Bajur

      Вирс сразу узнал их всех. Это был настоящий «кто есть кто» из списка самых разыскиваемых Империей.              Даже в голографическом изображении Мон Мотма излучала грацию и элегантность, она сидела прямо напротив лорда Вейдера. Слева от нее сидел Карлист Риекан и оценивающе оглядывался по сторонам. Его глаза встретились с глазами Вирса, и на мгновение мелькнуло узнавание, прежде чем он перешел к Пиетту.              Вирс уже дважды сталкивался лицом к лицу с Риеканом. Если кто-то и вел счет, то у каждого за плечами был один из них.              Риекен был рядом с генералом Криксом Мадином, который ни в малейшей степени не пытался скрыть свой подозрительный взгляд.              «Он будет проблемой», — подумал Вирс.              Седовласый Ян Додонна сидел по другую сторону от чандриланского сенатора, а рядом с ним был безошибочно узнаваемый Акбар. Адмирал мон-каламари ничего не выдал своими большими глазами, когда наблюдал за ними всеми.              А рядом с адмиралом...              Она была такой крошечной рядом с крупным мон-каламари, но она была бы крошечной даже рядом с Пиеттом, а это о чем-то говорило. Ее пристальный взгляд был напряженным даже на голографическом изображении, и она направила его свирепость на человека прямо напротив нее, который оказался хорошим другом Вирса.              Пиетт был не совсем в себе, но после такой раны, как у него, это было не удивительно. Тем не менее, он выпрямился под пристальным взглядом юной принцессы и уверенно ответил на него, его карие глаза были спокойными, но оценивающими. Затем он слегка приподнял подбородок, и Вирс понял, что происходит безмолвная битва воль.              О, этой девушке лучше такого не делать. Бросать вызов самому упрямому ублюдку галактики?              И, наконец, она прикусила губу и отвела взгляд.              Вирс поймал взгляд Скайуокера через стол, где он сидел рядом со своим отцом, и молодой человек многозначительно поднял брови. Он тоже это видел. Вирс позволил своему рту слегка изогнуться, и голубые глаза Скайуокера на мгновение заплясали.              — Я подозреваю, что мы все достаточно хорошо знаем, кто мы такие, — заявил размеренный тон Мон Мотмы. — Но было бы уместно начать с представления.              Это произвело эффект, и Мотма заговорила снова: — Хорошо, лорд Вейдер. Мы получили ваше, откровенно говоря... экстраординарное предложение. И я должна признаться, со своей стороны я сильно сомневаюсь, учитывая, что вы отказались отпустить коммандера Скайуокера.              Вирс увидел, как молодой джедай бросил на Пиетта любопытный взгляд, который его друг уверенно вернул, прежде чем спокойно отвернуться.              — Есть веские причины, почему коммандер все еще с нами, — ответил Вейдер. — И вы видели, что мы позволили лейтенанту Вирсу уйти невредимым и без злого умысла.              — Потому что вам нужен был мальчик на побегушках, — усмехнулся Мадин. — И, конечно же, вы позволили ему уйти. Если ему причинят вред, вы потеряете поддержку своего самого сильного генерала!              «Так и знал», — подумал Вирс, одарив Мадина своим лучшим каменно-холодным лицом.              — Мой сын был в Альянсе повстанцев в течение пяти лет, генерал, — сказал Вирс, и Пиетт неловко заерзал рядом с ним. Я все контролирую, Фирмус. — Вы должны заметить, что я все еще на стороне лорда Вейдера.              — Не особенно полезно, Крикс, — протянул Риекан.              — Коммандер Скайуокер, — сказала Мотма, обращаясь к молодому офицеру. — Мы осознаем, что, э-э... Сила — это реальная сущность. Возможно ли, что на вас оказали влияние?..              В комнате стало холодно, и голопроектор задрожал.              — Это справедливый вопрос, — спокойно сказал джедай, снова протягивая руку, хотя и не прикоснулся к отцу. Вирс видел, что он готовился к этому.              — Нет, Мон. Я не под влиянием. Я здесь — потому что...              — Люк — мой сын.              Полная гробовая тишина.              Принцесса нарушила его первой: — Люк? — тихо спросила она, ее глаза были огромными на лице в форме сердца. — Это... это правда?              Он кивнул своей белокурой головой: — Да.              Лидеры повстанцев выглядели так, как будто их всех ударили погонялом банты. Вирс не мог отрицать, что ему это немного понравилось.              — Сенатор, — натянуто сказал лорд Вейдер. Вирсу это показалось неловким — с вокодером было трудно сказать. — Молодого Вирса отправили с маленьким цилиндром...              Она подняла руку с маленьким серебряным предметом в ней.              — Да. Я принесла его, как и просили.              Вейдер взмахнул рукой, и маленький цилиндр открылся. Чандриланка нахмурилась и протянула руку, чтобы достать два флакона.              — Что у меня в руках?              — Кровь. Моя и Люка. Вы можете сколько угодно проверять на отцовство.              Она подняла лицо, которое за несколько мгновений постарело на десять лет.              — Отцом Люка... был Анакин Скайуокер. Он умер в конце Войн клонов... — она замолчала, и Вирс понял, что она сложила все воедино.              — Вы знали, — сказал Вейдер, и комната снова задрожала. — Вы знали, что у меня есть сын. Как вы, дураки, посмели скрыть это от меня? Оби-Ван, вы, кто же еще?              — Вы... — губы Мон Мотмы слегка задрожали. — Анакин... — горестный ужас в ее тоне был труден для Вирса. Пиетт сжал губы и опустил взгляд на свои руки. Она на мгновение прижала руку ко рту и замолчала, собираясь с духом.              — Я знала, что у вас есть сын, Анакин. Я не знала, что вы еще живы, чтобы оценить это по достоинству! Если... — она быстро вытерла лицо. — Если это и есть жизнь...              — Я — Вейдер. Анакин был слабым дураком...              — Слабый дурак, который стал моим отцом? — вмешался Скайуокер, и Вирс дал ему молчаливые очки за выдержку.              В комнате повисла еще одна пауза.              — Итак, — сказал Додонна. — Вы хотите привести нам свой корабль и присоединиться к Альянсу, потому что обнаружили, что у вас есть сын? Мне очень жаль, милорд, но у меня тоже есть серьезные сомнения. Как только что заявил генерал Вирс, его сын-повстанец служит у нас пять лет, и его преданность не изменилась.              — Ну, — пробормотал Вирс, приподняв одну бровь, — до сих пор.              И Риекан удивил его, тихо фыркнув.              — Как мы можем быть уверены, что вы просто не хотите предать нас? — это снова была принцесса. — С этим кораблем среди нас вы могли бы уничтожить всех нас и эффективно покончить с Восстанием.              — Мог бы, — признал Вейдер. — Но я этого не сделаю.              Лицо принцессы исказилось от гнева: — Я здесь только потому, что у вас Люк, лорд Вейдер. Мне нужно было самой увидеть, жив ли он. Вы — убийца. Террорист, ставящий своей целью геноцид. Я не хочу иметь с вами ничего общего.              Что ж.              Она не придерживала ударов.              — Я не уничтожал Альдераан, — ответил лорд Вейдер. — Я не поддерживаю «Звезду Смерти». Это — одна из причин, по которым я пришел к вам.              — Вы не остановили это! — прошипела она, поднимаясь на ноги. — И вы заставили меня смотреть!!.              Пиетт закрыл глаза и потер висок.              — Хотя я обладаю значительной силой, принцесса, я — все еще один человек, — сказал лорд Вейдер, умудряясь быть удивительно спокойным. — Я не смог бы остановить это. Не один. Итак, еще раз, почему мы здесь.              Какое-то мгновение она стояла, пристально глядя на него.              — Ваше высочество, — раздался новый голос, и Вирс слегка вздрогнул, когда Пиетт впервые заговорил. — Ваши чувства вполне понятны. Но, если позволите, каким бы трагичным ни был Альдераан, мы здесь для того, чтобы обсудить предотвращение подобного горя. Разве вы не согласны? Вы позволите нам помочь вам остановить императора от уничтожения других планет?              Она внимательно посмотрела на его друга: — Вы... вы приняли выстрел из бластера за Люка. Это правда? Вы спасли ему жизнь?              Рука Пиетта бессознательно потянулась к месту на животе: — Да, принцесса.              — Почему?              Пиетт взглянул на лорда Вейдера: — Мне было приказано не допустить причинения вреда коммандеру Скайуокеру. Теперь я понимаю, почему.              — Карк, Пиетт. Нужно иметь мужество, чтобы сознательно шагнуть перед бластером, — прокомментировал Риекан, и щеки капитана потемнели.              — Обстоятельства сделали это... необходимым, — остановился Пиетт. — Я сделал только то, что был должен.              Обстоятельства. Да, Пиетт поступил мудро, не указав на то, что Вейдер мог бы уничтожить всех людей на своем корабле, если бы Люк Скайуокер умер. Темный шлем слегка наклонился к нему, и Вирс задался вопросом, слышал ли это его светлость.              — Лейтенант Вирс высоко отзывался о вас, — продолжила принцесса, снова садясь и выглядя задумчивой. — Он сказал нам, что мы должны доверять вам и генералу Вирсу. Что вы являетесь хорошими людьми.              Спасибо тебе, Зевулон.              Пиетт, как и следовало ожидать, покраснел, и Вирс встретился с ней взглядом.              — Значит, вы ему доверяете? — он задавался вопросом, услышит ли она невысказанную мысль. Он в безопасности?              — Да, — просто ответила она, удерживая его взгляд. И Вирс уверился, что с его сыном все в порядке.              — Мне очень жаль, — произнес голос, который явно этого не чувствовал. Вирс посмотрел на Мадина. — Неужели никого больше не беспокоит тот факт, что отцом Скайуокера является Дарт Вейдер?              Молодой джедай сложил руки на столе и тихо вздохнул.              Выходит, он ожидал именно такого возражения.              — На что вы намекаете, генерал? — резко спросила принцесса, немедленно переходя к обороне.              — Я думаю, вы точно знаете, на что я намекаю, ваше высочество. Как мы вообще можем доверять этой ситуации? Потому что, коммандер, вы, конечно, понимаете, что вы скомпрометированы?              Губы Мон Мотмы сжались: — Тяжелое обвинение, Крикс, когда Люк только что сам узнал об этом родстве.              — Гм... на самом деле я знаю уже больше года, — сказал коммандер, поднимая глаза на лидера повстанцев. — И... в тот раз, генерал, я не предал никого из вас. Зачем мне делать это сейчас?              Еще одно затянувшееся молчание.              — Почему ты ничего не сказал, Люк? — спросила принцесса более мягким тоном. — Я могла видеть, что ты с чем-то боролся.              Скайуокер потер голову: — Ты понимаешь почему, Лея. Нашему Альянсу достаточно сложно работать вместе. Добавление моего происхождения к этой смеси сделало бы ситуацию, мягко говоря, нестабильной.              — Это обсуждение не имеет отношения к делу, — сказал лорд Вейдер, нетерпеливо махнув рукой. — Решающий момент заключается в том, что я готов вам помочь. Вы примете это или нет?              — А если мы скажем: «нет»? — спокойно спросил Додонна. — Что вы будете делать?              — Я стану сражаться с императором так, как считаю нужным, независимо от того, будет у меня ваша помощь или нет.              — Анакин, — снова Мон Мотма, и на этот раз Вирс мог видеть недовольство в плечах своего командира из-за этого обращения. — Нам нужны от вас некоторые гарантии, что вы не отвернетесь от нас в тот момент, когда присоединитесь к флоту. Жест доброй воли...              — Что, если к вам вернется Скайуокер? — спокойно вставил Пиетт, и температура в комнате снова упала.              — Капитан... — прорычал Вейдер.              Криффовы преисподние, Пиетт...              — С обещанием, — продолжил Пиетт, бледный, но решительный, — что он будет связующим звеном между нашими флотами. Что, конечно, потребует от него поездок туда и обратно. Таким образом, наши флоты станут настоящими союзниками, но не объединятся в один. Вы не будете иметь угрозы от Леди в вашем непосредственном присутствии, но мы сообщаем о наших ударах и работаем вместе.              Вирс сохранил свой «Железный» имидж, но в глубине души ему хотелось угостить Пиетта как можно большим количеством выпивки. Это была блестящая идея, которая могла принести пользу им всем. Судя по выражению лиц лидеров повстанцев, этот план имел некоторый вес и для них.              — Многое зависит от того, доверяем ли мы Скайуокеру, — отрезал Мадин.              Принцесса смерила его взглядом, который даже Вирсу показался пугающим.              — Он не дал нам никаких оснований не делать этого, генерал, — сказала она таким резким голосом, что могла бы пустить кровь. — Я хотела бы кое-что добавить к этому предложению капитана Пиетта, потому что не стоит взваливать все только на Люка. И, честно говоря, у меня нет никакого желания общаться с лордом Вейдером. Если мы все хотим работать вместе, это должны быть действительно все мы. Со всем уважением, не только вы, Мон, или лорд Вейдер.              — Подобные встречи опасно проводить часто, принцесса, — сказал ей Вейдер. Если он и был оскорблен ее замечанием, то это не было заметно.              Она выдержала его взгляд со всей спокойной силой, которую продемонстрировала в Сенате. Было ли ей уже хотя бы двадцать?              — Я не думала о такой большой встрече, как эта. Чаще общение один на один или небольшими группами. Какова позиция вашего адмирала по поводу присоединения к нам?              Вирс почувствовал, как Пиетт напрягся рядом с ним, и был полностью согласен. Дни Оззеля, вероятно, были сочтены.              — Я сомневаюсь, что он поддержит это начинание. Вот почему его нет, — сообщил ей Вейдер. — Таким образом, флотские проблемы могут быть переданы капитану Пиетту.              — Хорошо, — сказала принцесса. — Что, если мы разделим наши усилия таким образом?              Пиетт понимающе кивнул: — Вы хотите, чтобы я и адмирал Акбар связывались? Я полагаю, тогда генерал Вирс должен обсудить стратегию с представленными здесь генералами Альянса?              Она слегка наклонила голову: — Да. И, конечно, Мон и Люк обсудят все с лордом Вейдером.              — Я полагаю, что это сработает, — задумчиво произнесла Мон Мотма.              — Это довольно медленный путь, — заметил лорд Вейдер.              — Доверие нужно построить, милорд, — сказал Пиетт.              — Отправив моего сына подальше, — сказал ему Вейдер, и Вирс почувствовал, как атмосфера в комнате снова стала напряженной.              — Да, это один шаг, — ответил Пиетт, бросив взгляд на Скайуокера.              — Я обещаю вернуться, отец, — искренне заверил молодой человек.              — А как насчет людей в вашей эскадре, которые не хотят дезертировать? — спросил Риекан. — Я был бы очень признателен за вашу значительную огневую мощь, но если это будет стоить убийства тысяч людей...              — Я уверен, что мы сможем без кровопролития перевести тех, кто не хочет присоединяться к нам, — спокойно ответил Пиетт. Вирс бросил на него взгляд, и Пиетт мельком взглянул на него.              — Мне ничего в этом не нравится, — заявил Мадин.              — Принято к сведению, генерал, — сказала чандриланка, и Вирс мог ошибаться, но был уверен, что она сдерживала закатывание глаз. Вирс не сделал ни малейшей попытки устоять перед глубоко равнодушным взглядом, который он послал Мадину.              — Лея, ты тоже должна участвовать в этих обсуждениях, — продолжила Мон Мотма, и девушка, сжав губы, резко кивнула.              — Я был бы признателен за вашу проницательность, ваше высочество, — быстро прокомментировал его друг, и Вирс подавил улыбку. Доверьтесь Пиетту сосредоточиться на раненой душе, чтобы ее защитить.              Маленькая принцесса посмотрела через стол на капитана, изучая его взглядом.              — Спасибо, капитан, — сказала она, наконец. — Я была бы за это признательна.              — Значит, мы пришли к соглашению, лорд Вейдер? — спросила Мон Мотма, вставая.              Остальные за столом последовали его примеру и наблюдали за высокой, темной фигурой лорда ситхов.              — Да, — наконец произнес он.              Это происходило на самом деле. Вирс издал легкий вздох. Теперь перейдем к самому сложному этапу.              — Мы ожидаем увидеть коммандера Скайуокера через неделю, — добавила лидер повстанцев.              Черный шлем наклонился: — Вы его увидите.              — Тогда, лорд Вейдер, — сказала Мон Мотма с широкой улыбкой, — добро пожаловать в Восстание.              ********              — Люк, я хочу поговорить со своими офицерами, — сказал Вейдер, и его сын не стал спорить, просто бросил на Пиетта непроницаемый взгляд и поднялся, чтобы направиться к каюте Вейдера.              Вирс и Пиетт стояли по стойке смирно и ждали, когда он повернется к ним.              Он дал им еще несколько минут, чтобы они еще больше растерялись, прежде чем заговорил:              — Вы и мой сын вступили в сговор, капитан Пиетт.              — Милорд?              — Я чувствую это, — и, по правде говоря, Вейдер все еще пытался понять, что он чувствует по этому поводу. То, что его сын до такой степени доверял Пиетту, обнадеживало. То, что они оба решили предложить план действий, который, как они знали, ему не понравится, требовало большого мужества — особенно со стороны его офицера.              И все же…              Он был недоволен ходом событий.              Он придвинулся ближе, чтобы возвышаться над капитаном, который слегка приподнял подбородок, чтобы смотреть на него снизу вверх, и он почувствовал отвращение Пиетта к тому, что его заставляют чувствовать себя маленьким.              — Вы не посоветовались со мной. Вы с Люком дали Альянсу возможность его возвращения. После всего, через что мы прошли, чтобы заполучить моего сына.              Пиетт не дрогнул, и Вейдер был смутно доволен.              — Да, милорд. Я подозревал, что для заключения соглашения его свобода может иметь решающее значение.              Вейдер знал, что Вирс готовился к гневу их командира. Большая часть его действительно была несчастна. Но цель была достигнута. И Люк вернется...              — В следующий раз, когда у вас появится такая идея, Пиетт, вы обратитесь с ней ко мне, — он ткнул в мужчину пальцем, чтобы подчеркнуть силу этого приказа.              Пиетт сглотнул: — Да, милорд.              — И взамен, — продолжил Вейдер, — я обещаю, что буду слушать. Вольно, генерал. Жизнь капитана не поставлена на карту.              Пиетт бросил на Вирса взгляд. Генерал склонил голову.              — Спасибо, милорд.              Вейдер повернулся, его плащ закружился вокруг ботинок: — Теперь мы в этом вместе, джентльмены. Многое еще предстоит сделать. Сначала мы обсудим офицеров, которые, по нашему мнению, немедленно к нам присоединятся...              ********              Люк испытывал смешанные чувства, глядя в темные линзы отцовского шлема. Ему, несомненно, не терпелось еще раз увидеть своих друзей и коллег.              Но он чувствовал глубоко укоренившееся нежелание отца его отпускать. Это не было угрозой. Скорее Анакин был... опечален. И Люк мог чувствовать этот страх, глубоко спрятанный в его отце — страх быть брошенным, снова потерять семью.              Стоп. Опять? Там была история...              — Не сейчас, юноша, — сказал его отец. — Я не могу... рассказать тебе сейчас, когда ты уходишь.              — Я вернусь, — искренне сказал ему Люк. — Я обещал, отец, и не нарушу этого обещания. Клянусь в этом.              Он остро ощущал разницу в росте, когда они стояли лицом друг к другу в каюте Анакина. Люк отказался больше думать о нем, как о Вейдере. Его отцом был Анакин Скайуокер, когда-то рыцарь-джедай и генерал Старой Республики.              — Я... больше не он, Люк. Нет смысла зацикливаться на прошлом, которое никогда не может быть искуплено.              — Ну, во-первых? Пожалуйста, перестань читать мои мысли...              — У тебя громкие мысли.              — ...ммм, все равно не нужно их читать. А во-вторых, конечно, ты не можешь изменить прошлое. Но искупать его? Тем, что ты делаешь со своим будущим? Я думаю, что это возможно. И я здесь, чтобы помочь тебе в этом.              Долгое молчание, заполненное только регулируемыми звуками вокодера. Затем его отец медленно протянул руку и коснулся щеки Люка указательным пальцем в перчатке.              — Ты... ты так похож на нее. Так готов увидеть хорошее...              Она. Его мать.              — Отец... — Люк сделал паузу, решая, как это сказать. — Ты хочешь сказать, что она ошиблась?              — Я говорю, что она была ослеплена своей любовью.              — Мне трудно поверить, что женщина, которая была королевой и сенатором и которая сознательно вышла за тебя замуж, в конечном итоге полностью ошиблась в твоем характере.              Анакин резко отвернулся: — Ты... не знаю, Люк. Ты не можешь понять...              — Отец, — Люк последовал за ним, решив сказать это, даже если он не сможет убедить своего отца.              Пока.              — Сейчас я здесь. Твой сын, который тоже обладает Силой. Если мама, у которой не было такой способности, считала тебя хорошим, то, конечно, ты можешь доверять мне. И я чувствую в тебе хорошее, отец. Ты глубоко похоронил его, но оно есть. И... с тех пор, как я здесь, я чувствую, что оно становится сильнее.              При этом заявлении комнату захлестнул страх.              — Тогда я должен работать усерднее, чтобы подавить это! — зарычал Анакин. — Император еще не может знать о наших намерениях! Или о... тебе.              Отчаянное желание защитить. Чтобы он был в безопасности. И страх был темной и ужасной вещью.              Люк подошел к нему и положил руку на плечо: — Я согласен, что мы должны стремиться скрывать это как можно дольше. Но в какой-то момент он узнает. Отец… Я хочу, чтобы он узнал! Я хочу, чтобы этому старому ублюдку стало известно, что он тебе не нужен! Я могу быть рядом с тобой, и я могу сделать это, не меняя сторону!              Эмоции его отца превратились в водоворот. И вдруг, словно солнце прорвалось одним-единственным лучом.              Люк обнаружил, что его схватили в объятия — несдерживаемые и сильные.              — Сын мой, вокруг тебя такой свет… Спасибо, — он отпустил Люка и слегка отступил назад. — Это займет время. Я... не могу сказать тебе, что я могу просто измениться...              Люк действительно понял, но был воодушевлен тем, что его отец хотел попробовать.              — Я знаю.              Они смотрели друг на друга еще с минуту.              — А теперь иди, сын мой. До того, как я не смогу тебе этого позволить.              Люк протянул руку, и Анакин пожал ее.              — Я скоро увижу тебя. Обещаю.              Затем он повернулся и вышел за дверь. К друзьям. К свободе. К надежде.