7 тысяч над землей

      — Арс, ну че вы вдвоем опять упиздохали куда-то? — ноет Антон в голосовое в ответ на кучу присланных ему фоток, — че вам спокойно не сидится то?..       В тишине номера раздается тяжелый вздох, и Антон зарывается носом в подушку, вжимаясь в нее лицом, будто это его отрезвит.       Он недоволен.       Недоволен тем, что проснулся в одиночестве в холодном номере Иркутского отеля. Вокруг темно, потому что окна зашторены, и неуютно. Хотя, если по-честному, ему везде неуютно, кроме собственной квартиры и еще Арсовой питерской.       Недоволен, что проспал возможность составить компанию Арсению.       Недоволен тем, что все равно не выспался — это уже вообще ни в какие ворота.       Нет, конечно, Антон не думал, что Попов тихо сидит в номере рядом со спящим мужем и смирно ждет пока тот проснется, но все равно он не ожидал, что Арс скооперируется с Димкой, и они махнут хрен пойми куда.       Антон спросонья трет глаза и снова вглядывается в сторис, которую снял Поз: на фоне на какой-то стадион, вокруг пусто, будто его специально для импровизаторов закрыли для посещения.       Что за стадион? Местная достопримечательность что ли какая-то? Чего их туда понесло то?       Арсений пока не отвечает. Занят, видимо, чем-то, зараза. Шаст откидывается на подушки, сладко потягивается, чувствуя, кажется, каждую отдельную мышцу, зевает, собирается немного понежиться в постели, раз уж выдалась такая возможность, но вместо этого резко распахивает глаза и рывком садится на кровати.       Блядь.       Стадион!       Достопримечательность, ага. У них же сегодня концерт во дворце спорта, как его… мир-труд-май, да, точно, «Труд».       Пиздец, он что, опоздал?       Антон снова хватает телефон и недоверчиво глядит на экран. На нем нет пропущенных, личку не разрывают сообщения о том, что Стас его убьет за просраный саундчек, Арсений, опять же, все еще молчит. И это все очень странно.       Взгляд цепляется за яркий циферблат — фух, слава Богу, время еще есть, можно перевести дыхание. Видимо, половина импровизаторов — те, кто с шилом в одном месте — прибыли на место заранее. Непонятно только зачем. Нет, чтобы поспать как все нормальные люди: Антоха, например, или Матвиеныч. Шастун уверен, тот в его команде.       Ладно, тогда, наверное, лучше вставать.       Антон перекочевывает к краю кровати, свешивает ноги, и сидит несколько минут, просто застыв в этой позе. Шутит про себя, что он, наверное, со стороны похож на уставший вопросительный знак, потому что ровная спина — это вообще не про него. Вот и сейчас он сидит ссутулившись, упираясь локтями в бедра, пытаясь загрузиться, полностью очухаться ото сна и от потрясения фантомным опозданием. Ему бы сейчас кофе, но для этого придется хотя бы одеться. «План — огонь, конечно», — Шаст усмехается своим же мыслям и еще раз трет руками лицо, но решает, что лучше все таки умыться, и с кряхтением поднимается с постели.       Холодная вода бодрит и прогоняет заторможенность — вечный подарок дневного сна. Уже хочется жить, тащить, как всегда говорит ему муж, и выйти из номера хоть куда, лишь бы выйти. А еще поесть и сигарету.       Словив бодрый настрой, Антон возвращается в комнату и хватает телефон, который как раз загорается новым уведомлением.       — Родной, прости, я не хотел тебя будить, ты так сладко спал, — на фоне стандартного шума улицы слышится спокойный голос Арсения, — как ты? Надеюсь, выспался? Стас сказал, что саундчек переносится на полчаса, так что можешь не торопиться. Собирайся спокойно и присоединяйся к нам. И позвони, я тебя встречу.