Маленькое дождевое облако.

Этот цикл был особенным, потому что, во время него был шестнадцатый день рождения Уэнздей. Учитывая, как сильно она пострадала от побочных эффектов на этот раз, все они знали, что это будет не самый веселый день рождения, но ее семья все еще считала, что это важно отпраздновать. Существовала немыслимая угроза, о которой никто из них не осмеливался говорить: если им не удастся избавиться от рака или если он вернется, это может стать последним днем рождения Уэнздей. Чтобы сделать этот день немного более особенным, они предложили Инид прийти к ним. Уэнздей сначала сопротивлялась, но в конце концов ее страстное желание увидеть свою лучшую подругу победило смущение из-за того, что она казалась слабой перед ней. Это было в школьный день, и, естественно, Инид не могла просто уйти из школы в любое время, когда ей захочется. Но Мортиша позвонила директору, чтобы объяснить ситуацию, и Ларисса оказалась более чем готова сделать исключение. “Я могу сказать, что Инид очень взволнована всем, что происходит с Уэнздей”, - сказала она Мортише. “Я думаю, что для нее было бы хорошо пойти повидаться с ней снова”. И ко всеобщей великой радости, Инид появилась вечером накануне дня рождения. Две подруги пару раз разговаривали по видеосвязи, но это был первый раз примерно за месяц, когда они увидели друг друга лично. С тех пор Уэнздей прошла еще два курса химиотерапии, и это было отчетливо видно. В прошлый раз она могла бы почти сойти за здоровую. На этот раз она выглядела очень, очень больной, и Инид было стыдно признаться самой себе, что поначалу это зрелище напугало ее. Но когда они обняли друг друга, казалось, что вообще ничего не изменилось. Это все еще была ее лучшая подруга во всем мире, и она была так взволнована, увидев ее, независимо от того, в какой форме она была. К своему недоумению, Уэнздей начала понимать, что с ее чувствами к Инид было что-то более сложное. Она уже некоторое время знала, что ей очень нравится оборотень, и что она очень заботится о ней. Но было кое-что еще, то о чем она боялась подумать. Когда в тот вечер они переоделись в пижамы, Инид сняла футболку, так что на ней остался только лифчик и разноцветные спортивные штаны, пока она рылась в своей сумке. Уэнздей обнаружила, что не может отвести взгляд. То, как волосы Инид спадали милыми маленькими локонами, то, как она двигалась, ее улыбка, когда она подняла глаза и встретилась с ней взглядом… Она никогда не осознавала, насколько сильными выглядели ее руки, но возможно, это было только потому, что Уэнздей теперь была слабой из за болезни. В любом случае, Уэнздей могла описать ее только как красивую. С ужасом она посмотрела на свое собственное тело и поняла, как она выглядит. Никогда в своей жизни ее не волновало, находят ли другие люди ее красивой или нет, но внезапно она почувствовала себя невероятно неуверенной. Инид, как всегда, была торнадо энергии и излучала красоту. У Уэнздей, с другой стороны, почти не осталось волос, на губах появились язвы, на груди был шрам в том месте, где ей сделали лимфаденэктомию, в носу была трубка, и кости, и порт-устройство торчали из кожи. Она не упустила из виду, как Инид вздрогнула, когда впервые увидела ее. Она могла только представить, что должна видеть девушка, когда смотрит на нее. Зная, что это вызовет вопросы, если она запрется в ванной, чтобы переодеться, в конце концов, они были соседями по комнате и много раз переодевались друг у друга на глазах, она вместо этого повернулась и переоделась так быстро, как только могла. В ту первую ночь они вообще не смогли провести много времени вместе, так как у Уэнздей не было сил долго бодрствовать после 20:30. “Прости, со мной сейчас не очень весело находиться рядом”, - сказала она извиняющимся тоном. Инид решительно положила руки на плечи Уэнздей и посмотрела ей в глаза. “Уэнздей”, - сказала она. “Меня не волнует, "веселая" ты или нет. Ты моя лучшая подруга, и я всегда хочу быть рядом с тобой ”. Она одарила её одной из своих лучезарных улыбок, прежде чем, к удивлению Уэнздей, быстро, но нежно поцеловать в щеку. Уэнздей была слишком ошеломлена, чтобы говорить, но она чувствовала, как учащается ее сердцебиение. Они сидели на своих отдельных кроватях и какое-то время вязали, пока Уэнздей не слишком устала, отложила вязание и через несколько минут уснула. Инид посмотрела на нее и не могла оторвать глаз от ее спящей фигуры. Она во многом отличалась от той, когда она впервые узнала ее. Конечно, в данный момент она выглядела физически иначе, но самые большие различия не были поверхностными. Она также была милее, добрее, спокойнее и вдумчивее во всех отношениях. Видя ее крепко спящей вот так, она никогда не выглядела более привлекательной. Сердце Инид казалось готовым разорваться от того, как сильно она заботилась о ней. Она хотела заключить ее в свои объятия и защитить от всего плохого в мире. На следующее утро Мортиша пробралась в комнату и первой разбудила Инид, чтобы та могла принять участие в приготовлении завтрака на день рождения Уэнздей. Они приготовили праздничный торт в ее любимом цвете и разложили подарки на обеденном столе. Инид, конечно, привезла свой подарок. Когда все было готово, Мортиша послала Инид за Уэнздей. Когда ее разбудили, она почувствовала, что у нее расстроен желудок. Это все еще было не совсем стабильно после последнего лечения, которое она прошла всего несколькими днями ранее. Но, подняв глаза и увидев лучезарную улыбку Инид, она решила, что ни при каких обстоятельствах не должна портить этот день рождения, позволяя ему проявиться. “Счастливого дня рождения”, - воскликнула Инид. Уэнздей прищурила на нее глаза. “День рождения? Да. Счастливый? Никогда”, - был ее ответ. Инид секунду смотрела на нее, прежде чем разразиться приступом смеха. Видя это, Уэнздей не могла не присоединиться. Несмотря на тошноту, может быть, она все-таки была немного счастлива… Инид взяла ее за руку и слегка потянула, чтобы заставить встать. Уэнздей двигалась медленно, чтобы еще больше не расстроить свой желудок, и они спустились в столовую. Там ее встретила груда подарков, больше подарков, чем она когда-либо получала на другой день рождения в своей жизни, и черный праздничный торт с 16 свечами наверху. “С днем рождения, Уэнздей”, - взволнованно поприветствовал ее Пагсли. После ее необычно мягкого поведения той ночью перед ее последним сканированием, он разрушил несколько стен, когда дело дошло до нее, и начал быть более нежным, чем когда-либо осмеливался быть раньше. Этим утром он легко поднял ее с земли и пару раз покрутил, прежде чем снова опустить. Он выглядел таким взволнованным, что она не возражала бы против его нежной атаки, если бы не тот факт, что ее чуть не вырвало. Он был еще одним человеком, которого она не хотела подводить сегодня, и она повторяла мантру в своей голове: 'Я не подведу, я не подведу, я не подведу …' Оба ее родителя тоже поздравили ее с днем рождения. Гомес моргал, пытаясь скрыть тот факт, что он вот-вот расплачется, но Уэнздей видела его насквозь. Вот почему она сделала маленький шаг ближе, чтобы позволить ему обнять ее и запечатлеть долгий поцелуй на ее макушке. Они все сели за стол, не сводя с нее глаз, Уэнздей должна была продолжать вести себя как именинница. Сначала ей нужно было выбрать подарок, который нужно было открыть, и она выбрала прямоугольную коробку, которая была ближе всего к ней. Оказалось, что это набор для таксидермии, полученный от ее родителей. Она также получила чернила для своей пишущей машинки, швейцарский армейский нож, фонарь из черепа бобра от Пагсли, 5 живых гусениц черной ведьмы для выращивания, зимние ботинки, чтобы она могла осуществить свою мечту о путешествии на север и пережить полярную ночь, набор волынок и бинокль ночного видения. Когда она открыла подарок от Инид, первая искренняя улыбка за этот день озарила ее губы. “Это же снуд!” - Воскликнула Инид. “И ты хочешь знать, что самое лучшее в этом? У меня тоже такой есть! Мы можем носить их вместе”. Как только она закончила с подарками, Гомес поставил перед ней торт, и все с нетерпением ждали, когда она задует свечи. Она видела их нетерпение и подумала о том, как они все были бы опустошены, приди в это время в следующем году, если бы ее тогда все еще не было рядом. Хотя это казалось дрянным, она не могла представить, чтобы желала чего-то еще, кроме своего здоровья, когда задувала свечи. Она взяла один крошечный кусочек и запихнула его в рот. Ее семья так усердно трудилась, чтобы приготовить все это для нее, а у нее не хватило духу сказать им, что шоколад слишком острый для ее испорченного вкуса, а глазурь на вкус как гниющий мусор. Вкус был настолько отвратительным, что ее и без того расстроенный желудок почувствовал себя еще хуже. “Милая...” Голос матери заставил ее поднять глаза. “Ты не обязана доедать свой торт, если плохо себя чувствуешь, дорогая”, - мягко сказала Мортиша. “Мы можем оставить немного на другой день, когда ты почувствуешь себя лучше”. Она поняла, что ее разоблачили, и испустила долгий вздох разочарования, который долго сдерживала. Она опустила глаза, чтобы не встречаться ни с кем взглядом, медленно встала и вышла из комнаты и пошла по коридору. Она пробежала последние несколько шагов к ванной, где наклонилась, и её стошнило тортом. Уэнздей была невероятно разочарована в себе. Она действительно думала, что сможет быть веселее, пока Инид в гостях, и чувствовала себя ужасно из-за того, что была так далека от своей обычной самости. Инид, должно быть, жалеет, что пришла, подумала она, и от этой мысли чуть не расплакалась. Поскольку ее вес все еще был проблемой, и им нужно было убедиться, что она удовлетворяет свои потребности в питании, ее отцу приходилось кормить ее через трубку, от чего Инид была не в восторге. Она молча легла под одеяло на диване, и Гомес соединил шприц с трубкой в ее носу, прежде чем медленно ввести жидкость в ее желудок. Инид сидела на другом конце дивана, наблюдая за происходящим с беспокойством, написанным на ее лице. “Это всегда так после каждой процедуры?” - спросила она. “Более или менее”, - ответил Гомес. “Всегда что-то есть”. Последовало молчание, поскольку Инид, казалось, не знала, что сказать. “Ну, это празднично”, - сухо сказала Уэнздей, чувствуя, что она полностью испортила вечеринку по случаю дня рождения для всех. Гомес провел несколько кругов по ее спине. “Мне жаль, что сегодня ты не смогла насладиться обычной вечеринкой”, - сказал он. “Мы отпразднуем по-настоящему в другой раз”. Затем он повернулся к Инид. “Может быть, ты сможешь посвятить Уэнздей в то, что происходит в школе?” он рассказал ей, надеясь, что это разрядит атмосферу в комнате. “Ладно...” Инид ответила нерешительно и вскоре погрузилась в свои многочисленные сплетни. Уэнздей раньше любила слушать, как она говорит о каждой мелочи, но на этот раз она не могла найти в себе сил наслаждаться этим. Чем больше Инид говорила, тем больше внутри нее разрасталось неистовое чудовище ревности. Очевидно, Инид подружилась с Бьянкой, пока Уэнздей не было, и они вместе делали много веселых вещей. Однажды на выходных вся банда отправилась купаться в озеро, Йоко сделала всем макияж, а в другой раз Бьянка устроила вечер кино в своем общежитии. Когда Инид была в школе, она занималась всеми этими забавными вещами вместе с другими людьми, в то время как Уэнздей ничего не могла ей предложить. Какие хорошие воспоминания могли у нее остаться, когда она покинула дом Аддамсов сегодня днем? У Уэнздей оставалось еще 3 цикла лечения, если все пойдет как надо. Этого времени было достаточно, чтобы они отдалились друг от друга, а Инид заменила бы ее друзьями, которым не нужно было ложиться спать раньше 9 вечера. Гомес оставил подростков одних, когда закончил, оставив их обоих на диване. Инид все еще отчаянно хотела хоть как-то помочь Уэнздей. “Могу я предложить тебе что-нибудь?” - осторожно спросила она. “Нет!” Уэнздей кипела от гнева. “Почему ты все еще здесь?” Инид была явно озадачена ее словами. Она вдруг показалась неуверенной в себе, и Уэнздей возненавидела себя за то, что заставила ее чувствовать себя так. Но это было похоже на то, что она не контролировала себя. В ней было так много гнева, гнева на саму себя, гнева на свою болезнь, гнева на Бьянку Барклай, которая проводила время с Инид… В то же время она испытывала непреодолимый страх, что в один прекрасный день Инид больше не захочет быть рядом с ней. Мысль была настолько ужасной, что у нее слегка закружилась голова, и ей почти захотелось немедленно оттолкнуть Инид, просто чтобы ей больше не нужно было бояться. Инид встала, и сердце Уэнздей забилось быстрее от беспокойства при мысли, что она собиралась сказать, что возвращается в Nevermore. “Я буду в твоей комнате”, - пробормотала Инид, прежде чем развернуться и выйти за дверь. Все пошло совсем не так, как надеялась Уэнздей, и с приближением полудня она начала испытывать ужас при мысли о том, что между ней и ее лучшей подругой останутся такие напряженные отношения. Но она не знала, как все исправить, это никогда не было тем, в чем она была хороша. Наконец, послышался тихий стук, когда Вещь пробежал по полу гостиной и забрался на диван, где она все еще отдыхала. Он очень решительно указал на дверной проем, в направлении, в котором ей нужно было идти, чтобы найти Инид. “Нет”, - проворчала Уэнздей. Вещь сердито топнул большим пальцем и снова указала. “Нет, я не знаю, что ей сказать”, - пожаловалась Уэнздей. "Извинись" - заговорил Вещь пальцами, и Уэнздей нервно сглотнула комок. “Что, если она не хочет со мной разговаривать?” - спросила она, но затем издала “Уух”, когда Вещь начал тянуть ее к двери. “Хорошо, хорошо, я сделаю это!” - сказала она, ставя ноги на землю и начиная двигаться к лестнице. Когда она добралась до двери своей спальни, она сделала глубокий вдох, чтобы собраться с силами, прежде чем медленно толкнула ее, открывая. Ее встретил вид Инид, сидящей спиной к ней на кровати для гостей. Было легко сказать, что она плакала, но когда она услышала скрип двери, она быстро вдохнула и подняла руки, чтобы вытереть слезы, прежде чем обернуться. Ощущение, похожее на удар тупого ножа в живот, наполнило Уэнздей, и если бы у нее было больше эмоционального красноречия, она бы распознала это чувство как раскаяние. Вещь догнал ее и нетерпеливо постучал пальцами по полу. Уэнздей взяла себя в руки. “Я была слишком сурова к тебе”, - призналась она. “Я заставила тебя плакать. Мне... жаль.” Пара новых слезинок выкатилась из глаз Инид, и она вытерла их, прежде чем встать и направиться к Уэнздей. “Я плачу не из-за этого”, - вздохнула она. Уэнздей была озадачена. “Тогда почему ты плачешь?” - спросила она. “Я плачу, потому что не хочу снова покидать тебя”, - сказала Инид, сдерживая рыдание. “Я слишком сильно скучаю по тебе”. “Но я была ... злой”, - продолжила Уэнздей. “Нет, я понимаю”, - сказала Инид. “На твоем месте я бы тоже пришла в ярость от того, что все мои друзья веселились на улице, в то время как я торчала дома, чувствуя себя отбросом. Мне не следовало так много говорить обо всех тех вещах, в которых ты не можешь принять участие. Правда в том, что мне совсем не весело, пока тебя там нет… Я бы предпочла сидеть без дела, чем идти на дурацкое озеро, если это означает, что я смогу быть с тобой ”. Уэнздей не знала, что и думать. Она знала, что Инид всегда говорит правду, но как она могла иметь в виду то, что только что сказала? “Но… Почему?” - это было все, что она могла сказать. “Потому что...” Инид сделала шаг ближе и протянула руки, чтобы обхватить обе щеки Уэнздей ладонями, держа ее голову так, словно это был очень ценный кусок золота. “Ты особенная для меня”. Уэнздей почувствовала, как ее глаза немного расширились, а сердце забилось с невероятной скоростью. Оно не прекращало мчаться даже после того, как Инид снова опустила руки. “Разве ты никогда не чувствовала себя так же?” - Спросила Инид. Уэнздей сглотнула и отрицательно покачала головой, хотя прямо тогда и до нее дошло, что ее чувства к Инид были очень особенными. “Ну, мне нужно, чтобы ты поверила мне, когда я скажу тебе, как много ты для меня значишь”, - твердо сказала Инид. “Ты можешь унижать себя сколько угодно, но когда ты преуменьшаешь мои чувства, это причиняет мне боль, хорошо? Не делай так больше, я этого не приму!” Ее голос звучал почти сердито, а Уэнздей, не привыкла к такому: к тому, что Инид ставит ногу на ногу и противостоит ей. Ей ничего не оставалось, как согласиться. “Хорошо”, - прошептала она. Это заставило Инид снова ослепительно улыбнуться, и сердце Уэнздей сделало сальто. Ей действительно было плохо.