Маленькое дождевое облако.

Уэнздей почти не спала из-за пульсирующей боли в голове и спине, просто погружалась в сон и выходила из него. Было ничуть не лучше, чем накануне, когда наступило утро, и она проглотила еще одно обезболивающее из пузырька, который ее родители оставили на прикроватном столике. Когда она огляделась, то заметила, что часть комнаты Инид была пуста, но было ещё рано идти завтракать. Она нахмурилась, но решила, что оборотень скоро вернется. Ей нужно было сходить в ванную, и поэтому она заставила себя встать, морщась при каждом шаге, пока медленно шла туда и обратно. Возвращаясь в постель, она заметила на кровати Инид маленькую записку и подошла туда, чтобы прочитать ее. 'Я вернусь до того, как ты уйдешь, обещаю ♡' Озадаченная, она вернулась в постель, где оставалась до тех пор, пока её родители не постучали в дверь и на нее снова не посыпались вопросы. “Как ты спала, моя маленькая гадюка?” первым делом спросил ее отец. “Как сегодня твоя голова?” - добавила ее мать. Уэнздей отчаянно надеялась, что Инид скоро вернется, чтобы отвлечь их, но была разочарована, что она ушла. Она оставалась в постели, пока родители относили ее вещи к машине. Когда Инид наконец вернулась, в то время как ее родители в очередной раз пошли относить её вещи к машине, Уэнздей уже начала беспокоиться, что у нее не будет времени попрощаться. “Мне очень жаль”, - сказала Инид, немного запыхавшись, поскольку, по-видимому, бежала вверх по лестнице, чтобы успеть. “Мне пришлось ненадолго съездить в Джерико”. Она села, скрестив ноги, на кровати Уэнздей и с задорной улыбкой достала из-за спины завернутый подарок и протянула его ей. Уэнздей посмотрела на это, обычно она не любила когда ей дарят подарки. “Что это?” - спросила она с подозрением. “Ты должна открыть его и посмотреть”, - хихикнула Инид. Уэнздей осторожно села, откинувшись на кучу подушек. Она протянула руку, чтобы взять подарок, и начала разворачивать его. Мгновение спустя она смотрела на коробку с совершенно новым телефоном. Она посмотрела на свою соседку по комнате. “Зачем тебе покупать мне это, ты же знаешь, что я презираю технологи”, - сказала она. “Потому что я не могу смириться с тем, что не смогу поговорить с тобой, пока тебя нет”, - тихо сказала Инид. Уэнздей достала телефон из коробки и покрутила его в руке, пытаясь представить, как она будет им пользоваться. Она должна была признать, что разлука с Инид была чем-то таким, что делало мысль о том, чтобы пройти болезненное лечение рака, намного тяжелее. Если бы она могла хотя бы поговорить с ней, может быть, все было бы немного легче. “Но он дорогой”, - наконец сказала она. “Не волнуйся”, - сказала Инид. “Это не только от меня. Группа остальных скинулась на него. Юджин, Ксавье, Йоко, Аякс... и даже Бьянка!” С испуганным шипением Уэнздей отпустила телефон, как будто он горел, и позволила ему упасть на матрас. “Уберите его от меня, он, наверное, отравлен”, - сказала она. Инид только рассмеялась. “Перестань быть слабачкой”, - поддразнила она. “Я не могу поверить, что ты, бесстрашно идущая в каждую битву, боишься, что люди будут добры к тебе. Просто прими подарок”. Уэнздей еще мгновение пристально смотрела на нее, прежде чем она неохотно взяла телефон обратно. “Прекрасно”, - пробормотала она. “Но ты должна показать мне, как он работает”. Улыбаясь от уха до уха, Инид проползла вперед и села рядом со своей подругой вместо того, чтобы смотреть на нее. Она взяла телефон у нее из рук, включила его и начала знакомить её с основами, загружая важные приложения и показывая, как ими пользоваться. Уэнздей наслаждалась близостью с ней, пытаясь насладиться этим моментом, зная, что ей придется уйти слишком скоро. Как только Инид рассказала, как работают видеозвонки, Гомес и Мортиша вернулись. Глядя на свою дочь бок о бок с первым настоящим другом, который у нее когда-либо был, им было больно забирать её оттуда. “Пора уходить, дорогая”, - сказала Мортиша. Уэнздей не хотела уходить, но медленно встала, положив телефон в карман, чтобы держать его поближе. Когда она направилась к двери, Инид преградила ей путь, встав перед ней не сводя глаз с Уэнздей. Уэнздей опустила взгляд в пол, но сделала крошечный шажок ближе. Инид сразу поняла, что ее подруга действительно хочет, чтобы ее обняли, и притянула ее к себе, чувствуя, как руки Уэнздей обвиваются вокруг ее талии. Они оставались совершенно неподвижными в этом положении долгое время, ни один из них не хотел отстраняться. Наконец Инид почувствовала, что вот-вот расплачется, и решила, что будет лучше, если Уэнздей уйдет до того, как это произойдет. Она сделала шаг назад и слегка улыбнулась ей. “Скоро поговорим с тобой”, - сказала она. “Помни, что ты можешь позвонить мне в любое время, вообще в любое время. И могу я навещать тебя?” Мортиша, вне себя от радости, стала свидетелем того, какую крепкую дружбу нашла для себя Уэнздей. “Тебе всегда рады в нашем доме”, - сказала она Инид. “Ты можешь приходить и оставаться на ночь так часто, как захочешь. Мы можем попросить Ларча забирать тебя и привозить на выходные ”. “Да, пожалуйста!” Ответила Инид, взволнованная перспективой побывать в доме Аддамсов. Бросив на Инид последний долгий взгляд, Уэнздей наконец позволила родителям вывести её в коридор. Как только дверь закрылась, Инид почувствовала, как слезы начинают щипать ее глаза. Она застыла на месте на долгое мгновение, слезы свободно текли по ее лицу, не зная, как она может продолжать заниматься обычными повседневными делами, пока Уэнздей отсутствовала, борясь за свою жизнь. Прежде чем она успела снова пошевелиться, дверь открылась, и Мортиша вернулась в комнату. Инид быстро попыталась вытереть слезы, но, конечно, было совершенно очевидно, что она плакала. “Уэнздей забыла свой блокнот”, - объяснила Мортиша. “Как ты себя чувствуешь дорогая?” Вместо ответа у нее вырвался всхлип, и она просто покачала головой. Мортиша подошла к ней и притянула в свои объятия, вызвав новые рыдания. Когда Инид на мгновение заплакала в ее объятиях, она наконец осмелилась задать вопрос, который причинял ей такую печаль. “Что с ней будет?” - спросила она. У Мортиши тоже перехватило дыхание при звуке ее слов. “Я не знаю”, - прошептала она вместо ответа. “Я не знаю, дорогая”. Еще один день, еще одно сканирование. Они сразу же поехали в новую больницу, даже не успев отвезти вещи Уэнздей. Ей нужно было сделать компьютерную томографию, чтобы определить, будет ли ей сделана операция по удалению опухоли легкого или нет. Отделение детской онкологии в "Серенити" было, если это возможно, даже более красочным, чем в больнице Святого Иосифа, и она громко застонала про себя. Случай, произошедший с Уэнздей, был передан новому онкологу, который будет нести основную ответственность за ее лечение, но они встретятся с ней только через пару дней. На этот раз, к счастью, им не пришлось так долго оставаться в больнице, поскольку ей только делали сканирование. Сначала ей пришлось наполнить несколько пробирок кровью, чтобы отправить в лабораторию. Затем медсестра, проводившая тест, вручила ей бутылочку с очень подозрительно выглядящей жидкостью внутри. “Это контрастная жидкость, которая необходима для получения более четких изображений при сканировании”, - сказала она. “У тебя будет час, чтобы выпить это. К сожалению, это крайне неприятно, но постарайтесь закончить как можно быстрее. Обычно помогает, если вы ставите перед собой определенные цели. Заставьте себя выпить 5 глотков без остановки каждые 5 минут...” Уэнздей взяла бутылку у неё из рук, поднесла ко рту и молча выпила все меньше чем за 30 секунд. С довольным выражением на лице она вернула ей бутылку. “На вкус точь-в-точь как моя любимая марка краски”, - удовлетворенно вздохнула она. Медсестра побледнела и посмотрела на нее широко раскрытыми глазами. “Я переведу вас на более ранний временной интервал”, - быстро сказала она, прежде чем выбежать из комнаты. Она стала носить мягкую одежду без металлических элементов, так что на этот раз ей не пришлось переодеваться в больничный халат. Обследование прошло быстро, и вскоре они, наконец, прибыли к себе домой, где она снова смогла прилечь и дать отдых своему ноющему позвоночнику. Когда она лежала, вытянувшись, в своей спальне, вибрация предупредила ее о том, что она получила сообщение на свой телефон. Она не знала, что на нее нашло, но не смогла удержаться от улыбки, когда увидела имя Инид. 'Я так сильно скучаю по тебе, что даже ходила сегодня днем к ульям' Уэнздей задумалась, внезапно засомневавшись, как ответить, но затем остановилась на простом и честном ответе. 'Я тоже по тебе скучаю' С тех пор все, казалось, время двигалось вперед очень быстро, и вскоре она потеряла счет тому, сколько визитов в больницу она совершила. Ее нового онколога звали доктор Сандерсон, и она встретилась с Уэнздей и её родителями, чтобы обсудить план лечения. К сожалению, они выяснили, что опухоль в ее легком не может быть удалена хирургическим путем, и поэтому лечение, которое ей предстояло пройти, было следующим: - Прежде всего, операция по удалению раковых лимфатических узлов - Затем 6 циклов химиотерапии, каждый продолжительностью 3 недели, что означает, что она будет проходить лечение чуть больше 4 месяцев, если все пойдет по плану - Кроме того, целенаправленная лучевая терапия, направленная на опухоль в ее легком, во время первого курса химиотерапии Это означало, что вскоре она обнаружила, что готовится к операции. Процедура заняла бы около 2,5 часов, так как ей также устанавливали порт, когда она уже находилась под общим наркозом. Порт, как она узнала, представлял собой небольшое устройство, которое помещалось под кожу на ее груди и соединялось с одной из больших вен, чтобы было легко получить доступ к вене каждый раз, когда ей нужно было взять кровь или пройти химиотерапию. Он будет оставаться в ее теле все время, пока она не закончит все свои процедуры. В день операции ей пришлось пройти через список дел, прежде чем ее отвезли в операционную: ее взвесили и взяли кровь на анализ. Ей пришлось переодеться в больничный халат, ей поставили капельницу на руку, а область на груди, которую предстояло оперировать, была отмечена черным маркером. Она сама дошла до операционной, и отец сопровождал ее, чтобы быть рядом, пока ей не вводили наркоз. "Я хочу, чтобы вы сосчитали в обратном порядке от 20", - сказал ей анестезиолог, когда ей собирались ввести наркоз. Гомес наблюдал, как его дочь начала считать: "Двадцать, девятнадцать, восемнадцать, семнадцать, шестнадцать, пятнад..." Его сердце остановилось в груди, когда она дошла до 15, и ее глаза закатились назад, когда она потеряла сознание. Анестезиолог заметил его реакцию и заговорил. "Да, я знаю, это может выглядеть довольно пугающе, когда вы к этому не привыкли, и особенно когда это ваш ребенок. Но теперь, когда она спит, она не будет чувствовать никакой боли, пока мы будем оперировать. Вы можете пойти и подождать рядом со своей женой в приемной дальше по коридору. " Оглядываясь назад на Уэнздей, которая крепко спала, она так сильно напомнила ему маленького ребенка, которого он держал на руках, когда она родилась, почти 16 лет назад. Было ужасно оставлять ее здесь, в операционной, но он знал, что ему не позволят остаться. Сжав ее руку в последний раз, он ушел, чтобы присоединиться к Мортише в приемной. Время никогда не двигалось медленнее. Часы казались неделями, пока они ждали, когда их дочь выведут из операционной. Несмотря на то, что им сказали, что процедура представляет собой очень низкий риск, беспокойство о том, что что-то может пойти не так, не покидало их. Это добавлялось к нависшему беспокойству, которое они носили с собой каждую минуту в эти дни: сработает ли лечение? Будет ли ей очень больно? Останется ли она в живых или нет? Наконец, по прошествии 2 часов 46 минут. К ним вышла медсестра. Довольное выражение её лица немедленно позволило им выпустить воздух, который они задерживали. "Все прошло действительно хорошо", - сказала она. "Прямо сейчас ее переводят на выздоровление, и вы можете навестить ее там. Ей придется оставаться там до тех пор, пока мы не убедимся, что она хорошо оправляется от наркоза, а затем ей предоставят комнату на ночь. Надеюсь, она сможет отправиться домой завтра утром!" "Благодарю вас!" Мортиша вздохнула, и секунду спустя они уже спешили к палате для выздоравливающих. Они нашли ее на кровати в комнате среднего размера послеоперационной палаты. Там было несколько других кроватей с другими пациентами, которые вышли из операционной, занавески между каждой из них создавали небольшое уединение. Уэнздей с трудом можно было узнать на большой больничной койке. Бледнее, чем обычно, с аппаратом, контролирующим ее сердцебиение, капельница все еще закреплена на ее руке бинтами, и еще одна повязка выглядывает из-под больничной рубашки в месте операции. Они сели по разные стороны кровати и просто ждали, ни один из них не мог отвести взгляд от своей спящей малышки. Прошло всего около пяти минут, прежде чем она начала двигаться, она открыла глаза, но, казалось, ей было трудно сфокусировать взгляд, ее веки снова закрылись. "Ты устала, дорогая?" спросила Мортиша с нежной улыбкой. Уэнздей повернулась на ее голос так, что теперь она лежала на боку. Пока ее глаза все еще были закрыты, она открыла рот, чтобы что-то сказать, но то, что вышло, было полной бессмыслицей. Как раз в этот момент подошла медсестра. "Хорошо, я вижу, что она начинает просыпаться", - улыбнулась она, затем, повернувшись к родителям, добавила. "Она может быть немного не в себе, пока не пройдет наркоз. Это совершенно нормально, и беспокоиться не о чем ". Мортиша положила руку на щеку Уэнздей и несколько раз успокаивающим движением откинула ее волосы назад. "Доброе утро, мое милое дождевое облачко", - пробормотала она. Уэнздей снова попыталась открыть глаза, щурясь на ярком флуоресцентном свете. "Пчелы в ловушке, мама", - невнятно произнесла она. Мортиша рассмеялась над тем, какой милой она была. "Что это значит?" - спросила она. Но Уэнздей снова зажмурилась и поднесла забинтованную руку к глазу, прогоняя сон. "Осторожнее, дорогая", - сказала Мортисия, взяв руку Уэнздей обеими руками и нежно поцеловав ее. Прошло еще пять минут, прежде чем у Уэнздей немного прояснилось в голове. Ее милое и мягкое выражение сменилось хмурым, и она выглядела немного сероватой. "Как ты себя чувствуешь, Уэнздей?", - спросила ее медсестра. "Ты чувствуешь тошноту?" После небольшой паузы Уэнздей неохотно кивнула. "У нас под рукой есть немного противоопухолевых препаратов", - сказала ей медсестра. "Как ты думаешь, тебе удастся проглотить таблетку?" "Да", - сказала Уэнздей. Гомес помог ей немного приподняться и прислониться к изголовью кровати, вскоре ей дали маленькую таблетку и бутылочку с водой. "Этот тип обычно довольно эффективен", - сказала ей медсестра. "Вам выпишут такие же таблетки во время прохождения химиотерапии, чтобы попытаться избежать побочных эффектов". Они подождали еще 35 минут, пока таблетка подействовала и к ней вернулся ее обычный цвет лица. Затем ее жизненные показатели были признаны хорошими, и ее отвезли в палату пациента. Ей нужно будет провести одну ночь в больнице для наблюдения. Было решено, что Гомес останется с ней, в то время как Мортиша вернется домой к Пагсли. Дядя Фестер покинул дом семьи, чтобы отправиться в Албанию, по причинам, которые они не знали, но даже если бы он был дома, он был не самым надежным человеком, которого Гомес и Мортиша могли попросить присмотреть за кем-то из своих детей. И они не хотели снова оставлять Пагсли одного, поскольку он был очень встревожен с тех пор, как выяснилось, что у Уэнздей проблемы со здоровьем. Уэнздей не хотела думать о Пагсли. Она знала, что их отношения поменялись. Она всегда считала его раздражающим и слабым, и она, конечно, мучила его по-разному. Но это не меняло того факта, что всю свою жизнь она также защищала его. Это заставило ее почувствовать себя немного лучше, узнав, в каком свете он ее видел. Для него она всегда была сильной, источником защиты, хотя иногда пугающей и источником боли. Теперь, с тех пор как она заболела, он боялся за нее вместо того, чтобы бояться её, и ей это совсем не нравилось. Она все еще причиняла ему боль, но на этот раз в очень плохом смысле. Ночью перед операцией она слышала, как он отчаянно плакал в соседней комнате, пока Мортиша пыталась его утешить. Уэнздей никогда не слышала, чтобы ему было так больно раньше, и она пришла в ужас, узнав, что сама была причиной этого. При обычных обстоятельствах она бы выследила человека, который причинил ему боль, и содрала с него кожу. Или, возможно, отравила. В любом случае, на этот раз не было хулигана, которого нужно было наказать, и у нее не было способа заставить его чувствовать себя лучше. Глупый, злобный рак. Мортиша пробыла еще полчаса, прежде чем очень неохотно встала. "Мне пора идти, моя маленькая гроза", - с сожалением сказала она. "Мне очень не хочется покидать тебя, но Пагсли ждет меня. Как ты думаешь, с тобой все будет в порядке, милая? Ты позовешь меня, если я тебе понадоблюсь, верно?" "Мне не нужна твоя помощь, чтобы уснуть, мама", - пробормотала Уэнздей. "Ты зашла слишком далеко, даже для себя". "Конечно, мы позвоним", - вместо этого заверил ее Гомес. Мортиша, не желая еще больше раздражать свою дочь, ограничилась парой воздушных поцелуев на прощание. “Я люблю тебя”, - сказала она. “Приятных снов”. Затем она долго целовала своего мужа, прежде чем повернуться и уйти.