Маленькое дождевое облако.

Позже вечером больничные шумы сводили Уэнздей с ума. Поскольку она, к сожалению, все еще считалась ребенком, она находилась в педиатрическом отделении. В соседней комнате у кого-то был ребенок, который плакал без остановки в течение нескольких часов. Почему люди добровольно делали эти маленькие кричащие машины, она не могла понять. Еще хуже был звук смеха, доносившийся с игровой площадки, которая, к сожалению, была расположена недалеко от её комнаты. Чуть раньше в ее комнату пытался проникнуть клоун. “Нет. Не смей подходить”, - пригрозила она, к счастью, отпугнув клоуна без особых усилий. Ее отец был в коридоре, разговаривая с Пагсли по телефону, чтобы пожелать ему спокойной ночи, так что Уэнздей в данный момент была одна в комнате. На правой стороне груди она чувствовала небольшой бугорок там, где был порт у нее под кожей. Это было странное чувство. Лежа здесь, среди всех этих звуков, все еще чувствуя себя немного странно после наркоза, она отчаянно желала вернуться в академию. В то время она ненавидела суету других студентов, находя их примитивными и незрелыми. Но по сравнению с этим местом это казалось раем. И не все были незрелыми. Там была еще Инид… Инид, которая всегда старалась изо всех сил быть верным другом. Она попыталась представить ее, задавалась вопросом, что она делает прямо сейчас. Она чувствовала себя такой далекой. И как раз в тот момент, когда она думала о ней, телефон Уэнздей начал звонить. Она слегка приподнялась, нашла телефон в складках простыни, и ее сердце забилось быстрее, когда она прочитала имя Инид на экране. Она была взволнована, увидев звонок, и в то же время чувствовала смущение, которое не могла объяснить. Она почему-то чувствовала себя незащищенной, не желая, чтобы девушка знала, что она думала о ней. “Привет, Инид”, - поздоровалась она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и уверенно. “Уэнздей!” - сказала Инид. “Как прошла операция?” - спросил она. Уэнздей держала ее в курсе событий с помощью текстовых сообщений о том, что происходит с ее лечением, но это был первый раз, когда они поговорили по телефону с тех пор, как она покинула академию. “Все прошло хорошо”, - заверила она ее. “Я спала, так что на самом деле мало что могу тебе сказать”. “Я знаю, глупышка”, - сказала Инид с легким смешком, который заставил Уэнздей улыбнуться. “Но операция прошла успешно? Получили ли они все, что им было нужно? И как ты себя чувствуешь после этого? Тебе больно? Ты хорошо себя чувствуешь?” “Сдерживайся, это не 20 вопросов”, - ответила Уэнздей с притворным раздражением. “Я не могу быть спокойна когда моя лучшая подруга в больнице!” - Воскликнула Инид. “Пожалуйста, ответь на мои вопросы”. Уэнздей улыбнулась. Инид считала ее своей лучшей подругой. Не имело значения, что она была далеко, чтобы весь день быть рядом с другими их одноклассниками. Она по-прежнему больше всего заботилась о Уэнздей, и это вызвало необъяснимое тепло в животе Уэнздей. “Да, да, хорошо, немного, да”, - наконец ответила она. “Ты так долго отвечала, что я уже забыла, какие вопросы задавала!” - Пожаловалась Инид. “Но с тобой все в порядке, и операция прошла успешно?” “Да”, - заверила ее Уэнздей. Не желая тратить слишком много времени на разговор о своих собственных чувствах, она быстро добавила: “А как у тебя дела?” Устроившись поудобнее, она слушала истории Инид, как свои любимые пластинки для виолончели. Когда они впервые встретились, Уэнздей считала её голос одним из самых раздражающих и разрушающих звуков в мире. Эта версия её самой никогда бы не подумала, что теперь это будет один из самых приятных звуков для нее. Она почти почувствовала, что это убаюкивает ее и она засыпает. “Как скоро я могу навестить тебя?” - Спросила Инид. “Ну, единственное, что я буду делать, это ездить туда-сюда между домом моих родителей и больницей, постепенно сходя с ума от обоих мест”, - ответила Уэнздей. “Так что можно с уверенностью сказать, что любое время”. “Хорошо, тогда я приду, как только смогу освободиться от занятий!” В утро ее первого лечения родители Уэнздей оба были на взводе. В то же время все они были счастливы, что она начнет лечиться. Опухоль все еще перекрывала ей дыхательные пути, и ее кашель все еще звучал ужасно. Хотелось бы надеяться, что по окончанию первого цикла опухоль уменьшилась бы настолько, чтобы не вызывать у нее таких трудностей. Уэнздей, с другой стороны, совсем не нервничала. Она вспомнила контрастную жидкость, которую пила перед последним сканированием. Очевидно, все остальные находили это ужасным, в то время как она наслаждалась этим. Кто сказал, что ей тоже не понравилась бы химиотерапия? Ей не стоило беспокоиться заранее, поэтому она воздержалась от этого. Была очередь ее матери отвозить ее в больницу, поэтому они уехали вместе, позавтракав всей семьёй. Они встретились с новым онкологом доктором Сандерсоном, которая собиралась рассказать им все, что им нужно было знать о химиотерапии и облучении. Но сначала Уэнздей взвесили и взяли кровь на анализ. Поскольку теперь у нее был порт, это было легко сделать. Доктор достал трубку с плоской белой пластиковой деталью размером примерно с четвертак на одном конце. На одной стороне плоской части была маленькая игла, и трубка легко подсоединилась, когда врач нашел отверстие под кожей Уэнздей и ввел в него маленькую иглу. На ее грудь была наклеена большая прозрачная наклейка, чтобы удержать трубку на месте и убедиться, что игла не выпадет. Затем несколько флаконов с кровью были заполнены. “Я введу вас во все, что вам нужно знать”, - сказала им доктор Сандерсон, когда закончила. “Прежде всего, химиопрепараты, которые вы получите, называются Цисплатин и Этопозид. Когда вы находитесь на этой конкретной стадии, один цикл выглядит следующим образом: на 1-й день вам введут оба препарата внутривенно последовательно через ваш порт. Вы начнете с приема этопозида, который займет около одного часа. После этого наступит время для внутривенного введения цисплатина, которое занимает два часа ”. Мортиша была шокирована, услышав, сколько времени потребуется, чтобы получить лекарства, но Уэнздей это не беспокоило. Обычно ей не было скучно, так как она всегда могла использовать свободное время, чтобы придумать новые детали для своего романа. “На 2-й и 3-й день”, - продолжила доктор Сандерсон. “Вы вернетесь, и вам дадут только этопозид. После этого вы получаете отдых от химиотерапии на 2,5 недели. Как только 21-й день пройдет, вы начнете все сначала с 1-го дня. Мы также будем делать вам сканирование на 19-й день каждого цикла, чтобы проверить, как работает лечение. Если все пойдет хорошо и ваше тело отреагирует на лечение, как мы надеемся, по такому же графику вы будете следовать в течение 6 циклов. Во время первого цикла вы также будете проходить лучевую терапию перед каждой химиотерапией ”. “А как насчет побочных эффектов?” Мортиша не смогла удержаться от вопроса. “Как она будет себя чувствовать?” “Я уверена, вы слышали истории о довольно ужасных побочных эффектах”, - сказала доктор. “и я боюсь, что это, скорее всего, не будет приятным опытом. Это скажется на тебе, Уэнздей. Во-первых, вы почти наверняка потеряете свои волосы. Кроме этого, наиболее распространенными побочными эффектами химиотерапии являются тошнота и анемия. Мы сделаем все возможное, чтобы держать тошноту в узде. Очень важно, чтобы вы принимали противоопухолевое лекарство, так как мы не хотим, чтобы вы слишком сильно похудели. Это еще один распространенный побочный эффект. Я заметила, что вы уже немного поправились, так что я доверяю маме следить за вашим весом, и если он начнет снижаться, мы займемся этим, хорошо?” Она бросила на Мортишу взгляд, который говорил ей, что это крайне важно, и Мортиша быстро кивнула в ответ. “Что касается анемии”, - затем она продолжила. “Усталость - нормальный побочный эффект химиотерапии, но если вы начнете чувствовать что очень устали и испытываете приступы головокружения, очень важно, чтобы вы связались с нами, чтобы мы могли проверить количество ваших эритроцитов. Помимо анемии, у вас также может быть нехватка тромбоцитов в крови, что означает, что вы подвержены повышенному риску кровотечения. И, самое главное, как вы уже знаете, количество лейкоцитов в вашей крови, скорее всего, снизится, что сделает вас более чувствительной к инфекции. Вот почему мы хотим, чтобы вы избегали больших скоплений людей и не находились рядом с людьми, у которых проявляются симптомы инфекции, и следили за тем, чтобы вы и ваш дом были чистыми. Я также дам вам список продуктов, которых следует избегать при ослабленном иммунитете, таких как недоваренное или холодное мясо, сырые яйца и т.д. ” “Прежде чем вы уйдёте”, - добавила она, снова поворачиваясь к Мортише. “Я хочу, чтобы вы записали этот номер для вызова. Введите этот номер в режим быстрого набора. Это номер, по которому вы можете позвонить, чтобы проконсультироваться о чем-либо. Я хочу, чтобы вы позвонили, если у нее поднимется температура или если она будет слишком сильно страдает от побочных эффектов. Вам следует позвонить, если ваш кашель вернется, если у вас появятся признаки инфекции, если у вас возникнут вопросы по поводу ее лекарств, если возникнут проблемы с ее портом... Что угодно, вы поняли?” “Конечно”, - ответила Мортиша. Тяжесть болезни ее дочери внезапно легла немного тяжелее на плечи матери. Было так много деталей, что она не была уверена, как сможет их запомнить, и все же именно ей нужно было убедиться, что ее дочери даны наилучшие шансы на выздоровление. Ответственность была огромной, и последствия, если о Уэнздей не заботились должным образом, были немыслимы. Голова шла кругом от полученной информации, они обе попрощались с доктором Сандерсоном и направились в отделение, где у Уэнздей будет проводиться лучевая терапия. Поскольку это было самое первое лечение, оно заняло немного больше времени, чем в другом случае, поскольку лучевому терапевту пришлось приложить много усилий, чтобы привести ее в правильное положение. Поскольку луч излучения мог повредить и раздражить ее кожу, ей пришлось нанести специальный лосьон на кожу груди, а также на спину, где луч излучения выходил из ее тела. Само лечение прошло довольно быстро. Большая машина направила луч излучения на ее опухоль, и ей пришлось лежать совершенно неподвижно около 10 минут. Она ничего не почувствовала. Ей прописали тюбик с тем же лосьоном, который использовался ранее, и сказали пользоваться вечером и утром, пока она проходила курс облучения. Следующей остановкой была зона инфузии, где проводилась химиотерапия. С очень недовольным видом Уэнздей оглядела комнату. Было очевидно, что она была создана для того, чтобы понравиться детям. На полу был большой узор разных пастельных тонов. Стол медсестры был выкрашен в фиолетовый и абрикосовый цвета, на стенах висели красочные рисунки на тему джунглей, а также была игровая зона с конструктором Lego, книгами и столом, заваленным бумагой и карандашами. Ей должны были поставить капельницу. “Добро пожаловать, Уэнздей”, - поприветствовала ее одна из инфузионных медсестер, на бейджике которой было написано "Саванна". “Я слышала, что это ваше первое лечение, и я хочу заверить вас, что мы сделаем все возможное, чтобы вам было здесь как можно комфортнее”. Не могли бы вы перекрасить это место и убрать детей? Подумала Уэнздей, но ничего не сказала. “Вы можете выбрать кресло, и я сейчас подойду к вам, чтобы поставить капельницу”, - продолжила медсестра. По комнате были расставлены 6 светло-голубых химиотерапевтических кресел, половина из которых уже была занята другими пациентами. Там был один подросток ее возраста, еще один ребенок около 8 лет, а также маленькая девочка, может быть, 5 лет. Комната была не совсем прямоугольной. В одном углу стена была повернута наружу и образовала маленький прямоугольник, соединенный с большим прямоугольником. С занавеской между каждым стулом это выглядело почти как отдельная маленькая комната внутри комнаты. Она пошла на самое дальнее кресло, а Мортиша последовала за ней чтобы сесть рядом на кресло для родителей-опекунов Через несколько минут к ним подошла медсестра. Сначала она дала Уэнздей дозу противоопухолевого лекарства. После этого она повесила пакет с прозрачной жидкостью высоко на штатив для капельницы рядом с креслом Уэнздей и длинной трубкой соединила его с трубкой поменьше, прикрепленной к ее порту. “Вот так”, - сказала Саванна, когда поставила капельницу. “Как вы знаете, это займет несколько часов. У вас под рукой есть одеяла, если вам станет холодно, а также фруктовое мороженое и леденцы на палочке. Некоторым людям легче справиться с тошнотой, если они кладут в рот что-нибудь ароматизированное ”. Наконец их оставили наедине, и пока лекарство медленно поступало в ее организм, Уэнздей позволила своему взгляду блуждать. Вошел еще один маленький ребенок, не старше 3 лет, и его посадили на один из пустых стульев. 5-летняя девочка плакала, и в коридоре за стеклянной дверью она увидела, как проходят еще маленькие дети. Она быстро начала понимать, что это место было сущим адом на земле. Не из-за неприятных цветов или самоуверенных медсестер, а потому, что куда бы она ни посмотрела, она видела маленькие лысые головы и маленьких детей, страдающих так, как им никогда не следовало бы. Прошел час, капельницу с этопозидом заменили на цисплатин. Пара детей ушла, еще несколько пришли. Она пока не чувствовала никаких побочных эффектов, если не считать небольшой боли в горле, которая, как ей сказали, была возможным побочным эффектом от луча излучения, направленного на ее легкие. Когда наконец пришло время уходить, они провели в больнице более 5 часов, а Уэнздей умирала с голоду. Мортиша, довольная тем, что она еще не потеряла аппетит, купила ей панини по дороге домой, и они вернулись, чтобы провести вечер с остальными членами своей семьи. На следующее утро Уэнздей проснулась в луже собственного пота. У нее не было лихорадки, она не чувствовала тошноты, но вряд ли могла сказать, что чувствовала себя отдохнувшей. Ее тело чувствовало себя странно, как будто оно пыталось избавиться от токсинов, которые вчера попали в ее организм, покрывшись холодным потом. Она сразу же встала под душ и поняла, что кожа в то место, где она подверглась облучению, немного болит, когда на него попадают струи воды. Она немного убавила напор воды, чтобы сделать струи мягче, и закончила принимать душ, чувствуя себя лучше. Затем она нанесла лосьон, который ей прописали. “Как поживаешь, Гадючка?” - спросил ее отец, когда она спустилась вниз. “Это не так уж плохо”, - честно ответила Уэнздей. “Не спрашивай меня снова”. Ей назначили раннюю встречу, и на этот раз ее отвозил отец. В 8.15 они вошли в детское онкологическое отделение и повторили ту же процедуру, что и накануне, только на этот раз все было быстрее, так как не требовало долгого введения, она получала только этопозид, а облучение проводилось быстрее. Примерно через два часа после того, как они прибыли, внутривенная химиотерапия была закончена, и ее отправили домой. К этому времени у нее начало очень сильно болеть горло после облучения два дня подряд. Позже вся семья обедала вместе за обеденным столом, и ей было трудно проглатывать свою еду. Это не осталось незамеченным ее родителями, которые мгновенно забеспокоились. “Что мы можем сделать, скорпион?” - С тревогой спросил Гомес. “Ты плохо себя чувствуешь? Могу я приготовить тебе что-нибудь другое?” Это был абсолютно худший вид внимания, который Уэнздей могла себе представить. Она не хотела, чтобы кто-то беспокоился и жалел ее. Поэтому она послала отцу один из своих убийственных взглядов и назло откусила кусочек от своей еды. Что касается родителей, они знали, что им придется привыкнуть к тому, что их дочери нездоровится, но как они могли привыкнуть к такому? “Если ты чувствуешь тошноту, то, может быть, мы можем что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе с этим?” - Спросила Мортиша. Уэнздей было прописано противоопухолевое лекарство, которое она должна была принимать каждые 12 часов в качестве меры предосторожности. Но если это казалось недостаточно эффективным, они могли попробовать другие типы в надежде найти тот, который работал лучше. “Нет”, - пробормотала Уэнздей. Они снова замолчали, но она все еще чувствовала на себе их взгляды. Наконец, она не выдержала и снова заговорила в надежде, что они прекратят. “Меня не тошнит”, - призналась она. “У меня болит горло”. Гомес немедленно поднялся на ноги, и через секунду перед ней поставили обезболивающее. Не поднимая глаз, она неохотно взяла таблетку и проглотила ее, запив водой. Остаток дня она провела, пытаясь поработать над своим романом, но ей было трудно расслабиться и сосредоточиться. Сидя за своим столом, она подперла голову рукой и пожалела, что не свободна, как птицы за окном.