62 автобус ходит всегда

      — Живая рыба… — задумчиво читает Харри. — Воскресенье и понедельник, скидки. Один килограмм — сто шестьдесят девять девяносто…       Стремянка у него под ногами немного качается из-за шаткой походки, но он стоически доходит до самой вершины и не собирается сдаваться на полпути.       Сперва рыба не реагирует на звонкую струю текущей сверху воды… не воды. Потом, прочухав, что в окружающей атмосфере стало что-то не так, чешуйчатые сволочи начинают жаться к стенкам своего аквариума.       Облегчив мочевой пузырь и стряхнув последние несколько капель в воду, Харри вздыхает и делает шаг назад. Мысль о том, что поддерживает его на высоте только эта стремянка, покинула его голову так же быстро, как там оказалась. И, закономерно наступив на воздух, несчастный Харри заваливается вместе с лестницей на пол.       Боль кажется такой невесомой и незначительной, доносится до тела Харри как сквозь вату. Где-то там же, на грани внимания, остаются вопли персонала супермаркета, вой сирен и холодный, недобрый свет с потолочных ламп.

***

      — Как прошёл отпуск, Харри? — насмешливо интересуется Селин. — Как я погляжу, нормально?       Харри пропускает мимо ушей её издевательский тон. Смеётся, да она и в своём праве.       — Прости, что доставил тебе неприятности, Селин, — опустив глаза в пол, как провинившийся второклассник, бубнит Харри. — Я не хотел…       — Ты ещё “я больше так не буду” скажи. Господи!..       Её пальцы оглаживают руль машины, как будто женщина успокаивает беспокойное животное. Всё правильно. Рядом с пьяными, а тем более запойными алкоголиками, лошади звереют, а под капотом этой дорогой твари прячется огромный табун.       На узких, извилистых улицах Города, даже в Гнезде, такому количеству коней тупо тесно. Но для высших кругов маховых Перьев, которым принадлежит Селин, — для людей, определяющих будущее Крыльев, — понты дороже практичности. Ну и пусть её.       — Я скажу, что больше так не буду, если ты вернёшь мне мою работу, — спокойно, насколько только это возможно в его положении, говорит Харри.       — Что именно ты считаешь своей работой? — холодно спрашивает Селин.       С чего бы начать.       Свою карьеру он начал одиннадцать лет назад, когда Дымная Война едва закончилась. Народу в ней передохло много, кой-какие рынки прогорели; некоторые, наоборот, восстали из вонючего пепла. Это был период, когда многие скользкие личности, вроде того же Немо из Крыла Т-корп, за считанные дни сколотили себе состояние. Что же сделал Харри, едва получивший в свои двадцать лет фиксерскую лицензию? Харри пошёл работать в крохотный Офис, афиллированый Ассоциации Цвай. Котиков, значит, с деревьев снимать. Иногда процесс этот включал в себя предварительный поиск котиков или даже спасение их от других животных или даже людей — голодранцев, которым пофигу, из чего крутить шавермы.       Довольно скоро Харри осознал, что самая захватывающая для него часть работы — момент между получением заказа и щелчком: “Ага! Я понимаю, где искать!” Так он живо перешёл к поиску пропавших людей. Изредка они и правда нуждались в помощи; но в основном были должниками, скрывавшимися от кредиторов-физических лиц, не особо чистых на руку Офисов и даже — было такое всего разочек, но навсегда осталось в памяти, — Когтей с Арбитром!       Тогда Харри особенно о моральной подоплеке своих действий не думал. Ему нравилось чувствовать себя псом, который дышит врагу в пяточки; гениальным детективом, у которого найдётся всё. Разумеется, такой успешный успех не грозил бы ему, если бы не коллеги; оглядываясь назад, Харри понимает, что больше всего ему повезло найти коллектив.       Тогда он был в своей тарелке. Это была его работа.       Потом Харри повезло угодить на собеседование в местном филиале W-корп. Ему в Крыле работать не очень-то и хотелось; но то была всеобщая мечта — стать Пером, и Харри просто мечтал вместе со всеми. Так уж сложилось, что на фоне стада соискателей, которые пришли искать работу в тот день, Харри был стразиком в горе навоза. То, что работать предлагалось “уборщиком”, Харри не смутило.       И даже эта работа безумно нравилась ему. Нет ничего лучше, чем страх и азарт, смешанные с возбуждением: что такого интересного может ждать за закрытыми дверями очередного WARP-поезда?       Там же, на одном из поездов, он познакомился со своей драгоценной Селин. Селин была хорошенькой девочкой. В свои девятнадцать неполных лет была на голову выше, чем Харри в двадцать с приличным хером. На первом её рейсе Харри удостоился чести заботливо придержать ей светлые кудри, пока нежнейшее создание рвало недавним обедом и остатками завтрака прямо в чьи-то ещё подвижные останки. Ещё через несколько дней они с Селин впервые трахнулись. А ещё Харри узнал, что родители девушки — какие-то важные шишки в Гнезде двадцать третьего района. Шататься по WARP-поездам для них — не столько работа, сколько испытание на пару раз. Огнём и железом, пространством, временем и вот этим всем. Серьёзные отношения с обрыганом из Переулков — это не про неё, не про Селин. Да ей бы просто не позволили влиятельные родичи!       Может, он был влюблён в неё. Может, и любил даже. Но всё, что он мог сделать — поддерживать тайну перед коллегами, даже перед друзьями. И в редкие минуты наедине просто тихо, как собака, лежать у неё в ногах.       В какой-то момент Харри неожиданно повысили, и теперь он большую часть времени проводил за обучением новобранцев. В сравнении с постоянной работой “в поле” эта работа никуда не годилась.       Надавив на Селин однажды, Харри выяснил, что случайно нарушил технику безопасности в одном из рейсов и потерялся на несколько тысяч лет. Такое периодически случалось с сотрудниками, которые плохо рассчитывали разрезы в битвах с пассажирами. Погуляв немного, они обычно возвращались.       В следующий раз Харри допустил ошибку во время работы со своими “выпускниками”. В наружном мире прошёл целый месяц; для Харри, прошедшего через мириады рейсов, это были миллионы лет! Миллиарды!       Ещё тогда у него были проблемы с алкоголем; именно они, предположительно, послужили причиной несчастному случаю. Кого угодно уволили бы, будь он на месте Харри, но не его. Харри был любовником влиятельной красотки из W-корп, поэтому его назначили исполнительным директором, менеджером одного из юго-восточных филиалов. И вот это был настоящий кошмар.       Никто не пенял Харри на то, что он каблук, или что плохо справляется со своими обязанностями, напротив; люди улыбались ему, называли великолепным руководителем. Даже кружки с принтами уродливыми на каждый праздник дарят. Все их Харри скрупулёзно складывает в непрозрачном секретере, чтобы глаза не мозолили. Свою любимую полулитровую кружку Харри купил себе сам. Сам же готовит в неё кофе каждую смену и иногда тихой сапой подливает коньяк.       Харри уже забирался на самую высокую гору, что была в Городе. Он стоял на заснеженной вершине и думал, что это ж, по сути, просто высокий холм.       Харри был во многих местах Великого Озера, но твари оттуда показались ему просто огромными, опухшими животными.       Харри прыгал с моста на страховочном троссе, выходил на экспедицию в Руины. Всё время оставался жив. Но это всё лишь ненадолго заставляет его сердце биться чаще.       Хотя воспоминаний о своей одиссее совсем не осталось, он чувствует, что потерял там что-то важное. Что-то не вернулось в его новое тело.       Это чувство страха.       Сегодня этот Харри, вдрызг пьяный, забрался в супермаркет, разделся догола и, поднявшись по стремянке повыше, нассал прямо в аквариум с рыбами. И под взглядом Селин, которая смотрит насмешливо и зло, сердце готово вырваться из груди, проломить грудную клетку изнутри от стыда.       О, любви к нему в Селин давно не осталось! По крайней мере, она давно её не показывала.       — Хочу вернуться на поезда? — сощуривается Харри.       Хотя он выпил чудо-таблеток от интоксикации, что сунула ему любовница, затылок у него всё ещё побаливает от жестокого соприкосновения с полом.       — Исключено, — отрезает Селин. — Что ты за чушь такую несёшь. Ложись сегодня пораньше спать? К твоему возвращению запланировано важное совещание. Постарайся не проспать онлайн.       — Селин, милая. Ты же знаешь, я терпеть не могу эти ваши созвончики в первой половине дня! Можно как-нибудь попозже?       — Больше откладывать невозможно. Тебя это в первую очередь касается.