62 автобус ходит всегда

      III       На шестой день своего бессменного дежурства в лагере Ансамбля, разбитого у самых корней огромного дерева, что возвышается в сердце бывшего крыла не менее бывшей L-корп, дирижёр Ансамбля пьёт на завтрак крепко заваренный чай из термоса, ест солёные сырные крекеры и немного скучает по тем временам, когда у него была возможность брать по утрам свежую выпечку. Съев половину пачки, Аргалия стряхивает на землю крошки. Чтобы не испачкать руки, делает он это листом чёрной, мелованной бумаги, содержимое которого он уже успел выучить, но ещё не собрался с духом, чтобы убрать со своих глаз или выбросить вовсе.       “Уважаемые гости, — гласит информационное письмо,       Спешу сообщить вам, что в связи с возросшим трафиком часы посещения Библиотеки временно ограничены.       Ждём вас с 8:00 до 21:30 (+0, AST) каждый день с воскресенья по пятницу; суббота — выходной день.       Обеденные часы отделов Истории, Теологии, Естественных наук, Художественной литературы — с 12:00 до 13:30 (+0, AST);       Обеденные часы отделов Общественных наук, Технических наук, Философии, Лингвистики и Филологии — с 13:00 до 14:30 (+0, AST);       Отдел мировой художественной культуры открыт с 12:00 до 21:30 (+0, AST).       Будьте внимательны, выбирая время посещения.       На этом всё,       Анжела, директор.”       — Поглядите, господин, там опять эти птицы, — говорит Эйлин, совершенно нехарактерным для неё открытым жестом проводя пальцем по небу.       Аргалия не заметил, когда она пришла и села рядом. Как хозяева чересчур наглых собак предпочитают не замечать своих питомцев, которые, получив положенную им квоту сухого корма, продолжают семенить рядом и требовать гостинцев.       — Где видано, чтобы вороны в такое время года стаей летали, — бормочет Аргалия, как бы соглашаясь, что всё это чересчур странно.       Дело в том, что настоятельница церкви ждёт от него совсем иного рода внимания; и сейчас, когда все они в шаге от своей желанной цели, игнорировать её неозвученные желания стало ещё более невыносимо, чем обычно.       Но Эйлин никогда не задаст тот самый вопрос. Во-первых, благополучие компании для неё важнее своего собственного. Она скромна и никогда не поставит всех в неловкое положение, особенно Аргалию. А он не настолько жесток, чтобы рвать этот нежный флёр недосказанности. Ведь на незаданный вопрос ответ может быть как отрицательным, так и положительным.       Первый ворон садится на плечо Филиппу, ничуть его не страшась, и роняет ему на колени чёрный конверт с приглашением. Он без всякого любопытства вскрывает его.       — Эйлин, — говорит, — тут в списке книг есть ваше имя.       Эйлин вынуждена встать и посмотреть.       Вторая птица, тяжело протиснувшись сквозь полог, запрыгивает в палатку из тёмной синей ткани, в тёплый запах смолы, разлагающихся тканей и формальдегида. Доктор и медсестра так заняты операцией, что сперва не обращают на ворона никакого внимания.       Тогда птица запрыгивает на металлический стол, а затем и на зачищенную от мяса и кожи грудную клетку Киноварного Креста.       — Крр! Крр! — трескочет ворон, словно неисправный будильник, и прыгает, едва не поскальзываясь на серых костях.       — Это мне? — удивляется Кукольник. Откладывает щипчики с иглой и забирает из птичьего клюва конверт. — Спасибо.       — Кар, — говорит птица.       Чжэ Хён, прежде чем вскрыть посылку, дружелюбно потягивает птицу пальцами за клюв и чешет подушечками пальцев крохотную чёрную башку. После чего ассистентка быстро хватает птицу и, примерившись к ней так и эдак, откусывает голову.       — Елена! — возмущается Чжэ Хён.       Она отворачивается, сплёвывает голову на пол и впивается в пернатую тушку ещё раз, жадно глотая кровь прямо из пробитого горла. Через несколько десятков секунд чёрная тушка распадается сияющими хлопьями света.       — Идеально! — улыбается Елена, обнимая себя за локти. — Прямо как есть сладкую вату. Чувствуешь вкус, а вот уже и нет его.       — Мне кажется, или в прошлый раз они жили меньше? — спрашивает Чжэ Хён.       — Может, да, а может и нет. Грета, старая дурёха, сразу закинула всех на гриль — так они до стола и не дожили.       — Хм, — резюмирует Чжэ Хён.       Средние этажи приглашают его, Таню и Освальда. Имени Елены в списке заявленных книг нет.       Большая лохматая птица сидит на столе перед Аргалией и смотрит, иногда моргая полупрозрачными перепонками.       Аргалия смотрит в ответ.       — Дай, — наконец, он протягивает свободную руку к приглашению.       Но птица делает несколько маленьких прыжочков назад и противно верещит. На другую руку, сжимающую половинку крекера, умная животина поглядывает с куда большим интересом.       Дирижёр Ансамбля кладёт печенье на стол. Птица, последовав его примеру, кладёт конверт.       — Мой совет на будущее, — смеётся Аргалия, — никогда не соглашайся на первую цену.       — Кар, — виновато отвечает птица.       Аргалия, посмеиваясь, кладёт ей ещё один крекер, а сам вскрывает письмо.       Белый шрифт, белая рамка, ничего лишнего.       “Уважаемые гости!       Настоящим письмом сообщаем, что в ассортимент Библиотеки поступили книги, которыми вы интересовались:       «Жизнь и любовь Анжелики» — идеальная книга Аргалии (забрать на ресепшене);       «Атеизм и агностицизм в религии: часть 1 и часть 2» — идеальная книга Плуто (отдел Теологии);       «Вкус к жизни: избранные рецепты Красного Гида» — идеальная книга Елены (отдел Философии).       Напомним вам, что для получения интересующих вас книг потребуется пройти испытания в общем порядке. В случае успешного их прохождения вы получите книги, если потерпите поражение — пополните библиотеку своими.       Анжела,       Директор.”       — Разделяй и властвуй, да, “директор”? — спрашивает у ворона Аргалия.       Птица хватает целый сырный крекер и предусмотрительно уносится прочь.