***
— Что ты опять здесь делаешь? — первое, что услышала Оливия, перешагнув порог этой до жути ненавистной академии. — Она здесь, чтобы помочь нам остановить апокалипсис, долбонос тупорылый. Сколько можно? Хватит нести эту чушь! — Пятый завёлся с пол оборота, процеживая фразы сквозь зубы. Девушка кладет руку на его напряженное плечо и незаметно мотает головой, отзывая от конфликта. — Да не будет никакого апокалипсиса, Пять! — в дискуссию вступила Элисон, взмахивая руками. — У тебя...как его называл отец?...параноидальный психоз, ты просто рехнулся, пока один жил! Его руки сжимаются в кулаки, а Оливия слышит отчетливый хруст суставов юноши. — Какие же вы идиоты. Да что вы... — Пять. Давай заберём то, что нам нужно и займёмся делом. Пятый окидывает семью пренебрежительными и...тоскливым взглядом. Это ведь все ради них. Выдох, и он направляется на второй этаж, не проронив ни слова. Оливия идёт следом, но замирает, услышав следующие слова. — Он чокнулся. Бред это все. — поддержал Элисон Диего, прокручивая в руке нож. Подаренный ему рыжеволосой. — Он так увлёкся своими фантазиями, что ничего другого и не замечает. — Лютер сидел на диване, развалив огромные руки на мягкой спинке. — Любой бы на его месте сошёл с ума. Он столько лет жил один, среди развалин. — рядом с Первым садится мулатка. — Может ему и это все причудилось? Сотрясение мозга, воздействие перемещения во времени? Да куча разных вариантов, что он просто тронулся умом. Жил нормально, а галлюцинации подкидывали варианты произошедшего апокалипсиса? — Номер Два налил воды и, осушив все разом, громко поставил стакан на стол. — Кретины... — Ты все ещё тут? Ты же вроде нанялась в его собачки. Ходишь следом, словно хвостик! Вот вали за ним и не появляйся здесь больше. — на обидные слова Диего, Файер громко гавкнул. — И заткни свою псину! — Закрой рот! — в мгновение ока она оказывается рядом с братом и приставляет к его горлу его же нож, который она поймала в полёте, пока мужчина его подкидывал. — Вы, идиоты, совсем мозгов лишились, пока папаша вас в спарринги друг с другом ставил, или что? Что с вами не так? — Отойди от него! — с дивана вскочила Элисон. — Да больно он мне сдался. — она безразлично ухмыляется и откидывает холодное оружие, что со звоном ударилась о пол. — Хотя вам все бы не помешало отрезать языки. Пятый никогда бы не усомнился в ваших словах. Он бы поверил всему, что вы скажите. Он бы ринулся первым на помощь. Вам, неблагодарные вы твари. Вы знать не знаете, что ему пришлось пережить! Он столько лет существовал в одиночестве! Маленький, четырнадцатилетний ребёнок в один сраный момент лишился всего! Семьи, какой никакой поддержки! Он любит вас! Как никого больше! Он до последнего верил в то, что вы одна большая семья, готовая встать на защиту друг другу. Семья! Он стольким пожертвовал ради вас! Он продал свою человечность за ваши жизни! Он убивал людей, утешая себя мыслями о том, что весь пройденный им путь не напрасен! Ради вас, гребенные вы сволочи! Вся его жизнь посвящена лишь вам! И что он слышит взамен...омерзительно. По-вашему, лишь он во всем виноват! Ваши задницы до сих пор сидят на этих диванах и ни в чем не нуждаются только благодаря ему! Ему одному! И никому больше в этой сраной жизни! Просто представьте, какого ему было, когда он обнаружил ваши трупы под обломками? Ведомый мыслью о том, что он обязан вас спасти, Пятый в одиночку прошёл через ад. И все ради того, чтобы услышать в свой адрес «это ты во всем виноват» ?! Вы бессердечные, алчные, меркантильные твари. Все, что вы можете, это убивать. Убивать души людей, что дорожат вами. Он семь с лишним лет был лучшим киллером. Но в нем больше человечности, чем во всех вас вместе взятых! И по сей чертов день, он старается помочь. Несмотря на все ваши загоны и ненависть. Только подумайте, заслужили ли вы такого человека? Все, что вы заслужили, это сдохнуть в подворотне! Игра на выживание и ничего более. Вы отказали ему в помощи и поддержке, в которой он, мать вашу, нуждался, как никогда раньше!!! Но вы послали его куда подальше. Но только посмотрите на себя...из-за вас же самих вы лишились всего, что вам по-настоящему было дорого. А признаться в этом не можете, находя удобным скидывать на Пятого все свои неудачи. Мерзко. Я рада, что меня украли в комиссию в тот день. Рада, что более вы не моя семья. И людьми то называться не заслуживаете, но претендуете на какое-то счастье. Называете себя семьей. Но стоит оплошаться, в спину тут же воткнут нож. Мрази. — ее дыхание сбилось, но она продолжала выплёвывать или слова из самых глубин души. Как они смеют?! Как...они смеют... Он не заслужил. Никого из этой паршивой семейки. Плевать на их отношение к ней. Оно всегда было таким. Навсегда и останется. Но Пятый. Он был сердцем этой семейки. Единственным, на ком держалось все их доверие и взаимовыручка. И стоило ему уйти, все пошло в бездну. — Погоди...украли? Тебя украли? — Диего задумчиво нахмурился, уставившись на рыжеволосую. Оливия приложила руку ко лбу, досадно расхохотавшись. — И это все, что вы услышали?...да, меня украли, я не сбегала. У прошлой номер Восемь не хватило бы на это смелости. Хотя очень даже стоило. — она разворачивается и поднимается по лестнице, старая с щеки бегущую слезинку ненависти и обиды. За Пятого, за себя. За всю ту боль и разочарование, что они принесли за их, и без того мрачное, существование. Рядом бежал Файер, бросая на хозяйку грустные взгляды. Оливия заворачивает за угол, но тут же отпрыгивает, испугавшись тёмной фигуры. Непроизвольно встаёт в оборонительную стойку, но, когда глаза привыкают к темноте, опускает руки. — Ты слышал? — Пятый кивает. Он собирается что-то сказать, но девушка озвучивает слова первой. — Что ж..я не отказываюсь от сказанного. Ты забрал его? — юноша показывает протез — Отлично, пошли через пожарный выход. Не хочу их видеть. Без лишних слов она проходит мимо него. А ему лишь остается идти следом. Эта девушка. Черт. Он сам едва не разревелся, пока слушал ее гневную речь. Она. Оливия была единственной, кто понимал его боль. Кто так рьяно отстаивал его честь и чистый разум, неустанно убеждая в том, что он прав. Что он все это делал ради них. Почему же это понимает только она? Почему...только Оливия Илларионова. Номер Восемь Харгривс принимает его таким, какой он есть? Ни уж то всем что он сделал, не заслужил и капли доверия у своей семьи? Почему только эта хрупкая, милая, но безумно сильная рыжая бестия ему верит? Пятый касается перебинтованной рукой груди. Там, где висело кольцо. Он ни разу не жалел и не пожалеет об этом выборе... — Оливия. — Что?! — ее голос все ещё был груб, но она прокашливается и повторят вопрос снова. Чуть мягче. — Кхм..что случилось, Пять? — Спасибо. — юноша берет ее за руку и, не смотря в глаза, выходит вперёд, уже ведя девушку за собой. — И ты пропустила нужную дверь. — Черт..я слишком долго здесь не была. Давай просто уйдём. — он слегка ухмыляется, и они выходят к пожарной лестнице. Спускаясь, обнаруживают кого-то копошащегося в мусорном баке. И только когда на свет выглянула кудрявая макушка, стало понятно, кто это. — Хотел спросить, чем ты занят, но потом до меня дошло: мне плевать. — Пятый окидывает брата безразличным взглядом, спускаясь по лестнице. — Хехе, дружок. Знаешь, из этого дома есть выход и попроще. — Клаус смеётся, выдыхая дым от скуренной сигареты. — Оливочка, и ты туда же? — Знаешь, здесь можно обойтись и без лишней болтовни. Как мне казалось. — юноша вскидывает брови, иронизируя свою реплику. — Слушайте, а вам сегодня не нужна компания? Я мог бы выкроить время. Чего вы так на меня смотрите? Просто я выбросил кое-что не туда. — он падает спиной в бак, а вылезет уже с объедком какого-то пончика. Четвертый откусывает кусочек, подавляя рвотные позывы. Оливия прикрывает рот рукой, с отвращением кривя губы. Она подбегает к брату, выбивая этот кошмар из его руки, а затем даёт смачный подзатыльник. — Ты совсем придурок? — девушка укладывает руки на талию, строго смотря на этого деятеля. — Сестрееенка, ну возьми меня с собой! За небольшое вознаграждение, я что угодно сделаю. — он складывает руки в молитве и смотрит, словно щенок. Файер рядом гавкает и отворачивается от Клауса. — Я не собираюсь спонсировать твою наркозависимость. — изрекает Пять, собираясь уходить. — Братик, бросай со всей этой херней. Я не хочу потерять ещё и тебя из-за этой дряни. — рыжеволосая кладет руку на его плечо, смотря прямо в пьяные глаза. Мужчина виновато опускает голову, стыдясь ее грустного и тоскливого взгляда. Рядом сидевший призрак Бена укладывает локти на колени и облокачивается головой о ладони. Ему ее жутко не хватает. Не хватает ее улыбки, радости в небесно-голубых глазах, ее тёплых и любящих объятий и поддержки, которой она никогда для него не жалела. Для него с Клаусом. Сейчас же ее глаза серые, безжизненные, цвет лица больше не напоминал спелый персик. Она такая замученная и уставшая. Сколько же ей пришлось пережить за все эти годы? У неё не было никакой поддержки, никого, кто мог бы утешить и погладить по волосам. Сказать, что все будет хорошо. — Я всегда помогу, Клаус. Всем, чем могу, но я не буду поддерживать тебя в решении поскорее сдохнуть от передозировки. — Оливия отходит и собирается следовать за Пятым, но спотыкается о вывалившийся мусорный пакет. С недовольным вздохом отбрасывает его ногой, но замечает под ним нечто более интересное. — Оливия, ты решила присоединиться к нашему придурковатому брату? Тогда я поеду один. — Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. — машинально отвечает девушка, поднимая с асфальта тетрадь в кожаном переплете с инициалами отца. Она прячет найденную вещицу за пазуху и идёт к Пятому, садясь рядом на пассажирское место. — Что у нас в планах? — Наблюдение. — юноша заводит двигатель и выкручивает руль, выезжая на дорогу. Девушка остановила взгляд на его руках. Длинными пальцами он крутит черный обруч, едва его касаясь. Вены на тыльной стороне ладони чуть выступили, добавляя некой эстетики такому простому действию. — Кхм...— она откашливается в кулак, отворачиваясь к окну. — То есть мы будем искать того, кто закажет этот протез? Ты понимаешь, что этот человек может и не прийти сегодня? Может он придёт в самый последний момент, и мы, просто напросто, потеряем драгоценное время. — У тебя есть ещё варианты? — Пять на мгновение отвлекается от дороги, бросая в сторону девушки недовольный взгляд. Рыжеволосая складывает руки на груди, откидываясь всем телом на кресло. — Нет. — Тогда действуем по моему плану. — в приказном тоне говорит юноша, паркуясь недалеко от больницы. — Я схожу за кофе. Думаю, мы тут надолго. — заметив положительный кивок, девушка отправляется за любимым напитком. Пятый наблюдает за каждым прохожим, входящим и выходящим из поликлиники. Но спустя секунду резко дёргается и открывает взятую с собой спортивную сумку. — Черт, прости за то, что так долго там была. — он вынимает оттуда Долорес, усаживая манекен на подлокотнике, находящемся между сидениями. В это время возвращается Оливия с двумя стаканами бодрящего напитка. Садясь на своё место, протягивает один Пятому, а затем обращает внимание на пластик. — Она пьёт кофе? — отпивая из своего стакана, кивает на Долорес. — «Ну и бред. Зачем я это вообще говорю? Идиотизм чистой воды!» — Нет, ей больше нравится зеленый чай. — У неё хороший вкус. — Рыжеволосая отворачивается к окну, закатывая глаза. Затем достаёт пачку сигарет, вынимая одну и прикуривая от зажигалки. Способность нестабильна, поэтому не стоит испытывать судьбу. — Тебе обязательно курить в машине? — недовольно бурчит Пятый, делая глоток любимого колумбийского. — Я могу выйти, если ты против. — выдыхая дым в отрытое окно, она уже схватила ручку двери, но за другую руку ее дёргают на место. Пятый переплетает их пальцы, не давая возможности сдвинуться с места. — Сиди. Ты можешь привлечь внимание. — Он отворачивается, но руку не отпускает. Оливия же щурится и растягивает губы в ухмылке. — Долорес ревновать не будет? — Пятый оставляет вопрос без ответа, делая вид, что усердно рассматривает прохожих. — Ой, подожди ка. — Оливия ставит стакан в подставку и вынимает тетрадь, найденную на помойке, все ещё держа сигарету двумя пальцами. — Что это? У Клауса отобрала? — Смешно, я оценила. Посмотри, на ней инициалы отца. Может это его дневник? Сколько себя помню, он постоянно что-то писал в какой-то тетради. Может это она? — Пятый осматривает предмет в руках девушки и хмурится. — Вполне возможно. Рыжеволосая стряхивает пепел в окно и делает очередную затяжку, листая страницы. Ничего необычного. На каждой из них написаны имена членов академии Амбрелла, их возраст, способности и особенности суперсил. Вот только когда доходит до собственного, давится дымом. На глазах выступили слезы от едкого привкуса на языке, но она упорно смотрела в листок, читая каждую строчку. — Что там? — Пятый пытается забрать дневник, но девушка упорно вцепилась в него пальцами левой руки, пытаясь отдышаться. — Да что случилось?!Имя: Номер Восемь Возраст: 5 лет <i>Способность: неизвестна Важно: в течение месяца регулярные приступы агрессии с выбросами горячей энергии. Объект впадает в состояние не сдерживаемого гнева. Наблюдается изменение структуры глазного яблока, повышенная температура, от тела исходят волны жара, достигающие 300 градусов по Цельсию в диапазоне трёх метров. Предположительно, объект Восемь впадает в такое состояние из-за сильных эмоциональных возбуждений: грусть, злость, разочарование. Закономерности приступа выявлены не были. После объект ничего не помнит. Намеренно вызвать сверхспособность не удаётся. Предположительно: управление огнём (раздвоение личности с даром к одной из стихий) Важно: было замечено следующее: Номер Три, используя свою способность, настроила других детей (исключение Номер Три и Шесть)-? против Номера Восемь. Она перестала проявлять какие-либо эмоциональные возбуждения. Приступы прекратились. Решено прекратить развивать способности объекта (может быть крайне опасно, как и у объекта Семь) Для подавления сил использовался препарат, блокирующий склонность к использованию способностей. КРАЙНЕ ОПАСНА!!!
</i> — Это... — Пятый перечитывает все написанное несколько раз. Оливия громко прерывисто дышит, вцепившись в ручку на двери. Руки дрожат, зрачок сужен. У неё не получается дышать. Она хватается за горло. Ей плохо! В висках больно пульсирует, ком, застрявший в пищеводе не проглатывался. Она давилась собственной болью. С заднего сидения встревоженно лает Файер, бегая туда-сюда. Больно......ужасно, черт возьми, больно!!! Словно по новой заживо режут. Фантомные боли в животе, груди, конечностях заставляли кривится и сгибаться пополам. Глаза застилает пелена слез от нестерпимого порыва разодрать собственную глотку. — Оливия! Посмотри на меня! Слышишь, посмотри на меня! — Пять откидывает тетрадь и хватает девушку за плечи, но та дёргается, не позволяя до себя дотрагиваться. — Не трогай!!! Руки убери!!! — она чувствовала, как подскочила температура тела. Его ладони только начали заживать, не хватало ещё одних увечий. Оливия открывает дверь и вываливается из салона, падая на колени. Одной рукой она упиралась в асфальт, а другой стягивала водолазку на груди. Дышать больно! Файер следует за хозяйкой, в панике бегая вокруг неё. Он не лаял, словно чуял - громкие звуки для неё очень болезненны сейчас. Лишь тихо-тихо скулит, усаживаясь рядом с ногой. Казалось, из его больших чёрных глазок сейчас тоже польются слёзы. Пятый выпрыгивает следом и, подбегая к сестре, садится напротив. — Послушай меня. Я рядом. Скажи, где больно? — он пытается дотянуться, но она отшатывается, не позволяя себя тронуть. — Вез...де...дышать...не...мо..дышать... — Пожалуйста, посмотри на меня. Слышишь? — превозмогая боль, она поднимает заплаканные глаза, начинающие краснеть. — Позволь взять тебя за руку. — Не...т...ты...снова...ожоги....нет...— перед глазами все плыло, образ Пятого размывался. Она начинает терять сознание. — Все будет хорошо. Оливия, я обещаю. Просто разреши! Ты сейчас потеряешь контроль, твою мать! — он метался возле рыжеволосой, не рискуя прикасаться без разрешения, иначе она впадёт ещё в большую истерику из-за страха навредить ему. — Оливия! Я клянусь, если мне станет больно, я сразу же отойду! Ну же! — он тянет перебинтованную ладонь, дёргая ею в воздухе. Она смотрит на белые полоски на его руках и мотает головой. Это она его ранила. Если такое повторится, она не простит себя. — Да ебаный в рот! Смотри, они почти зажили! Оливия, ПОЖАЛУЙСТА! — он остервенело сдергивает бинты, показывая засохшие ожоги. — Посмотри на меня! Я обещаю, что все будет хорошо! Просто доверься! Оливия на последнем издыхании протягивает руку, за которую Пятый хватается, словно за спасательный круг. Вторую ладонь кладет на ее шею, под ухом. Она была горячая, но не настолько, чтобы оставить новые раны. — Смотри на меня. Будем дышать вместе. Маленькими глотками воздуха. Давай, по чуть-чуть. — юноша наклоняется ближе, соприкасаясь с ней лбами. —«Он такой холодный...так хорошо...» — Оливия вдыхает крохотную порцию кислорода, что заставляет лёгкие свернуться в трубочку. Она вскрикивает от боли, цепляясь за его руку сильнее. — Ничего страшного. Ещё раз. Помаленьку. Я рядом. Я тебя не оставлю. Мы вместе победим. Всегда справлялись вместе и сейчас получится. — он шепчет тихо, но девушке казалось, что он кричит на весь мир, проникая этим криком в самую душу. Из-под рубашки выпадает его кольцо, висящее на золотой цепочке. Стало легче...намного...легче... Она пробует ещё раз. На этот раз было не так больно. Она делает коротенькие вдохи носом и выдыхает ртом. Чувствует, как температура тела начала снижаться, и с каждым вздохом становилось все легче. Он рядом... — Вот так...молодец. Давай ещё. — Оливия перестаёт сжимать его руку до хруста костей и начинает дышать глубже, прикрывая глаза от наслаждения отступающей боли. — Все...все нормально. Мне...легче... — она без сил падает на его плечо, не контролируя слёзы. Они падали на его пиджак, оставляя темные пятнышки. Ее пальцы цепляются за дорогую материю на спине и сжимают едва не до треска. — Прости...Пять, от меня опять одни проблемы... — Дурочка. Прекрати за все винить только себя. — он гладит ее волосы и спину, успокаивающе покачиваясь из стороны в сторону. — Ты в этом не виновата. Кто угодно: Реджинальд, Элисон, но не ты. Слышишь меня? Не перетягивай вину остальных на себя. — Пять...за что она так со мной? Я ведь ничего плохого ей не сделала! За что они все так со мной?! Я была самым обычным ребёнком! Я также хотела играть с вами! Общаться по-человечески, а ко мне, как к скоту! Чем я так ее обидела?! За что она меня возненавидела!? И вас всех заставила! — она плакала от обиды. Плакала на его плече. Снова только ему показывая свои слёзы. — Мы разберёмся. Я обязательно выясню это. Буду рядом и помогу со всем. Оливия стискивает его в своих руках ещё сильнее, будто пытаясь вплавиться в мужскую грудь. —«Я люблю тебя...черт возьми, я действительно люблю тебя! Как никого никогда не любила и не смогу полюбить!» —«Я люблю тебя. Я действительно люблю тебя. Обещаю, сделаю все возможное, чтобы снова заставить улыбаться! Ты единственная моя семья. И за тебя я убью любого. Кем бы этот человек ни был.» — Я...успокоилась. Спасибо. — рыжеволосая неловко отодвигается, все ещё сидя на коленях. Пятый утирает ее слёзы большим пальцем, целуя каждую мокрую дорожку. — Не плачь больше. Тебе не идут слёзы. — Оливия ласково улыбается и на секунду ее глаза приобретают прежнюю яркую голубизну чистого неба. — Ты не поранился? Я была горячая? — она берет его ладонь в свою и рассматривает старые ожоги, не находя новых. — Нет. Температура тела была высокая, но не настолько, чтобы оставить раны. — Слава Богу. Тогда...давай продолжим? Может этот человек ещё не пришёл? — она оборачивается и с надеждой смотрит на поликлинику. — Не думаю, что за пять минут что-то изменилось. — Пятый смотрит на наручные часы. — Сколько?! Пять минут? Мне показалось, что прошло как минимум часа два...— девушка хмурит брови и встаёт на ноги, отряхивая грязные колени. — Ладно, проехали. Давай продолжать. — она усаживается обратно, и на ее ноги запрыгивает обеспокоенный пёс, утыкаясь носом в солнечное сплетение. Он будто чувствовал, где было больнее всего. — Я тебя тоже напугала, малыш? Прости меня. — Она гладит его и целует в пушистый лоб, обнимая. — Ты и вправду сильно подрос. И тяжелее стал. Невозможно, чтобы ты так быстро рос естественным путём. — Оливия задумчиво смотрит на пса, продолжая его гладить. Когда приедет домой, сделает полный осмотр.***
— Уже десять. Клиника закрылась. Пора возвращаться. — Констатирует Пятый, заводя мотор. Едва трогаясь с места, Оливия кладет руку на его предплечье. — Что? — Смотри. — она тыкает пальцем в тёмный закоулок, в котором мельтешили две тени. — Бомжи какие-то...— щурясь, шепчет юноша, пытаясь из разглядеть. — Отсюда ни хрена не видно. Как ты их вообще увидела? (чисто: я и мое зрение, блять) — Во мне генетические материалы различных животных. Я и вижу, и слышу, и чувствую намного больше обычного человека. — «Что же эти сволочи с тобой делали?...» — На них маски, Пять! Твою мать! Это... — Хейзел и Ча Ча. Оба, не сговариваясь, выпрыгнули из машины и достали оружие. — Файер, домой. — бросила команду Оливия. Пёс, тоскливо заскулил, но побежал в противоположную от хозяйки строну. — Умничка. Ребята помчались к двум корректорам с пистолетами на перевес. — Это опять вы? Хейзел, валим их. Слишком много проблем от парочки подростков! — Ча Ча скидывает маску, открывая взору перекошенное от ярости лицо. — Смотрю руку тебе восстановили. Черт, а ведь правду чудеса творят в этой треклятой лаборатории. Не мою ли генномодифицированную сыворотку тебе вкололи? Хм, смотри ка, а вот ожоги так просто не прошли, да? Мало было? — с привычной ядовитой ухмылкой бросает рыжеволосая, направляя дуло на женщину, а второй рукой проводит по шее, дразня киллершу. Подростки? Хех, да она им в дочери годится. Раздаётся выстрел. Оливия и Пятый расходятся, прячась за выступами домов. — Я отомщу тебе за это, тварь рыжеволосая! — в ярости орет Ча Ча. — Мешаешь личное с работой? Тебя бы стоило уволить за профессиональную непригодность, милая! — смеясь, девушка выглядывает из укрытия и стреляет по напарникам. Увы, мимо. Корректоры бегут на встречу, пытаясь застать их врасплох. Оливия перебегаете к Пятому и, хватая его за руку, бежит прочь, изредка поворачиваясь и стреляя. — Тут жилой район. Надо увести их подальше. — юноша повторяет действия рыжеволосой, уворачиваясь от летящих в него пуль. — Мы уже их спровоцировали, так что погоня будет не проблемой. Вот только...эй, ты куда? — Пятый ускоряется, отдаляясь от девушки. Он подбегает к мотоциклу, на котором сидел пьяный мужик, едва не засыпая. Юноша сталкивает его одним мощным пинком и садится за руль, заводя двигатель. — Эй, какого х... — Прости, нам нужнее. — Оливия нагоняет парня и едва ли не с разбега прыгает назад, обхватывая его торс одной рукой, второй целясь по преследующим их напарникам. — Гони. Два раза повторять не нужно. Он выкручивает ручку до упора, из-за чего мотоцикл практически взлетает. Они гонят по трассе превышая 210 км/ч. Оливия давно не чувствовала такого адреналина. На губах непроизвольно расплывается маньячная улыбка, а глаза блаженно щурятся. Такая пустота и спокойствие, словно душа отделяется от тела. Нет постоянной боли, к которой она уже привыкла. С которой смирилась. Она обхватывает Пятого обеими руками и откидывает голову, позволяя ветру играть с волнистыми длинными волосами. — Что ты там делаешь?! — пытаясь перекричать шум, спрашивает Пять. — Наслаждаюсь. — шепчет она ему в самое ухо, смеясь. Вот оно… Эти погони, адреналин, ярость...вместе с Пятым. То, чего ей всегда будет мало. Раздается выстрел. Пуля задела развивающиеся волосы, открывая несколько прядей. — Они на хвосте! — Оливия снова достает пистолет и оборачивается, пытаясь прицелиться. Но мотоцикл водило из стороны в сторону, из-за чего получалось это крайне плохо. Три выстрела и все мимо. Даже машину не задело, не то что находящихся в ней. — Черт! Не могу попасть! Пятый неожиданно заводит одну руку назад и, хватая девушку за талию, перетаскивает вперед таким образом, чтобы они смотрели друг на друга. Щеки рыжеволосой краснеют из-за понимания, в какой они сейчас находятся позе. — «Нельзя. Не время, Оливия!» — она забирает второй пистолет у Пятого из кобуры и кладет локти на его плечи, немного наклоняясь в бок, чтобы не загораживать ему дорогу. Так прицеливаться намного проще. Два выстрела. Два проколотых колеса. Ещё один. Пробит капот. Машину заносит, и они на полной скорости врезаются в стену длинного туннеля. Автомобиль начинает загораться, но к большому сожалению рыжеволосой ни один из них не отрубился. Виднеется синяя вспышка ровно за секунду до того, как раздаётся оглушительный взрыв. Напарников обдает волной жара. Они выезжают из туннеля, от начала и до конца, заполненного всепоглощающем пламенем. Обоих спасла лишь способность Оливии отталкивать смертоносную стихию от себя без вреда для здоровья. Так они проезжают ещё несколько минут, останавливаясь на том самом месте, где она извлекла у обоих датчики слежения. Когда все ещё была под воздействием жидкой амнезии. Рыжеволосая наконец-то отлипает от груди Пятого, чему минутами ранее мешало дикое давление скорости. Она досадно выдыхает, пряча пистолеты в кобуру под пиджаком юноши. — Они сбежали. Черт! От них будет ещё очень много проблем. — Ты не ранена? — первое, что спрашивает Пять, обхватывая ее плечи и оглядывая с ног до головы. Оливия не может сдержать улыбки из-за его беспокойства. — Нет. Лишь стрижка немного пострадала. — она показывает короткую прядку рыжей кудряшки, недавно задетую пулей. — А ты? Тебя не задело? — Я в порядке. Они смотрят друг на друга, теряясь в собственных чувствах. Адреналин перестаёт воздействовать на нервную систему, и до Оливии доходит, в каком она сидит положении. На его бёдрах, сцепив ноги на мужской пояснице. Щеки тут же багровеют, и она начинает возиться на месте. Пятый обхватывает ее талию и сажает обратно, надавливая сильнее, чем необходимо. С женских губ срывается тихий и неожиданный выдох. — Что ты... — Не дергайся. — сквозь губы шипит юноша, прижимая ее ближе. Она цепляется руками за его плечи, неотрывно глядя в темно-зелёные глаза. В полумраке он выглядел как Божество, спустившееся с небес. Блеск от недавней погони в очах так и не погас, всегда аккуратно уложенные волосы растрепались, большие чувственные губы пересохли, из-за чего выглядели неестественно бледными. Выступающие от стиснутых зубов скулы и ярко выраженная линия челюсти. Этот демон искуситель слишком прекрасен для мира смертных. Идентичные мысли крутились и в голове Пятого. Она была невероятно красива. Глаза горели яркой синевой, в которой отражались проблески звёзд. Волосы завились ещё сильнее, напоминая закатное облачко. Такое нежное и пушистое. Грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, задевая его собственную. Губы блестели из-за того, что она слишком часто их облизывала, пока пыталась выстрелить по цели за его спиной. Она такая невероятная. Его личная бестия, готовая раскромсать черепушку каждого, кто посмеет ему навредить. Но рядом с ним...вся эта напущенная спесь и яд в словах исчезали. Она становилась такой милой и кроткой, показывая себя настоящую. Эта мысль била фейерверком по его созданию. Только он достоин видеть ее такой. Только ему она доверяет эту часть себя. Надломанную, но отчаянно борющуюся за жизнь! Они любили друг друга до безумия. До Луны и обратно! Но никто не осмеливался сказать это вслух... Рывок, и он захватает ее губы в плен, так и не убирая рук со стройной талии. Оливия не смогла воспротивиться. Кладет руки на его плечи и запускает пальцы в волосы, отвечая на страстный поцелуй. Такой чувственный, мокрый, громкий и до крышесносного безумия приятный. Она растворялась в нем без остатка, умирала и возрождалась от каждого его прикосновения. Да даже от простого взгляда. Как она и предполагала, долго подавлять это не получилось. Да и черт с ним! Будь, что будет. Пускай ей будет больно. Пускай она будет умирать от душевной ломки. Пускай весь мир сгорит в дьявольском огне. Пускай... Сейчас есть только она, он и этот поцелуй. Его губы, нежно обхватывающие ее, их сплетающиеся языки и море...нет. Океан страсти и любви двух убийц, нашедших лучики света друг в друге в своей непроглядной тьме под названием «Жизнь» Они размыкают губы с характерным звуком и не открывают глаз. Прислоняются лбами и просто наслаждаются моментом близости. Сколько они так просидели, они не знают. Да это было и не особо важно, Первая очнулась Оливия, пытаясь слезть с мотоцикла. Но руки Пятого все ещё крепко прижимали ее к нему. — Ты меня специально доводишь? — шепчет он, проводя носом по пульсирующей жилке на шее, задевая мочку уха и ушную раковину. Он вдыхает любимый аромат полной грудью, касаясь губами нежной кожи. Не опускается и не поднимается, лаская лишь определённый участок. Еще с тренировок он нашёл ее эрогенную зону, что сейчас играло не в ее пользу. Оливия цепляется за его плечи, сжимая ткань ногтями, против своей воли откидывая голову назад. Она тяжело дышит, не в силах сопротивляться. Пятый двигает руки. Одна проходится вдоль позвоночника, поглаживая спину, вторая опускается к пояснице, явно не намереваясь там останавливаться. Все движения нежные и аккуратные, но в тоже время уверенные и властные. Она терялась Блуждала в собственных чувствах, не в силах найти оттуда выход. Тело играло против неё. Она оттягивает его волосы у корней, проходится по шее и возвращается обратно. Ей так хорошо сейчас! Можно остановить этот момент? Чтобы он длился бесконечную вечность. Чтобы чёртово солнце не взошло над горизонтом, чтобы их двоих видела лишь Луна, слабо освещающая их силуэты и бескрайнее поле. Чтобы только она была свидетельницей этой искрящейся страсти. Она вскрикивает от укуса на шее и непроизвольно прогибается в пояснице, совершив роковую ошибку. Пятый сжимает ее ягодицы, надавливая сильнее. Намного сильнее прежнего. Чтобы она почувствовала все, что с ним сделала... Он опускается ниже, рукой оттягивая воротник белой водолазки, уделяя внимание левой ключице. Другая все ещё сильно давила на ягодицы, периодически поглаживая поясницу. — Пять...я... Он перемещает руку на живот, дотрагиваясь до ширинки на джинсах. В голове девушки что-то щёлкает, и она упирается руками в его плечи. — Пять, я не...не могу...у...у меня...— не получалось собраться с мыслями. Она хотела этого. До безумия хотела, но... Пятый отстраняется, вспоминая ее рассказ из Комиссии. Те ублюдки...сука, если бы их не убила Оливия, так просто они бы не отделались. Он бы использовал всю свою садистскую фантазию, дабы доставить больше мук, чем они бы могли себе представить. Чтобы, захлёбываясь кровью и со слезами молили о смерти. Давились болью и собственными костями от раскрошившегося черепа. Пятый понимающе кивает, зло сжимая челюсти. Эти поганые мрази!!! — П..прости, я... — она виновато опускает голову, смаргивая слёзы обиды. Но это не ее вина! Она правда хотела бы! Она отдала бы всю себя ему! Если бы не комок мяса, коим раньше называлась матка! И дело не в том, что она боялась, а в том, что весь орган изнутри был заштопан, словно старая марлевая игрушка. Пятый касается указательным пальцем ее подбородка и заставляет посмотреть в глаза. — Не смей извиняться за этих мудаков, Оливия! Не извиняйся за то, что ты стала жертвой...я бы достал их из пучин Ада, чтобы убить лично! Не смей извиняться за это...— он касается ее губ, но уже ласково. Не проникая внутрь. Просто прижимается к ней губами. А она чувствует, сколько в этом поцелуе боли и ненависти за неё. Чувствует его вину за то, что не защитил. На душе так паршиво. Когда блаженство и страсть успели перерасти в скорбь и гнетущее чувство? Он отстраняется, чувствуя соль на губах. Она снова роняет слёзы... Почему жизнь к ней так несправедлива?... — Не надо...не плачь...— тихо шепчет Пятый, снова собирая влагу с ее бледных щёк. — Мы найдём выход. А если...— он не мог выдавить из себя слово «нет». Не получалось. — Я уничтожу эту Комиссию к чертям собачьим, не оставив даже пепла. Ради тебя... Она прижимается к его шершавой от заживающих ожогов ладони и прикрывает глаза, пытаясь снова не расплакаться. От радости. От благодарности за то, что он есть в ее жизни. — Я верю. И всегда буду тебе верить. Поехали домой? — он ещё раз быстро чмокает ее в губы и кивает, заводя мотоцикл. Она обнимает его, так и не пересаживаясь назад. Как же она его любит...