7 тысяч над землей

      «Смех Арсения — это отдельный вид искусства», — читает Антон под кружочком мужа в телеграмме, нежно улыбаясь. Подписчики, конечно, правы, он и спорить не будет, но все же не до конца.       Для него самое настоящее искусство — это весь Арсений. Он считал так в самом начале их совместной истории, еще до появления романтических чувств, а сейчас он в этом убежден на все 100%. В этом мире нет никого и близко похожего: никого настолько интересного и необычного, такого разностороннего, неожиданного, взбалмошного и еще много какого.       Никого, с таким же интересным и оригинальным взглядом на мир, с целой непонятной планетой в голове и с таким же большим и добрым сердцем. Никого, в ком удивительным образом сочетались бы нежность и сила, эрудированность и отбитое чувство юмора, строгость и дурашливость, шило в жопе и уравновешенное спокойствие, мягкость и властность…       Антон, отвлекаясь от просмотра комментариев, поднимает глаза на Арса, который сидит на полке комфортабельного СВ, опираясь спиной о стену и, кажется, полностью окунувшись в процесс чтения какой-то книги. Он выглядит сосредоточенным и немного недовольным, будто бы сюжет разворачивается не в лучшую для главных героев сторону. Губы сжаты в тонкую линию, брови чуть нахмурены, а пальцы правой руки теребят бумажную страницу — такой красивый в своем увлечении. И вообще всегда.       И такой родной.       Шаст смотрит на лицо напротив: подмечает следы усталости от бешеного графика, легкую щетину, слегка растрепанные прядки волнистых волос, думает о том, что слово «люблю» уже не может описать в полной мере все чувства, которые он испытывает к этому невозможному человеку. «Люблю» уже стало мелким, каким-то блеклым и незначительным. Антон со всеми своими эмоциями туда уже не помещается — оно ему мало, как выпускной костюм, надо бы расставить.       Арсений не замечает внимательного взгляда, потерявшись в хитросплетениях сюжета, а Шастун не замечает, как сердце начинает стучать все чаще, нарушая обычный ритм. Поначалу не замечает, пока оно не разгоняется от волнения настолько, что вот-вот грозится выпрыгнуть из груди.       Нет-нет, не беспокойтесь, это не нарастающая паническая атака. С таким явлением Антон, к сожалению, уже сталкивался и знает что это такое.       Нет, сегодняшнее волнение оказывается абсолютно объяснимым — он просто разволновался от навязчивых мыслей. Наверняка, каждый сильно влюбленный человек это хотя бы раз в своей жизни ощущал: когда ты смотришь на свою вторую половинку, а горло резко сковывает спазм, перехватывая дыхание, от мысли, что этого самого близкого и родного человека по каким-то причинам может не быть рядом. Это иррациональный страх потерять любимого человека, который посещает абсолютно вне контекста, просто от силы чувств.       Вот и с Антоном такое бывает. Плавали, знаем. Ничего страшного. Сейчас главное — не усугублять и успокоиться. Антон старается взять себя в руки, принудительно запрещая мозгу разгонять едкие мысли на тему «а если» или «а вдруг», которые никогда ничем хорошим не заканчиваются.       Вдох-выдох, вдох-выдох.       Дыхательная гимнастика обычно помогает. Хотя Шастун чаще применяет это способ перед концертами или съемками, тут он тоже лишним не будет.       Вдох-выдох.       — Это просто пиздец какой-то… — сдавленно произносит Антон, поднимая глаза к потолку.       Арсений реагирует быстро, не смотря на то, что был увлечен чтением, обеспокоено вскидывая взгляд на мужа. Тот откинул голову, упираясь затылком в стену, и дышит тяжело, намеренно глубоко и медленно.       — Антох, ты чего?! — книга откидывается в сторону, а Арс со скоростью света оказывается рядом с Антоном, хватая того за руки, и ищет подсказки в глазах напротив.       Ситуация вопреки всему начинает казаться Шасту слегка комичной, поэтому он издает короткий смешок, как-то, на взгляд Арсения, вымученно улыбаясь, и поясняет:       — Охуеть как люблю тебя.       — А?       Арсений выглядит таким потерянным. Он смотрит на Антона большими глазами, в которых плещется настолько сильная тревога, что тому становится по-настоящему смешно — знал бы Арс причину этого его состояния, так бы не волновался. И пусть этот смех немного истерический, но он действительно помогает: тиски, сжавшие грудь и горло, расслабляются, сердцебиение потихоньку замедляется, приходя в норму.       — Говорю, люблю тебя. Хз как выразить насколько, — выдыхает Антон не громко, наклоняясь ближе, чтобы уткнуться носом в шею или плечо — куда попадет.       — М-м-м… — Арсений слов в ответ пока не находит, а просто раскрывает объятия, с готовностью принимая в них мужа. Легонько поглаживает того по спине, чувствуя, что Антон расслабляется прямо под легкими движениями пальцев.       Пару минут спустя, ощущая наконец, что Шаста полностью отпустило, Арс отстраняется.       — Я тоже тебя люблю, ты же знаешь — максимально серьезно звучит в продолжение разговора, — ты что, по этому поводу так загнался?       Получив в ответ что-то вроде виноватого кивка, ну Арсений охарактеризовал его так, во всяком случае, он продолжает:       — А что за внезапность? Что-то случилось?       Мотание головой.       Супер, вот и поговорили. Арс только собирается сказать, что так не пойдет и говорить надо словами через рот, а еще, что полезно обсуждать такие моменты, чтобы их больше не было, как Антон, видимо собравшись с силами, начинает говорит сам:       — Да хуй знает, что это было, если честно, — пожимает плечами в подтверждение слов и бросает сложный взгляд, который Арсений не может расшифровать, — просто подумал, что так люблю тебя, просто пиздец, и страшно стало от того, что могу тебя потерять…       — Я все равно найдусь, можешь на меня положиться, — шутка срывается с губ быстрее, чем Арс успевает подумать. Это привычка, он всегда пытается разрядить обстановку.       В ответ Антон улыбается своей самой теплой и нежной улыбкой, думая, что никуда они друг от друга не денутся — очень хочется в это верить.