62 автобус ходит всегда

      — Пошлость, — заключает Отис, глядя на себя в зеркало и гневно сжимая грудь, более чем наполовину состоящую из не самого качественного силикона. — Звенящая пошлость.       Светомузыка в её просвечивающей брюшине, показывая не самое благожелательное настроение, показывает оттенки от фиолетового до красного. Пять-десять лет назад, ещё до смерти оригинальной Отис, было модно от лобка до рёбер вставлять прозрачный аквариум со светодиодами, сквозь который хорошо просматривается (и просвечивается!) пищеварительный тракт и поясничный отдел позвоночника.       — А мне нравится, — лучезарно улыбается девушка с лучистыми рубиново-алыми глазами и длинными русыми волосами, после чего хватает Отис за вторую грудь.       Ну и как предлагаете реагировать честной женщине на подобную наглость?!       Пока фиксер, задыхаясь, открывая и закрывая рот, как рыба, думает что сказать, бесцеремонная девица заключает:       — …Ой, нет, беру свои слова назад. Синкле-е-ер! Малыш, ты вообще читал контракт? Как можно было пропустить в проект такие дешёвые сиськи?!       — И Сан сказал выкупить контракт у госпожи Пенелопы. Вносить изменения в контракт он не просил, — блеет с обратной стороны двери больничной палаты юноша, которого, по всей видимости, и зовут Эмилем Синклером.       По голосу можно предположить, что мальчику этому немного за двадцать — даже больше, чем было Телемаху, когда они с Отис виделись в последний раз. Тем не менее, разговор о сиськах смутил его, словно какого-нибудь девственника; голос у него дрожит, а познакомиться лично он так и не заходит.       — Тебе что, жалко было?! — гневно вопит в ответ его спутница. — Хорошо хоть, над лицом постарались…       — Я, п-пожалуй, пойду, — трусливо заключает Синклер. — Найдите меня, когда Киноварная леди наконец оденется и будет готова к беседе.       С его уходом красноглазая девушка — как её там? Родион? — становится как будто спокойнее. Достаточно спокойной, чтобы прояснить общую картину происходящего.       Если отбросить все подробности, опустить бюрократические проволочки, процесс возврата безвременно упокоенного к жизни в этом Городе цифрового бессмертия состоит из двух частей.       Первая часть — это резервное копирование. В зависимости от того, каким бюджетом располагает клиент, скрининг нервной системы и копирование её в хранилище может проводиться с периодичностью от раза в год до двух раз в неделю; впрочем, в Городе, где время — это деньги, мало кто соглашается тратить свою главную ценность на подобные процедуры слишком часто.       Вторая часть — необходимо найти своему сознанию подходящую ёмкость для дальнейшего существования. Нельзя просто так взять и скопировать собственное тело и положить в морозильную камеру до лучших времён, если не боишься навлечь на себя, свою семью и коллег гнев Главы; после дела старой R-корп Глава хорошенько позаботилась о том, чтобы описать, какая копия может считаться клоном, а какая нет. Тело, которое полностью состояло бы из аугментаций, тоже не подойдёт, если только заказчик не хочет доживать свою бессмысленную жизнь в нелепом мозгобаке — многограннике с тоненькими ручками и ножками.       До того, как наступила очередная гражданская война, Отис, фиксер первого ранга, регулярно сохраняла самые важные воспоминания раз в полгода, а раз в полтора проходила полный скрининг. Что до искусственного тела — на общем счёте её семьи всегда лежала в запасе достаточная сумма на случай непредвиденной смерти, чтобы Пенни и дети, получив известие о смерти матери, смогли немедленно вернуть её домой.       Увы и ах — пока Отис воевала в последней в жизни войне и зарабатывала свой титул Киноварного Цвета, бедняжка Пенни попала в другую беду, для решения которой ей понадобилась, да-да, куча денег. Поэтому всё, что оставалось бедняжке последние четыре года — платить неадекватно огромные суммы подписки, чтобы память о любимой супруге не стёрли с сервера.       В последнее время у неё перестало хватать денег даже на это. Когда Синяя Реверберация узнал об этой напасти, счёт уже шёл на дни.       — Кто такой Синяя Реверберация? — хмурится Отис. — Мне стоит отдать ему долг за своё возвращение…       — Честность вашу ценим, но с каких шишей? — смеётся Родион, показывая острые, как иглы, верхние клыки. — Вас не было больше четырёх лет, ваша семья живёт впроголодь, а Киноварный Цвет со дня на день отдадут другому фиксеру.       — Тогда мой благодетель выбрал странную цель. Не вижу, чем могу помочь ему.       — А пусть он сам вам и расскажет! — Родион игриво подмигивает. — Ну давайте, давайте! Одевайтесь же скорей!