Ночной театр

Как только подъёмник остановился, я тут же вышла из него, но двигаться куда-либо не спешила. Что мне теперь делать?! Страшно возвращаться назад и страшно идти вперёд. Тем более я опять оказалась в жутком месте. Разве могло быть иначе? Впереди, насколько хватало обзора, простирался длинный мрачный коридор, захламленный старой мебелью. Кругом пыльно и душно, воздух затхлый, словно здесь никто не бывал годами. Что делать? Как Гаер найдёт меня? Ждать его на месте или двигаться дальше одной? Но куда идти, если я не знаю, где здесь выход? И в этот самый момент я поняла, как мне не хватает Гаера, будто он мой воздух, без которого я просто не смогу прожить здесь и часа. От страха и бессилия меня затрясло, слезы катились по щекам, а я пыталась остановить их, со злостью размазывая по лицу. У меня закружилась голова, ещё не хватало в обморок упасть. Вспомнила, что на футболке есть карман, а там мои любимые вишнёвые жевательные конфеты. Я достала одну, развернула и засунула в рот, сразу ощутив приятную сладость. Остальные конфеты убрала обратно в карман, а яркую этикетку с изображением вишни смяла и бросила в ящик под ногами. Духота убивала. Я решила избавиться от парика, курточки и пачки. Куда бы их спрятать? На глаза попался старенький комод с выдвижными ящиками. Правда, вместо четырёх ящиков в комоде было всего два. Если приглядеться, пустые пазы для ящиков выглядели как две зияющие чёрные дыры-глазницы, что смотрели на меня с укором. А ветхая дверца, покосившаяся от времени, напоминала искривленный рот. Прекрасно, мне и так страшно, а моё больное изможденное воображение никак не хочет заткнуться и подкидывает всё новые поводы для волнения. Так и слышу его издевательский тон "Ты умрешь здесь! Сколько ты видела фильмов ужасов за свою никчёмную жизнь? Разве девочки, подобные тебе, хоть раз выживали в них? Ты умрешь!" Мне хотелось завыть. Но за всё время, проведённое с Гаером, я запомнила одно: здесь нельзя шуметь. Я стянула с себя куртку, пачку, выдвинула один ящик и запихала их туда. Тоже я проделала с голубым париком. Когда сняла его, распустив свои длинные светлые волосы, почувствовала облегчение. Надеюсь Гаер простит мне потерю реквизита. Если, конечно, я его ещё увижу. Поежилась, обхватив себя руками. Наверное, со стороны я сейчас выгляжу забавно. Стою в короткой футболке и ярких лосинах в ромбик посреди заброшенного коридора, расположенного хрен знает где. Совсем одна. Тишину прорезал знакомый лязг — подъёмник двинулся наверх. Я замерла. Кто его вызвал? Подъемник остановился, а затем стал спускаться. Волнение охватило меня. Это Гаер? А если нет? На случай, если это всё же не он, я лихорадочно стала искать место, куда бы спрятаться. Решила залезть в ближайший к комоду шкаф. Сидя в шкафу, я ни как не могла унять сердце, так бешено оно колотилось. Я ждала. Подъёмник остановился, кто-то вышел из него. Шаги приближались. Сквозь щель в шкафу я увидела Гаера, но выходить не спешила. Он вдруг остановился и что-то поднял с пола. Это что, моя конфета? Чёрт! Видимо, она выпала из кармана, когда я переодевалась. Нахмурив брови, Гаер смотрел на конфету в руке. Мгновение – и он резко перевел взгляд, теперь глядя мне в глаза. Как он смог разглядеть меня сквозь крошечную щель в шкафу? — Что ты здесь делаешь? Гаер больше не смотрел на меня, он отвернулся и стоял, смотря куда-то в сторону... откуда раздавались шаги. Боже, это же Дровосек и Охотник! И с ними кто-то третий. Меня бросило в жар, липкий страх распространился по телу. — С каких пор ты ешь человеческую еду? — спросил Охотник. — С недавних. Мне стало интересно, какая она на вкус, — Гаер пожал плечами. Замерев, я наблюдала из своего укрытия. Он развернул конфету и засунул её в рот, пожевал: — Сладкая. От его голоса у меня мурашки побежали по телу. — Ты всегда отличался от нас, даже выделялся. Публика любит тебя... Дровосек опустил руку на плечо Гаера и с силой сжал. Я закрыла рот ладонью. — Никогда не думал, что ты хочешь занять моё место, место шута, — невозмутимо ответил Гаер, продолжая жевать конфету. Дровосек разразился громким смехом, затем убрал руку. — Так ты не ответил. Что ты здесь делаешь? — Да так, просто слоняюсь, заняться мне нечем. А что? — А мне кажется, что я слышал, как псина выла. С чего бы это? — раздался голос Охотника. — Ты что-то нам не договариваешь, — всё не унимался Дровосек. — Скрываешь от нас. Боже, помоги. Я вся сжалась, ладони вспотели. Пусть, они уйдут, прошу, прошу... Гаер прислонился к шкафу спиной, полностью закрывая обзор, но я по-прежнему хорошо всё слышала. — Кажется, я знаю, в чём дело... Раздался незнакомый голос. Это был тот, третий, которого я никак не могла разглядеть. Но тут Гаер отодвинулся от шкафа, дверцы чуть приоткрылись, и я увидела, кто это был... Мои глаза расширились от ужаса. На нём всё тот же безупречный фиолетовый костюм и цилиндр. Шляпник! Всё пропало, я труп! Сейчас он расскажет, что видел меня с Гаером. Практически не дыша, я смотрела на него во все глаза. В этот раз я чётко увидела его лицо: большие зелёные глаза, хитрые, словно у лиса, фарфоровая кожа, яркие рыжие волосы выбиваются из-под цилиндра, под правым глазом нарисована синяя звёздочка в тон серьгам в виде капли. Его губы расплылись в улыбке, обнажая идеально ровные белоснежные зубы. И с этой прекрасной улыбкой он сейчас вынесет мне смертный приговор.