Плоды персикового дерева

— Интересные вы тут диалоги ведёте, ребята, а меня не пригласили! — Юта медленно и тихо подошёл к двери, вокруг которой собрались горе-сбегающие. — Ты не так понял… — начал Тэён, но его перебили. — Да нет, я как раз всё правильно понял. Нацелились на свеженький район в городе и решили убежать, поджав хвосты. А то, что остальным здесь за вашу шалость ой как не поздоровится, вас не волнует. Я уверен, у Доёна даже и мысли не пролетало о том, как нам потом жить без вас. И даже о любимом Джено не подумал, а лишь заботливо предупредил, мол, мы сваливаем от этой грязной жизни, а вы сидите и страдайте дальше. — Небось обидно, что тебя не оповестили? — Доён оставался холоден даже когда их раскрыли. Он не собирался останавливаться и пресмыкаться перед Ютой, который уже знал о плане. — А ты эгоист, Доён-а. Уносишь с собой мешки с деньгами, старую куклу на последнем издыхании и личного ёбыря. Из-за вас троих вся Симабара на уши встанет, и сёгун захочет лично проверять каждый бордель. А что с нами, кагема, в таком случае произойдёт? Их разгонят. Или установят новые, более узкие рамки, жизнь в которых сравнится с ощущениями будды, когда он увидел внешний мир и не захотел оставаться в старом. Кагема незачем занимать целый дом, подумает сёгун, и от их коллектива останутся разве что иностранцы, податься которым просто некуда. Всех вытравят, как тараканов из пола. — Впрочем, — цокнул Юта и наконец зашёл в комнату, — я не меньший эгоист. Раз уж планировали, то будьте добры довести дело до конца. Я иду с вами. Что случится здесь после нашего побега — меня уже не волнует, да простят меня коллеги. — Получается, мы убегаем в составе раз, два, три, четыре, — Тэён запнулся, когда столкнулся взглядом с Донхёком и Марком. Про них он совсем забыл, ещё и Чону на полу лежал, так и не подняв голову. — А с ними что делать? Оставлять так нельзя, слишком велик риск, что кто-то из них проболтается, особенно Донхёк. Но такой толпой мы не сможем спрятаться или уйти незамеченными. Тем более Тэиль следит за Чону, а того скоро забирают. — Вот именно, что Чону скоро уезжает. Забейте на него и оставьте здесь. Нам лишний рот не нужен, и так денег мало. — Не считай мои деньги и не решай за меня, ты только что присоединился к нам, а уже раздаёшь приказы, — возмутился Доён, но мысль Юты ему понравилась. Брать с собой Чону было незачем: он неповоротливый, иногда капризный и часто потакал своим эмоциям. Если патрон узнает, что он сбежал, то вдобавок к инспекторам из Симабары за ними будет охотиться личный сыщик от какого-то толстосума в попытках отыскать свою ненаглядную куртизанку. — Я согласен с Ютой, — добавил Джэхён. — Чону может создать нам проблемы. Если двое мелких могут нам даже пригодиться, то с ним хлебнём мы сполна. — Я не могу вам обещать, что от меня будет какая-то польза, но могу гарантировать вам проблемы от Тэиля и хозяина, если вы меня не возьмёте. — Ты нас шантажируешь, щенок? — Доён был взбешен подобной наглостью и повысил голос так, что Чону съёжился. — Извините, — проскулил он, — но у меня нет другого выбора, я тоже хочу наладить свою жизнь, поэтому цепляюсь за каждую возможность. У меня достаточно драгоценностей и подарков от патронов, думаю, их можно продать и получить немало денег, запасы Доёна не бесконечные, а раз уж нас стало больше, чем изначально планировалось, я думаю, он не откажется. — Спасибо, что печёшься о моих сбережениях, но что нам поделать с твоим патроном, если ему сперма в голову ударит и он захочет тебя вернуть? — Ты слишком высокого обо мне мнения. Я не настолько нужен мужчине, чтобы он шерстил всю Японию в поисках меня. Я не больше, чем развлечение, а его желание поселить у себя — мимолётная похоть, которая ещё не выветрилась. Он успокоится и найдёт другую куртизанку. Чтобы мужчина пожертвовал чем-либо ради проститутки, когда под боком есть жена? Слова Чону имели смысл; как бы сильно ни хотелось его оставить, он имел за собой достаточно денег, чтобы обеспечить незваных соучастников на какое-то время. Доён управлял побегом, поэтому ему обязательно надо обдумать, кто пойдёт с ним и как себя будет вести. У каждого должна быть роль. И даже у такого слабого существа, как Чону, она появится. — Хорошо, придётся взять всех, кого мы не планировали. Нет никакой гарантии, что вы сможете сдержать секрет, поэтому будет безопаснее отправиться всем вместе. Проблема теперь только в том, что старый план, рассчитанный мной на трёх человек, больше не работает, и нам требуется составить его заново, учитывая новые роли. Тяжело незаметно убежать такой группой, если у кого-нибудь не получится — не видать им головы. — Доён, — Тэён позвал его, — давай тогда создадим новый и подробный. У нас есть несколько дней, лучше позже выдвинемся, зато будем уверены в своих действиях. — Медлить нельзя, потому что за Чону прибудут в ближайшие дни. Придётся делать в спешке! — Доён резко встал и продолжил: — Все свободны, кроме Тэёна и Джэхёна, мы будем составлять план всю ночь. Остальные могут отдохнуть, завтра обо всём оповестим. Чону, веди себя смирно и не испытывай терпение Тэиля. Чону благодарно поклонился в пол и удалился в комнату, куда его запрятал Тэиль. Юта несколько секунд переваривал информацию и тоже, откланявшись, ушёл к себе. Марк и Донхёк, которые всё время прямо стояли и боялись вымолвить хоть слово, наконец-то подошли к Доёну и поблагодарили его. — Большое спасибо за то, что берёте нас, — сказал Марк, — мы будем слушаться на время всего пути. — Не думайте, что вас взяли из-за альтруистических помыслов. Мы долго планировали с Доёном побег, поэтому не обижайтесь, но мы будем стараться получить выгоду из всего. Мы выберемся из Симабары, но дальнейшая ваша судьба будет не в наших руках. — С Чону вы по-другому разговаривали, — отметил Донхёк, на лице его читалось явное недовольство. — У Чону есть деньги. Это выгодно. Пожалуйста, идите к себе и никому не рассказывайте, что вы сегодня узнали, — Тэён проводил их до двери и помахал рукой, задвинув после сёдзи. Он опустился на пол, уставший и встревоженный от нынешней ситуации. Вместо изначального побега с Доёном и Джэхёном у них новый, где к ним присоединяются ещё четыре человека, и успешный шанс сбежать вместе и не попасться стремился к нулю. Доён прятал мешки с деньгами один за другим, аккуратно подвязывая верёвочки. По его лицу было сложно прочитать настроение, но то, с какой силой он заталкивал мешки в шкаф, объясняло вместо слов. Ему было ужасно обидно, что такой идеальный, тщательно отполированный, как керамическая чаша от искусного мастера, план можно было закапывать в землю. Обидно, что не получится показать дорогим ему людям своего внутреннего гения, он резко поник, а вдохновение и желание взялись за ручки и дружно зашагали туда, куда куртизанкам не дотянуться. Впереди длинная ночь, за которую нужно создать новый план, где на переднем плане будут уже не три фигуры, а целых семь.

▼▼▼

В руках у Джэхёна бумажный фонарь, покрытый пылью. Юным слугам часто приходилось разгуливать с подобными, когда они пытались заманить богатых гостей, но, честно говоря, это выглядело местами унизительно и неловко. На фонаре жирными штрихами написано название чайного домика, несколько простых кандзи и хирагана рядом, что даже крестьянин бы прочитал. Джэхён не похож на мальчишку-слугу: слишком высокий, красивый, с прямой осанкой и плавной походкой, словно он плыл по реке. Волосы зачёсаны назад и собраны в грубый пучок, все кандзаси в обязательном порядке он оставил в борделе, сложил их в старый фуросики и закопал в саду вместе с украшениями остальных беглецов. Руки после этого он не мыл, и под ногтями собралась грязь, что было к лучшему. Если увидят мужчину с аккуратными, чистыми ногтями — что-то заподозрят. За пазухой осталась только любимая раздвоенная шпилька из дерева, которую когда-то ему сделали на заказ коллеги. На Джэхёне короткое пальто, кимоно в полоску до середины бедра, гетры и соломенная шляпа, ленты которой подвязывались под нижней губой. Спасибо Доёну, что тот заранее позаботился и выпросил у состоятельных клиентов несколько комплектов одежды путешественников. В блеклом пальто и огромной шляпе лицо Джэхёна казалось таким же серым и тусклым, хотя обычно оно напоминало румяный персик. На нём ни толики косметики, но даже так плавные и мягкие, но одновременно мужественные черты лица были настолько прекрасны, что никого не обманешь, представься Джэхён ремесленником или торговцем. Он шёл вдоль боковой улицы, которая граничила с запасными воротами. Его то и дело отвлекали, подзывали крестьяне, которым возможность купить куртизанку могла разве что присниться во сне. Они блуждали от харимисэ к харимисэ и с жадностью смотрели на разодетых проституток. Главной задачей Джэхёна было пройти первым через ворота и посмотреть, не остановят ли его охранники, не зададут ли лишних вопросов. Было поздно, но до полуночи ещё часа два, поэтому квартал ни в какую не хотел затихать, что играло беглецам на руку. — Итак, Джэхён пойдёт на разведку и посмотрит, слабее ли охрана у запасных ворот. Ты должен притвориться мальчиком, что зазывает гостей, можешь немного поиграть с проходящими людьми, но будь осторожен. Если кто-то всерьёз заинтересуется услугами — отвязаться от него будет сложно. Не забудь фонарь, но не тряси им сильно, иначе он может сгореть. — Разве не опасно давать ему фонарь с названием нашего борделя? Если найдутся клиенты, они в первую очередь будут искать ту же надпись, что и на фонаре. — Ты когда-нибудь видел, что простолюдины, да и богачи, смогли прочитать корявые символы на старых фонарях? Надпись — это формальность, часть игры. — А как я пройду через охрану? По мне видно, что я куртизанка. — Джэхённи, глупенький, мы план не один день создавали. Я выпросил у одного из патронов три комплекта одежды путешественников, которые ходят по Токайдо. Под шляпой можно спрятать волосы, краску с лица стереть, украшения закопать или забрать с собой в фуросики. Ногти лучше не состригать, в критической ситуации их можно потом продать. Нашу одежду, к сожалению, придётся оставить здесь: такие расписные кимоно сразу дадут людям знать, кто мы такие. Пока Джэхён подходил всё ближе к воротам, его шаги заметно укоротились, фонарь шатался туда-сюда в коробе, а сам он постоянно поправлял фуросики на спине. В голове перемешалась куча информации, которую на него вчера выкатили. Вот перед ним стоял один из охранников, смотрел вдаль и опирался о столб, пока Джэхён маленькими шажками, словно его закутали в женское кимоно, направлялся к выходу. Лицо его было спокойно, брови опущены, губы сомкнулись в одну тонкую линию, словно он о чём-то задумался. Перед ним появилась массивная, кривая рука, а её хозяин низким голосом произнёс: — Куда направляетесь? Через главный выход до города ближе. — Если он у меня что-нибудь спросит? — Не волнуйся. Уверенно скажи, что тебе в храм у моста понадобилось, а через Симабару быстрее. Если его смутит твоя внешность, то скажи: «Я актёр». Там обычно все смазливые, должно прокатить. — А что я в наряде путешественника, да ещё и поношенной? — Скажешь, из соседнего города на юге прибыл, чтобы кагура танцевать. — Но кагура танцуют только женщины… — Они охраняют квартал со шлюхами, ты думаешь, они вообще что-то знают о кагура или о театре? Держись уверенно и верь в свои слова, они в итоге отступятся и пропустят. — Извините, но мне нужно попасть в храм через мост, а эта дорога намного быстрее, — спокойно сказал Джэхён и начал следить за реакцией мужчин. — Ого, много людей проходит через Симабару ради моста, даже женщины появляются временами. — А что тебе там понадобилось, если не секрет? — спросил второй. — Как что? Я шёл пешком из соседнего города, местный монах пригласил меня танцевать кагура. — А, вот оно что… Кагура, да, я слышал что-то про это… — охранники начали переглядываться, и Джэхён понял, что нашёл их слабое место. — В любом случае, можешь проходить. Охранники расступились, и Джэхён, мысленно вздохнув от облегчения, прошёл через ворота. Но стоило ему пройти несколько метров, как его снова окликнули. «Ну что на этот раз?» — подумал он. — А ты ни с кем не развлекался на эту ночь? Просто прошёл через Симабару, когда вокруг все предаются удовольствиям? — Денег нет, всё на дорогу потратил. Да и не интересен мне такой досуг. — Может, ты приверженец мужской любви? Тут есть несколько чайных домов с молодыми парнями, цветки красивые, с женщинами посоревноваться могут в своей привлекательности. Да и сам ты как ива, я тебя за девку сначала принял. Думал, убегает девица от обязанностей, вот и остановил. Если мало платят за кагура, то приходи сюда работать. Джэхён поклонился на слова и медленно пошёл в сторону моста. У него получилось, а значит, остальным можно также бесхитростно проскочить мимо двух глуповатых охранников. Фонарь он оставил у ларька с натто как знак того, что совершил попытку. — Оставь потушенный фонарь у лавки госпожи Сато. Мы с Тэёном будем ждать минут двадцать, не больше, иначе есть риск, что нагрянут гости. Мы поищем фонарь. Если найдём — поспешим за тобой, сделаем вид, что идём вместе. Ни в коем случае не говори конкретных ответов, иначе нас загубишь. Когда Тэён нашёл фонарь, он наступил на него ногой и смял так, что тот превратился в шарик. Он оставил его там же, у ларька с натто, чтобы в дальнейшем Донхёк, Марк и Чону узнали, что они уже за пределами Симабары. После Доён потянул его за рукав пальто и повёл к воротам, а в голове обдумывал несколько путей развития разговора. Будет слишком подозрительно, если несколько актёров решили пройти через квартал с таким маленьким интервалом. На такой случай можно притвориться людьми из одной группы, которые на время разделились. Это и входило в основной план. К счастью, Джэхён не наговорил много и не дал слишком конкретную информацию. — И куда такие юнцы направляются? Многовато вас за одну ночь-то. — Доброго вечера храбрым людям, что берегут мужскую честь и женскую неуязвимость, — поклонился Доён, и Тэён повторил за ним. Они решили, что говорить будет только один, чтобы не противоречить друг другу и не сбивать запланированный диалог. — Вот, идём в храм, что лежит после моста. — Вы уже не первые, кто перебирается через квартал. Был тут один юноша, со шлюхой нечаянно перепутали даже и остановили. — Ох, неужто наш друг это был? — актёрства Доёну не занимать. — Мы втроём приехали танцевать кагура и решили пойти коротким путём. Но вот незадача — вокруг такие благоуханные цветы, что нельзя пройти мимо. Поэтому мы остановились у одного чайного домика и решили расслабиться, а наш товарищ не из тех, кто так развлекается, вот он и умчался вперёд. — Верно, тот парень тоже что-то про кагура начал, я только вспомнить не могу. Разве это не девки её танцуют? — Ну что вы, в какое время мы живём? Раньше кагура танцевали только женщины, и это был религиозный ритуал, а сейчас даже в театрах все женские роли отданы мужчинам. Поэтому мы с ней и выступаем. — Так вы актёры, получается? — рассмеялся один из охранников. — Тогда это объясняет, что вы с тем парнем абсолютно похожи. Вот у тебя, болтливого, глаза — абрикосовые косточки, а у друга твоего лицо нежнее цветка груши… — мужчина на секунду замялся и обратился к коллеге: — Я правильно процитировал? Из памяти всё выветрилось. — Мне кажется, там было наоборот… — Ладно, не особо важно. А ваше трио из одной труппы? Как называется? — Труппы? — в этот раз голос подал Тэён. — Ну да, я и Кабуки люблю, и Но, хотя последний только по праздникам посещаю — денег не хватает. Так что выкладывайте, только чур не врать, иначе я вашего дружка с самого моста сюда приведу и выведывать буду. — Пока мы будем разговаривать с охранниками, они могут в чём-то нас заподозрить, поэтому, на всякий случай, мы должны отвлечь всех работников у ворот. Как доказывает опыт, лучший вариант — поджечь Симабару. Этим займётся Юта, он подпалит несколько домиков, находящихся как можно дальше от нашего. Он будет ходить с фонарём, тоже прикинется слугой. Пожар не обязан быть большим, главное, чтобы охрана это заметила и отошла от ворот. — Не лучше ли тогда поджечь человека? Чайный домик не удастся потушить, люди вокруг будут паниковать. В руках у Юты огниво, аккуратный подарок от заботливого патрона, перед ним — неизвестный ему дом, в котором громко и с восторгом голые куртизанки танцевали под музыку, а клиенты, пьяные и почти сонные, с трудом подыгрывали им. Было всё равно, кто в этом борделе — мужчины или женщины — Юта готов пожертвовать их жизнями ради побега. Стоит кремнию удариться о кресало — и этот милый деревянный домик захватит такое пламя, что воды в реке Кацура не хватит на то, чтобы его спасти. По спине прошли мурашки, когда чужая рука опустилась на плечо. Юта в страхе обернулся, побоявшись, что его поймали посетители квартала или, ещё хуже, охранники. Но, к счастью, он встретился с категоричным и обвинительным взглядом Ренджуна. Самого Ренджуна из родного чайного дома, который стоял у места, что должно в считанные минуты искриться как фейерверк. «Что он здесь делает?» — единственная мысль, которая проскочила в голове. — Мелкий засранец, как ты меня нашёл? — Ваш эгоизм пробил крышу, когда вы решили дружно и весело свалить, прихватив с собой сбережения Доёна и приданное Чону и забыв про нас. Верно, какая разница, что станет с нами, когда вы отправитесь в мир свободы… — Ренджун проговаривал каждое слово, словно выплёвывая их в лицо Юте. В его глазах читалась обида вперемешку с агрессией, вены на шее вздулись, а рука на чужом плече изо всех сил сжимала кимоно, словно хотела оторвать кусок. — Это не было в моих планах, — начал оправдываться Юта, — чистая случайность. Но я не могу упустить шанс. И ты меня не остановишь, какими бы грязными методами не воспользуешься. — Даже если мы редко пересекаемся, подумай хотя бы о Тэиле. Он разгребал столько твоих дел, когда была нужда. Ему не жалко своего здоровья ради того, чтобы управляющие кварталом не трогали кагема. Забавно, но в итоге он столкнулся с вашими голыми задницами, выглядывающими из окна в целях побега. Не стыдно? — Разговариваешь так, прямо подражаешь манере Тэиля. Почему я должен ограничивать собственную жизнь из-за помощи в бытовухе? Это его вина, раз он захотел репутации; мы ему ничем не обязаны. Пусть оправдывается, как может — это его сильная сторона. Я нахожусь на грани, за мной — шесть человек, которые мечтали об этом дне. Не могу их подвести, не могу упустить цель. Прости. Юта отвернулся и взял правой рукой кремень, как огниво тут же вырвали у него из рук. Разъярённый, он пнул Ренджуна в пах и, когда тот согнулся от боли, схватил его за волосы, попутно вырвав кресало. Ему наконец-то удалось рассмотреть коллегу: праздничное кимоно, аккуратно уложенная причёска и цветные кандзаси — неужели он прогуливался по кварталу в таком виде и не привлёк много внимания? Юта прильнул к уху Ренджуна и прошептал: — Я тебе обещаю, если ты что-нибудь скажешь Тэилю, хозяину или ему отпрыску, то по возвращении в бордель никому сладко не будет. Ни я, ни тем более Доён тебе жить спокойно не даст. Всех наших клиентов возьмёшь, да хоть за раз, даже если по кругу пустят — плевать. Ты об мой член зубы чистить будешь, понял? Не думаю, что твоим родителям понравится, когда их дитятко решит отправиться в страну Токоё. От тебя требуется сейчас сыграть дурачка и вернуться в бордель, сложить ладони и глупо хлопать глазами. Ты ничего не знаешь. — Так это Доён всё затеял… — Ренджуну хотелось заплакать, но он сдержался. — От умных всегда надо избавляться в самом начале, иначе не жить в мире и спокойствии. Сломает кто-нибудь эту упрямую иву, и будете вы, как сироты, блуждать туда-сюда без цели. Глупым людям нужен вождь. — Я тебя не слышу! — Да понял я! Ничего не знаю, не слышу, не вижу и прочее. Отпусти! В момент, когда Ренджун полностью сдался, вспыхнул огонь. Чайный дом охватили языки пламени, как на известных картинах, которые писали художники — очевидцы того самого пожара в Ёсиваре. Пьяные гости и куртизанки сначала не обратили внимание на то, что горит дерево, но хозяин дома поднял панику и в спешке начал вытаскивать ценные вещи и деньги. Шум, слёзы и дым перемешались в кучу, что в голове вызвало боль, но Юта, согласно их плану, медленно направлялся в сторону главных ворот. — Юта единственный, кто бежит через главный вход. Остальным даже не приближаться! — Но тогда до моста ещё дальше идти… — Ничего, мы подождём. У нас впереди будет целая ночь. Тэён почувствовал, как его оттолкнули: охранники побежали на крики посетителей, ведь соседний бордель охватил огонь. Перед ним стояли пустые ворота, которые ещё не успели заполонить люди, в страхе убегавшие из Симабары. Доён взял его за руку, и они нога в ногу вышли из квартала. Сзади них разгорался пожар, который, конечно, не станет настолько известным, что про него будут писать в учебниках по истории, но будет символом новой жизни. Их старые личины сожжены, давать ход назад уже поздно. Ощущалось как праздник, что даже звёзды встречали их с ярким мерцанием, словно содрогались от величия и храбрости обычных проституток. — А что с этими тремя? Они ни туда, ни сюда, их надо как-то задействовать и вывести за пределы стен. — К счастью или сожалению, им не уготована большая роль в нашем плане. Когда Юта устроит пожар, паника разрастётся среди людей настолько сильно, что им будет несложно убежать. Терять бдительность ни в коем случае нельзя, я им обязательно накажу, но охране будет всё равно. Всегда из Ёсивары во время пожаров убегали куртизанки, от этого никогда не избавиться. — Но у них же нет маскировки. Доён, патрон подарил тебе только три комплекта, верно? — Это они пусть сами обдумывают. В отличие от троицы, которая походила на путешественников, ни у Донхёка, ни у Марка, ни у тем более Чону не было времени и возможностей подготовить запасную одежду. В их арсенале несколько праздничных кимоно, украшения и предметы мебели и туалета, за которыми, очевидно, не спрячешься и не скроешься. Юта оказался в похожем положении, поэтому они, когда собрались в укромном месте, обсудили, как приодеться и уложить волосы. В одном из магазинов, что стояли на территории квартала, сдавали в аренду одежду рабочих для клиентов, которые желали оставить личность в секрете. Донхёка послали сбегать за четырьмя комплектами курток, аккуратно пронумерованных на случай того, если кто-то решит не возвращать товар. Он оставил в магазине несколько недорогих и крупных подарков от патронов, зная, что он за ними точно не вернётся, и прихватил ещё в добавок соломенные шляпы и сандалии. Когда он вернулся, то наблюдал картину: Юта предложил либо подрезать кимоно до колен, либо закатать его и закрепить на бёдрах так, чтобы подол походил на короткие штаны. Именно так, наспех укутанные в красивые халаты, пряча расписные рукава под дурной курткой, они дружно вышагивали в сторону задних ворот, за которыми укрывался мост. Шум и паника, что охватила окружающих, оглушала, а дым замыливал глаза. Чону, абсолютно погрязший в тоске и апатии, даже не желал перебирать ногами. Он, опёршись руками о плечи своих коллег, идущих по обе стороны от него, еле волочил ноги, да так, что поднималась пыль и мешалась с дымом. Донхёк с недовольством смотрел на него, но ничего не сказал — другу и так плохо, его чуть не купили, а тут ещё и заперли от посторонних глаз. Он стойко протащил его, время от времени переговаривая с Марком, как перераспределить нагрузку, пока Чону, держа в руках носовой платок, за спиной — огромный фуросики, исследовал улицы. Смятый фонарь они нашли сразу же. У ворот рядом никто не стоял, огромных мужчин словно ветром сдуло. За ними и яркими красными огнями тьма поглощала каждый угол земли, каждый камешек на тропинке, ведущей на мост. Недолго думая, они вступили в полную ночь, только луна освещала им путь; сзади кричали люди, рыжие языки пламени охватывали уже не один чайный домик, а несколько, и не хватало воды в пруду, чтобы их потушить. Это значило, что скоро прибудет пожарная бригада и начнёт эвакуацию, поэтому им стоило, особенно Юте, поспешить. За пределами Симабары почти не ходили люди, было слишком поздно. На мосту пусто, лишь худые силуэты проглядывались через толщу тьмы. Марк и Донхёк отпустили Чону и побежали к фигурам, в которых, они догадывались, разглядывались черты старших куртизанок. Бывших куртизанок. Потому что с выходом из квартала они могли с уверенностью говорить прохожим, что являются обычными японцами. Или не японцами. На мосту их встретили Доён и Тэён, Джэхён, как они сказали, ушёл в отхожее место. Перепуганные и взволнованные, они сразу же начали спрашивать, как всё прошло. Те, в свою очередь, гордо показали «новые» наряды и вещи, которые смогли унести из борделя. Через полчаса появился Юта, весь красный и мокрый, хотя на улице обдувал свежий ветерок. Он удачно пробрался через главные ворота, не наткнулся на знакомых личностей и запугал Ренджуна. Пришлось прогуляться по людным улочкам города, но в целом он был осторожен и внимателен, даже поглядывал, не пристроился ли к нему хвост. Когда все беглецы наконец собрались, они начали обдумывать, где переночевать. Когда Доён планировал побег на троих, он заранее решил, что они спрячутся в каком-нибудь храме, договорившись с монахом на случай, если их заметят. Сейчас, такой большой компанией, пробираться незаметно по городу будет невозможно, но попытать удачу стоит. Они стояли у Кацуры, наблюдали за лунной дорожкой, отражавшейся в её воде, пока пытались собрать примерную планировку Киото по тем кусочкам, которые им рассказывали гости, по прочитанным книжкам, картинам укиё из воспоминаний. Из всех материалов единственное, что можно выудить — если идти на север вдоль реки, то наткнёшься на россыпь буддийских и синтоистских храмов, самыми популярными из которых были «Золотой храм» Кинкакудзи и «Храм Спокойствия» Рёандзи. «Определённо сюда», — настоял на своём Юта, и его не смущало, что популярные места потому и популярны, что их посещает много людей. В ответ на сомнения Юта помахал рукой и чётко выговорил, что в это время года посетителей мало, потому что у местного населения достаточно своих забот, и тратить время на посещение пагод — глупость. Доён его поддержал, подтвердив, что храмы сейчас пустуют. Эту информацию ему рассказал один из патронов. Окончательно договорившись, что первым делом они направляются в Рёандзи, вся компания сошла с моста и пошла вдоль реки под шумы вдалеке ещё не до конца уснувшего города и голос Доёна, хозяин которого обещает рассказать про шикарный сад камней, когда они прибудут.