***
Намеченная операция происходит следующим же вечером, когда Вуэко почти теряет сознание от боли. Он зовет мать, шелестит жалобно, почти плача, не смотря на все тренировки. Выдержки маленького бойца не хватает для такой боли. — Я здесь, маленькая звезда, — шепчет принцесса, но мальчик не слышит. Зажмуривает глаза, сжимая зубы до скрипа. Вуна отодвигает одежду на спине сына — крылья шевелятся волной под ставшей почти прозрачной серой кожей. — Нужно идти к Мордину, маленькая звезда. Идем, — мать поднимает сына на руки. Маленький протеанин стонет, с силой впиваясь в ее плечи. Все что она может сделать — сохранять спокойствие, чтобы мальчик считал правильный настрой. Придать уверенности и капельку храбрости. — Мы идем, — передает принцесса по внутренней связи саларианцу. Медотсек встречает их открытой дверью, горящим светом и резким запахом антисептика. — Готов к магии эволюции, малыш? — с улыбкой спрашивает Мордин, указывая рукой на кушетку. Вуна усаживает сына на место. Вуэко шипит от нового импульса боли, его дальняя пара глаз зажмурена. Мальчик мертвой хваткой цепляется за мать, обвивая. — Все хорошо, маленькая звезда. Саларианец тебе поможет, — шепчет Вуна на родном языке. Мордин позади них что-то напевает, обрабатывает лазером инструменты для обеззараживания. — Анестезия? — спрашивает доктор вслух. Вуна смотрит на Вуэко, ожидая его ответа. Маленький протеанин активно кивает и снова шипит, передавая матери мольбу, чтобы всё быстрее закончилось. — Да, доктор, — передает принцесса, посылая сыну еще одну волну спокойствия. Она помогает сыну снять ткань, служившую и броней, обмоткой и предметом гардероба. Вуна видит через плечо сына спину, что ходит ходуном — косточки крыльев уже вот-вот сами прорежут кожу. Беспокойство сына нарастает, и принцесса начинает тихонько напевать одну из колыбельных песен, что раньше, еще до нашествия Жнецов, пели матери-протеане своим детям. Тихая спокойная мелодия, убаюкивающая и сулящая безопасность. — Начинаю, — командует саларианец и приставляет скальпель к тонкому просвечивающему месту. Вуэко еще сильнее сжимает хватку, делая принцессе достаточно больно, но этот отзвук она скроет и отдаст уверенность, облегчение, спокойствие. Она продолжает напевать, вспоминая прошлое: свою мать, сестер-принцесс, маленьких детей из концентрационных лагерей. Мелодия выходит чуть тоскливее, но принцесса добавляет мягкости вибрирующему голосу. Крылья словно ждали этого разреза и сами выскальзывают по проторенному пути со странным чавкающим звуком. Тонкие, почти прозрачные с белесым отблеском, они кажутся слабыми и тонкими, как пергамент. Из раны сочится немного сукровицы черно-серого цвета. Мордин набирает пробу в крошечную пробирку, затем прыскает из другого баллончика. — Ускоряет восстановление тканей. Может немного чесаться — не стопроцентная совместимость, — поясняет Мордин. — Лучше? Маленький протеанин выдыхает с облегчением, обмякая в материнских руках. — Спасибо, — слабо отвечает мальчик, поворачиваясь к саларианцу. — На шаг ближе к взрослости. Поздравляю, — улыбается Мордин. — Наложу перевязь. Будем менять трижды в день. Через неделю уже будешь бегать. — Молодец, маленькая звезда, — шелестит принцесса на родном языке, но мальчик уже не особо слушает, погружаясь в полную облегчения дрему. — Спасибо, Мордин, — благодарит ученого Вуна, вставая. Нужно отнести сына в каюту, чтобы он спокойно проспал весь следующий день, если потребуется. — Личный интерес. Новые данные, новые образцы! Отдыхайте, — провожает их из медотсека саларианец. — Красивая песня, — добавляет и Ева на прощание. В спешке протеанка даже перестала замечать кроганшу. Здесь же у дверей медотсека их встречает и Явик с коммандером. — Как мальчик? — Шепард обходит мать с сыном, направляясь к Мордину. — Все хорошо. Помощь Мордина была очень кстати, спасибо, — мягко улыбается принцесса. — Мордин передал мне ваш интерес к Коллекционерам. Я дам согласие, но… Вы уверены? — уточняет Шепард, открывая уни-инструмент. — Я хочу знать, что случилось моим народом, коммандер. Мне это важно, - четко и решительно отвечает Вуна. Коммандер кивает, явно удовлетворенная ответом. — Доступ разрешаю, — отвечает она, отметив что-то в уни-инструменте, и уходит обсуждать новые вопросы с саларианцем и Евой. Явик приветственно касается руки принцессы. Коротко и уважительно. — Миссия прошла хорошо? — уточняет Вуна, направляясь в свою "каюту" — сына все еще нужно уложить спать. — Приемлемо. Сын примарха пожертвовал жизнью ради спасения отношений с кроганами. Турианцы заложили бомбу на Тучанке, но не нашли в себе смелости взорвать ее. Лишь скрытая угроза, — Явик тянет руку, чтобы взять мальчика самому. Вуна с мягкой улыбкой передает сына в руки воина. Явик замирает, словно что-то обдумывает. — Такой легкий, — добавляет он, чуть потряхивая мальчика, чтобы удобнее перехватить. — С достаточным количеством еды станет лучше, — соглашается принцесса, в ее голосе неподдельная надежда, а в мыслях — взрослый Вуэко, что летает на своей игле по галактике, которой более ничего не грозит. — Мы скоро выступим на Тучанку. Саларианец излечит генофаг, — почти рапортует воин уже в комнате, укладывая мальчика на тонкий матрас. — Хорошо. Кроганы это заслужили, — Вуна испытывает облегчение от всего сразу: сыну стало лучше, Явик вернулся живым, Ева станет матерью и темная, траурная полоса, сменится светлым будущим.***
В комнате играет музыка, совсем тихая — над ней принцесса работала перед приступом сына. Воин вслушивается, но кривится, мотнув головой. Примитивные резкие звуки, грубые, тяжелые — нечета музыка в их цикле. Принцесса подходит к маленькому голографическому пульту поближе, меняя композицию. Для Явика совокупность звуков меняется, но не меняется их суть. — "Техно" — так зовется этот вид музыки, — поясняет Вуна замершему в замешательстве Явику. — Обманчиво-первобытная, хорошо передает ритм. — Это так… — Явик фыркает, подбирая слово да явно пожелчнее. — Примитивно? — улыбается Вуна, делает тише и отходит от пульта. — Именно так, — соглашается он. Принцесса смеется привычно вибрирующе и звонко, затем кивает в сторону небольшого диванчика, куда сразу и садится. Постепенно комната обрастает чем-то более пригодным для жизни, оживляя обстановку. Подушки, оборудование, стойки — можно подумать, что это настоящая каюта, а не коморка системы жизнеобеспечения. Явик какое-то время будто не решается сесть, но все же обретает место подле протеанки. Его глаза, кажется, расширяются от удивления. Он вопросительно смотрит на свою госпожу. — У меня ушла не одна ночь, чтобы лишить комнату лишних сигналов. Очень отвлекало от работы и мешало Вуэко спать, — почти торжествующе и гордо вздергивает подбородок принцесса. Воин невольно проводит по обивке рукой несколько раз, довольный тем, что отклик достаточно пуст и говорит лишь о нынешних обитателях комнаты. Не так давно мальчик дремал здесь с игрушкой в руках, а его мать бессонной ночью сидела и читала что-то на датападе. — Ты плохо спишь? — спрашивает Явик у принцессы, которая в такт "музыке" поводит головой и плечами. Это застает Вуну врасплох. — Мордин говорит, что это последствия криосна и всех перенесенных событий. Постоянно снятся одни и те же вещи, — наконец отвечает она. Перебирает пальцами рук на своих коленях. Старый, знакомый жест — словно они в беседке ее маленького дворца, а принцесса только-только вернулась после очередного побега. Так она переживает что-то неприятное. — Понимаю, — кивает Явик. В его голосе неподдельное понимание, искренность и ни капли желчи. Он понимает, что перед принцессой бесполезно бахвалиться или приукрашивать. Она мягка, но проницательна и смотрит в самую суть. — А тебе… Снятся кошмары? — спрашивает Вуна несколько робко. Взгляд мягкий, но серьезный. Она ждет откровенного, честного ответа в ответ на своё откровение. — Постоянно, — спокойно отвечает воин. — Сны о том, как умирает весь взвод, а планету взрывает. Как ВИ Победа выходит из строя, и я не засыпаю в криокамере, а сгораю заживо… Постоянные сны о собственной беспомощности. Его руки сжимаются в кулаки. Вуна будто не может удержать себя — аккуратно дотрагивается до руки Явика, посылая легкий теплый сигнал. Волнение и желание успокоить. Явик поворачивает к ней голову, затем вздыхает и кладет свою руку на ее. Отвечает спокойствием и светлой тоской. — Мы справимся, — наконец говорит она. Ее голос чуть дрожит, но он мягкий как весенний бриз, как солнечные лучи, греющие промерзшие кости. — У нас нет иного выбора, — соглашается Явик.