7 тысяч над землей

      Говорят, мужчины — это взрослые дети. Арсений, в целом, с этим стереотипом согласен. Да и как тут поспоришь, если с удовольствием таскался с Грутом по разным городам и демонстрировал это на всю страну? А вот мягких игрушек он совсем не фанат, хоть и всегда рад, когда поклонники дарят ему плюшевых зверят. Все эти плюшевые мишки, совы, зайцы и котята, конечно, безумно милые и симпатичные, но дело, если честно, совсем не в этом.       А в том, что есть у него одно двухметровое дитё, которое сводит брови домиком, делая при этом такие умоляющие глаза, что переплюнет даже кота из Шрека, и забирает игрушку себе. Антон даже ничего не говорит — знает, что Арсений отдаст ему что угодно без лишних слов, и просто тянет длинные пальцы к подарочному пакету. Из того обычно свешивается какая-нибудь мягкая нога или ухо — замечали игрушки почему-то никогда полноценно в пакет не помещаются? — за эту часть и вытягивается на свет плюшевая животинка, а Антон расцветает умильной улыбкой при виде очередной симпатичной мордочки.

***

      Самым впечатляющим подарком из тура по Дальнему Востоку становится метровый бурый мишка. Антон с восторгом смотрит на это плюшевое чудо и не расстается с ним ни по дороге домой, усаживая его себе на колени и бесконечно поправляя его съезжающий капюшон, ни в номере отеля, где находит ему место в изголовье своей кровати.       Номера в этот раз у всех раздельные, но Арс в своем ночевать, естественно, не собирается. Скинув пакеты с подарками и наскоро приняв душ, он стучится в номер напротив. За открытой дверью обнаруживается усталый Шаст, который кутается в банный халат. Повезло, этот нормального размера. В халате он внезапно напоминает Арсу подаренного сегодня мишку: такой же плюшевый и мягкий.       Хочется обнять и затискать, но еще больше, если честно, хочется побыстрее уснуть.       Антону, видимо, тоже. Зевая и кивком приглашая внутрь, он запирает дверь и спрашивает:       — Спать?       — С превеликим удовольствием, — отзывается ему полуночный гость и прямо по пути к кровати начинает стягивать с себя одежду.       Халат Антона тоже отправляется на кресло, открывая глазам Арсения любимое и до последнего миллиметра изученное тело, которое с кряхтением валится на кровать. Вот надо же: внутри то Антон — ребенок самый настоящий, а снаружи — периодически дряхлый дед. Человек-контраст.       Устраиваясь поудобнее, тот вспоминает про мишку и тянет его к себе.       — Подожди, — бросает в сторону Арса и начинает раздевать мягкую игрушку.       Развязывает шарф, стягивает с плюшевого тельца белую кофту и протягивает вещи мужу:       — Кинь на кресло тоже.       Арсений выгибает бровь, но ничего не говорит. Бросает игрушечный наряд сверху и ныряет под одеяло.       Гаснет свет, Антон немного возится по постели, выбирая удобное положение — Арсений привычно ждет пока этот волчок угомонится, лежа на спине — и наконец устраивается к нему спиной.       Значит, Арс сегодня — снова большая ложка.       Перед тем, как провалиться в легкую дрему, Антон чувствует традиционные поцелуи: в загривок, в заднюю сторону шеи и в плечо, которое, как и обычно, торчит из-под одеяла. Так уютно и по-семейному.       Арсений подушечками пальцев ведет по боку, касаясь заботливо и мягко — движение, лишенное сексуального подтекста, зато окунающее в нежность с головой. Его рука пробирается под локоть Антона, который лежит на боку, и спускается к животу, намереваясь обхватить покрепче и прижать к себе ближе, но наталкивается на что-то неожиданное.       Чувствуя под пальцами ворс плюша, Арс даже распахивает уже полуприкрытые глаза и поднимается на одном локте, заглядывая за Антоново плечо.       И наблюдает такую картину: Шаст свернулся почти клубочком, поджав под себя длиннющие ноги, и стискивает в своих руках мишку. Того самого, да. Которого раздел, по-настоящему ко сну подготовив наравне с собой. Он упирается щекой в плюшевую голову, скашивает глаза на нависшего сверху мужа и лениво спрашивает:       — Че?       Имеется ввиду «что ж ты так подорвался, дорогой мой, и пялишься теперь?».       Арсения хватает на глубокомысленное «ниче», потому что, ну, хочет этот детский сад спать с мишкой — в принципе, пусть спит; и он снова укладывается на кровать, обнимая теперь не только Антона, но и плюшевого члена семьи. Хорошо, что ширина кровати позволяет устроиться с комфортом всем троим.