Маленькое дождевое облако.

Прошло 20 минут, которые показались им ещё двумя часами. Всем невероятно хотелось узнать, что показали результаты биопсии, хотя Уэнздей никогда бы в этом не призналась. Наконец, когда появился доктор Вагнер, он приветствовал их улыбкой. “Добрый день”, - сказал он. “Я понимаю, у вас был долгий день, и я рад сказать вам, что, по крайней мере, я могу сообщить вам хорошие новости. Результаты обеих биопсий - это то, на что мы надеялись. То, что у вас есть, - это вариант с немелкими ячейками, который является меньшим из двух зол. И образцы из вашей спинномозговой пункции не показали никаких признаков рака, что означает, что две опухоли, показанные на вашем самом первом сканировании, являются единственными местами, на которые распространился рак. Зная это, ваш официальный диагноз - немелкоклеточный рак легких 2 стадии. Мы также называем это региональной стадией, поскольку она распространилась на области вблизи легких, но не распространилась дальше по организму ”. Гомес, который знал, что рак может достигать 4-й стадии, позволил себе несколько облегченных вздохов. “2 стадия, это не так уж плохо, верно?” - спросил он, но это прозвучало как отчаянная мольба. “Значит, ее шансы должны быть высокими?” “Конечно, нам повезло, что мы обнаружили его так рано”, - ответил доктор Вагнер. “Рак легких бывает очень трудно обнаружить до того, как он достигнет поздних стадий, и на этом этапе его часто считают неизлечимым. Мы должны поблагодарить за размещение вашей основной опухоли. Из-за этого у вас, к счастью, рано начали проявляться симптомы, и именно поэтому мы можем начать лечить вас как можно скорее ”. Выражение его лица стало более серьезным. “Но я хочу быть честным с вами, прежде чем вы зайдете в Интернет, чтобы прочитать о своем состоянии, как, я уверен, сделают ваши родители, как только вы покинете это здание. Даже на ранних стадиях рак легких является очень серьезным заболеванием и одним из самых трудноизлечимых видов рака ”. Он повернулся к Гомесу, который задал этот вопрос. “О цифрах всегда страшно думать, вот почему я хочу, чтобы вы помнили, что юный возраст Уэнздей, а также недавние достижения в медицине означают, что ее шансы, вероятно, намного выше, чем все то, что вы можете прочитать в интернете”. Осознав, что он, похоже, танцует вокруг темы, Гомес сразу же забеспокоился сильнее. “Что вы имеете в виду”, - спросил он. “Что говорят статистические данные?” Доктор вздохнул. “Общая 5-летняя выживаемость для этого конкретного типа и стадии рака легких, и вы должны помнить, что в нее входят люди, которые намного старше и более хрупкие с самого начала… составляет около 37%”. Это число стало таким шоком для всех них, как будто в комнату бросили бомбу. Закрыв рот руками, Мортиша пыталась не показывать слишком много эмоций перед дочерью, но ее горе было слишком сильным, и она знала, что никак не сможет скрыть свое горе. Явная паника, наполнившая ее тело, была настолько сильной, что она почувствовала головокружение. Оба родителя схватили друг друга за руки, цепляясь друг за друга изо всех сил. Доктор повернулся к обоим родителям и попытался как-то их подбодрить. “Я понимаю , что это , должно быть, ужасно тяжело слышать… Но нам не следует так рано придавать большое значение цифрам. Всегда необходимо смотреть, как ее организм реагирует на лечение, прежде чем делать какие-либо дальнейшие предположения о результате. Так что я не хочу, чтобы вы думали об этих цифрах, хорошо?” Его слова никак не разрядили атмосферу в комнате. 37%... Это было ужасно низкое число, меньше половины… Это было хуже всего, что они могли себе представить. Доктор снова посмотрел на Уэнздей. “Мы назначим вам самое эффективное лечение и будем верить, что оно поможет вам”. Уэнздей могла только кивнуть, в то время как тяжесть ее болезни медленно отступала. “И какого рода лечение она будет получать?” - Спросила Мортиша, нервничая, ожидая услышать ответ, поскольку знала, что это, возможно, будет очень болезненный процесс. “Нам понадобится еще одно сканирование, чтобы быть в состоянии знать наверняка”, - сказал врач. “Что я точно знаю, так это то, что пораженные лимфатические узлы могут быть удалены хирургическим путем. Опухоль в легком более неопределенна. По ПЭТ-томографии я могу сказать, что это в сложном месте, рядом с легочной артерией. Более подробная компьютерная томография этой опухоли скажет нам, можно ли удалить ее также хирургическим путем или потребуется лечение лучевой терапией. В любом случае, вам также следует рассчитывать на несколько циклов химиотерапии, чтобы снизить риск рецидива ”. Его слова не совсем успокоили нервы Мортиши. Хирургия, лучевая и химиотерапия... Было несправедливо, что Уэнздей пришлось сделать так много всего, только чтобы остаться в живых. “Насколько я понимаю, в настоящее время вы живете в школе-интернате?” - спросил доктор Уэнздей. Она кивнула, в то время как ее отец с гордостью ответил: “Да, Академия Nevermore”. “Я очень полюбила это место”, - быстро сказала Уэнздей. “Я не хочу уходить, если вы к этому клоните”. “К сожалению”, - сказал доктор. “Вам невозможно оставаться там в это время. Важно, чтобы вы знали, что во время прохождения химиотерапии у вас будет ослабленный иммунитет. Это означает, что вы рискуете сильно заболеть, если подхватите какой-либо вирус. Вам лучше не находиться среди большого скопления людей, и из-за этого школа-интернат - не лучшее место для вас в это время. Кроме того, вам понадобится кто-то, кто регулярно отвозил бы вас в больницу, тишина и покой для восстановления после каждого лечения и, честно говоря, кто-то, кто заботился бы о вас, когда вы плохо себя чувствуете. Поэтому мне придется настоять, чтобы ты вернулась домой к вашим родителям, пока вам не станет лучше. Это будет проблемой?” Да, подумала Уэнздей, но ничего не сказала, так как поняла, что у нее не было выбора. “Нет, конечно, нет!” - одновременно сказали ее родители. “Мы сделаем все, чтобы ей стало лучше”, - добавил Гомес. “Хорошо”, - сказал доктор Вагнер. “И как далеко находится ваш дом?” “Чуть больше 3 часов езды отсюда”, - ответила Мортиша. “Какая больница находится там ближе всего?” “Исследовательская больница ”Серенити":" Доктор Вагнер кивнул и что-то отметил в бумагах, которые держал в руках. “Тогда я сделаю так, чтобы мы как можно скорее передали дело Уэнздей в их отделение детской онкологии, и она смогла пройти там все свое лечение. Как вы думаете, как скоро вы сможете провести первую консультацию?” Уэнздей вздохнула и отключилась, пока взрослые разговаривали. Всего пару недель назад ее мучили такие вещи, как ее соперничество с Бьянкой Барклай. Теперь ее жизнь выходила из-под контроля, и она не знала, что ей делать. Вопрос, который она понятия не имела, как произнести вслух, эхом отдавался в ее голове. 'Что со мной будет дальше?' На обратном пути в академию выяснилось, что Уэнздей была одной из несчастных 25%, которые чувствовали довольно сильную боль после спинномозговой пункции. Ей надоело, что ее родители смотрели на нее так, словно она могла сломаться в любую минуту, и она старалась ничего не выдавать. К сожалению, боль усиливалась по мере того, как она дольше сидела, и к концу 45-минутной поездки у нее сильно разболелась спина, а голова раскалывалась при каждом маленьком ухабе на дороге. Сидеть в расслабленной позе было невозможно, и ее родители легко заметили ее жесткую позу. “Скорпиончик, тебе больно?” - спросил ее отец. “Скажи нам, как мы можем помочь?” Уэнздей просто покачала головой, очень медленно, чтобы двигаться как можно меньше. “Ларч, не мог бы ты ехать помедленнее, пожалуйста”, - сказала Мортиша, но Уэнздей быстро возразила: “Нет!” Ей отчаянно хотелось снова пойти прилечь, и чем быстрее они вернутся в академию, тем лучше. Когда они наконец вышли из машины, ее спина так затекла, что она едва могла двигаться. Ее походка была медленнее, чем у 90-летнего старика. Она слышала за закрытыми дверями кафетерия, что ее друзья ужинают, но знала, что больше не сможет стоять на ногах, и вместо этого направилась к лестнице. “Да, иди приляг, дорогая”, - пробормотала Мортиша. “Твой отец принесет тебе что-нибудь поесть”. И пока Гомес ходил в кафетерию за едой, Мортиша последовала за Уэнздей в их с Инид общую комнату, где ее дочь безмолвно упала на кровать. Мортиша накрыла ее одеялом, а затем осталась молча сидеть рядом с ней. Прошло не более 5 минут, прежде чем дверь распахнулась, но человеком, который ворвался внутрь, была Инид. Гомес следовал в 5 шагах позади нее. “Я нашел Инид в кафетерии”, - объяснил он. Инид мгновенно оказалась у постели Уэнздей и увидела, что ее подруга, свернувшаяся калачиком в позе эмбриона, выглядит совсем не так, как обычно. “Как ты, Уэнздей?”, - спросила она с беспокойством, которое почему-то не заставило Уэнздей чувствовать себя так неловко, как когда это спрашивали ее родителей. “Превосходно”, - Уэнздей пробормотала с закрытыми глазами, прежде чем поднять взгляд на свою подругу. Увидев лицо Инид прямо перед собой, она почувствовала спокойствие, которого не чувствовала весь день. Она понятия не имела, когда девушка начала оказывать на нее такое влияние, но, как ни странно, не была против этого. “Как прошли сканирования?” - спросила она и поняла, что впервые начала светскую беседу. В этой ситуации светская беседа определенно была меньшим из двух зол, поскольку альтернативой было рассказать о ее потенциально неизлечимой болезни, в результате чего Инид и ее родители впали в эмоциональное расстройство. Видя, как сильно Уэнздей, похоже, нуждается в этом обмене мнениями, ее родители на мгновение отступили, позволив подросткам поболтать, а Гомес поставил миску грибного супа на стол. Затем они извинились и пошли повидаться с директором школы, чтобы сообщить ей обо всем, что им удалось выяснить. Уэнздей знала, что в какой-то момент ей придется сообщить эту новость оборотню. Они назначили встречу на следующий день в исследовательской больнице Серенити, чтобы сделать еще одно сканирование, и им нужно было провести вечер, собирая все ее вещи, чтобы привезти их домой. Но чем дольше они разговаривали, тем сильнее она чувствовала, как сильно не хочет уходить, и она не хотела, чтобы этот последний нормальный разговор заканчивался. Именно Инид в конце концов вернула разговор к этой теме. “Скажи мне”, - сказала она прямо. Уэнздей была застигнута врасплох, и ей пришлось набраться смелости, чтобы заговорить. “У меня рак легких”, - наконец сказала она, не желая смотреть Инид в глаза. “Правда?” “Да”, - призналась она со вздохом. Мгновение они смотрели друг на друга, понимая, что сказать нечего, но Инид все равно наконец выразила свои соболезнования. “Мне так жаль, Уэнздей", - сказала она. Уэнздей могла только кивнуть в ответ. Тем временем стук в дверь известил директора Уимс о том, что кто-то хочет ее видеть. Когда она открыла дверь и увидела серьезное выражение на лице своей бывшей подруги, она сразу поняла, что с Уэнздей случилось что-то более серьезное. “Пожалуйста, входите”, - сказала она, и вскоре они уже сидели на тех же стульях, на которых сидели, когда Уэнздей впервые пришла в школу. В тот день Ларисса не очень-то стремилась принять девочку в школу, беспокоясь о ее плохом поведении. Теперь это был другой тип беспокойства, висевший в воздухе. “Она больна, не так ли?” - осмелилась она спросить опечаленных родителей, сидевших перед ней. “Да, у нашего маленького грозового облака рак”, - подтвердил Гомес, снова крепко сжимая руку Мортиши в своей. Ларисе было трудно найти правильные слова, чтобы сказать этим людям, которые сейчас переживали одну из самых трудных вещей, через которые только может пройти человек. “О, мне так жаль… Я не могу себе представить… Я могу что-нибудь сделать?” “Ну, ей нужно будет пройти очень интенсивное лечение”, - сказала Мортиша. “И за это время нам нужно вернуть ее домой, чтобы мы могли должным образом заботиться о ней”. “Да, конечно, я понимаю”, - сказала Лариса. “Я знаю, что ее пребывание здесь было… в лучшем случае сносным”, - сказала Мортиша. “Но я хочу, чтобы вы знали, что наша девочка очень полюбила это место. Я могу сказать, что ей очень грустно уезжать ”. Ларисса почувствовала, как внутри нее разливается тепло, услышав эти слова. В конце концов, она была очень предана делу, чтобы девочка вписалась в Nevermore. Все ее усилия заставить ее стать частью школы, заставить ее найти внеклассное занятие и работать вместе со своими сверстниками, казалось, окупились. Для нее не осталось незамеченным, что Уэнздей все больше и больше времени проводила со своими друзьями. “Она определенно начала находить здесь свое место”, - кивнула Лариса. “Да”, - продолжила Мортисия. “Поэтому мы надеемся, что ее место здесь будет ждать ее, когда она поправится. Я знаю, что она хотела бы сохранить свою прежнюю комнату в общежитии, и продолжать делить ее с Инид...” “Конечно!” Ларисса прервала ее. “Тебе даже не нужно спрашивать. У нее отличные оценки, и она наконец-то начинает чувствовать, что ее место здесь. Это не ее вина, что она заболела, конечно, ее общежитие будет ждать ее, когда она вернется. И ей не нужно беспокоиться о том, чтобы поддерживать свои оценки на высоком уровне. Ей будут рады вернуться, когда угодно.” “Спасибо”, - выдохнула Мортисия. “Может быть, можно было бы дать ей домашнее задание? Чтобы она выполняла его дома и она могла не отставать”. “Конечно”, - заверила Лариса. “Она может делать столько, на сколько у нее хватит сил”. Поскольку Уэнздей нужно было лежать неподвижно, чтобы не чувствовать, что ее голова вот-вот взорвется, она даже не могла сама собрать вещи. Она ела грибной суп в постели, пока родители и Инид помогали ей собирать вещи. Ей было неловко позволить родителям рыться во всех ее вещах, поэтому она разрешила им только упаковать её гардероб, пока Инид занималась другими вещами. Когда вся ее одежда была упакована, родители, к счастью, ушли, оставив ее и Инид одних. Инид складывала вещи в один из больших чемоданов Уэнздей, когда схватила старый граммофон, и Уэнздей остановила ее. “Нет, не упаковывай это”, - взмолилась она. Инид удивленно посмотрела на нее. “Разве ты этого не хочешь?” “Я знаю, я просто...” Она сделала долгую паузу, понимая, что вторгается на эмоциональную территорию, что было ее абсолютно нелюбимым занятием. “Я не хочу чувствовать, что ухожу навсегда”, - наконец призналась она. “Я хочу сохранить некоторые вещи здесь, чтобы знать, что я вернусь”. Инид посмотрела на нее с намеком на беспокойство в глазах. “Конечно, ты вернешься!” - сказала она с нажимом, желая успокоить свою подругу. Она поставила граммофон обратно на маленький столик и медленно подошла к кровати Уэнздей. Теперь девушка лежала на спине, уставившись в потолок, и Инид легла рядом с ней, повторяя ее позу. “Эй”, - сказала она. “Ты ничего не сказала о том, что ты думаешь обо всем этом”. Уэнздей лежала неподвижна рядом с ней, что казалось, будто она ее не слышала, руки скрещены на груди, а челка почти закрывает темные глаза. Тот факт, что она не накричала на нее и не столкнула с кровати, показался ей знаком продолжать, и Инид снова заговорила. “Было бы вполне понятно, если бы ты испугалась”, - сказала она. “или сердилась , или грустила… Если ты хочешь что-то рассказать, я никому не скажу ”. В комнате снова на несколько секунд воцарилась тишина, прежде чем Уэнздей перевернулась на бок, повернувшись спиной к Инид. Инид съежилась и молча проклинала себя за то, что не держала рот на замке, хотя знала, что Уэнздей никогда бы не захотела говорить ни о чем подобном. Она так долго думала о том, что еще она могла бы сказать, чтобы исправить ситуацию, что была потрясена, когда услышала голос Уэнздей, девушка все еще лежала к ней спиной. “Наверное, я хотела бы, чтобы мне не приходилось уезжать”. Ее голос казался тише, чем обычно. “Снова жить с моими родителями будет ужасным кошмаром”, - добавила она с натянутым юмором, пытаясь скрыть серьезность своих слов. Еще одна долгая пауза. “Хотела бы я снова стать самой собой”, - пробормотала она. “Я хочу, чтобы всё вернулось в нормальное русло”. Инид знала, что это был серьезный прорыв. Эта была самая честная Уэнздей, которая когда-либо была с ней. Девушке было неудобно иметь дело с тяжелыми и уязвимыми эмоциями, и она знала, что ей, должно быть, так тяжело сейчас, когда с ней случилось что-то действительно ужасное. Она хотела бы найти способ показать ей, как много значит для нее то, что Уэнздей вот так ей доверилась, но она не хотела говорить ничего, что могло бы испортить момент. Ее соседка по комнате отличалась от всех, кого она когда-либо встречала, и она понятия не имела, как ей следует себя вести, чтобы утешить ее. Она взглянула на нее, ее взгляд проследил за красивыми черными косами, которые рассыпались по подушке. Именно тогда она заметила, что плечи Уэнздей начинают немного дрожать. Слегка неровное дыхание, едва слышное, если бы она не наблюдала за ней так пристально, ей показалось, что она плачет. Может быть, в конце концов, она поступила совершенно правильно. Оставаясь рядом с ней, Инид закрыла глаза, несколько слезинок скатилось по ее собственным вискам, когда она позволила своей подруге спокойно погоревать.