***
— Тринадцатая Ассоциация снова вышла на связь, Харри, — после недолгого вступления говорит исполнительный директор Л. из Центрального Офиса. Мудилы, равнодушно отмечает Харри про себя. А вслух говорит: — Чего хотят на этот раз? Поглядывает при этом на экран Селин. Любимая ковыряет какую-то невидимую ниточку за кадром. — Как бы это сформулировать… — Л. складывает руки в замок. — Ассоциация обязуется отдать нам все книги сотрудников корпорации, полученные ими в Библиотеке, и стереть у себя всю имеющуюся информацию о нашей Сингулярности. Взамен Йори просит генетические ключи и наше оборудование, чтобы откатить в человеческое состояние пассажиров Города Любви. — А ещё позже они не могли объявиться?! — вскидывается менеджер, которого Харри не знает, но с которым очень солидарен. Его представили как М. Селин включает микрофон: — Нам повезло, что всё наше грязное бельишко до сих пор не всплыло на инфорынке! Д. тоже был на этом поезде, помните? — Погоди-погоди, они хотят вернуть всех пассажиров с рейса? Или только Город Любви? — переспрашивает Харри. — А есть какая-то разница? — новый менеджер М. равнодушно подпирает голову кулаком. — Есть, и огромная! — тараторит Харри, повысив голос. — Городом Любви мы считаем только пассажиров эконом-класса. Есть ещё двенадцать из бизнеса, но эти отправились в Библиотеку, не поучаствовав… в увеселительных мероприятиях. — Насколько я понял, речь обо всех, — вставляет Л. — Объясните тогда, почему не соглашаемся? — наивно похлопав глазами, спрашивает Селин. — Д. может вернуться. Это же здорово! Дьявол, ну что за наивная барышня — даром что менеджер проектов! Для того, чтобы вернуть человека, нужна не только технология, но и материалы. Все ткани его тела, как минимум — кожа, кости и мясо, ещё кровь — ну тут уж какую получится собрать. Судя по записям с камер того злополучного поезда, в освежёванном трупе Д. оставались в лучшем случае кости и мозг его прежнего, и непонятно даже, что с этими костями происходит сейчас. — Нам надо многое обдумать, — говорит Л. — А ты, Харри, что бы ни произошло — не предпринимай поспешных действий! Тот рейс — и твоя ошибка в том числе. Ошибкой Харри было опрометчиво послушаться советов начальства, — послушать Селин! — и отдать Розе с её командой это чёртово приглашение в Библиотеку! Забавно. В твоём распоряжении может быть хоть всё время мира; но когда оно, это время, на самом деле нужно, то его вечно не хватает. В тот день под колоссальным давлением полученное вовремя приглашение показалось Харри и его команде знаком судьбы; но, оглядываясь назад, он теперь прекрасно понимает, что “судьбой” там даже не пахло.***
Почти весь день после созвона Харри игнорирует свои прямые обязанности, зато добывает занимательные чудом сохранившиеся записи с камер видеонаблюдения в Гнезде. Первая, по хронологии, запись — из парка напротив почтового отделения на севере Гнезда U-корп, у самого выезда с его территории. По этому парку Харри сам любит прогуливаться, когда вечером остаётся достаточно времени. Девушка в ярко-жёлтом джемпере, с небрежным пучком на голове, сидит на лавочке в куцой тени дерева и тщательно вылизывает какую-то небольшую плоскую бумажку. Наркота, решает было Харри. Но нет: даже у Кроваво-Красной Ночи недостаёт наглости для того, чтобы ширяться прям среди молочно-белого дня. Так вообще можно сказать про день? Неважно. Хорошенько смочив бумажку слюной, Елена пытается прилепить её к конверту, лежащему у неё на коленях. Тщетно: стоит только повернуть его, как почтовая марка падает, и ей приходится начать сначала. Страдания её, впрочем, продолжаются недолго. Задумчиво ворочая в руках бутылку воды, к Елене подходит её долговязый партнёр в бежевом пальто, представившийся в поезде хирургом Чжэ Хёном. Зовут ли так Кукольника на самом деле — открытый вопрос. Настоящий Чжэ Хён, чей генетический код нашли потом в поезде, был инженером из Переулков десятого района и к медицине не имел никакого отношения. В базе вездесущей налоговой, самой честной и полной базе в Городе, этот Чжэ Хён числится мёртвым ещё со Дня Неистовства Чёрной Тишины под крайне необычным для того дня грифом “суицид”. По крайней мере, числился, когда Харри искал его следы в последний раз. Итак, является Кукольник, что-то говорит Елене, пощёлкав себя указательным и средним пальцами по виску — как жаль, что камера не записала звук! — и Кроваво-Красная Ночь, сконфуженно замерев ненадолго, отдирает защитный слой бумаги, закрывающий клейкую поверхность марок, и лепит их, наконец, нормально. Харри ненамного больше тридцати лет и он не застал те времена, когда в двадцать первом районе в ходу были клеевые марки, на которых оборотную сторону, чтобы активировать клей, надо было намочить. Даже его родители этих времён не застали. Сколько ж на самом деле лет этой Елене? Неужели больше тридцати из них она не бывала на почте? Следующая запись. К почтовому отделению они идут быстрой походкой людей, что куда-то торопятся — или чем-то, кем-то, порядочно раздражены. И откуда только взялось их профессиональное, самоуверенное спокойствие на WARP-поезде? Через несколько часов отправленное ими к определённому времени с курьером письмо получит сам Харри в региональном отделении W-корп двадцать первого района. Следующая запись, уже с камер поезда. Её Харри лениво гоняет туда-сюда, скрупулёзно выписывая себе в таблицу, где под конец рейса были их руки, ноги, головы и внутренние органы похищенных пассажиров. Операцию по созданию Томерри Харри приходится пересмотреть раз десять — чтобы убедиться, что ни он, ни ложные доктора ничего не пропустили. Дьявол, ну неужели нельзя было поставить в эти чёртовы поезда камеры высокого разрешения? Или, если дискового места в хранилищах нет, хотя бы включать HD на особенных, эмоционально важных моментах?! В три часа звонит Селин. — Харри, чем ты занят? — спрашивает она. Харри торопливо пытается ткнуть на паузу, но вместо этого увеличивает громкость видео в проигрывателе. — Да так, пытаюсь вспомнить, как работать на этой работе, — смеётся региональный менеджер. Мальчик Томми, которому отрезают руку, очень не вовремя теряет терпение и в голос ему принимается плакать. — О, я слышу, — не без иронии отвечает Селин. — Слушай, я отправила тебе письмо два часа назад. Ответишь на всех? Потом, конечно, смотри смешную нарезку детей сколько хочешь. — Э-э, извини. Спасибо! — Помнишь, что сказал тебе Л.? Никакой самодеятельности! — Понял, понял. Она вешает трубку. Завершив таблицу к четырём часам и посчитав комплектацию Томерри удовлетворительной, Харри уходит на час пообедать. После этого, наконец, региональный менеджер позволяет себе взяться за дела, которые во время отпуска за него делал заместитель. Смотрит на них — и боится хуже сделать: такого совершеннейшего хаоса Харри уже давно не видел. С тяжёлым сердцем ему приходится запланировать на неделю ещё семь созвонов. Наступает шесть часов, но люди в офисе — даже те, что пришли намного раньше Харри — даже не пытаются расходиться. Региональный менеджер, рассматривая их постные морды через тонированное стекло своего кабинета, только вздыхает и зябко ёжится: нашли, понимаешь ли, перед кем и как выслуживаться. Нет, каблук Харри не из тех руководителей, кто будет продвигать по службе людей с чугунной жопой. Да если бы даже он хотел этого — всё равно не смог бы. Электронный термометр, установленный у двери в кабинете Харри, тревожно пиликает. — У кого пульт от кондея? — спрашивает один парень, из новеньких, который сидит совсем рядом к дверям менеджера в опен спейсе. — Вырубите уже! Холодно. — Вроде выключен… — отвечают ему. — Всем привет! В пространстве между дверью менеджера и кулером открывается бледная трещина, через которую веет обжигающе-холодным сквозняком. Сквозь неё в офис филиала W-корп двадцать первого района неторопливым хозяйским шагом входит Йори. Фиксер первого ранга. Цвет. Фиолетовая Слеза. Исполнительный директор Южного направления Тринадцатой Ассоциации. Харри нехотя выбирается из своего логова. За Йори в щель между мирами вползают уродливые куклы из костей.