Маленькое дождевое облако.

К сожалению, Инид пришлось вернуться в академию, и Уэнздей провела следующие две недели в нетерпеливом ожидании, когда побочные эффекты пройдут. Чтобы избавиться от язв, она регулярно полоскала рот ополаскивателем, который ей прописали, и была невероятно благодарна, когда они наконец перестали ее беспокоить. Как только она почувствовала себя немного лучше, она проводила время, наверстывая упущенное в школе, ну в основном, думая об Инид, притворяясь, что учится ... Дни, когда она была вдали от нее, тянулись незаметно, и казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она наконец вернулась в больницу на следующий прием химиотерапии. Перед началом каждого цикла она всегда встречалась со своим онкологом, доктором Сандерсоном, чтобы обсудить, как продвигается лечение и как у нее дела. Доктор Сандерсон встретила их в приемной и проводила в свой кабинет. Они с облегчением узнали, что снимки, которые она сделала за несколько дней до этого, все еще выглядели хорошо. “Я не могу найти никаких признаков рака”, - сказала им доктор Сандерсон с улыбкой. “Термин, который мы используем для обозначения этих результатов, - "NED", что означает ‘нет признаков заболевания’. Это, конечно, очень многообещающе”. Уэнздей поняла, что ей все еще нужно пройти оставшиеся процедуры, так как в противном случае риск возвращения рака был очень велик. Но после того, как она чувствовала себя ужасно после предыдущих процедур, часть ее, и притом довольно большая хотела просто остановиться сейчас и покончить с этим. К сожалению, это был не вариант. Она застряла на этой карусели боли, не имея никакой возможности выбраться из нее. Прежде чем ее отправили на лечение, врач заставил ее встать на весы. Поскольку питательну трубку нужно было поменять, ее пришлось вытащить из нее. К ее огромному облегчению, доктор Сандерсон посчитала, что ее вес вернулся к приемлемому уровню и что ей не нужно вставлять новый тюбик, если она сможет самостоятельно получать достаточное питание. Вернувшись в отделение инфузий, она познакомилась со многими медсестрами, большинство из которых она презирала. Что касается пациентов, то она тоже начала довольно хорошо узнавать многих из них. Она заметила, что некоторые из них, казалось, подружились друг с другом. Она предположила, что угрожающая жизни болезнь - это нечто более существенное, чем общий вкус к музыке или какая-то другая тривиальная вещь, из-за которой люди обычно сближаются. Однако ее совсем не тянуло общаться плечом к плечу с другими пациентами, и поэтому она оставалась на своем угловом кресле, за исключением нескольких случаев, когда его занимали, что ее чрезвычайно раздражало, когда это случалось. Для этой первой процедуры четвертого цикла она взяла с собой проект по вязанию, над которым в настоящее время работала, чтобы было чем заняться, так как это был день приема цисплатина, что означало три часа подключения к капельнице. Найденный ею узор позволил ей связать летучую мышь из черной пряжи. Это было довольно просто, и она уже сделала три из них. Мортиша оставалась рядом с ней, чтобы иметь возможность позаботиться о ней, если ей что-нибудь понадобится. Мать была рада видеть Уэнздей занятой своим новым хобби, и легкая улыбка, время от времени появлявшаяся на ее губах, не оставляла сомнений в том, что ее дочь думает об Инид. Последний визит Инид еще больше убедил Мортишу в том, что Уэнздей испытывает к ней чувства, и, увидев, как сильно Инид заботится о ней в ответ, она подумала, что эти чувства вполне могут быть взаимными. Но, увидев, как Уэнздей почти оттолкнула девушку, Мортиша испугалась, что она может сделать что-то, что разрушит ее собственные шансы. Она отчаянно хотела найти способ поговорить с ней обо всем этом, но, видя, что Уэнздей обычно предпочла бы, чтобы с нее заживо содрали кожу, чем говорить о своих чувствах, она не была уверена, как ей следует поступить. Она решила использовать вязание в качестве повода. “Как мило со стороны Инид научить тебя вязать”, - сказала она. Уэнздей только промычала в ответ. “Тебе действительно нравится проводить с ней время, не так ли?” - продолжила она. Уэнздей промолчала, и Мортиша проклинала себя. Независимо от того, как она поступила по этому поводу, было бы нелегко обсудить что-то подобное с Уэнздей. “Ты знаешь”, - сказала она. “Она такая милая девушка, я понимаю, почему она тебе нравится. Было бы совсем не странно, если бы оказалось, что вы… что твои чувства к ней могут быть… Если бы вы захотели...” Почему-то она не могла произнести нужные слова, и к этому времени Уэнздей перестала вязать, чтобы пригвоздить ее взглядом. Она выглядела такой же раздраженной, как и ожидала Мортиша, но под раздражением она могла также заметить что-то еще. Уэнздей казалась нервной. “О чем ты говоришь, мама?” - прошипела она. Наконец, собравшись с духом, Мортише удалось выбраться: “Когда я вижу тебя с ней, я не могу избавиться от ощущения, что ты, возможно, испытываешь какие-то романтические чувства”. Глаза Уэнздей расширились от ужаса. “Я не желаю вести этот разговор!” - твердо заявила она, прежде чем продолжить свое вязание. “Я знаю, что это одна из самых страшных вещей, но есть шанс, что ты будешь очень приятно удивлена, если расскажешь ей о своих чувствах”. Это было только потому, что Мортиша была ее матерью и она знала ее так хорошо, что заметила, как ее плечи чуть опустились. “Нет, спасибо, я бы лучше вырвала себе язык”, - пробормотала Уэнздей. Мортиша прекрасно осознавала тот факт, что Уэнздей не опровергла ее заявления. Чувствуя, что она делает успехи, Мортиша хотела помочь, подбодрить ее. “Я могу сказать, что она очень сильно заботится о тебе”, - тихо сказала она. “Неужели так невозможно представить, что у нее тоже могут быть чувства к тебе?” Руки Уэнздей перестали вязать, но она все еще смотрела на наполовину законченный проект, как будто еще не заметила. “Я не могу представить, зачем ей это”, - наконец призналась она. Было душераздирающе видеть ее такой неуверенной в себе, в совершенно нехарактерной для нее манере. “Почему?” Мортиша продолжала давить. “Ты была действительно добра к ней, вам было весело вместе, и ты действительно открылась ей. Она знает, как это тяжело для тебя, и я уверенна, что это заставляет ее чувствовать себя совершенно особенной ”. Уэнздей глубоко вздохнула, ее брови слегка нахмурились. “Я просто не совсем чувствую...” Она замолчала, и Мортише было трудно догадаться, к чему она клонит. “Ты не чувствуешь чего, дорогая?” Девушка выпрямила спину и глубоко вздохнула. “Я точно не чувствую себя красивой”. Ее милые глаза на секунду встретились с глазами матери, но она быстро отвела взгляд. Мортиша была потрясена, узнав, что на самом деле ее беспокоило, и ее сердце упало, услышав эти слова. Она никогда бы не подумала, что Уэнздей будет обеспокоена чем-то подобным, и она снова пришла в ужас от реальности, в которой застряла ее дочь. Поза Уэнздей все еще была стоической, поскольку она отчаянно пыталась казаться невозмутимой. Но ее мать знала свое маленькое дождевое облачко вдоль и поперек, и она могла сказать за милю, как она была обескуражена этим. “Уэнздей...” Мортиша очень тщательно обдумала свои слова, желая донести свою точку зрения до всех. “Я понимаю, то, через что ты сейчас проходишь, действительно тяжело. Но я думаю, что ты уже знаешь это: ты намного сильней, чем эта глава о раке в твоей жизни. Когда дело доходит до поиска партнера, с которым ты хочешь провести свою жизнь, отношений, которые будут длиться вечно, самое важное - это то, как вы соединяетесь на эмоциональном и интеллектуальном уровне. Как вы общаетесь и открыты для потребностей друг друга. Внешность просто поверхностна. Когда ты заботишься о ком-то, такого рода вещи не имеют значения ”. “Конечно, это имеет значение!” Уэнздей огрызнулась, явно разозленной. “Она не может просто быть слепа ко всему этому!” Она указала на себя. “Не тогда, когда она смотрит… когда я такая...” Невероятные, захватывающие дух, ошеломляющие. Невысказанные слова повисли в воздухе. “Ты права, дорогая, мне очень жаль”, - быстро ответила Мортиша. “Я не хочу преуменьшать то, через что ты проходишь. Я имею в виду, что ты должна дать Инид шанс, не тебе решать, что она чувствует. Она знала тебя до того, как ты заболела, и я уверена, что ей было бы больно, если бы она узнала, что ты думала, что она не может видеть дальше твоей болезни. Ты думаешь, что твои чувства к ней исчезнут, если она когда-нибудь заболеет?” Уэнздей быстро отрицательно покачала головой. Она не могла отрицать, что ее мать была права. “Видишь?” - спросила ее мать. “Ты должна, по крайней мере, подумать о том, чтобы сказала ей”. Эта мысль вызвала жужжание во всем ее теле, как от ужаса, она не могла представить ничего более пугающего, так и от возбуждения. Мысль о возможности того, что между ними может произойти нечто большее, чем платонические отношения, заставила что-то шевельнуться у нее в животе, и она внезапно поняла, почему люди называют это “бабочками в животе”. В ее случае они, вероятно, были темными и непривлекательными мотыльками, но, в любом случае, они порхали. Несмотря на это волнующее чувство, она провела следующие дни совершенно разбитой. Она думала, что устала после последнего раунда. Боже, будь она неладна. До сих пор она не знала усталости, и она не отступала. Уэнздей поначалу это не особо беспокоило. У нее на уме были другие вещи. Она не могла перестать думать об Инид и о том моменте, который они разделили перед ее уходом. Она больше не могла этого отрицать. Все ее существо жаждало быть рядом с ней, и она знала, что это было не просто платонически. Мысль о том, что Инид не сможет быть с ней, казалась невыносимой, и она не была уверена, что будет делать, если Инид не почувствует того же. Она была довольна тем, что проводила свои дни в постели или на диване, погружаясь в сон и просыпаясь, а в промежутках размышляя о своих отношениях с Инид. Но ее родители не были так довольны отсутствием у нее энергии. “Ты проснулась всего два часа назад, мой маленький лунный свет”, - однажды днем произнес ее отец. “Я думаю, нам нужно проверить твой анализ крови, потому что я не думаю, что ты должна быть такой уставшей”. “Я в порядке”, - настаивала Уэнздей. “Нам не нужно совершать дополнительную поездку в больницу. Я просто лежу здесь, потому что мне скучно, на самом деле я не устала, понимаешь?” Она встала в качестве демонстрации. Хотя Гомес не был убежден, он решил, что проконсультируется с Мортишей, прежде чем принимать какие-либо решения. Уэнздей, тем временем, решила, что постарается взять себя в руки, чтобы ей не пришлось ехать в больницу. Она постучала в дверь Пагсли, и когда ее брат открыл, он выглядел удивленным, увидев ее стоящей там. “Выйди со мной на улицу”, - потребовала Уэнздей. “Что мы собираемся делать?” - спросил он её. “Мама и папа принимают мою скуку за то, что я больна, мне нужно пойти прогуляться, чтобы доказать им, что это не так”, - объяснила она. Пагсли на секунду остолбенел. “Но… ты такая и есть”. “Ты знаешь, что я имею в виду”, - Уэнздей хлопнула его по руке. “Свежий воздух и физические упражнения полезны для меня. А теперь пошли." Она направилась к входной двери, чтобы надеть пальто, и Пагсли последовал за ней. “Мы выходим на улицу!” - крикнула она своим родителям. Гомес появился в дверях, почесывая затылок. “Хорошо”, - сказал он. “Просто… Успокойся”. Он бросил многозначительный взгляд в сторону Пагсли, зная, что он будет самым разумным из них двоих. “Мы сразу же вернемся, если понадобится”, - заверил его Пагсли. Брат и сестра начали прогуливаться по тропе в лесу. Темп, в котором они двигались, был невероятно медленным. Уэнздей нигде не могла найти в себе сил двигаться быстрее, и Пагсли внимательно наблюдал за ней, понимая, что у нее, должно быть, есть какой-то скрытый мотив, чтобы вот так вытащить его на улицу. Когда они начали подниматься на небольшой холм, он заметил, что с ее лица исчезли последние краски, и она тревожно покачнулась. Его руки взметнулись, чтобы поддержать ее, и широко раскрытыми глазами он наблюдал, как она почти упала, прежде чем, по-видимому, снова пришла в себя и попыталась продолжать идти. “Нет”, - сказал он, приклеенный к земле, отказываясь двигаться вперед, когда она попыталась потащить его за собой. “Пагсли”, - сказала она, одарив его одним из своих угрожающих взглядов, под которым он всегда сдавался. “Нет!” На этот раз он стоял на своем. Вместо этого он схватил ее за руку и слегка потянул в другом направлении, обратно к дому. Она сопротивлялась несколько секунд, прежде чем сердито сбросила его руку, но начала двигаться к дому, как он и хотел. Когда они вернулись внутрь, Гомес вскоре снова появился в дверях, любопытствуя посмотреть, почему они вернулись так скоро. “Ты хорошо прогулялась?” - спросил он. Пагсли покачал головой, выражение его лица сказало отцу все, что он должен был знать. 40 минут спустя Уэнздей вернулась в больницу вместе со своим отцом, где медсестра получила доступ к её порту и взяла пару пробирок с кровью. “Вы можете пойти и подождать в приемной, пока я проведу этот анализ”, - сказала она им. Тело Уэнздей казалось в тысячу раз тяжелее обычного. Не было никакой возможности прилечь и отдохнуть на неудобных стульях в зале ожидания, и она почувствовала, как остатки энергии покидают ее. Возможно ли вообще быть таким уставшим? Когда наконец пришел врач и позвал ее в палату, она протащила ноги по полу и рухнула в смотровое кресло, которое он ей показал. “Я доктор Лоран”, - сказал доктор. “Хорошо, что вы пришли, Уэнздей. Ваш анализ крови говорит мне, что у вас анемия, вот почему вы так устали. Хорошая новость заключается в том, что вам не нужно так уставать: мы сделаем вам переливание крови, и вы почувствуете себя намного лучше, как только мы восстановим количество ваших эритроцитов ”. “Благодарю вас!” Гомес улыбнулся. “Это отличные новости, правда, моя маленькая гадючка?” Уэнздей, смущенная его волнением, не сводила с него невеселого смертельного взгляда. “Однако меня больше беспокоит количество ваших лейкоцитов в крови”, - торжественно продолжил доктор Лоран. “Это слишком низко, и прямо сейчас мы считаем вас нейтропеником. Я уверен, что вы уже принимаете меры предосторожности, но прямо сейчас вам нужно быть особенно осторожной и следить за признаками инфекции. Очень важно, чтобы вы внимательно следили за вашей диетой и держались подальше от любой ситуации, где вы можете подхватить вирус ”. Гомесу совсем не понравилось это слышать. “А нет ли способа раздобыть ей еще немного белых кровяных телец?” спросил он “Ну, есть несколько вещей, которые нам нужно сделать”, - объяснил доктор. “Во-первых, из-за того, что у нее очень низкие показатели, я не могу позволить ей пройти следующее лечение в назначенный день. Ее организму потребуется больше времени для восстановления, и лечение придется отложить ”. “Разве это не снизит ее шансы на выздоровление?” Гомес нахмурился. “Несколько дополнительных дней в этот раз не должны повлиять на общий успех лечения”, - заверил их доктор Лоран. “Но поскольку мы не хотим, чтобы это повторилось, я сообщу доктору Сандерсону, что дозировку вашей химиотерапии необходимо немного скорректировать при следующем лечении и далее. Я также пропишу вам укол Неуласта, также известный как фактор роста. Это инъекция, которая увеличит выработку вашим организмом белых кровяных телец. Вам следует вводить его через пару дней после каждого из оставшихся двух циклов, чтобы убедиться, что ваша иммунная система не становится слишком подавленной ”. Гомес кивнул и попытался не поддаваться беспокойству, но он не мог игнорировать тот факт, что звучало очень тревожно из-за того, что его дочь была слишком больна, чтобы проходить химиотерапию. Когда они получили всю необходимую информацию, доктор достал прозрачный пакет, наполненный кровью, прикрепила его к столбу рядом со стулом, в котором сидела Уэнздей, и подключил к её порту. Она должна была признать, что это было довольно круто, знать, что в ее венах течет чья-то чужая кровь. К тому времени, как она вышла через главный вход, она уже чувствовала себя намного лучше.