Защитить надежду

О сокрушительном поражении разведывательного отряда вскоре стало известно везде, в том числе и в районе Утопия, где располагался королевский дворец. Монарх требовал личной встречи с командующим Ирвином Смитом, чьи рискованные действия поставили под угрозу все человечество, а также с мальчиком-титаном, чтобы еще раз убедиться – верен ли он своей клятве или ведет двойную игру, тайно помогая врагу. Конечно, планировалось использовать любые методы для добычи нужной информации. Жители стен, пребывающие в страхе еще со времен падения стены «Мария», яростно отреагировали на случившееся. И хотя новых действий со стороны гигантов не последовало, обстановка накалялась уже изнутри. Постоянное патрулирование стен как разведчиками, так и членами регулярных войск, лишило человечество защиты. Не от титанов, а от людей. Уровень преступности заметно вырос; беспорядки охватили не только большие города, но и мелкие деревни. Эта волна безумия затронула даже столицу, с чем военная полиция с трудом справлялась. Казалось, что все жители королевства стояли рядом с плотиной, которая под сильным напором воды должна была вот-вот не выдержать и смести глупцов, находящихся на ее пути. – Тебя завтра утром увозят в укрытие, расположенное рядом со стеной «Сина» – это приказ. К королю Ирвин поедет один. И как бы я не хотел лично посмотреть на морду этого заплывшего жиром старика, мне придется тебя сопровождать, – капрал Ривай, сцепив руки за спиной, шел по узкому коридору и вводил своего подопечного в курс дела. Эрен уже смирился со всей чертовщиной, творившейся вокруг. Порой ему казалось, что с титанами куда легче сражаться, чем с человеческим страхом. Шагая чуть позади невысокого брюнета, зеленоглазый юноша искоса смотрел по сторонам. В окне мелькала площадка с тренирующимися солдатами, отрабатывающими технику ближнего боя. Судьба будто иронично заявляла: «Что не сплотит вас, то убьет», – и, глядя на происходящее, Йегер уныло соглашался. Ну не с титанами же они вот так сражаться будут, в самом-то деле?

***

Жан Кирштайн тащился по какому-то скучному поручению, устало передвигая ноги. С утра он уже успел оббегать с десяток мест: побывал в домах чиновников и богатых торговцев, городской управе, суде – и только теперь, почти под самый вечер, направлялся обратно в казармы с никому не нужным докладом. – Лучше бы не просыпался, – невесело заметил парень, дергая ручку двери. Прошло всего несколько дней, он толком не успел забыть один ад, попав сразу в другой. Солдат настолько погряз в своих мыслях, утягивающих снова на дно отчаянья, что чуть было не упустил из виду спину Йегера, свернувшего за угол. – Эрен? – прибавил шаг Кирштайн, решив проследовать за мальчишкой, но услышал голос капрала и резко остановился. – Его увозят?.. Так и есть. А чего он ожидал? Что после осознания чувств и недолгих поцелуев посреди ночи он сможет и дальше беззаботно проводить время с понравившимся ему человеком? Шла война, каждый был на счету, и каждому была отведена своя роль. Разведчик это понимал, но перестать чувствовать не мог. Однако расстаться вот так с Эреном, даже не поговорив после всего, что произошло между ними, было неправильно. Кирштайн прикрыл глаза, и его взору предстала удручающая картина. Дверь в душное помещение медленно отворяется, и внутрь заходят несколько человек с угрюмыми лицами и стеклянными глазами. Весь 104-ый тренировочный отряд и несколько старших по званию офицеров отдыхают после нелегкого дня, но сразу же умолкают, инстинктивно напрягаясь и ожидая слов гостей, чьи взгляды говорят сами за себя – что-то случилось. Высокий мужчина лет сорока останавливается перед столиками, занятыми солдатами, и, откашлявшись, монотонным голосом, будто перебирая незначительные факты, выдает: – На отряд капрала Ривая совершили атаку. Погибли все. Просим вас проследовать за нами, чтобы почтить товарищей минутой молчания. Попрощаться с ними сможете вечером. А затем, развернув листок бумаги, таким же голосом мужчина начинает перечислять имена умерших: Ирис Талве, Кристьян Росс, Виктор Крауз, Эрен Йегер… Казалось, что на секунду сердце перестало биться. Жан дернулся и судорожно выдохнул, осознав, что это он сам себе нафантазировал. Однако не все было так безосновательно, как хотелось бы думать. Подобное случалось сплошь и рядом. В одну минуту очень важный для тебя человек стоит неподалеку, в другую – ты смотришь в его безжизненные, мутные глаза, а то и вовсе – на огромную лужу крови. Поддавшись панике и отчаянью, солдат побежал следом за Эреном, резко схватил того за локоть и оттащил за угол. Зажав мальчишке рот рукой и вдавив в стенку, отрезая путь к отступлению, Жан панически стал соображать, что же делать дальше. – Тише, а то нас услышат! – шикнул юноша. Ривай на секунду замер, услышав за спиной шорохи и шепот, а затем сухим голосом договорил фразу, на которой его слушателя от него забрали: «…а теперь можешь попрощаться с друзьями, особенно с тем, что за нами следит. Но за пределы казармы – ни ногой». Эрен с шумом втягивал воздух через нос, мычал и пытался отодвинуться, что в конечном итоге ему удалось, а Жан вдобавок за это еще и по животу схлопотал коленкой. – Ты спятил? Какой титан тебя укусил?! Ривай меня убьет за то, что я сбежал от него! – Не убьет! Я возьму вину на себя, – отстранился Кирштайн, давая и пареньку, и себе возможность отдышаться. – Чего тебе? – Нам надо поговорить, – хмурясь, ответил солдат, но видя сомнение на лице Йегера, добавил: – пожалуйста. Маленькая комнатка с покрытой пылью мебелью и разбросанными вещами стала временным укрытием для двух разведчиков. Видимо, хозяин сюда так и не вернулся. Йегер про себя скривился, увидев такой бедлам, и подумал, что капрал лишил бы его не только ужина, но и заставил бы отдраивать все до блеска, что в отношении Ривая – весьма растяжимое и относительное понятие. Кирштайн обошел кровать и плюхнулся с краю, изучая немногочисленные книги, хаотично разбросанные по полу. Все они были приключенческого характера. Сюжет многих из них разворачивался за стенами, но исключительно каждая история заканчивалась хорошо. Почему в реальной жизни такого не бывает? Вздохнув, Жан оглянулся и как можно спокойнее спросил: – С той ночи ты мне так ничего и не сказал… Эрен, я люблю тебя, – сердце бешено колотилось, но солдат произнес это таким тоном, как что-то само собой разумеющееся. – Я могу услышать твой ответ или ты снова скажешь «извини, мне пора» и смоешься? – Что тут отвечать? Жан, похоже, ты спятил окончательно, вот тебе и мерещится всякое! А самое страшное, что ты в это поверил и меня заставляешь! – Эрен встал перед Криштайном, смиряя его взглядом и стискивая кулаки. – Лучше скажи сразу, что это просто прихоть, и мы сможем жить спокойно! – Это… – разведчик скользнул взглядом по крохотной черной книжке с твердым переплетом, валяющейся под столом, и прочитал название, выгравированное мелким шрифтом и покрытое позолотой: «Здравый смысл». К удивлению Йегера, Жан засмеялся, и на его глазах выступили капельки слез. – А ты знаешь, я и вправду спятил! Или нет, не так – это мир давно спятил! Но я знаю одно – это не прихоть!.. Пока я рядом с тобой – на душе легко. От одного твоего взгляда я уже хочу позабыть о страхе и титанах. Руки так и тянутся обнять тебя, а губы жаждут поцелуя. Когда тебе угрожала опасность, то единственное, что крутилось в голове, было «спасти Эрена»! Я собирался умереть за тебя без задних мыслей! А когда понял, что твое сердце бьется, – был на седьмом небе от счастья, думал, что мне большего в жизни и не надо! Я словно дышать снова начал! Так что не говори мне, что это прихоть! – Я не знаю, в какую игру ты играешь, но это не смешно, – холодно процедил Йегер, считая, что все это злая шутка, месть за прошлое или просто бред сумасшедшего. – Еще до задания ты не упускал ни одной возможности надо мной поиздеваться, а теперь клянешься в вечной любви?! – Ну… Про вечную я пока ничего не говорил, но если ты уверен, что мы столько проживем, то я буду не против, – Жан нерешительно взглянул в зеленые глаза, пылающие гневом, коснулся кулака Эрена, расправляя напряженные пальцы и поглаживая тыльную сторону руки, и тяжело вздохнул. – Если этот мир – нереальный сон, то я хочу хотя бы выбрать, как жить, с кем быть рядом и как умереть. Эрен Йегер, я в тебя влюбился, чертов ублюдок! Так что возьми уже часть ответственности на себя! Жан почувствовал, как рука паренька задрожала. Разведчик коснулся губами ладони зеленоглазого юноши и притянул к себе за талию, утыкаясь носом в его грудь, будто спрашивая ответа не у разума, а у сердца. И оно билось – шумно, часто, в такт сердцу Кирштайна. Йегер замешкался, не ожидав такого поворота, а потом все же вспылил, вырвал руку и, навалившись сверху на солдата, пару раз съездил по его лицу. Но от этого не полегчало. В душе все еще царил ураган, ни одной здравой мысли не приходило в голову, а при виде покорно лежащего снизу Кирштайна становилось совсем не по себе. Разбитая губа, кровь в два ручья, стекающая по щекам, и спокойный взгляд карих глаз. – Почему ты не защищаешься? – вцепившись в жилетку разведчика, прижатого к кровати, прорычал Эрен и хорошенько тряханул его. – Чтобы мы подрались, и ты от меня убежал? – сплевывая вязкую алую слюну вбок, прохрипел юноша. – Ну уж нет! Завтра ты пропадешь из моей жизни, и никто не знает, что с нами может случиться! Возможно, я тебя в последний раз вижу! Думаешь, я бы стал прикидываться влюбленным шутки ради?.. Господи, шевелить мозгами явно не твоя прерогатива! Давай иначе… Кирштайн кое-как приподнялся, вытер наспех кровь с лица и посмотрел на мальчишку, сидящего на его коленях. Страх. Снова это глупое чувство, теперь уже нашедшее свой путь в самую глубину зеленых глаз. Неужели даже Йегер ему подвластен? – Я люблю тебя, – неуверенно улыбнулся Жан, чье испачканное кровью и все в ссадинах лицо вызывало разве что жалость. Паренек побоялся еще раз ударять Кирштайна, но не отказывался от этой идеи насовсем. Дрожащие пальцы коснулись спины Эрена, боязливо поглаживая плечи, вырисовывая линию вдоль позвоночника и оставляя красный след крови на военной форме. По телу прошла непонятная дрожь, а руки сжались на груди Жана. В действительности каждый мог спокойно покинуть эту комнату, но пока что-то прочно удерживало обоих на месте. Йегер не шевелился, решив проверить на этот раз уже собственные чувства. Ведь почему-то же он ответил на поцелуй солдата. Кирштайн сел на кровати, оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, и тяжело вздохнул. Необязательно было говорить о своих чувствах прямо сейчас, можно было любить и на расстоянии, хранить при себе это тепло в сердце, но нет – ему захотелось взаимности! Это был их третий поцелуй – самый отчаянный, как считал Жан, потому что именно в этот момент он мог потерять глупого паренька навсегда, и уже не титаны сожрали бы Эрена – мальчишка просто отверг бы его любовь. Сильный медный привкус чувствовался на языке. Кровь и не думала останавливаться, продолжая стекать вниз, очерчивая верхнюю губу разведчика и попадая в рот. Однако с каждым мгновеньем паренек все больше напрягался, переставал шевелить губами и больше не отзывался на ласки… а потом и вовсе замер, словно во время поцелуя что-то понял. – Эрен, что с тобой? – испуганно спросил разведчик. – Я тебя ненавижу! – Йегер замахнулся и ударил Жана по плечу кулаком, но это больше смахивало на жест отчаянья. – А я тебя люблю… – раздался тихий шепот. Зеленые глаза говорили сами за себя. Жан нежно улыбнулся, чувствуя, что готов умереть хотя бы ради этого взгляда. На этот раз было все по-другому. Обхватив лицо мальчишки ладонями, Кирштайн с жадностью впился в его губы, не сдерживаясь и замечая, как тот успокаивается и придвигается ближе, сдаваясь на милость солдата. В сердце загорелась легкая надежда. Может, Эрен тоже полюбит его? Пусть не сразу, пусть им потребуется приложить немало усилий, но пусть это случится! А пока Жан был готов любить за двоих. Кирштайн сразу смекнул, что разговоры лучше оставить на завтра, потому что на касания паренек отзывался куда искренней и естественней, чем на любые признания и обещания. Даже нагота не смутила Эрена, которого не отпускали чувства настороженности и недоверия, но стоило поцелуям перерасти в откровенные ласки, как первые негромкие стоны сорвались с его губ, а щек коснулся легкий румянец. Жан был аккуратен, словно держал в руках хрупкую фарфоровую куклу, способную от любого грубого обращения треснуть и рассыпаться на мелкие острые кусочки. Однако на деле все было иначе – это Йегер мог спокойно сломать Кирштайна, просто оттолкнув его, но, даже находясь в такой уязвимой для себя позиции, мальчишка почему-то не сопротивлялся, все больше раскрываясь навстречу любовнику, выгибаясь всем телом и сминая в руках простыню. Наслаждение захлестнуло обоих, пряча реальность за вуалью страсти, желаний, а быть может, и чувств. – Эрен, – тихо позвал солдат юношу, готовясь войти в него. Зеленые глаза потемнели, а взгляд был устремлен поверх головы Кирштайна. Щеки горели, а из уголков глаз текли слезы удовольствия. Йегер рвано дышал, но, казалось, до последнего не понимал, что с ним происходит и почему его телу так хорошо. – Дурачок, признайся уже, что тоже меня любишь! Ласково поцеловав Эрена в лоб, разведчик хмыкнул от такого поистине развратного зрелища и плавно качнул бедрами, чувствуя всепоглощающий жар и приятную негу внизу живота. Руки паренька обвили шею Жана, позволив свободно двигаться в горячем теле. Йегер доверился ему – хотя бы на эту предательски короткую ночь. Он то срывался на крик, то тихо шептал что-то неразборчивое, уткнувшись носом в грудь любовника. На спине и шее разведчика появились следы от укусов и глубокие царапины, но его это только еще больше распаляло. Любое содрогание ресниц, любой стон, любой взгляд мальчишки заставлял сердце прыгать от счастья. Эрен с силой ухватился за предплечье Кирштайна, впиваясь в него ногтями, рвано хватая ртом воздух, издавая ласкающие слух стоны. Та боль, которую причинял Жан, была несравнима с той, которую причиняла жизнь; а та любовь, которую он дарил, освобождала и разум, и душу, и тело, хотя бы на этот короткий миг. Кирштайн крепко обнял Эрена, кончая с громким стоном и чувствуя, как паренек под ним тоже задрожал от сладострастного ощущения, изливаясь прямо в его руку. Было трудно дышать, а сердце так и норовило вырваться из груди. То, что сейчас между ними произошло, было немыслимым и в то же время – божественным. Мышцы приятно болели, незажившие раны лишь слегка ныли, заглушенные такой близостью с любимым человеком, а внутри растекалось долгожданное чувство спокойствия. Жан даже не понял, как оказался сбоку от паренька, буквально проваливаясь в сон. Теплое дыхание коснулось щеки солдата, а тонкие пальцы стали перебирать светлые волосы на макушке – нежно и заботливо, может, потому, что Эрен считал Жана уснувшим? Последнее, что почувствовал Кирштайн, это сладкий вкус поцелуя в губы, а потом реальность исчезла, уступая место видениям.