Bajur

      Его отец был здесь. Никогда за миллион лет Зев такого не ожидал.              Папа.              Вирс-старший выглядел так, словно его тоже подстрелили.              — Отставить! — крикнул он солдатам, и они повиновались, опустив свои бластерные винтовки.              — Зев, — начал он, делая шаг вперед.              — Макс... — устало прошептал Пиетт и снова уронил голову на куртку Зева.              Оба Вирса посмотрели на него сверху вниз, а затем старший опустился на колени рядом с капитаном. Зев моргнул и осторожно опустил руки, краем глаза следя за солдатами в белой броне позади них.              — Медицинскую команду сюда, немедленно! — рявкнул генерал, и Зев услышал в голосе отца страх, который чувствовал сам. — Дайте мне все, что у вас есть в походном снаряжении.              Это был генерал Вирс. Было захватывающе наблюдать за ним в действии и видеть, как мужчины немедленно повинуются, отдавая ему то, что у них было. И папа был таким... нежным, когда он снимал грубые бинты, наложенные Зевом, руки быстро, но уверенно двигались над его другом.              — Нам срочно нужна плазма, — бормотал папа.              — Макс, ты должен... увести Зева... подальше...              — Никаких разговоров. Крифф, Пиетт. Это правда? — яростно спросил он, внезапно переключив свое внимание на Зева. — Он встал перед Скайуокером, чтобы быть подстреленным?              — Да, — ответил Зев, слегка озадаченный его сердитым покровительством.              Действительно, хороший друг.              — Вы абсолютно вакоголовый, капитан, — сказал папа, пытаясь улыбнуться Пиетту и потерпев полную неудачу. Он применил еще обезболивающие и сделал укол питательных веществ.              Зев опустился на колени с другой стороны от Пиетта.              — Уходите... — прошептал капитан, косясь на него. Отец посмотрел на Зева и прервал свои занятия. Он протянул руку, чтобы коснуться лица сына, и тот закрыл глаза, потому что не мог позволить им увидеть слезы, собравшиеся от этого нежного движения.              — Он прав, Зев. А теперь иди, сынок.              Зев открыл глаза и посмотрел на этих двух мужчин — оба были готовы столкнуться с последствиями того, что позволили мятежнику сбежать. Один потому, что любил своего сына, другой — из-за того, что заботился о своем друге.              — Спаси его, папа, — сказал он и поднялся, только чтобы почувствовать пробежавший вверх и вниз озноб, когда до его ушей донесся звук, о котором он только слышал от других.              И на поляну вышла фигура из кошмаров.              Его отец на мгновение замер, быстро положил руку на плечо Пиетта, а затем поднялся сам.              Убедившись, что стоит перед Зевом.              Этим единственным действием опасения Зева по поводу приоритетов его отца были сметены прочь. Генерал «Железный Макс» Вирс стоял, защищая своего сына-мятежника, перед Дартом Вейдером.              Высокая черная фигура засунула большие пальцы за пояс и быстро осмотрела сцену, прежде чем махнуть рукой, и два солдата побежали вперед, ведя за собой гравитационные сани.              — Кажется, у нас общие трудности, генерал, — произнес лорд Вейдер. — Вам не нужно бояться, что вашему сыну причинят вред.              Значит, он точно знал, кто такой Зев. Это было весьма... тревожно.              — На данный момент имеются другие приоритеты, я думаю, вы согласитесь.              И его отец повернул голову, чтобы посмотреть на ожидающих медиков, прежде чем двинуться с места, все еще следя за тем, чтобы оставаться рядом с Зевом, но позволить мужчинам получить доступ к другу.              И впервые у Зева появилась настоящая надежда, что Пиетт действительно сможет выжить. Он был смутно впечатлен эффективностью имперских медиков, хотя было трудно сосредоточиться на этом, когда его отец рядом с ним дрожал от напряжения, а темная тень через поляну просто... наблюдала.              Но в скором времени капитану сделали необходимое переливание крови, прежде чем его перенесли на гравитационные сани и накрыли толстыми одеялами. Именно тогда Вейдер шагнул вперед.              — Отличная работа, капитан, — сообщил, глядя сверху вниз на Пиетта, который поднял дрожащую руку, чтобы снять кислородную маску. Папа рядом с ним издал разочарованный звук, но не двинулся.              — Милорд... — взгляд Пиетта переместился на Зева. — Я бы попросил вас... выслушать меня. Лейтенант Вирс... мог бы оставить меня... Но он выбрал... остаться и присматривать... за мной. Пожалуйста, сэр...              — Капитан.              Эти глубокие интонации не показались Зеву сердитыми, но ведь он только что встретил... мужчину? Кто знал, что там было под этим?              — Ради всего святого, Фирмус, — яростно шипел папа себе под нос.              — Ваша забота о его благополучии достойна восхищения. Я заверяю вас, что мятежнику не причинят вреда. А теперь, не могли бы вы позволить нам побеспокоиться о вас? Я думаю, Леди не простит меня, и многое нужно обсудить. Всем нам.              Зев почувствовал удивление своего отца, и было ясно, что Пиетт тоже не знал, что с этим делать. Для уха Зева этот тон прозвучал почти... любящим, но, конечно, этого не могло быть.              И кто была эта Леди?              Затем эта рука в черной перчатке протянулась вниз и элегантно выдернула кислородную маску из пальцев капитана, чтобы аккуратно надеть ее на рот и нос.              — Отдыхайте, Пиетт.              И он повернулся, чтобы зашагать обратно тем же путем, каким пришел, черный плащ развевался за ним, как живой черный зверь.              — Сэр... — сказал солдат папе, когда медики тащили сани за Вейдером. И Зев понял, что он действительно пленник, когда мужчина поднял наручники.              — В этом нет необходимости, — сказал папа, нахмурившись, но Зев вмешался.              — Все в порядке, папа. Я думаю, мы сегодня достаточно рисковали, верно?              И старший Вирс повернулся к нему, вскинув брови. Затем он поднял руку к ожидающему солдату, чтобы остановить его, и внезапно притянул Зева к своей груди, на мгновение крепко прижав его к себе.              — Я боялся, что ты мертв, — прошептал он в волосы Зева, и тот крепко обнял отца, впитывая момент.              — Прости, папа. Я... я не получал твоих сообщений. Капитан сказал мне...              Генерал кивнул и отступил назад, в то время как руки Зева были скованы перед ним наручниками. Но он вмешался, прежде чем солдат успел взять Зева за локоть.              — Я с ним справлюсь, спасибо.              И ладонь отца сомкнулась на его руке, теплая, твердая и сильная.              Обратный путь был тихим, никто из них не хотел говорить в присутствии солдат. Наконец, они вышли на опушку леса, и Зев увидел поджидающий их крейсер класса «Тартан».              Он вошел в главный трюм, где кипела бурная деятельность. Он узнал лейтенанта Скрэпса и других выживших имперцев. Отряд, который сопровождал его отца и лорда Вейдера, снимал шлемы и укладывал снаряжение. Медицинская бригада работала с правой стороны, и Зев увидел, как внимание его отца сразу же сосредоточилось на этом.              Но его собственное внимание было приковано к двум фигурам возле кабины пилотов — одна высокая и внушительная, другая невысокая и знакомая.              — Люк! — воскликнул Зев, и друг удивленно посмотрел на него.              — Зев! Я надеялся… Проклятье, — он нахмурился и повернулся, чтобы посмотреть на Вейдера, но рука в черной перчатке указала на него, прежде чем он смог сказать что-нибудь еще.              — Он в полной безопасности, Люк. Я же сказал тебе придержать свои вопросы до более... подходящего времени.              И Люк тяжело вздохнул, смиренно встретившись взглядом с Зевом.              Он казался невредимым и не испуганным. Зев надеялся, что так будет продолжаться и дальше.              — Состояние капитана стабильное? — поинтересовался Вейдер у главного медика.              — Да, милорд.              — Тогда мы отправляемся. Сделайте соответствующие приготовления. Коммандер Скайуокер будет со мной в кабине.              Люк еще раз встретился взглядом с Зевом, ободряюще кивнув ему, прежде чем рука Вейдера слегка коснулась его спины, подталкивая по коридору к кабине пилотов.              А Зева подвели к креслу у стены, рядом с медицинской койкой Пиетта. Он наблюдал, как его отец снова проверил своего друга, положив руку ему на плечо и ожидая, пока медики вколют капитану успокоительное. Вирс-старший оставался с Пиеттом, пока глаза другого мужчины не закрылись, затем он слегка похлопал его по руке и сел рядом с Зевом.              Лейтенант Скрэпс сел рядом со своим капитаном, и Зев подумал, что может немного лучше понять молодого человека, когда его собственный отец сидел плечом к плечу рядом с ним, когда они чувствовали притяжение гравитации.              Отец выглядел усталым, и Зев мог видеть тонкую серо-золотистую щетину на его подбородке. Конечно, он и сам уже несколько дней не брился. Он почувствовал, как корабль покидает атмосферу, и осознал, насколько он устал.              — Поспи, Зев, — сказал папа, поворачивая голову и с пониманием наблюдая за ним.              И, невероятно, но, будучи пленником на имперском корабле, пилотируемом Дартом Вейдером, Зев чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы положить голову на плечо отца и уснуть.              *********              Люк мерил шагами тихие помещения. Он был доставлен сюда извилистым, но незаметным путем, а затем на некоторое время предоставлен самому себе. Еда была доставлена дройдом, и он обнаружил, что сильно скучает по Арту. Он откусил кусочек бледно-зеленого зилба и оценил его идеальную спелость.              Когда он в последний раз ел свежий зилб?              Когда он тянулся к Силе, то теперь постоянно ощущал присутствие своего отца. Но оно было... иным, и Люк не знал, почему. Он подошел к большим обзорным иллюминаторам и уставился на необъятную красоту космоса.              ЗСР «Палач» был потрясающим кораблем. Не только из-за размера — он был объективно прекрасен, прорезая бархат пространства, как холодное и красивое оружие, которым он и являлся.              И было что-то еще... что-то, чего Люк не мог точно определить. Однако каждый раз, когда он сознательно думал об этом, это вылетало у него из головы, и ему оставалось только вновь беспокоиться о последствиях своего пленения.              Знали ли друзья, что его поймали? Вернулись ли Хобби, Ведж и остальные в Альянс? Все ли в порядке с Зевом? А с Пиеттом?              — Твои мысли громкие и отвлекающие, молодой человек, — сказал отец, и Люк быстро обернулся. Как было возможно, чтобы ситх с вокодером вел себя так тихо?              — Я не просил быть так близко к тебе, — возразил он.              Этот темный шлем наклонился: — Тебе нужно научиться скрывать свои мысли, Люк.              Он нахмурился и снова повернулся к звездам, демонстративно откусив от своего зилба. Вейдер подошел и встал рядом с ним.              — У тебя… много вопросов. Я готов ответить на них, если ты действительно готов слушать.              Готов ли он!.. Люк выдохнул и попытался взять себя в руки.              — Ответить... на любые мои вопросы?              — Да.              — В том числе и о... моей матери?              Всплеск эмоций возник между ними. Потом...              — ...да.              Люк положил зилб на ближайший стол и вытер руки о штаны. И... его отец только... вздохнул?              — Рядом с вазой с фруктами есть салфетки, Люк. Я предполагал, что ты знаешь, для чего они нужны...              Люк сверкнул глазами: — Неужели? Ты помнишь, что я — мятежник, верно?              — Вполне.              — У нас нет такой роскоши, как салфетки...              — Люк. Ты действительно хочешь спорить и злиться из-за несущественных вещей?              Нет, он этого не хотел. Он знал, что тянет время. Пытается притвориться, что не боится на каком-то уровне.              Он и Вейдер пристально смотрели друг на друга.              — Ты обещал, что не выдашь меня императору. Почему?              — Потому что ты — мой сын. И я не хочу, чтобы ты был порабощен, как я.              Хорошо, но...              — Ты хочешь, чтобы я перешел на темную сторону. Сама природа этого — рабство.              Долгое молчание. Его отец, наконец, отвернулся и снова подошел к иллюминаторам: — Это власть.              — Конечно, — признал Люк. — С оговорками. Мелкий шрифт. Власть ценой твоей души.              И он был уверен, что мог ощутить в Силе, как Анакин Скайуокер вздрогнул.              — Я... хочу, чтобы ты спросил о чем-то другом.              У Люка был наготове один: — Ты хочешь, чтобы я перешел на темную сторону?              — Ты... не сдерживаешь своих ударов, не так ли, молодой?              Люк мрачно улыбнулся: — А я должен?              Странный звук из вокодера. Смех?              — Нет, — его отец сцепил руки за спиной. — И... нет. Я не хочу, чтобы ты сменил сторону, Люк. Было время, когда… но... больше нет.              Это... было неожиданно.              Пока он справлялся с этим, Люк обратился к другим темам.              — Где Зев?              — Зев? А. Молодой Вирс. Я полагаю, что в данный момент он со своим отцом.              — Правда? — подозрительно уточнил Люк.              — Я дал слово, что ему не причинят вреда. И было бы высокомерным лицемерием осуждать генерала Вирса и его сына, когда мы двое стоим сейчас здесь.              — А тебя волнует лицемерие? — уколол его Люк.              — Я могу быть кем угодно, Люк, но ложь и лицемерие — это черты, которые я отверг. Ничего... хорошего из таких вещей в моей юности не вышло.              — А... капитан Пиетт?              — Операция закончилась несколько часов назад. Мой личный врач уверяет меня, что он поправится.              Люк почувствовал облегчение. Он ненавидел знать, что имперский офицер чуть не погиб, чтобы спасти его — только потому, что его отец убил бы других невинных, если бы Люку причинили вред.              Его отец снова вздохнул: — Ты... так похож на свою мать. Беспокоишься о других — видишь их так, как не могу видеть я. — Он поднял шлем к потолку движением, которое озадачило Люка.              — Я... рассматривал этот корабль и команду, как инструменты для достижения цели.              Было ли это игрой воображения Люка, или какое-то чужое сознание на мгновение мелькнуло вокруг них?              — Теперь, когда ты здесь… Я был вынужден столкнуться с определенными... последствиями. Когда-то мои люди доверяли мне. Я… злоупотребил этим доверием. Но я хотел бы получить их помощь в том, чего я хочу достичь.              — Это не включает в себя то, что ты снова бросишь своего капитана на твои проблемы, верно? Он — хороший человек, отец, на случай, если это еще не было очевидно...              И там. Еще раз. Он чувствовал себя так, как будто кто-то другой... одобрял его.              — Леди… — протянул его отец. — Нет, Люк. Если бы я это сделал, полагаю, я превратил бы генерала Вирса в мятежника. И, возможно... — он снова поднял глаза и остановил ход своих мыслей. — Я во многом полагался на капитана. Слишком во многом. Я бы хотел, чтобы вся моя команда обладала его силой. Мы встретимся, как только он физически сможет присоединиться к нам. Вам всем нужно многое услышать.              — Кто это «вы все»? — спросил Люк с большим любопытством.              — Ты, Пиетт, Вирс, а теперь еще и его сын.              — Хорошо. Но не мог бы ты мне сказать, потому что...              — Я хочу свергнуть Сидиуса.              Наступила очень напряженная тишина, пока Люк это обдумывал.              Его отец хотел свергнуть императора. Императора и лорда ситхов, которому он служил более двадцати лет. Вот так просто. Люк внезапно почувствовал себя очень усталым, гнев и беспокойство, которые держали его на ногах, испарились. Он тяжело опустился на единственный изогнутый диван в черно-серой комнате и расстегнул воротник своего серого камуфляжа. Теперь, когда он подумал об этом, ему действительно не помешал бы душ.              — Сын мой...              Глубокий голос отца вернул его блуждающий разум к текущему моменту. Люк поднял глаза.              — Как… как долго ты намеревался это совершить? — спросил он.              — С тех пор, как обнаружил, что мне солгали о моем ребенке. Мой... учитель сообщил мне, что ты и твоя мать погибли от моей руки. Это... было не совсем правдой. А потом...  Потом Оби-Ван спрятал тебя от меня.              Люк почувствовал от этого прилив гнева и провел рукой по своим пепельно-русым волосам: — Послушай, я не очень хорошо знал Бена, но ты действительно злишься на него, потому что он не хотел, чтобы Дарт Вейдер знал о своем ребенке? Был ли ты готов к воспитанию детей?              Резкое выдыхание воздуха из этой маски.              — Я... нашел бы способ...              — Сидиус позволил бы тебе найти способ меня оставить? Ты действительно веришь в это, отец? Или это то, что ты пытался себе внушить?              Такое горе. Его отец испытывал глубокое сожаление из-за того, что не знал о своем сыне. Это отразилось в Силе, и Люк откинулся на спинку дивана, когда оно закружилось вокруг них.              — Люк… Я совершил много ошибок. Я знаю, что я не... хороший. Но сейчас я хочу это исправить. И в моем распоряжении есть и люди, и средства. Особенно, если ты сможешь привлечь к этому лидеров вашего Альянса повстанцев.              Этот второй детонатор заставил Люка задохнуться.              — Ты... хочешь присоединиться к Альянсу?              — Именно это я и сказал.              — Карк.              И он почувствовал... веселье со стороны своего отца.              — Неужели ты ожидал, что я буду прибегать к каким-то жалким полумерам, сын мой?              Люк очень устал, и его захлестнула волна раздражения.              — Я ожидал, что ты сделаешь все возможное, чтобы обратить меня на темную сторону, а затем будешь вынужден убить меня, когда я не паду.              Он почувствовал раздражение отца.              — Я не буду убивать!..              — Да, теперь я тебе верю. Но ты должен быть честным. Если бы ты не знал, что я твой сын, — если бы я был просто случайным чувствительным к Силе мятежником, — ты бы меня убил.              Долгая пауза, пока размеренное дыхание наполняло комнату. Внезапно темная фигура повернулась и зашагала к большим обзорным иллюминаторам.              — Да, я мог бы это сделать. Я же говорил тебе, Люк. Я — не очень хороший человек. Отнюдь нет. Но галактикой должны править хорошие люди. Добрые существа. Я могу сделать так, чтобы это произошло. Уверяю тебя, у меня нет ни малейшего желания править ей самому.              Люк уставился на него: — Ты сказал мне...              — Я знаю. Если бы ты согласился присоединиться ко мне и быть на моей стороне, это было бы привлекательно. Но я всегда хотел, чтобы у тебя была высшая власть.              Это была отличная мысль.              — Много лет назад я представлял себе, что мог бы дать твоей матери эту силу. Она была такой... хорошей. Такой благородный. Она бы правила справедливо.              — Она этого не хотела, — сказал Люк, точно это зная.              Его отец повернулся к нему, звездный свет отбрасывал странные блики на его шлем: — Нет. Она...              Он остановился и склонил голову: — ...она бы презирала все, чем я стал. Все, что я сделал во имя ее спасения...              — Расскажи мне, — сказал Люк, поднимаясь и игнорируя свои ноющие мышцы, чтобы подойти и встать рядом с Вейдером. — Расскажи, почему ты тогда сделал то, что сделал.              Он почувствовал, что его отец обдумывал это, затем слегка наклонил голову: — Ладно. Твоя мать и я... мы поженились тайно. Видишь ли, у джедаев не может быть никаких привязанностей.              — Что? — Люк ощутил недоверие. — Это... не может быть правдой. Я черпаю силу в своих привязанностях... Я был бы никем без других...              Отец пристально посмотрел на него: — Ты... возможно, в будущем ты должен помочь это прояснить, юноша. Я согласен, что интерпретация этого принципа казалась мне очень трудной. Вот почему мы держали все это в секрете. Я почувствовал, что не могу обратиться за чьей-либо помощью, когда мне начали сниться кошмары о том, как твоя мать — и ты — умираете.              Кошмары... или...              Вейдер кивнул: — Твоя проницательность сослужит тебе хорошую службу. Видения. Но опять же — к кому я мог обратиться? Я боялся последствий для нас обоих, учитывая наше... положение.              — Как ее звали? — тихо спросил Люк. В ответ его отец повернулся к большому столу на другой стороне комнаты, рядом со странной сферической камерой, и нажал несколько кнопок.              И совершенно неожиданно перед Люком появилось голографическое изображение молодой женщины в натуральную величину, одетое в материал, который струился по ее фигуре, как вода. Каскады каштановых волос ниспадали по ее спине, и в них были вплетены драгоценные камни. Она положила руку на свой явно раздутый живот, и ее лицо светилось счастьем, когда она подняла глаза...              — Ее звали Падме Амидала, сенатор и когда-то королева Набу, — сказал его отец так тихо, как только позволял вокодер. — Она была первой, кто увидел во мне личность, а не вещь, и единственной женщиной, которую я когда-либо любил и всегда буду...              Совершенно неожиданно он рухнул на колени, и горе, царившее в комнате, заставило Люка пошатнуться от его силы.              Его мать. Такая красивая. Такая молодая и полная надежд. Она сильно напомнила ему... Лею. Карие глаза и темные волосы, решил он. Он медленно обошел изображение, чтобы подойти и встать рядом со своим отцом.              — Как она умерла? — спросил он. — Как получилось, что я оказался у Оби-Вана?              — Я бы хотел, чтобы ты спросил меня о чем угодно, кроме этого, — произнес отец, не поднимая головы. — Но я обещал и отвечу.              Он поднял голову, а затем руки в перчатках потянулись к шлему и сняли его. Дрожь ужаса охватила Люка.              — Что ты делаешь?              — Я хочу рассказать тебе, сын мой, как она умерла. И я хочу сделать это своим собственным голосом, в то время как я смотрю в твои глаза своими. Потому что ты этого заслуживаешь.              Люк ошеломленно наблюдал, как Дарт Вейдер медленно снял эту ужасающую, пустую маску и осторожно положил ее на пол рядом с собой. Под ней показались мертвенно-бледное лицо и лысая голова с ужасными красными шрамами, которые, похоже, никогда не заживали.              Что случилось с его отцом?              Но глаза, которые встретились с его глазами, хотя и затуманенные, были голубыми, и Люк узнал их. Он часто видел их в зеркале.              — Я знаю... Я выгляжу... ужасно... — сказал его отец, тяжело дыша, тоном, который изначально был тенором до разрушительных последствий того, что произошло. — Это... для... другого раза.              Люк был вынужден подойти ближе. Глаза его отца не отрывались от его глаз.              — Твоя мать... хотела, чтобы я отвернулся... от... темной стороны. Ушел от... Сидиуса. От всего. Я был... зол. Я обвинил ее... в предательстве. И еще... я начал... ее душить.              Люк осознал это и почувствовал тошноту.              — Она потеряла... сознание. Я был... ранен. Сидиус... нашел меня... спас... сделал меня такой... мерзостью. Потом он... рассказал мне... Я убил ее.              Он ждал, пока его отец с хрипом переводил дыхание.              — Я потратил... двадцать лет... веря, что я... убил моих... жену и ребенка.              Люк удивлялся, как его отец не знал о нем раньше.              — И... во многих отношениях... я виноват... Люк. Ты должен... знать... это.              Люк почувствовал, что его присутствие Силы ослабевает: — Отец, тебе нужно надеть ее обратно, верно?              — Да.              Люк поднял маску, но рука в черной перчатке с силой сжала его запястье.              — Я не... жду прощения. Но... я... хочу... сделать то, что… она... хотела бы. Знай это.              Люк почувствовал сильную убежденность.              — Я верю, отец, — просто сказал он и надел маску обратно, направляя руки своего отца (протезы, прошептал его разум), чтобы закрепить ее на месте. Затем он отступил назад и подождал, пока Вейдер наберет воздуха и потянется за шлемом, чтобы надеть его. Но он остался стоять на коленях.              — Я любил твою мать, Люк. Ты видел, кто я сейчас. Я никогда не смогу искупить вину. Но я могу попытаться навести порядок, чтобы другие смогли исправить нанесенный мной ущерб. Ты — ключ к этому. Джедаи снова нужны. Ты можешь это сделать, сын мой, но тебе нужна помощь. Я могу оказать ее тебе, могу привести тебе хороших людей. Этот корабль и другие. Я поклянусь тебе в этом, если хочешь.              И Люк почувствовал отвращение к покорной позе своего отца.              — Отец… Я также не желаю власти или... или какого-то странного манипулирования тобой. Если мы делаем это, то как равные, — он протянул руку своему коленопреклоненному отцу.              Пауза.              Затем Вейдер ухватился за нее и поднялся: — Я... был прав насчет тебя, сын мой. Спасибо. Ты еще не знаешь, что это значит... — он замолчал.              — Ты устал, юноша. Там есть душевые кабины. И для тебя приготовлена еще одна комната, кроме спальни.              Какое-то время они стояли, тесно прижавшись друг к другу, отец и сын, пока Люк обдумывал информацию.              — Откуда мне знать, что все это не заговор с целью уничтожить Альянс?..              — Что подсказывает тебе твой инстинкт, Люк?              И Сила была несомненной вокруг него. Уверенная и сильная.              — Я просто... вообще не ожидал, что это произойдет.              — У меня похожие мысли, сын мой.              И бережно, осторожно, как будто боясь, что Люк отвернется от него, отец положил руку ему на плечо. Она была тяжелой, но больше не собственнической, от которой Люк сбегал.              Затем он обнаружил, что его притягивает к темной груди, и никогда в своей жизни Люк не испытывал такой любви, как в этот момент. И он также знал, что Оби-Ван был прав. В этом человеке все еще было что-то хорошее. Там был Анакин Скайуокер.              Люк Скайуокер обнял своего отца.