Лёд в наших сердцах.

Саша заходит в подъезд дома, вызывая лифт. Палец раз за разом жмёт на кнопку механизма, словно от этого кабинка начнёт двигаться быстрее. Но Саша просто жмёт, смотря в пустоту, не понимая что делая. Реакции заторможены, чувства потухли словно горячие угольки, только что облитые водой. Жгучей, больной, гнилой, смертоносной водой. Олимпиада. То самое соревнование, ради которого она столько лет убивалась. Ради которого ломала кости, прыгала четверные пока не затрещат суставы, пока её не начнёт трясти от ненависти, а та всё поднимается и идёт, идёт, идёт. Вставай и начинай заново. Как бы больно не было. Этот этап обрубил все её надежды, за ниточки которых Саша так отчаянно пыталась зацепиться. Острые ножницы давили на эту нить мучительно-медленно, разрезая ткань, прежде чем та совсем оборвалась, и Трусова начала падать вниз со стремительной быстротой, махая руками словно младенец пытаясь найти, за что зацепиться. Чтоб не утонуть. Чтоб не задохнуться. Дверки лифта со крипом открываются, девушка перешагивает порог, закрывая глаза. Ладонь нажимает на иконку с нужным этажом, и дальше всё расплывается. С губ срывается тихий всхлип, и та прислоняется затылком к холодной, зеркальной глади. Хотелось исчезнуть. Чтоб её все забыли, стёрли из памяти. Новая волна пустоты, смешенного с горьким отчаянием накатывают всё сильнее, из-за чего Саша не выдерживает и тяжело опираясь о колено, скользит вниз по стеночке. Серебро. Второе место. Пять четверных. Слёзы. Слёзы. Слёзы. Саше холодною Саше тоскливо. Саше жутко, и всё это сразу. Она ощущает грубую, кожаную перчатку на горле, которая сжимает всё сильнее и сильнее с каждой медалью. С каждой красной ленточкой, которая словно удавка обвивается вокруг шеи, не давая нормально вдохнуть. Пять четверных. Пять. Ночи работы над техникой и компонентами. Ради чего? Это ещё Камила не выступила нормально из-за тех уродов, которые её довели. А так вновь была бы третьей. Снова. Створки открылись, и рыжая проходит в темноватый, мало освящённый коридор. Там горела единственная лампочка, которая еле-еле отдавала последние лучики света, делая путь чуть чуть светлее. Чуть-чуть проходимие. Поворот ключа. Второй. Саша заходит в общее сплетение квартир, выстроившихся в ряд словно солдаты, ждущие приказа атаковать. Та проходит вперёд и налево, останавливаясь перед дверью. Ничем не примечательной квартирой её родных. Внутри рыжей бедлам - ей ужасно хочется оказаться в кругу братьев и родителей, но вторая её часть хочет как можно скорее убраться отсюда. Но всё же Саша натягивает фальшивую улыбку, заправляя локон за ухо, после чего глубоко вздыхает и тянет ручку на себя. Навстречу выбегают родные - собаки, мама, папа, братья. Все сжимают в объятиях, гладят по голове, бьют по спине - а та молчит. Она не может заставить себя даже раскрыть рта, именно из-за этого Трусова подхватывает Лану на руки, поглаживая такую родную, шелковистую шёрстку. Все счастливы, что хозяйка вернулась домой. Кроме неё самой. Часть её души казалось осталась где-то там - в недрах Олимпа, в поисках выхода. Под предлогом усталости, Саша через считанные минуты оказывается в комнате. Она кидает вещи в сторону, зарывается руками в густые корни волос и падает на кровать. Ей нужно всё обдумать. Одной. Никого не привлекая - другие не должны знать, что у неё проблемы. Остаться в спорте? Да. Однозначно. Другой жизни девушка не знает. Но после этого сезона нужно перейти к другому тренеру. Однозначно. Пробовать пятерной? Ей бы четверные сохранить. Тройной аксель? Было бы хорошо, вот только она его не прыгает уже который год. Телефон завибрировал. Кто там, на ночь глядя? - Да, Этери Георгиевна? - со вздохом спрашивает Трусова. - Что-то случилось? - Ты в порядке? - Да. - холодно чеканит Саша, играясь с карликовым пуделем на коленях. - Давай так. Я могу дать тебе пару дней отдыха, и снять с кубка. Большего, извини, не могу. Нам ещё к Чемпионату Мира готовится. ЧМ. Точно. Она уже забыла. - Я еду? - сразу уточняет рыжая, кусая губу. Этого не хватало. - Ты в списках. Решение за тобой. Скидывает трубку. Тутберидзе всегда немногословна. Саше хочется разбить телефон об стену от нелепого гнева, но останавливает себя, откинувшись на подушку, прикрывая глаза. Лана кладёт мордочку хозяйке на живот, немо поддерживая, та же проводит костяшкой по влажным щекам, стирая капли слёз. Изумрудные глаза потухли, казалось навсегда. "Это соревнование сломало мою жизнь!" Трусова была одна. Из неё буквально сделали девочку для битья, изгоя фигурного катания. Изгоя, которого никто не понимал и не поймёт. "Убери триксель, упрости произвольную" - кричали все кому не лень. Им будто в кайф указывать ей что делать, а не жить собственной жизнью. Даже если бы она последовала их советам - не привело бы это к результатам. Никаким. Для судей всегда будет что-то казаться мало. Что-то неправильно. Это чёртова игра в кошки-мышки без шанса выжить. Несправедливо. Дьявольски не справедливо. Роднина, Ягудин, Тарасова. Все они. "Сашку люблю" - да ладно? Тогда почему Трусова это не видит? Саша вновь берёт в руки телефон, просматривая уведомления. Пропущенные звонки и сообщения, пустой вотсап, инстаграм переполнен постами... Так. Стоп. А это что? Девушка замирает. Сердце на секунду перестаёт биться. ilya_malinin отметил(а) вас. Илья Малинин? Вот это неожиданность так неожиданность. Не, Саша знала, что Илья вроде как любит её катание, но чтоб так?! Палец нажимает на иконку, и её перебрасывает на аккаунт Малинина. Полно видео с тренировок, но самое первое... На белом фоне чётко проступали две фигуры - он сам и Королева Квадов. Явный фотошоп, интересно, сам сделал? Но странное было другое. Посередине полотна, фиолетовыми чернилами было выведено лишь одно слово: #Revolution.