Приложение

Когда Антон ещё был подростком и влюбился в свою одноклассницу, он рисовал в своей детской мальчишеской голове светлое будущее, в котором он счастливый отец троих детей и самый преданный муж самой красивой жены. Он рисовал большой дом вдалеке от суеты - кирпичный и двухэтажный (и обязательно с задним двориком, где они с друзьями собирались бы на шашлыки); рисовал поездки на природу в узком семейном кругу, когда солнце бы пекло и спастись от жары можно было бы лишь холодными напитками; представлял, как играет с сыновьями (и у него их было бы двое) в футбол, пока дочери мама бы плела косы; представлял, как они своей дружной семьей навещают маму и отчима, и все вместе собираются за большим обеденным столом, чтобы сначала поесть, а потом что-то долго обсуждать, весело перебивая друг друга. Жизнь его в те моменты влюбленности была расписана от и до. Ему казалось, что нужно только вырасти, чтобы воплотить все это в реальность. Он терпеливо ждал. Все было довольно-таки банально в его фантазиях, но в то же время прекрасно в своей наивности. Но жизнь всегда интереснее, чем мы ее себе представляем. Она неожиданна в своих поворотах и устрашающа в своих планах на нас. И детским задумкам Антона не суждено было воплотиться. И как бы ему ни хотелось сейчас вернуть себе те детские планы, все было забыто там - в беззаботности его юности. Но имей он шанс изменить все сейчас, всю жизнь, решился бы он на это? Реальность, в которой он спит с мужчиной, который состоит в отношениях, и ко всему прочему является ещё и его коллегой, была не из приятных. Хотел бы он не встречать Арсения вовсе? Определённо. Хотел бы он иметь моменты абсолютного счастья и спокойствия? Да. Загвоздка была лишь в том, что эти моменты счастья он вряд ли испытал бы с кем-то, помимо Арсения. Когда они встретились и впоследствии между ними возникла связь, Антон уже знавал немало девушек. С каждой из них были связаны какие-то приятные и тёплые моменты жизни, каждая оставила на нем какой-то след, но никто - ни один гребаный человек - не вызывал в нем столько сшибающих с ног эмоций, как Арсений. То, с каким трепетом он относился к нему в ночи наедине, как заставлял чувствовать себя нужным, когда они были скрыты от глаз окружающих, как открывал ему новые просторы, определенно стоило следующих за этими ночами дней полного безразличия к его персоне. Арсения будто включали и выключали. «Просто секс» для Антона «просто сексом» не был с самого начала, но парень был уверен, что ему хватит того, что Попов готов был предложить. Он был взрослым парнем, и был уверен, что все держит в узде. Это не должно было стать чем-то настолько большим и сильным. Секс с человеком, к которому он испытывал просто симпатию. Как же он ошибался. И осознавать это сейчас, когда игнорировать рвущееся наружу и тянущееся к Арсению нутро уже не получается, Антону тяжело. И поделиться ему не с кем. Иногда ему хочется как на духу все выпалить Диме, чтобы тот решил, как Антону поступать, чтобы совет дал какой-нибудь. Потому что Дима и старше, и мудрее, а вывозить все это самому с каждым днём все сложнее и сложнее. Арсений после случая в туалете приезжал к нему ещё три раза. И сегодня обещал приехать. Антон ждёт его, как обычно стоя у окна с распахнутой форточкой, сигаретой в руках и пустым взглядом в глазах. Уже его стандартный набор, если приплюсовать ко всему неприятное ощущение в районе грудной клетки. Антону вот интересно: съехался ли Арсений с Катей? Если да - то как объясняет ей свои ночные вылазки? Хотя, он теперь не остаётся у него после секса: просто лежит ещё некоторое время в постели без слов, переводя дыхание, а затем не спеша одевается и уезжает, чтобы через день или два приехать снова. Теперь он почти не разговаривает с ним, но все так же чувственно прижимается к Антону, ласково целует его в загривок и иногда играется с кудрями, когда они, утомленные, лежат в кровати и парень кладёт голову ему на грудь. Теперь от него пахнет ее духами. И даже если Антон пытается блокировать факт фантомного присутствия девушки с ними в комнате, сделать это становится сложнее из-за приторно-сладкого шлейфа, въевшегося в кожу Арсения. Живое напоминание и сигнал Антону о том, что Арсений не его и вряд ли когда-то будет. …звук открывающейся двери. Арсений. Копошение в коридоре. А затем такие знакомые тихие шаги сзади. Встаёт как обычно вплотную и говорит тихое «привет». И снова этот запах, который тут же пробирается через ноздри внутрь. Антон морщится. Сегодня ему особенно сильно хочется всего Арсения себе, но этот чертов шлейф его здорово отрезвляет. Он не может не представлять их вместе. Когда Арсений начинает целовать его шею, стоя сзади, и его ладонь медленно сползает вниз под резинку штанов, чтобы наконец добраться до боксеров, Антон перехватывает его руку, останавливая. - Ты… Арсений замирает и перестаёт его целовать, но не отходит - его дыхание все так же опаляет разгоряченное тело, вызывая мурашки. - Ты не хочешь кофе? - предлагает наконец Антон. Мужчина, по-видимому, теряется. Молчит с минуту. - Кофе? - переспрашивает он, когда понимает, что нужно все-таки что-то ответить. - Да, кофе. Я просто, - Антон нервно сглатывает, неосознанно сжимая пальцы мужчины в своей ладони, - просто хочу кофе. И ни черта он не хочет. Он хочет не чувствовать присутствие Кати. Каждый раз ему хочется отмыть Попова от девушки, от следов их половой жизни, хочется стереть эти красноватые мелкие полумесяцы, которые она оставляет ногтями на его плечах и спине. Антон в самом начале прикладывал гигантские усилия, чтобы их не замечать, но игнорировать их постоянно он не мог. Пару дней назад ему казалось, что он почти привык, что у него никаких проблем с ревностью. Но нет. Вот она - стоит прямо позади него, простирает свои руки к его горлу и, сцепив вокруг него свои ледяные пальцы, издевательски сдавливает. Что же такого он с ней делает, что она помечает его постоянно? Антон невольно стискивает зубы. Это не его дело. Его дело - лечь и получать удовольствие. Он чувствует, как сердце его начинает быстро колотиться в груди, и делает пару ненужных движений, отпуская руку Арсения и стараясь немного отойти от него. Но мужчина останавливает его, припечатывая его резким движением руки на груди к себе. Антон теряется от этого, не успевая сориентироваться. Ладонь Арсения на его солнечном сплетении вкупе с опаляющим дыханием прямо у уха делу помогают мало. Он быстрым движением перемещает ладонь вверх и немного левее, теперь уже явно чувствуя под пальцами, с какой быстротой главный орган перекачивает кровь. Арсений все понимает мгновенно. Как и сам Антон - насколько оплошал. Шастун резко скидывает его ладонь и разворачивается, чтобы, не глядя на мужчину, пойти в кухню, кинув еле слышно: - Пойду сделаю кофе. В кухне он нарочно шумит так, чтобы не слышать стук своего сердца, который буквально стоит в ушах. У него пылают щеки и дрожат руки. Слегка рассыпает сахар, прежде чем попадает в ёмкость. Ищет в шкафчиках кофе и никак не может его найти. Открывает и закрывает дверцы по несколько раз, громко их захлопывая. Через пару минут копошений он все-таки ставит кофе вариться. Тяжело выдыхает, потому что спиной ощущает на себе взгляд Попова. Антон не хочет поворачиваться и сталкиваться с ним взглядом. Он просто не может. Но ему и не нужно, потому что он слышит тихие приближающиеся шаги позади. Его аккуратно разворачивают, держа за плечи. - Антон, что происходит? Антон смотрит на него и чувствует, как глаза увлажняются. Нет. Только не сейчас. Он тяжело выдыхает и опускает голову. Лишь бы не пересекаться с голубыми глазами. Арсений уже таким привычным жестом приподнимает его голову, подцепив пальцами подбородок, и заставляет взглянуть на себя, вопросительно приподняв брови в ожидании ответа. Антона спасает шипение, извещающее о том, что кофе его готов. Он резко отворачивается от мужчины и тянется к кофеварке, как к спасательному кругу. Это просто отсрочка. Ему все равно придётся отвечать на вопросы Арсения. Но это очень нужная ему отсрочка - он много и быстро моргает, пытаясь избавиться от влаги в глазах, пока разливает им кофе по чашкам. - Черт, - выпаливает он, обжегшись паром, и со злостью практически швыряет уже пустую кофеварку в раковину. Ещё один глубокий вдох. Разворачивается. Арсений смотрит на него, слегка прищурившись, но так и не получив от Антон ответ, он проходит к столу и садится, в ожидании своей порции кофе уставившись на парня. Пьют они его в тишине, потому что говорить не о чем. Антон понимает, что Арсений пришёл к нему не кофе пить и совсем скоро им придётся заняться своим обычным делом, но у него на душе кошки скребут, и удавка ревности все ещё металлическим ошейником покоится на шее. Антону нравится покалывание на языке из-за обжигающего напитка и горечь, которую он оставляет. Ему нравится сидеть ночью на своей кухне и пить с Арсением кофе. Ему нравится просто так на него смотреть, пока он окидывает взором обстановку, хотя был здесь не раз, нравится смотреть, как он слегка раздраженно поправляет чёлку, которая уже прилично отросла и лезет в глаза, нравится делать вид, что он не видит взоров из-под по-девичьи длинных ресниц, направленых на него, когда Антон сосредотачивает внимание на чем-то совершенно стороннем. Когда они наконец допивают, Антон чашки ставит в раковину и на секунду зависает, думая, как ему ещё потянуть время. Но этих секунд хватает Арсению, который преодолевает расстояние между ними со скоростью света и становится позади Антона, вдавливая его в столешницу и слегка напирая. Не давая Антону времени как-либо отреагировать, он разворачивает его к себе и резким движением подсаживает на эту самую столешницу, тут же раздвигая его ноги и устраиваясь меж них. Антон таращится на него, нервно вцепившись пальцами в края столешницы - так сильно, что белеют кончики пальцев. Арсений, не тратя больше времени на разговоры по душам, тянется к резинке на его штанах. Антон выше Арсения, а сидя на столешнице прилично так возвышается над ним, поэтому Антон немного наклоняется, чтобы найти своими губами губы мужчины. И это его самый действенный седатив. Руки Арсения меняют своё направление, пока он напористо целует парня, полностью переняв инициативу, - он забирается ими под футболку и привычно устраивает на талии, большими пальцами поглаживая мягкую кожу. У Антона мурашки по спине от его холодных пальцев и стянутый в низу живота узел от нежных прикосновений. Они целуются долго, мокро и самозабвенно. Когда Арсений думает разорвать поцелуй, Антон берет его лицо в ладони и не даёт отстраниться. Он Арсения выпивает, заливает в себя большими порциями, подхватывая то нижнюю, то верхнюю губу. На секунду отстраняется, чтоб через мгновение снова припасть к припухшим губам в самом чувственном поцелуе. Чувственность эта, подогреваемая желанием, которое уже теплится в паху, понемногу принимает облик голода. И Антон буквально вылизывает Арсения языком, все так же держа его лицо в ладонях и в особенно пылкие моменты поглаживая большими пальцами скулы. Антону Арсения мало. Он не хочет прекращать, хочет всегда его целовать, хочет чувствовать, как его прижимают к себе, хочет быть выцелованным Арсением. Но тому уже явно не хватает воздуха, поэтому он, слегка мотнув головой в сторону, все-таки разрывает поцелуй. Оба тяжело дышат. Антону не хочется убирать ладони с его лица, но ему все равно приходится переместить их на шею, чтоб дать Арсению немного пространства. Это был самый их долгий поцелуй, и Антон бы целовал его и целовал, даже если бы это стоило ему последнего вздоха. Он прислоняется лбом ко лбу мужчины, и теперь они делят одно дыхание на двоих. Антон не сдерживается и ещё раз на мгновение припадает к губам, запечатлевая на них легкий поцелуй. Арсений опускает руки на его бёдра и сжимает их. - Пойдём в спальню, - хрипит он. Антон хочет. Очень хочет, хотя теплится в нем мальчишеский протест. Потому что его ноздри все ещё раздражают женские духи. Через минуту они уже в спальне Антона, и Арсений стягивает с себя футболку, завалив парня на кровать и удобно устроившись на нем сверху. Он трется пахом о пах Антона, устроив ладони на животе парня. Антон под ним шипит, потому что трение джинсов о чувствительный орган только распаляет. Он приподнимается на локтях, но Арсений тут же возвращает его в прежнее положение способом, который Антона устраивает полностью. Арсений снова долго и напористо целует его, сцепив руки парня в замок над его головой, лишая Антона возможности его коснуться. Он медленно его целует, иногда играясь с его нижней губой, оттягивая ее и слегка покусывая, но затем сразу же проходясь по ней языком - зализывая. Перестав, наконец, терзать губы парня, он, отпустив его руки, тянется всем корпусом к прикроватной тумбочке, в которой - он знает - лежат презервативы и смазка. Антон тяжело дышит, пытаясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце. Взор его случайно цепляется за красные полоски на бледной коже Арсения, которые тянутся от лопатки вниз к рёбрам. Они новые. Вчера их не было. Они сегодняшние. И ему этого хватает. Антон, у которого сейчас все нервы обнажены и сам он как ходячий комок нервов, рвано выдыхает, прикрывая глаза освободившимися руками. Его будто в грудь ударяют. Сильно. Вновь появляется ощущение удавки на горле. Черт. Он начинает шевелиться под Арсением, стараясь сбросить с себя мужчину. У него такое чувство, что кто-то тянет нити его нервов, и он дергается ещё раз, уже привлекая внимание Попова. - Что с тобой? - удивлённо спрашивает тот. - Слезь с меня, - все ещё не отрывая рук от лица и пряча под ними то, что Арсений увидеть не должен, рычит Антон. Арсений, полностью игнорируя его слова, нависает над ним, пытаясь отнять руки парни от лица, чтобы взглянуть в его глаза. Они у Антона - зеркала его души. Они никогда не обманывают. И в них сейчас плещется боль, которая своими размерами смогла бы стереть с лица земли большие города. Арсений сильнее, а у Антона даже сил нет сопротивляться. Оторвав наконец ладони от его лица, Арсений, сжимая его запястья, вновь заводит его руки над головой, тем самым фиксируя его в таком положении. Антон закрывает глаза и нервно сглатывает, чувствуя поднимающиеся волны истерии. Ему хочется мужчину с себя сбросить, поэтому он вновь начинает дергаться. - Антон… Антон! - голос его как сталь. - Открой глаза. Но парень упрямо его не слушается, наоборот зажмуривая их сильнее. - Антон, - говорит мужчина мягче и когда не видит реакции, опускает голову, проводя кончиком носа по шее парня, отчего тот рвано выдыхает и наконец открывает глаза. - Антон, в чем дело? - он опять сцепляет свои пальцы на его подбородке, держа его руки уже одной своей, аккуратно развернув парня к себе. Ему всегда важно видеть лицо Антона, когда они говорят. - Ни в чем, - на выдохе отвечает он, - все просто отлично. - Сильно в этом сомневаюсь, - его глаза бегают по лицу парня, пытаясь зацепиться хоть за какую-то улику. - Можешь встать с меня? - Не встану, пока ты не объяснишь мне своё поведение. Антон ухмыляется, отвернувшись от него. Ему Арсения хочется тряхнуть как следует за плечи, потому что тот так слеп к тому, что с ним происходит, к тому, что он с ним творит… - Антон… - Давай я оплачу ей услуги маникюрщицы, м? - резко развернувшись и смотря прямо в глаза напротив, спрашивает он. - Боюсь, она в следующий раз тебя проткнет. Горечь льётся из Антона горной рекой - бурным и диким потоком, сметая на ходу жалкие остатки хладнокровия. Арсений смотрит все так же недоуменно. - От тебя ещё и духами ее несёт. Снова этот тяжелый выдох Попова, который уже полностью спускает все тормоза Антона. - У меня нет желания спать с тобой после того, как ты только что отодрал свою шлюху. - Антон, ты перегибаешь, - Арсений сжимает свои пальцы на его подбородке. - Она моя девушка, если ты не забыл. - Да? - не сдерживается он и хмыкает, блестящими от злости и такой всеобъемлющей боли глазами вперившись в глаза Арсения напротив. - Почему тогда ты сейчас здесь со мной, а не со своей девушкой? Почему ты продолжаешь приходить сюда, если так счастлив с ней? Почему тебе, блять, так важно именно в меня пихать свой ебаный член? - он говорит это так тихо, что самому становится не по себе от этого оглушающего полушепота. Кажется, это ставит Арсения в тупик. Неужели, такое возможно? Он злится - Антону видно, как желваки играют на его лице. Он созерцает это новое для себя выражение лица мужчины ещё некоторое время, а потом неожиданно вздрагивает, когда холодок от резких движений Арсения пробегает по его подбородку, который только что Попов сжимал. И весь груз чужого тела вмиг исчезает. Движения Арсения спешные и хаотичные, когда он натягивает на себя футболку. В тишине. В Антоне - целый ворох противоречивых чувств, которые бурлят внутри, но выхода не находят - ком в горле мешает ему говорить, он не может выдавить из себя и слово, чтобы попытаться как-то исправить положение. Он наговорил лишнего. Он показал чуть больше, чем было позволено, но отмотать время назад он не мог. Хлопок закрывшейся двери его практически оглушает.