Возрожденная из пепла

Больно       Жутко болит голова. Ее веки будто сплавили титаном. — «Не могу открыть глаза...больно...помогите...убейте...» — она металась из стороны в сторону, пытаясь сбежать от этой боли.       Руки касается что-то тёплое. Боль отступает! — Не...не...от...пус...отпус...кай...— едва шевеля сухим языком, хрипит девушка. — Шшш...не отпущу. Поспи ещё.       Словно по волшебству, боль отступает, и она проваливается в пустоту. Такую тихую...и такую невероятно приятно холодную пустоту...       Она не знает, сколько бродила по этой темноте, но уже совсем скоро, у неё получается открыть глаза.       И снова темнота...       Может она, наконец-то, умерла? Это и есть ад? Такой пустой? Холодный?       Она промаргивается, и наконец, привыкшие к темноте глаза различают предметы в комнате. Она осматривается и понимает, что это та самая комната из кошмаров. Та, в которой она провела своё чертово детство. Та, что виделась ей в ночных ужасах, от которых она вскакивала с постели и бежала в туалет опустошать свой желудок.       Оливия резко садится. Слишком резко.       Сломанная рука отдаёт легкой болью, в отличии от головы. Словно туда засунули бензопилу и врубили на полную мощность.       Присмотревшись, она облегченно, слишком облегченно, выдыхает. Рядом, на стуле, сложив руки на груди и откинув голову на спинку, дремал Пятый. Он сидел в белой рубашке, что она ему подобрала в магазине. Рукава были закатаны по локоть, открывая усыпанные венами жилистые руки. Слишком красивый. Его расслабленные мышцы лица, плечи. Он был слишком идеальным для этого мира. — Что это со мной? О чем я думаю? — она опускает взгляд и натыкается на меховой комочек, свергнувшийся на ее коленях. Файер спал, тяжело дыша. Его грудная клетка была перемотана бинтами. В голове снова что-то щелкнуло. Кровь побежала по венам, наполняя тело силой. — Оливия? Ты очнулась! Оливия? Посмотри на меня. Что с тобой? — внезапно проснувшийся Пятый подскакивает к постели и хватает девушку за плечи, но тут же одергивает руки. Она была невыносимо горячая Словно раскалённая лава. — Оливия! Приди в себя! — Я убью их. Уничтожу, и пела не оставив. Они посмели навредить МОЕМУ ФАЙЕРУ!!! — Оливия!!! — превозмогая боль, Пятый хватает ее лицо и поворачивает к себе. Руки будто плавились, но он не отнимал их от ее щёк. — Пожалуйста, возьми свою силу под контроль. Я рядом, я помогу. Просто дыши. Сделай вдох. Повторяй за мной. Ты справишься, я в тебя верю. — он смотрел в ее алые глаза и боялся. За неё. До дрожи в коленях боялся, что она может не очнуться, так и оставшись во власти своего демона. Она обладала не просто силой огня. Ее способности были намного страшнее одной из четырёх стихий.       Она дёргается и моргает. С глаз спадает пелена ярости и они снова становятся привычно серыми. Такими холодными и испуганными. — Что произ...— она замирает, чувствуя на своих щеках чужие руки и что-то очень горячее. Оливия отскакивает подальше. Его ладони... Боже...       Его ладони словно сунули в печь. Окровавленные, покрытые волдырями и обгоревшей кожей. — П..Пятый...твои..твои руки...это я сделала?... господи...прости...я...я...прости меня...— по щеками текут слёзы страха. Это она сделала! Она монстр! Черт возьми! Она сожгла его руки! — Все в порядке. Слышишь? Ничего страшного. Парочкой ожогов меня не напугаешь. Вспомни, сколько мы вместе пережили? — Ничего не в порядке! Я могу убить тебя! Уходи! Я это не контролирую! Уходи! — она жмётся к стене, беспрерывно всхлипывая. Она боится самой себя! Почему же он не уходит?! Почему не бежит в страхе?! Почему... — Успокойся! И Послушай меня! — внезапно кричит Пятый. Оливия замирает, на секунду переставая реветь и даже дышать. Чего он орет на неё? — Я тебя не оставлю. Даже если спалишь этот особняк к чертям собачьим. Без обид, приятель. — юноша обращается к псу, что недоуменно гавкнул на последнюю реплику. — Просто посмотри на меня и услышь: я в порядке. Все это пройдёт. Но тебя я ни за что сейчас одну не оставлю. Иди сюда. — он раскрывает руки, как бы приглашая в объятия. — Нет! Я могу тебе навредить! Я боюсь! Просто сиди там, раз не хочешь уходить! Но не приближайся! — казалось, сейчас она проломит стену спиной. Лопатки уже едва ли не хрустели под напором. — Ты меня не обнимешь, это сделаю я. Смелее. У тебя все получится. — Какой же ты упрямый придурок! — в панике кричит девушка, отодвигаясь от надвигающегося на неё брата. — Что есть, того не отнять. Я жду. — решив, что спорить с ним бесполезно, Оливия медленно приближается и аккуратно дотрагивается до его плеча, проверяя, не станет ли ему больно. Пятый сидел с каменным лицом, ожидая, когда девушка убедиться в том, что все в порядке. — Не..не горячо? Только честно! — Нет. У тебя самая обычная температура среднестатистического человека. — теперь она положила ладонь. — Все ещё не горячо? — Нет. — Оливия пододвигается ближе и кладет обе руки на его плечи. — Все в порядке.       Прижимается ближе, ожидая того, что сейчас он от неё отскочит, больше не выдерживая этого жара, но он кладет обожженные ладони на ее спину и взаимно обнимает ее, утыкаясь носом в кудрявые огненные кудри.       Оливия облегченно выдыхает и снова плачет. Что с ней происходит? Ни уж то она не заслуживает нормальной жизни? Какое-то сплошное дерьмо. Это даже не чёрная полоса, а угольное бескрайнее после!       Пятый гладит ее по спине и волосам, тихонько качаясь из стороны в сторону, впервые на его памяти, напевая какую-то колыбельную. — Просто убей меня...я не хочу жить, Пять...без меня всем будет лучше...пожалуйста...я так устала...пожалуйста... — Шшш...не говори такого. Мы обязательно все решим. Со всем разберёмся. И ты сможешь жить обычной жизнью. — тихо шепчет юноша в перерывах между строчками колыбельной. — Обычная жизнь не для нас. Для кого угодно...только не для членов Академии Амбрелла.... — А мы разрушим стереотип. Покажем Судьбе и временному континууму огромный фак. На зло всем...       Спустя какое-то время, она успокаивается, переставая плакать. Лишь тихо сопела на его плече, вдыхая аромат хвои и кофе. Этот запах успокаивал. Вносил ясность в опьяненное страхом и паникой сознание. — Что произошло? Я помню только то, как Файера откинул Хейзел, а дальше как в тумане. — она отодвигается и садится ровно на постели, только сейчас осознавая, что одета лишь в его пиджак. Прожжённый в области плеч...ахринеть... — Думаю, твоя сила заключается не в способности управлять огнём. Тут нечто более масштабное. — Что-то ужаснее...я демон?...— глупое предположение, но по факту, она уже не знает чего от себя ожидать. — ... — Твою мать...я...я...я... — воздух снова начал покидать лёгкие. Она задыхалась. Пятый повторно заключает ее в свои объятия и шепчет успокаивающие слова. И когда он вообще стал таким ласковым? Неужто ради неё борется со своей язвительной и отвратной сущностью? Или...это тот самый ребёнок, что скрывается глубоко внутри него? — Мы со всем разберёмся. Ещё ничего не известно. А будь ты демоном, разве была бы такой милой и доброй? Не говори ерунды. Поспи ещё немного. А утром мы со всем разберёмся. Я обещаю. — Оливия кивает и укладывается в постель, укутываясь по самый подбородок. — Что случилось с моей одеждой? Я сожгла ее? — Лишь немножко подкоптила. Спи. — он гладит ее по волосам и устраивается на стуле, разминая спину. — Иди в свою комнату. — Нет, мне и тут нормально. — Вижу я, как нормально. Не гробь хотя бы это тело. Со мной все будет хорошо, обещаю. — Пятый скептически смотрит на сестру, не доверяя не единому ее слову. — Я пообещала, Пять. Ты знаешь, что я держу свои обещания. — Но ни тогда, когда ты не можешь...— он замолчал на полуслове, едва не сболтнув лишнего. — Что? Контролировать себя?       Он грубо выдыхает и встаёт со стула. — Хорошо. Засыпай. — Пятый уходит, тихо прикрыв за собой дверь.       И вот тогда-то и начались все ее мучения.       Она не могла и вздохнуть в этой комнате. Все. От трещин на потолке, которые она знала, как свои пять пальцев, до пыли на старой статуэтке Академии Амбрелла. Она ворочалась, ходила по комнате, даже нагружала себя физическими упражнениями. Ничего. Ей тошно здесь. Не может дышать в этой комнате. — Так, мне надо проветриться. — решив идти прям в пиджаке Пятого, Оливия тихо выходит в главный холл, а затем и за дверь особняка.       Морозный воздух наполняет лёгкие, освежая голову. Открытые ноги приятно покалывает, а рыжими локонами играет ветер.       Она всегда любила холод. Вопреки ее горячей натуре. — Ну привет, сестричка. — Оливия дёргается, словно от удара и отскакивает в сторону.       На крыльце сидела Элисон, сжимая в губах сигарету. — Не хило ты подпалила пол города. — она ухмыляется и откидывает окурок, выдыхая последнюю партию дыма. — Чт..о чем ты? Как пол города? Что случилось? — Так Пятый не сказал? Как дебил двое суток возле тебя сидел, караулил, словно сторожевой пёс. Ещё и свою псину сюда притащила. Тц. — женщина встаёт с лестницы, отряхивая брюки. — Ты сожгла два квартала. Более двухсот жертв. Детей и стариков. Ты монстр. Лучше бы ты тогда утонула. Хотя… это можно устроить. До меня дошёл слух, что ты пошла на то самое озеро и утопилась. — Элисон безразлично оглядывает остолбеневшую девушку и заходит в дом. «Монстр...» «Ты монстр...» «Лучше бы ты утонула...» «Утопиться...»       Не различая дороги, она пошла босиком по покрытой инеем траве. Знакомая до боли дорога отпечаталась болезненным шрамом на сердце юной девушки. — Нет...Нет! То самое озеро Воздух! Не... Хватает! Дышать!!! — Не хочу! ЭЛИСОН!!! НЕТ! Не надо!!!! — она правда пыталась бороться. Но ее словно толкали в воду. Будто ломали кости, с каждым ее пропущенным шагом. И она чувствовала эту боль. — НЕ НАДООООО! ЭЛИСОН!!!       Громкое эхо пришлось по верхушкам высоких елей и затихло. Она уже по щиколотку в воде. Страшно.... До безумия страшно!!! Пошёл снег...       На ресницах осели снежинки, и она замолчала. Продолжая безмолвно ступать в воду. Все глубже и глубже. — «Не хочу...»       Но ведь она меньше часа назад умоляла Пятого убить ее. Что же произошло? — «Не хочу так...только не вода...прошу...»       И снова щеки покрылись толстым слоем соли. Они капали с подбородка. Текли по шее, ключицам...       И с тихим звоном ударялись о поверхность водной ледяной глади. — НЕ ХОЧУУУУУ!!! Пар... От воды пошёл пар.       Она погрузилась почти по плечи. Она рыдала, била руками и ногами, умоляя воду расступится перед ней, словно море перед Моисеем! — Умаляю...кто ни будь... — Оливия! Твою ж...вылезай оттуда! Немедленно!!! — она оборачивается и видит Пятого. Радостный смех вырывается из груди. — Пятый! Пожалуйста, помоги!!! Я не могу!!! — слезы вперемешку с рыданиями вырывались из груди. — ВОДА КИПИТ! ОЛИВИЯ, ВЫЛЕЗАЙ ОТТУДА!!! ЖИВО ВЫХОДИ!!! — она замолкает, оглядываясь. Действительно...вода кипит. Он не зайдёт сюда. — Ха...хахаха...прости, Пять. Мне действительно жаль...и спасибо тебе...за то, что единственный был рядом в самые сложные моменты моей жизни.... — она погружается под воду. — ОЛИВИЯ!!!! — он хочет прыгнуть! Но понимает, что сварится заживо в первые же три секунды! Вот дура! Идиотка! Как она мог...Элисон! Она попалась ему в холле, когда Файер резко вскочил и помчался к выходу! — Стой здесь! — отдаёт команду бегающему возле воды псу и прыгает в портал, возвращаясь обратно через пару секунд с сестрой, что крепко держал за руку. — Быстро отмени приказ! Живо, Элисон!!! — Да пошёл ты, Пять. Она должна умереть! Без неё всем дышать легче станет! Не буду. Убивай, если хочешь! — Блять! Элисон, ты не имеешь права решать кому жить, а кому нет! Отмени приказ, прошу. Она не заслужила этого. Она одна из нас! Она тоже человек! Ты представить себе не можешь, через что ей пришлось пройти...— женщина смотрит в умоляющие глаза Пятого, удивляясь его отчаянию. Всегда знающий, что делать брат, сейчас готов плакать от безысходности. Только ради него она... — До меня дошёл слух, что Оливия вышла на берег. 1... 2... 3... 4... 5... 6... 7....... 8       Ничего. Тишина. Лишь бурлящие пузырьки на поверхности воды. — СУКА! — он падает на колени, впиваясь пальцами в смоляные волосы. — ОЛИВИЯ!!!! ВЫЛЕЗАЙ!!! — Пять, она... — ЗАТКНИСЬ! ИДИОТКА! УБИРАЙСЯ ОТ СЮДА!!! — он хватает горсть песка и кидает ее в лицо сестры. Элисон кричит и трёт глаза руками. — Ты совсем рехнулся?! — Это я рехнулся?! Я рехнулся?! Ты убила сестру!!! — Она мне не сестра! — Она живой человек, говна ты кусок!!! — Теперь не живой. — она повернулась и зашагала домой как ни в чем не бывало. Будто не она сейчас убила номер Восемь. Просто развернулась и ушла.       Пять смотрит на озеро и сдерживает слезы. Черт! Нельзя было ее оставлять одну! Черт! Черт! ЧЕРТ!       Рядом лежит Файер, уложив голову на передние лапки. Он грустно смотрит на водную бурлящую гладь и скулит.       Он просчитался.... очень сильно, критично, смертельно просчитался. Все из-за него       Вдруг вода начала бурлить интенсивнее.       Пятый поднимает наполненные слезами глаза и задерживает дыхание. Пар. От воды исходило слишком много пара. Слишком густого и в огромных количествах!       Буквально за минуту озеро выпарилось, а на вымокшем песке лежало бессознательное тело. Бледная кожа, синие губы, и такие яркие, выделяющиеся на этом бесцветном пейзаже, огненные волосы.       Пятый и Файер вскакивают на ноги и наперегонки несутся к, надеясь, не трупу. Первый подбегает пёс и лижет лицо ни на что не реагирующей хозяйки. Пятый напрочь забывает о своей силе перемещения и несётся к ней со всех ног, падая на колени совсем рядом. Поднимает за плечи и прислоняется ухом к груди. Ничего... — Ну уж нет! Без меня ты в Ад не отправишься! Ее голову надо на что-то уложить. — Файер ложится ровно под шею девушки, помогая Пятому держать ее голову в откинутом состоянии. — Умничка! — он закрывает нос Оливии пальцами и припадает к губам, вдыхая в лёгкие воздух. Затем делает массаж сердца, повторяя искусственное дыхание несколько раз подряд.       Пошёл уже седьмой круг... — Ну же! Я не отстану! Ты ж меня знаешь, лучше по-хорошему, Оливия! Дыши, твою мать! Восьмой...       Она дёргается и переворачивается на бок, выплёвывая всю воду из лёгких. Файер радостно залаял, а Пятый облегченно выдохнул, окончательно усаживаясь на мокрую землю. Он кладёт локти на согнутые колени и запускает руки в взмокшие от холодного пота волосы.       Его сердце бешено стучит, едва не ломая рёбра изнутри. Облегченный выдох превратился в болезненный спазм, скрутивший все его внутренние органы от страха. Его руки дрожат, а в горле встал ком, который не получалось проглотить из-за полного отсутствия слюны. — Я...господи...это Элисон...я...не..виновата...— и снова рыдания вырываются из самой души девушки. Пятый тянет ее за руку и крепко прижимает к груди, не позволяя отдалиться ни на миллиметр. Ее сердце бьется. Она живая. — Не..не ругайся...я...не...я не виновата...Пять...       А если он подумал, что она сама? Она же просила его прикончить ее! А если он сейчас откинет ее и скажет, чтобы она пошла далеко и надолго и больше никогда не возвращалась?       Она вцепилась руками в его вымокшую от холодного пота рубашку на спине и прижалась крепче. Только не отпускай... — Я не буду ругаться. Знаю, что ты не виновата. — шепчет юноша, поглаживая ее сырые волосы сожжённой ладонью. Они не болели. Сейчас болело его сердце, что ещё не отпустило от приступа страха. — Я все вспоминала... — Что вспоминала? — Все...