Будь жертвой…
Мёртвая тишина посетила площадь деревни Карн, и только еле доносимый цокот копыт коней всадников периодически прерывал её. Слова произнесенные Газефом Стронофом изрядно удивили Гаро и Торэнса, из-за этого стоявшие оба как вкопанные по грудь в землю, боясь случайно выронить и малейшего слова, которое могло нечаянно разозлить воина-капитана Королевства, а тогда им всем, в том числе Довакину и другим жителям, наверняка несдобровать. Сам же Драконорожденный, в отличии от них, оставался более чем спокоен, но тоже пока помалкивал, понимая, что и говорить ему особо и ничего, а попросту сотрясать воздух он не то, чтобы и любил. Бесполезно, плюс, может обернуться против него же, если из его уст вырвется не то. В поисках занять чем-нибудь себя, Довакин решил ещё раз оглядеть всадников Газефа незаметно из-под капюшона. По совместительству, его люди — «элитный отряд», лучшие из лучших, хотя над почетным обретением подобных званий им ещё работать и работать, в плане снаряжения, как минимум. Кому-то из них надо сменить потрепанные кожанки на нечто более защищенное, а то так выглядит совершенно несерьезно. Одинаковы ли доспехи или неодинаковы — плевать. Стоит, наверное, их похвалить, но в этом плане они поступили гораздо проще. Чтобы их отличали и позволять другим людям понимать, что люди Газефа принадлежат Королевству, на груди кирас каждого был выгравирован один и тот же необычный герб — очевидно, Королевства Ре-Эстиз. Описать точно и досконально, как оно выглядело довольно сложно. Лично для Довакина герб Ре-Эстиз представлял собой кучу затейливых фигур, выстраивающихся воедино в экю — щит — с двумя шипами по сторонам в нижней части, и выступающим между ними полумесяцем. Вверху — по углам плавно изгибались к вершине, к самому небу, две толстых линии, заостряющиеся в конце, от чего они походили на рога барана. В самой верхней части тоже присутствовала замысловатая фигура, напоминавшая чем-то ромб, должно быть, означала человека, укрывавшегося за щитом. Попробовать искать в гербе Королевства Ре-Эстиз некий необычный символизм или что-нибудь подобное, Довакин не стал пытаться. Единственное, пожалуй, он при осмотре сразу приметил: щит — это аллюзия, что государство готово активно защищать своих жителей и якобы они под их защитой, будто бы под надежным щитом, а то и дело вылезающие из основного силуэта герба шипы — то, что оно также полностью готов и воевать с теми, чьи интересы не совпадают с их. Большего Драконорожденный не вычленил, да и не хотелось ему этого, откровенно говоря. Бесполезная затея, ибо символизм — символизмом, но вряд ли Королевство это соблюдает, учитывая то, что ему успел поведать староста. Газеф перво-наперво посмотрел на Торэнса, и дернув поводьями, подвел своего коня поближе к нему, желая поинтересоваться: — Вы, должно быть, староста этой деревни? — Торэнс, несмотря на огромный шок от его появления, неловко кивнул, стараясь унять бушующую в душе неуверенность, дабы не опозориться перед самим воином-капитаном. — Не могли бы вы сказать, что за люди рядом с вами? — вежливым и ровным тоном попросил его он. Газеф повернул голову и с подлинным интересом присмотрелся к Гаро, молча орущему от паники, и Довакину. Впрочем, к внешнему виду первого у него вопросов не возникло — вполне обычный крестьянский мужик, не более. А вот к Драконорождённому он присмотрелся, ибо тот, очевидно, своим мечом в руках сильнее всего выделялся среди них. Редкое явление, что кто-то орудует в деревне хоть каким-то оружием, за исключением больших ножей из кухни, кос для скашивания трав на полях, простых вил и мотыг. Но это инструменты, которые при необходимости можно использовать и в боевых целях, если постараться. А меч-то — настоящее оружие. От того Газефу становилось крайне интересно насчет его личности. Торэнс немного отрывисто кивнул и прокашлялся в кулак, возвращая в свой голос часть уверенности. — Нет проблем, сэр воин-капитан… — искренне улыбнувшись тому, он указал сначала на Гаро. — Это Гаро — мой старый друг и товарищ. Фармацевт нашей деревни… Гаро поднял чуть поддергиваемую, ещё не отошедшую от внезапного появления Газефа, руку и неловко помахал ею, постаравшись изобразить подобие улыбки на своём бледном лице. Мужчина вообще не имел никакого представления о том, как ему хотя бы примерно реагировать на кого-то столь важного и приближенного к самому Королю, как воин-капитан Королевства. Даже в самых смелых мечтах, он не надеялся встретиться с ним… в основном, потому все его самые смелые фантазии возникали и кипели яростным штормом у него только в юном возрасте, будучи искателем приключений, а тогда о воине-капитане мало того просто не слышали, он тогда ещё даже не успел родиться! Но это вовсе не значило, что Гаро его не уважал. Нет. Уважал и даже очень. Ведь добиться силы уровня самих Тринадцати Героев в относительно молодом возрасте — тридцать лет, если Гаро сам правильно помнил — это определенно признак величайшего мастерства и намек на исключительную решительность у Стронофа! Он действительно Человек с большой буквы… Гаро бы хотелось вздохнуть сейчас, но неправильно его поймут: вот бы такое мастерство и решительность, пусть хоть небольшая часть, присутствовали и у него… может, эти качества не помогли бы ему стать великим искателем приключений и сравниться, например, с Тринадцатью Героями, но, возможно, он был бы гораздо лучше в роли отца и мужа. Гаро, конечно, не считал себя настолько плохим отцом, но всё равно был бы не против измениться… Газеф смотрел на Гаро, пока Торэнс представлял его, после чего кивнул с уважением. Определенно, то, что тот являлся фармацевтом при деревне достойно огромной похвалы, как считал лично он. В деревнях обычно подобным ремеслом заниматься не выгодно, отчего все нормальные лекарства с аптеками под руководством профессионалов своего дела, а не различных шарлатанов, находились лишь в крупных городах, а это явно усложняло и так не легкую жизнь крестьян во много раз из-за многочисленных болячек, возникающих, чаще всего, от долгой и тяжелой работы. Исключениями в этом случае только могут являться те деревни, которые расположились на основных дорогах и тропах, где удачно проходили маршруты купцов и искателей приключений. Потому, если тот хотя бы знал основы фармацевтики и при этом действительно стремился помочь, то это уже что-то вроде огромного глотка воздуха для деревни. Что ж, двое представились, оставался только последний. Газеф перевел полный любопытства взгляд на Драконорожденного. — А это… — он показал на молчавшего Довакина. — Сэр Довакин… — Торэнс решил представить его официальным образом, — путешественник, прибывший издалека… благодаря ему, жители нашей деревни остались живы… — сразу же сообщил староста. Веки Газефа расширились от удивления, оглядывая в целом неприметную фигуру Драконорожденного. Строноф незамедлительно слез со своего коня, что сопроводилось шумным металлическим лязгом его доспехов, и уверенной ровной походкой солдата подошел к Довакину, встав напротив него. Довакин поднял глаза из-под капюшона на воина-капитана. Его взгляд оставался обданным легким скепсисом по отношению к нему, но также в нём зародился и небольшая заинтересованность тем, что тот сейчас предпримет. Ни коим разом не смутившись от пристального вглядывания, буквально в душу Стронофа, холодных золотистых глаз, пронзительно высветившихся из-под глубокой тьмы потрепанного капюшона, Газеф глубоко поклонился. — Благодарю вас за спасение деревни, ваша доброта не знает границ… На несколько секунд повисло новое молчание, возникшее от удивления поступком Газефа всех присутствующих на деревенской площади. Довакин, признаться честно, тоже немного недоумевал. Вроде, казалось, воин-капитан — явно высший чин, приближенный к самому Королю, очевидно, не самый последний человек в Королевстве, а тут ему кланяется чуть ли не в ноги. Не то чтобы у Драконорожденного имелся зуб или особое отношение к власти имеющим. Более того, у него самого в Скайриме практически все ярлы были ему если не друзьями, то вполне близкими знакомыми… Раньше… прошло уже лет тридцать и знакомые Драконорожденному ярлы уже давно сменились на других, а некоторые уже и почили давно. Почти. Единственное, кто остался, так сказать, в строю среди старых знакомых, это Сиддгейр — ярл Фолкрита — и Элисиф Прекрасная — ярл Солитьюда и также, по совместительству, Верховная Королева всего Скайрима — они оба ещё оставались на своих тронах. После десятилетней медитации, ему хотелось их посетить на досуге. Сиддгейр, помнил Довакин, в молодости не особо выглядел, да и не вёл себя, как тот, кто способен занимать пост ярла. Праздно жил, постоянно гулял, кутил часто с девками и всегда спихивал все важные обязанности на Ненью — свою верную управляющую, служившей ещё при его отце Денгейре Стунском. Но, в последствии, от смерти Хелварда — его хускарла — от рук «неизвестного ассасина из Тёмного Братства», молодой ярл, на удивление многих, взялся за ум и начал действительно вести то, что называют правлением. Пусть и не без труда поначалу, но он продолжал активно развивать Фолкрит и, на момент телепортации Довакина сюда, тот даже процветал. Если разговаривать об Эсилиф, то она в качестве ярла, заодно и в качестве Верховной Королевы Скайрима, показала себя неплохо. На королевский престол её поставили только через месяц после Гражданской Войны и смерти Ульфрика Буревестника. Довакин припоминал: ярлы пусть и безоговорочно проголосовали за то, чтобы она заняла престол, но большинство из них всё равно выражали некоторые сомнения на её счет. Мол, пусть ей и пришлось пережить смерть дорогого мужа, что явно оказалось для столь юной девушки серьезным ударом, но у Элисиф так или иначе не хватало опыта, зато у неё хватало амбициозных идей, которые из-за, как раз так, неопытности, не воплотятся в жизнь. Справедливости ради, эти опасения имели крепкую почву за собой. Довакин периодически навещал девушку по старой дружбе, до решения уйти в медитацию. Та ему без зазрения совести рассказывала обо всех трудностях королевской жизни. И нет. Не о таких, вроде, какие балы в последнее время скучные или то, что платья для неё, для самой Верховной Королевы Скайрима, вышивают из не дорогих тканей — совсем нет. Хотя иногда в разговорах с ней это действительно мелькало, но Довакин — мужчина и тем более воин, совсем далекий от дворцовой жизни, и ему подобные проблемы, очевидно, сложно понять, она их старалась избегать, дабы не смущать обоих. Элисиф волновали более глобальные проблемы. По большей части юную особу волновала ответственность. Стоит признать, пусть и Элисиф твёрдо была, да и, наверное, до сих пор уверена, что это её законное право — быть Верховной Королевой Скайрима, однако, небольшие, но трепещущие волнения всё равно не покидали душу девушки. Довакин мог понять. Подобная ответственность перед другими, когда на тебя, на твою мудрость и силу, все уверены и рассчитывают, у него и самого присутствовала, когда он сам возглавлял гильдии в Скайриме. Но всё же — это немного разные вещи, пускай и с первого взгляда кажущиеся одинаковыми. Быть правителем целой страны и быть главой какой-нибудь организации. Впрочем, у Элисиф оставалась сильная хватка даже в молодости. Ей хватало выговориться, чтобы забыть обо всех своих проблемах. Ему бы так: чтоб свою бурю переживаний унять, Довакину потребовалось десять лет медитаций на вершине Глотки Мира… «Интересно, как она сейчас…» — вроде Довакин краем уха слыхивал, что её правление проходит хорошо для народа… Но Довакин в мыслях помотал головой, возвращаясь из дебрь своего разума в реальность. Совсем он отвлекся — вот так постоянно с ним происходит, сколько раз уже замечал. То ли это и есть та самая пресловутая старость, о которой все без умолку твердят и жалуются. По человеческим меркам Драконорожденный действительно был уже глубоко стар — в его возрасте обычно люди уже сидят в уютных креслах с книжкой и в очках, да читают поучительные нотации своим внукам, чтобы те жизнь свою не посрамили раньше времени. Но его сущность давно изменилась — такое понятие, как возраст, к нему уже давно не применимо… да и детей, а соответственно, внуков у него тоже нет, чтобы их причитать… и не будет уже никогда. А может дело как-раз в таки в том, что его сущность и поменялась? Стал больше углубляться в мысли и раздумывать над всяким, над непостижимым, прежде чем совершать действия. На самом деле, довольно точно выходит, ибо его собратья в большинстве таковыми и являются. Чего ему быть не таким, он разве исключение? В некотором роде, да, но не настолько сильно, чтобы совсем выделяться среди них, по крайней мере, своим поведением. В общем, неясно, но не в этом сейчас главная суть. Над своими проблемами он ещё успеет подумать попозже… Кратко говоря, Довакин не относился к высшим чинам как-то по-особому или даже плохо, считая всех жадными и бессердечными ублюдками или кем-то похуже. Судить человека нужно только по поступкам, никак иначе. Сколько раз он находил подтверждение, но такой далекой, на самом деле, ото всех мысли… Лично к самому Газефу Довакин относился сейчас нейтрально. Он не знал каким человеком тот был, каковы его идеалы и жизненные принципы, цели, желания, мечты и тому подобные вещи, по которым обычно человек и раскрывается, как личность, и по которым можно понять заодно кто тот такой. Раз уж сама Судьба, по-другому и не объяснить, почему Драконорожденный встретил такую известную личность на второй день пребывания в этом мире, любезно предоставила шанс с ним пообщаться, то видимо им следует сполна воспользоваться. Однако, кое-какое, но начальное положительное впечатление уже начало у него складываться насчет воина-капитана. Тот, похоже, не брезгует относиться к более низшему слою уважительно, в отличии от большинства других представителей «привилегированного» класса. Определенно, это отличное качество. Но с обратной стороны, Довакин немного засомневался в компетентности Газефа, так как тот сильно запоздал со своим отрядом к деревне… впрочем, он предпочел это оставить без особого внимания. Всё же, мало ли, может, какие-то трудности возникли по пути. Это ему-то кажется всё простым, а на деле… всё совершенно иначе. — Выпрямитесь Газеф, ни к чему такие крайности, — Газеф тотчас выпрямился по его просьбе, так же смотря на Довакина, пока тот продолжал говорить: — Я случайно пришел в эту деревню и лишь случайность, что мне удалось спасти её от тех людей… так что, думаю, благодарности незачем, — Довакин покачал головой. Газеф легко улыбнулся от подобной скромности. — Случайность или нет, но вы действительно отважный человек. Большинство случайных, как вы сами сказали, путешественников просто бы бежали, спасая жизнь. Вы же остались и рисковали своей ради крестьян. Если восхищаться не этим, то тогда не знаю вообще, чем… — из его уст вылетела негромкая усмешка, а Довакин продолжил глядеть на того задумчивым взглядом, внимательно слушая. — Так что не скромничайте, если кто и заслужил благодарности, так это вы. Слова Газефа имели определенный смысл. Пожалуй, но это горькая правда, ибо действительно вряд ли кто-то из случайно зашедших в деревню путешественников, завидев рыцарей и узнав о их цели, попытались бы выступить против них и остановить. Конечно, нельзя ни в коем случае отрицать, что таковых нет и Довакин такой весь из себя уникальный, но оставался всё же факт: таких людей меньшинство, по сравнению с равнодушными, к сожалению, довольно очевидно. В таком уж мире они живут. В жестоком и несправедливом, где, зачастую, приходится рассчитывать только на самого себя. — И всё же, кланяться вовсе не обязательно было, — он этого всё-таки крайне не любил. Газеф издал ещё один смешок, кивнув. — Хорошо, я это учту, — проговорил он с легкой улыбкой. После пары секунд размышлений и разглядываний друг друга, Газеф добавил: — Значит, вы путешественник из дальних краев? Довакин кивнул головой. — Да. Я только недавно в вашем королевстве. «Да и вообще в этом мире…» — хотелось ему прибавить, но он вовремя опомнился и промолчал. — Понятно… — Газеф вздохнул с непонятной для Довакина грустью. — Сожалею, что знакомство с нашим королевством у вас началось таким неприятным образом. Надеюсь, Четверо Богов дарует в дальнейшем вам более благоприятный путь, — искренне произнес Газеф. — Прошу прощения, не хочу, конечно, надоедать вам своими вопросами, но не скажите, что произошло с теми, кто хотел совершить набег на деревню? Когда Газеф невольно упомянул о неких «Четверых Богах», Довакин слегка призадумался: «Стоит поподробнее узнать о местных Богах и вере… ради саморазвития… и собственного интереса…» — пусть и по сравнению с молодостью, Довакин сейчас не так сильно верил в Девять, но всё равно оставался глубоко в душе верующим. Хотя он на данный момент перестал проводить определенные обряды, которые по идее должны соблюдаться теми, кто активно следует вере, и тем более давно перестал паломничать в храмы. Ему лично казалось это ненужным для него делом. Пусть этим занимались жрецы… Довакин давно перестал быть одним из них. Это вера много раз могла оборваться и забыться навсегда, ибо во многих моментах она поддерживалась тоненькой ниточкой на душе Драконорожденного. Но всегда, когда он действительно хотел её бросить и разорвать, Довакин вспоминал о своем приемном отце, который научил юного Тайбера всему, чему мужчина сам знал. Вырастил его, как собственного родного сына, будто тот — часть его крови и плоти, хотя им никак не являлся. И Довакин ему крайне благодарен за это. Жаль, что сам лично сказать он уже не сможет… тот погиб ещё, когда Тайберу было лет пятнадцать, когда храм, в котором Драконорожденный жил, разрушили… его отец остался там, чтобы спасти других людей, что ему удалось, пускай и частично, сделать, но по итогу сам остался под обломками и задохнулся в дыму от пожара, как потом позже выяснилось… погиб, как настоящий герой — Довакин в этом абсолютно не сомневался. Услышав вопрос Газефа, Драконорожденный вырвался рывком из глубин своих размышлений и ему твёрдо, даже жестко, ответил: — Все до единого мертвы. Газеф довольно сильно удивился такому резкому ответу. Он, конечно, ожидал подобных слов, но… один человек против целого отряда рыцарей Империи Бахарут… и ладно, если бы Довакин представился, например, искателем приключений мифрилового ранга — тогда вопросов никаких у него бы не возникало, но Драконорожденный, пусть Строноф и относился к нему со всем уважением, выглядел, как бродяга с улицы… белой этакой вороной в его внешнем виде выступал меч, но о нём воин-капитан планировал расспросить чуть позже. Ему хотелось уточнить ещё пару моментов, дабы начать уже составлять цельную картину произошедшего в деревне. Нужно это будет Газефу для последующего доклада Королевской семье… Люди воина-капитана, молча до этого выслушивающие их разговор, пребывали в большом удивлении, которые выразили через частые шептания с друг дружкой о правдивости слов Драконорожденного и о том, кем он является на самом деле, ибо, очевидно, вид бродяги после подобного заявления показался не иначе чем простым прикрытием. Естественно, от того всплывал закономерный вопрос: для чего это самое прикрытие нужно. Слыша отчетливо, как до ушей ветер нес плохо доносимым эхом слова его солдат, Газеф попытался стойко изобразить, что он их не слушал, и скрестил руки на груди. — Я так понимаю… убиты вами, господин Довакин? — Верно, — Довакин кивнул в знак подтверждения. Газеф понимающе вздохнул. Если так подумать, то другого ожидать ему и не следовало. Строноф лично крайне сомневался, что те люди прекратили бы свои злодеяния, увидев что кто-то пытается их остановить. Впрочем, они явно пожалели о своем поступке много раз, ибо вряд ли приятно наблюдать за тем, как твои соратники, с которыми ты находишься в одном отряде наверняка не первый год, прошел с ними сквозь грязь, огонь и кровь, поочередно и неизбежно погибают лишь от одного человека… Газеф попытался это представить в своей голове и тяжело вздохнул, не позволяя мурашкам возникнуть на его коже и тем самым внешне показать, как ему стало не по себе. Да уж, звучит и выглядит довольно страшно, на самом деле. Газеф и сам являлся подобным человеком, что мог в одиночку разобраться с целым отрядом своих недругов и выйти абсолютно целым, покрытым в их крови, но он никогда не ставил себя на место тех, кого убивал. По большей части — по отсутствию какой-то либо жалости к ним, ибо обычно его враги — это жалкие отбросы, которые только внешне напоминают людей, но по поступкам гораздо хуже настоящих монстров. Но если однажды бы он встретил человека, который в одиночку убьет весь его отряд на глазах и оставит воина-капитана последним, так сказать напоследок, на закуску — любят так выражаться некоторые… Как бы Газеф отреагировал на такое? Сложно сказать на самом деле, но лично Строноф рассчитывал, что если подобная ситуация, не дай Четыре Бога, произойдет, то его лишь охватит праведная ярость и он сможет дать хотя бы достойный отпор перед смертью. А лучше убьет того, кто убил его людей, в отместку. Но он слишком зациклился на этом. Газеф без проблем поверил Довакину насчет этого, рыцари же куда-то исчезли, да и староста вряд ли бы стал врать — зачем ему такое? Но воина-капитана преследовали некоторые вопросы, которые он поспешил озвучить вслух: — У меня есть вопросы… чем вы их убили? До него незамедлительно дошел холодный ответ. — Мечом. Этим, — он продемонстрировал костяной меч в своей левой руке. О магии Довакин решил тактично промолчать. Он посчитал это правильным решением, ибо Газеф ещё не слишком знакомый ему человек, пусть вроде и не преследующий злого умысла, но всё равно некоторых вещей о Драконорожденном ему знать пока не стоит. О магии в том числе. Если придется — он попозже расскажет. Газеф обвел оценивающим взором оружие в руке Драконорожденного. На первый взгляд, обычный длинный меч, исходя из длины клинка, преимущественно для одноручного хвата, но размер рукояти допускал и обхват двумя руками на специфичные случаи. Пусть и Газеф повидал множество всякого оружия за свою жизнь: от простых грубых кинжалов до великолепных мечей, копий, топоров, булав — артефактов, одним словом, дошедших в первозданном виде, из древних времен, но, когда он пытался всматриваться в оружие Довакина, то постоянно ловил себя на недоумении. Меч начинался с навершия, выполненного в виде безупречно ровного полого внутри кольца, что уже представляло впечатление работы мастера, резко перетекавшее в саму рукоять, сделанную из непонятного для него тёмно-серого металла — коим являлся на деле эбонит, выплавленный немного нетипичным образом, благодаря чему не было привычного узнаваемого воинами и кузнецами черно-фиолетового цвета. Гарда оставалась типичной — в форме прямого креста без всяких закорючек или прям такого, чего всячески любят добавлять довольно известные искатели приключений, чтобы выделиться средь «серой» толпы. Лично Газеф не находил в этом излишнем показушестве чего-то привлекательного, наоборот, он больше находил привлекательного в простоте. И сам Строноф желал жить проще, без всякой роскоши, которая ему, если так подумать, широко доступна из-за звания воина-капитана. Центр лезвия цвета кости тоже укреплялся необычным металлом. Сам же клинок, по мнению Газефа, казался… немного непонятным, если смотреть со стороны того, кто разбирается в оружии. Нет. Его форма также оставалась простой — прямой, который утончался к концу, ничего особенного, но… он недоумевал, почему тот немного неровен в некоторых местах. Где-то чуть выступал, а где-то наоборот уходил немного вглубь. Не то чтобы это настолько критичные допущения, по идее, меч всё равно оставался вполне пригодным для сражения, но Газефа посещало странное чувство… как будто… не из металла тот сделан. Он мог только сравнивать с некоторыми сувенирами, которые вырезались из костей необычных зверей и животных. В голове кружились мысли по этому поводу. Газеф вспоминал, что при правильной обработке костей некоторых зверей, к примеру, тех же драконов, то они становились не только очень крепкими, вследствие чего взять и сломать их не представлялось возможной задачей, так ещё и резали не хуже старой доброй стали, а где-то, может, даже и лучше, лично Строноф не знал — не довелось ему подержать такую диковинку в руках, да и знакомые его тоже не в курсе. Хотя они и далеко не последние люди в Королевстве, но даже им не удалось заполучить подобного рода оружие. Не отменяло это, конечно, того факта, что у его знакомых полно других интересных артефактов, которые без проблем обходили по редкости и силе вещи, вырезанные из костей тех же драконов, но Газеф сейчас не брал это во внимание, так как его размышления протекали немного в ином русле, и не имело смысла над ним пока раздумывать. Вспомнив случайно об этом, Газеф поймал себя на идее: вроде меч Довакина действительно походил на изделие из кости. Однако… как-то выходит всё несуразно и нелогично лично для него. Оружие из кости, которое действительно способно применяться в бою без страха и зазора, стоит ОЧЕНЬ дорого, иногда цена доходит до несколько десятков золотых монет. Для понимания: на такую сумму семье из четырех человек можно жить припеваючи несколько месяцев, а то и целый год. Баснословные деньги для простых людей, которые они могут порой не заработать даже за всю жизнь, а для искателей приключений, особенно высокого ранга, вполне обычные затраты на снаряжение. И вот именно на снаряжении Драконорожденного Газеф ловил определенное несоответствие. Ведь на нём… бедная одежда, которая стоит сущие гроши, но при этом как бы меч из кости… это звучит также глупо, когда человек ходит в дорогих доспехах, например, из мифрила, а на поясе у него висит ржавый меч. И вроде с одной стороны солидно в некоторой мере, а с другой от подобного вида только смеяться и охота. Сам Газеф смеяться от внешнего вида Довакина, даже если и как-то находя, возможно, его странным, конечно же, не хотел. Но то, что у воина-капитана всплывали закономерные вопросы, этого нельзя было никак отрицать. — Из чего сделано лезвие? — спросил наконец Строноф. Довакин задумался над тем, как ему ответить, мельком взглянув на меч в руке. Не говорить же, что тот сделан из драконьей кости? Причем, его же кости? — Это… сталь. Просто выплавленная по методам, откуда я прибыл. Весьма популярная в наших краях, достаточно дешевая, но крепкая, — ответил Довакин, полностью соврав Газефу. Врал он не со зла или из-за подозрений. Лишь по осторожности, как в случае с магией. Несмотря на то, что его объяснение прозвучало весьма банально — это Стронофу показалось довольно убедительным. В других странах ему давненько не доводилось бывать, потому он не в курсе о том, чего там вообще происходит. Но если в каком-нибудь условном Драконьем Королевстве присутствует подобное вооружение, то… выглядит она интересно. Правда… почему Газеф не видел подобных клинков раньше? Впрочем, этот вопрос он оставил на потом. Откуда Довакину знать, почему воин-капитан не находил подобного оружия раньше? — Выглядит… необычно, — пробормотал Газеф, поверив словам Драконорожденного. — И им вы перебили всех? — Именно. Газеф взглянул на Довакина по-иному в этот раз: с уважением. Далеко не каждый способен на подобный подвиг: выступить в одиночку, с одним лишь мечом в руке и без нормальной брони, в лохмотьях, считай, разобраться с отрядом, которые насколько знал Строноф, состоял из профессиональных рыцарей Империи, которые по силам не уступают среднестатическим искателям приключений, с лучшим снаряжением, которое можно купить за их деньги. По качеству только Слейновской Теократии уступает, но, возможно, это вопрос времени, Багарут довольно сильно развилось за последние десятки лет с приходом Кровавого Императора. — По-вашему виду и не скажешь, что вы такой искусный мечник… кхм, без обид, — поняв, что ляпнул сейчас откровенную глупость, добавил Газеф извиняющимся тоном. — Всё в порядке, — удостоверил Довакин, что он не обиделся на его слова. — Хорошо… а куда делись трупы этих людей, раз уж они убиты? При приближении к деревне, Газеф, как и его люди, не обнаружил никаких следов кровавой бойни, вследствие этого ему сначала подумалось, что его ловко провели вокруг пальца и дали ложное направление. Если бы такое действительно произошло, то воин-капитан вряд ли удивился. Учитывая его «теплые» отношения с «дворянской стороной» Королевства, ему готовы вставить любые палки в колеса, лишь бы ткнуть его мордой в грязь. Этот поход, кстати, тоже не стал исключением. Газеф смирился, что ему и его отряду, снова попытались помешать — пусть он и воин-капитан, близкий приближенный Короля, но, к сожалению, Стронофу не подвластно разобраться с дворянами, которые словно пиявки присосались к телу Королевства и безжалостно высасывали из него кровь, пополняя себе на радость свои брюха. И это мужчину крайне раздражало. Такое чувство откровенного бессилия перед этой несправедливостью приводило его в ярость. С недовольством Газеф признавал, что Империя Багарут в плане дворянства прошла гораздо дальше и лучше, чем они. С приходом Кровавого Императора, произошла чистка и все дворянские семьи, которые тянули государство к могиле, оказались вырезаны подчистую, остались только те, кто присягнули на верность власти, с нюансом: любое неповиновение будет караться смертной казнью. Жестоко, наверное, ведь Строноф, пусть и ненавидел дворянство всей душой, сам находил такой акт геноцида чересчур радикальным. Однако, как выяснилось, весьма эффективным, ибо если сравнивать Королевство Ре-Эстиз и Империю Багарут, то выстраивалась грустная картина. Государство, которое со всей преданностью служил Газеф со своими людьми, проигрывало практически в любом плане. В стабильности экономики, в богатстве, в укладе жизни местных жителей, в армии… хотя в последнем пункте, справедливости ради, немного спорно, ибо в Королевстве Ре-Эстиз солдат очень много — несколько сотен тысяч без проблем наберется — что вполне покрывает огромный недостаток их необученности военному делу. В свою очередь, у Империи Багарут армия гораздо меньше, если сравнивать, но она состоит из подготовленных людей, которых специально обучили, от чего количество нивелировалось качеством войска. Однако, не это самое худшее. Королевство Ре-Эстиз, среди троицы крупных человеческих государств, в которых входит Империя Багарут и Слейновская Теократия, считается самым ущербным… и с этим высказыванием, горько понимал сам Газеф, было не сложно согласиться, если смотреть на ситуацию в стране в целом. Преступность с каждым днём растет, бедность тоже, дворянство продолжает набивать свои карманы деньгами, а давление со стороны двух, упомянутых выше, государств продолжало стоически нарастать, обволакивая их страну двумя грозными тучами — предвестниками ужасного. И чувствовал Газеф, что вскоре начнется настоящая буря и всё изменится, скорее всего, лишь в худшую, для них, сторону… признаки её уже проявляются, с какого-то перепуга рыцари Империи напали на деревни Королевства, вырезав их подчистую, и это выглядело настоящим поводом для полномасштабной войны, а не то позорище, которую они проводят каждый год, лишь бы для показухи. Однако, по словам Довакина и Торэнса, рыцари Империи сюда приходили и более того их убили. Значит, к счастью, дворяне не помешали ему хотя бы тут в исполнении своего долга, но всё равно у него возникал очередной вопрос: «А где трупы или следы того, что здесь проходила битва?». Вряд ли всех их смерти могли пройтись настолько бескровным путем, что можно всё скрыть, не оставив после себя абсолютно ничего. — Я их сжег, — глаза Газефа раскрылись от удивления, — не хотелось, чтобы они напрягали сельчан. Гаро и Торэнс тоже подивились услышанному, не меньше, если даже не больше, чем сам Газеф. Они, конечно, расспрашивали Довакина, почему тот ни с того ни с сего задержался у границы деревни, когда у них якобы каждая минута, если не секунда, стояла на счету, но Драконорожденный конкретного им ничего не решился говорить, буркнув в ответ что-то вроде «надо» и всё. В принципе, они остались довольны даже таким и больше не досаждали. Придя немного в себя, Газеф пробормотал, всё ещё не веря в сказанное: — Серьезно?.. Вместе со снаряжением, что ли? — Да, — твердо сказал Драконорожденный, сложив руки на груди. От такого непринужденного ответа Газеф почесал затылок с заметным недоумением в глазах. Он, конечно, радовался, что крестьяне защищены, даже никак не пострадали, а рыцари убиты, но… снаряжение-то имперское, как ранее упоминалось, было одним из лучших в их стране в широком производстве, и оно гораздо лучше, чем у солдат Королевства Ре-Эстиз. Чего уж там — их доспехи лучше того, что сейчас носил на себе сам Газеф. Это с учетом того, что Строноф всё-таки покупал себе броню сам, сделанную самыми искусными в Королевстве кузнецами, и оружие в том числе. Чего-чего, а вот на снаряжении он не экономил — так только дураки поступают, или безбашенные. Ни к тем, ни к другим, Газеф не принадлежал. От того он немного расстроился тому, как такие желанные и ценные трофеи ему теперь уже не получить. Но, конечно, на Довакина воин-капитан не смел обижаться. Драконорожденный честно победил и за ним стояло право распоряжаться со снаряжением противника, пусть и его окончательное решение лично для Стронофа кажется спорным… всё-таки столько всего полезного просто так ушло впустую… Но Газеф постарался не заострять на этом внимание. Всё же самое главное, что деревня спасена и её жители тоже. Остальное — мелочи, не стоящие интереса. — Что ж, склонен вам верить. Вы явно не из простых людей и, думаю, у вас много козырей в рукаве? — Газеф с легкой лукавой улыбкой посмотрел на него. Хотя, это скорее не вопрос, а утверждение, но слова Газефа всё равно не сильно прошлись по душе Драконорожденному — это внешне проявилось как он немного стиснул в руке меч. Но все подозрения унеслись сразу же прочь после недолгих размышлений. Да, похоже, но иногда его слишком уж простой вид может сыграть и злую шутку с ним. Всё-таки, сложно поверить: человек, выглядевший как типичный бродяга с улиц, расправился в одиночку с натренированными рыцарями и при этом сжег бесследно их тела. Невольно задумываешься о том, что подобная персона скрывает за бедным внешним видом. Однако, такие неудобные вопросы легко обойти, потому это не такой уж и большой недостаток. Тем более, лично Довакину важнее оставаться размытой фигурой, темной тенью перед глазами всех, а его одежда прекрасно представляет ему такую возможность. Можно и пережить некоторые трудности, подобные той, что возникла сейчас, ради желания оставаться неприметным под носом других. В случае Довакина, за внешним видом скрывался человек, переживший за свою жизнь столько всего — можно написать целую эпопею, да, скорее всего, не одну. Откровенно говоря, любой бы человек, услышав полную историю Драконорожденного, настоятельно посоветовал ему просто повесить меч над камином и провести остаток своей жизни в умиротворении, занимаясь любимым делом, например, той же алхимией или кузнечным делом. Однако, то ли ещё чувство авантюризма и желания исследовать тлелось в глубине души старого Довакина, постоянно твердя ему снова и снова направляться куда-нибудь. Или же он находил свою жизнь бессмысленной без путешествий — сложно сказать. Что-то же в его этот злополучный разрыв заставило пойти, несмотря на риски? … Хотя, Довакин чувствовал: далеко не желание исследовать заставило его туда зайти… тогда может это ощущение бессмысленности? …Ему сложно ответить пока на этот вопрос. — Пожалуй, — ответил неоднозначно ему Довакин, не желая говорить напрямую. Газеф лишь только усмехнулся от его слов, но оставался подобным полностью доволен. Он и Довакин до этого никак не пересекались, потому какое-то взаимное недоверие к их словам и действиям присутствовало у каждого и это естественно. Впрочем, Строноф внутри рассчитывал, что это вскоре пройдет, и они смогут как-нибудь сдружиться. Драконорожденный выглядел в его глазах интересной персоной, точно необычной, с которым лучше не находиться в врагах. Да, это звучит немного странно, но такое чувство стойко преследовало воина-капитана на протяжении всего их разговора. Что-то ощущалось такое в Довакине… необычное. Будто человек, которого он видит перед собой, и тот, с которым разговаривает, совершенно разные люди. Очень странное ощущение. Строноф мысленно кивнул с удовлетворением. Пожалуй, на этом хватит расспросов — а то уже их разговор немного начинает походить на допрос, подобно тому, если упрямый стражник общается с бывшим преступником, которого схватили лишь из-за прошлых дел, но лично он сам уже давно ничего не совершает, пытается прижиться к мирной жизни и ни в чем невиновен, но до него всё равно докапываются в попытках вывести его на чистую воду. Газеф обернулся к Торэнсу, который не смолвил и единого слова между воином-капитаном и Драконорожденным. — Что ж, тогда не могли бы мы где-нибудь отдохнуть и обговорить детали произошедшего? Если не возражаете, я хотел бы отдохнуть в вашей деревне — уже вечереет… Торэнс словно только сейчас проснулся и спросонья покивал. — К-Конечно! Без проблем! Газеф улыбнулся ему в знак благодарности. — Большое спасибо вам… — Подождите. Грубо прервав расслабляющийся настрой у всех, тихий голос Довакина, однако, четко донесся до ушей, будто тот стоял перед каждым присутствующим здесь, даже до всадников, безмолвно восседающих на конях в задних рядах. Некоторые, не глубоко шокированные тем, как они его вообще расслышали, обратили любопытствующие взоры на него. Среди них были Торэнс, Гаро и Газеф. Последнему он задал вопрос. Тон Драконорожденного таки источал собою нелюдимость и хмурость. — Газеф, вы не замечали кого-то на равнинах, когда бежали к деревне? Конечно, пускай Газеф вместе со своим отрядом ворвались в деревню внезапно, практически не дав малейшей возможности чутка обдумать, Довакин успел заприметить, что они прибежали с той же стороны, где засел Нигун с его подчиненными — Писанием Солнечного Света. От теневых клонов сообщения не поступали, значит, их пока не заметили, а они всё ещё не наступали или не были уничтожены самим Газефом по пути. Странно выходит… получается… будто Нигун и его подчиненные специально скрывались и позволили им пробежать в деревню… «А если так, то…» — и тут до Драконорожденного дошло… так вот, что имелось ввиду под заманиванием Газефа… В свою очередь, Газеф озадаченно посмотрел на него и отрицательно помотал головой. — Нет, никого на равнинах не было… а что? Довакин мрачно промолчал на его слова, уже догадавшись, чего именно пытались добиться Писание Солнечного Света… — Даэдра… — вырвалось тихо, но достаточно громко, чтобы слух Газефа уловил недовольное ругательство. Он не понял к чему Драконорожденный сказал это, да и заодно не понял какое значение данное слово имеет. Вместе с Довакином, тут опомнился и Гаро, внезапно вспомнив о словах Драконорожденного и сразу смекнув во что они сейчас вляпались самые по уши. За ним и тяжело выдохнул Торэнс в осознании паршивости ситуации. Газеф и его бойцы в непонимании наблюдали за их реакцией. — Господин Довакин, что такое? — голос Стронофа стал хмур, но в нём проявлялось беспокойство. — Газеф, вы и ваш отряд попали…ВНИМАНИЕ…
ВРАГ…
ДВИЖЕНИЕ…
ДЕРЕВНЯ…
Довакин серьезно пошатнулся от резкого эха своих клонов, мгновенно прикладывая руку ко лбу, чтобы попытаться унять возникшую от этого головную боль, схожее примерно с мигренью по силе. На самом деле, подобная сильная реакция у него от того из-за долгого отсутствия практики. За последние лет десять, Драконорожденный, хотя и усердно занимался тренировками в магии и во владении оружием помимо медитации, чтобы сохранять свои навыки на мастерском уровне, но призыв клонов он практиковал довольно-таки редко. Отвык уже — придется пока пострадать, но только так можно будет вернуться в былую форму… Газеф, наблюдая за тем, как Довакин почти что не свалился, схватил того крепко за плечо, пытаясь поддержать того в сознательном состоянии, насколько это возможно, и спросил: — Господин Довакин, вы в порядке? Что произошло? Головная боль утихла, к счастью, также быстро и внезапно, как и появилась. Довакин уже собирался ему ответить, но его заблаговременно прервал выбежавший на деревенскую площадь один из солдатов Газефа, одетый в простую кольчугу и открытый железный шлем в форме полусферы. Он остановился недалеко от них, прислоняя руки к коленям и немного сгорбившись, наклонив голову, чтобы чуток отдышаться. Его лицо блестело от бегающего по нему крупными каплями пота, очевидно, солдат пришел сообщить нечто срочное. — Капитан! Нас окружают множество теней! Они подходят к деревне! — срывающимся голосом прокричал боец Газефа ему. Воин-капитан только больше озадачился: он свел нахмурено свои брови к переносице. Газеф перевел преисполненный неверием взгляд на Довакина, который уже к тому времени, как солдат ему отчитался, окончательно пришел в себя. Драконорожденный потряс головой, унимая остатки эха клонов в своем разуме, и, с каким-то облегчением вздохнув, наконец договорил: — Вы и ваш отряд попали в ловушку… Газеф и сам уже прекрасно догадался насчет этого, но он всё равно нелюдимо выдохнул, отведя тяжелый взгляд на небо, обретавшее, благодаря уходящему солнцу, багровые оттенки. Да уж, похоже… его проблемы только начались…***
Довакин в полном молчании стоял на крыше дома старосты, сложив руки на груди по привычке, и пристально, с долей холодного интереса, наблюдал, как деревню начали и продолжали окружать, оцепляя её от основного мира кольцом. Клонам он оставил те же указания с некоторыми поправками на то, что в случае, если враг целенаправленно будет атаковать деревню, то они нападут и по крайней мере задержат их настолько, насколько смогут. Также Довакин получил от них информацию о противнике, которую они успели собрать. К слову, каждый из клонов остался жив, но, к сожалению, не принес чего-то ценного. Все заклинатели просто переговаривались между собой и обсуждали, как будут успешно выполнять задание, называли не верующих в их своего Бога слепыми олухами, которых только мучительной смертью можно исправить — в общем, типичные бредни религиозных фанатиков. Подобные изречения Довакин уже не раз слышал за время своих приключений и оставался ими сыт по горло. Единственное, что действительно оказалось интересным, как один из них упомянул о «Синей Розе» — похоже, они когда-то с ними столкнулись и это столкновение закончилось видимо не в пользу Писания Солнечного Света. Значит, не такие уж они и сверхсильные… только бы узнать всё-таки, что за «Синяя Роза» такая… Тактику, по которой собираются вести предстоящий бой, они не обсудили — возможно, сделали это несколько заранее. Умно — аж жалко. Но помимо бредовых изречений о вере и о религии, клоны смогли и выловить кое-что поинтереснее. Один из членов Писания поинтересовался тем, удастся ли им разобраться с Газефом. Видимо воин-капитан в самом деле являлся грозным противником, раз уж даже сейчас, когда они уже начали действовать, у них присутствовали некоторые сомнения по поводу всей миссии. Другой же, тот, кто упомянул о «Синей Розе», ответил, что Газеф на данный момент без неких «Сокровищ Королевства» и в следствии убить его «не составит труда» как он сам выразился. Хмыкнув от подобной самоуверенности, Довакин всё же призадумался. Интересно, что за такие артефакты эти «Сокровища Королевства» если с ними убийство Газефа выходит невозможной задачей? Определенно нечто могущественное… может, даже на уровне артефактов Даэдрических Принцев, кто знает? Драконорожденный издал усмешку про себя. Наверное, тут он преувеличил, но плевать. Ещё привлекло его внимание, что тот самый маг, который, наверное, главный у них бросил очередную довольно самоуверенную фразу, мол, у них есть козырная карта и они не могут просто проиграть в этом битве. Довакин искренне заинтересовался, чего же это за козырь такой, которым им вообще не позволит проиграть. «JooRE… — Довакин покачал головой с некой раздосадованностью в глазах, — они всегда обожают рассчитывать, что что-то необычное в их руках переменит весь ход события наизнанку…» — впрочем, в подобной уверенности находился смысл. Вспомнить ту же Войну Драконов. Как только смертные заполучили во владение главное оружие детей Акатоша — Ту’ум — люди сразу же начали давать достойный отпор и в конце концов одержали вверх. Это действительно было примером того, что людям стоило лишь заполучить это самое «необычное» в свои руки и они победили. Но и тут присутствовал нюанс… Возможно, люди и победили, получив знания об использовании Ту’ума, но они всё равно никогда не недооценивали драконов. Смертные никогда не рассчитывали на легкую победу, даже когда их силы примерно уравнялись, и продолжали яростно сражаться, погибая сотнями, а порой и тысячами, если не больше. Драконы же… от своей природной гордости, дети Акатоша не ставили людей в своих врагов, находя, что даже с Ту’умом им с ними не справиться… смотря в историю, это оказалось роковой ошибкой. Всем теперь известно, чем закончилась легендарная война времен Меретической Эры. Драконы проиграли и до поры до времени их даже стали считать мифическими, существами из детских сказок и легенд. Но… правда однажды наконец рассвела — она рассвела в пламени… и люди поняли, что драконы никогда не являлись мифом… Но к чему Довакин это вспомнил? А к тому, что этот маг, возможно, обладая действительно серьезным козырем в рукаве, демонстрирует высокомерность вместо попыток рационального рассуждения своих сил и сил противника. И от неё… он и погибнет. Скорее всего, очень даже скоро. Однако, наверное, эта излишняя высокомерность в своих силах имела за собой основание. Сначала Драконорожденный заметил на горизонте, на самом высоком холме, три силуэта. Затем их стало четыре. Потом пять. А после внезапно число врагов начало активно переваливать за десятки с призывом непонятных ему существ, а на двадцати семи он и вовсе перестал внимательно подсчитывать, находя это занятие бессмысленным. Яркие, будто излучавшие путеводный свет самой Меридии, с двумя странными, словно механическими, крылами за спиной около гуманоидные существа с сияющими белоснежным серебром угловатыми доспехами, напоминавшие по виду стальные, над головами которых обливался мягким золотистым светом солнца нимб. В их «руках» находились длинные мечи, окропленные святым пламенем, чьи острые концы языков незаметно растворялись в воздухе. Сложно сказать, кого именно по внешнему виду они напоминали. Довакин при внимательном осмотре этих существ только вспоминал описания, вычитанные им из запретных и манящих ни в чем подозревающих путников сокровенными знаниями книг Апокрифа, Рыцарей Порядка — преданных служителей Джиггалага. По легендам, бывшая личность Шеогората — даэдрического принца Безумия. Джиггалаг же, напротив, являлся даэдрическим принцем Порядка. Мутноватая история с ним выходила, откровенно говоря. Легенды якобы гласят, что другие принцы Даэдра побоялись могущества Джиггалага: тот, к примеру, мог просчитывать само будущее и действия каждого живого существа наперед при помощи простой логики и анализа. Его превратили в Шеогората. Резонный сразу встает вопрос, как им удалось это сделать, если бывшее «я» Князя Безумия обладало настолько могущественными способностями — даже мог будущее видеть, но при этом не предвидеть коварных планов принцев Даэдра по его душу. Оттого и считается, что Джиггалаг мог, возможно, существовать, но подтверждений, по типу того же культа или просто общения со смертными, не говоря уже о сделках, не было зафиксировано за всю историю Тамриэля, точнее ту часть, когда Шеогорат ещё не вступал в контакт с людьми. Если возвращаться к Рыцарям Порядка, то они конкретно описывались как огромные даэдрические воины, крепко закованные в кристаллическую угловатую броню цвета мрамора и носившие белоснежные мечи, беспрекословно исполняющие любые приказы своего хозяина — Джиггалага, то бишь. И эти необычные существа выглядели примерно похоже, исходя из книжных описаний слуг принца Порядка, но, очевидно, вряд ли ими самими являлись… возможно. Некоторые отличия присутствовали, например, мечи явно не смотрелись «белоснежными», но и много общего у них присутствовало. И пока Драконорожденный об этом раздумывал, ещё десяток с лишним этих существ прибавилось, из-за чего Последний выдавил из себя угрюмый вздох. Их призыватели, Дагон их побери, поголовно носили тёмно-серые робы с высоким стоячим воротником, с поблескивающими кровавым светом от заходящего солнца серебристыми линиями и недлинными плащами, со всю спину, цвета снега, лежащих у них на плечах. Поверх находился широкий пояс, представлявший собой туго обвитую вокруг тела стальную пластину, на которой закреплены маленькие сумки на правом боку, и флаконы со снадобьями для всех случаев в поле боя на левом. Их руки и ноги защищались уплотненными перчатками из кожи, пумпами — широкими мешковатыми штанами — вместе с тёмными сапогами с отражающим серебром голенищем. Их головы полностью закрывались необычного вида головными уборами белого цвета, будто дополняя одинокий плащ, с ровным плоским дном и смотровым круглым окошком довольно малого размера для обзора. Странный видок у заклинателей открыто намекал на то, что они явно необычные люди. Учитывая, какая уже армия собралась вокруг деревни — этого нельзя отрицать. Им предстояла действительно сложная битва… уж точно посложнее тех переодетых рыцарей. И это напрягало. Незнание о силе и примерных способностях противника тоже Довакина не радовало. Получается, битва вслепую. Довакин вдруг услышал, как старенькая дверь дома старосты гадко заскрипела с легким кряхтением, любезно ему сообщая, что кто-то вышел. Драконорожденный медленно прошел к краю крыши и заметил внизу стоящего на пороге Газефа, который тоже задумчиво наблюдал за быстро возрастающим в численности противником. Решив спланировать дальнейшие действия, Последний шагнул вниз в воздух и бесшумно приземлился на ноги, слегка подогнув колени и сгорбившись, чтобы смягчить падение. Воин-капитан, знавший, что тот находился до поры до времени на крыше, спокойно посмотрел на него. — Что увидели, Довакин? — с хорошо скрытой тревогой спросил Строноф. Драконорожденный сначала выпрямился во весь рост и посмотрел в сторону силуэтов призывателей. — Людей и их много. Они призывают существ и с каждым морганием моего глаза их становятся только больше… — Существ? — чуть недоуменно произнес Газеф. — Вы ангелов раньше не видели, я так полагаю? Ангелы… это слово очень знакомо Довакину. Обычно под этим подразумевали некого ангела-хранителя — мнимое существо, которое по словам же верующих в него, вроде есть у каждого человека и старается защитить его от всяких угроз для жизни. Конечно, это всё лишь детские сказки, иначе жить, скорее всего было бы гораздо проще, будь такие существа у каждого или, по крайней мере, у тех, кто его заслужил. Но он не припоминал, чтобы существовали ангелы, как какие-нибудь настоящие существа… — Не видел. Не расскажите о них? Газеф удрученно вздохнул. — Ангелы — это магические существа, вызванные из иной реальности… в Слейновоской Теократии верят, что они как бы посланники Бога. В свою очередь, Королевство сказало, что это просто магические создания… от того у нас и возникают, кстати, конфликты… Внимательно выслушав Газефа, Довакин подметил и раздумывал над произнесенным им словами, а именно «вызванные из иной реальности». Это его заинтересовало, ведь если эти ангелы — существа, вызванные из иной реальности заклинателями Писания, прямо как атронахи и прочие, способные вызываться через магию школы Колдовства, то смогут ли они также изгоняться от хотя бы малейшего пореза призванного оружия? Следовало обязательно проверить и, если оно окажется так, то тогда битва станет в разы легче. Впрочем, ему не следует заранее обнадеживать себя надеждами. Драконорожденный сказал с легким любопытством: — Но вас не это волнует, так? Газеф кивнул в знак подтверждения, поворачивая голову к Довакину. — Верно… ангелы, если сравнивать с другими призванными существами, которые вызваны магией того же ранга, окажутся гораздо сильнее. У них много способностей и они сами умеют магией пользоваться… неприятные противники, пусть и не каждый из них, — Газеф посмотрел снова на фигуры вдалеке. — Если говорить насчет этих… то я не знаю, что это за вид. Опасаюсь, что они как раз-таки из неприятных… — Строноф мрачно усмехнулся, пытаясь хоть немного подбодрить себя. Довакин также глянул на непримечательные, но становящиеся с каждой секундой более четкими, силуэты. То, что рассказал ему Газеф об ангелах совершенно не обрадовало его. Если слепо верить словам воина-капитана, оставалось, похоже, действительно только надеяться на призванное оружие и на его дополнительную способность изгонять любых призываемых существ. Это другой мир, конечно… но должны же некоторые законы о магии Нирна работать здесь, не так ли? Даже самые простые и совсем общие… Он на это наивно продолжал надеяться. Понятно, что ангелы вряд ли призываются из глубоких недр Обливиона, но призванное оружие не изгоняет призываемых существ именно туда. Вообще, из учебников по школе Колдовства, Довакин почерпал: если кто-то или что-то призывается из какого-либо места, то по логике за этим созданием выстраивается вроде магической нити, которая связывает его с тем, откуда он пришел. Обычно, при успешных, так сказать, случаях, благодаря этой самой нити, призванные существа возвращаются туда, откуда прибыли на помощь. При не успешных, то есть чаще всего при смерти самого существа, в то место отправляется уже труп и, как в случае с даэдра, на перерождение. При смерти призывателя, призванный тоже возвращается. И если предположить: ангелы вызываются заклинателями из иной реальности, соответственно, подобная магическая нить должна у них существовать, чтобы после выполненной задачи они могли спокойно отправиться назад. И если так, то призванное оружие при порезе задействуется таким образом, что провоцирует эту самую нить, чтобы существо принудительно возвратилось назад. Сработает ли это здесь? Придется проверить потом лично… — Учитывая, что их заклинатели умеют призывать ангелов, то информация от одного из нападавших верна… это, видно, один из отрядов Шести Писаний… Не порадовавшись этому неприятному факту, Газеф тяжело вздохнул, но посмел для себя немного расслабиться. Его взгляд внешне оставался спокойным и собранным, однако, в глубине души в нём кипела тревога и бушующая ярость. Обычно на всех подобных заданиях, где ему нужно выдвинуться куда-нибудь, он носил особые артефакты Королевства Ре-Эстиз, способные даровать поистине невообразимую силу. Но в этот раз, «дворянская сторона» надавила на него и на Короля, заставив его пойти без них. Наверняка, это было их очередной попыткой сделать так, чтобы Газеф погиб, ибо без артефактов он заметно слабее, пускай не беззащитный, и с ним легче покончить. Уж слишком Строноф имеет серьезное влияние на самого короля, отчего некоторым дворян естественно завидно, мягко говоря. «Но я и не думал, что помимо них на меня обратит внимание и Слейновская Теократия…» — и чего он такого сделал этим чертовым фанатикам? Неужели обиделись, что Газеф не приверженец их отвратительно радикальных взглядов насчет полулюдей и зверолюдей, вот и решили с ним разобраться в отместку? Заодно и Королевство ослабнет, а там и до его полного захвата будет не далеко… Слейновская Теократия известна тем, что постоянно творила какие-то мутные дела в отношении других стран, в том числе и человеческих. И при этом, к сожалению, у них сил и власти без проблем хватает на осуществление этих самых планов… и одним из таких оказалась его ликвидация… У Газефа не хватало людей, снаряжение у него и остальных оставляло желать лучшего, артефактов с собой нету, и он сам никак не готов к предстоящей схватке в отличии от их противника, который явно тщательно всё продумал наверняка вплоть до мельчайших деталей и готов, скорее всего, ко всему, что может произойти. Шутки, похоже, кончились — теперь всё по-настоящему серьезно и Строноф, хотя и не хотел признаваться даже самому себе, не знал как ему быть… но… возможно, у него ещё остался туз в рукаве… Воин-капитан «случайно» перевел полный тяжести взгляд на безмолвного Довакина. Тот сложил руки на груди, а его капюшон смотрел ровно в сторону фигур — очевидно пребывал сейчас в дебрях своего разума и, может, обдумывал нынешнюю ситуацию и что им или ему делать. Чувствуя, как угасает ярким, но быстротечным пламенем его надежда, Строноф осторожно спросил у Драконорожденного: — Господин Довакин, вы не желаете быть нанятыми? Довакин вышел из своих мыслей и слегка повернул голову к Газефу, не приподнимая взгляд из-под капюшона. — Нет. Газеф только понимающе кивнул, хотя, честно, рассчитывал на совершенно иной ответ. Но Довакин и так сделал слишком многое, наверное, всё в пределах своих возможностей. Большего просить от него Строноф и не смеет. Тем более, сейчас их враг — само Писание Солнечного Света. Один из шести элитных отрядов Слейновской Теократии, чьи возможности практически безграничны, благодаря всеобъемлющей поддержке могущественной страны. С такими врагами, даже за огромные деньги не пойдешь воевать — на кой они, если ты погибнешь так или иначе. Винить его в нежелании сражаться он не мог. Газеф и сам бы предпочел уйти и не вступать в битву, да нельзя. Оставлять крестьян в беде он ни за что не собирался. — Тогда… По закону Строноф мог призвать его вступить в армию Королевства. Естественно, Газеф мог воспользоваться своим высоким положением воина-капитана и заставить пойти Драконорожденного с ним, а если тот попробует отказаться, то Последнего можно запросто посадить за решетку из-за отказа в помощи государственному лицу, причем, надолго. Таким незамысловатым методом Строноф может шантажировать на этой почве. Но… откровенно, это мерзкий поступок. Пользоваться властью против того, кто её не имеет. Много раз он видел подобное на службе, в основном, среди, не трудно догадаться, дворян, которые любят оскорблять и пользоваться другими лишь потому, что могут. В отличии от них, Газеф уважал Довакина, пусть и они знакомы лишь немного, но применять подобное для него лично недопустимо. Но просто попробовать спросить всё же стоит. Можно посластить эту «сделку» тем, что Довакин получит возможность вступить в войска самого Газефа. Мало ли, может, это его заинтересует. Но он не успел озвучить вслух свою идею. — Я не договорил, — произнес Довакин, заранее перебивая Стронофа. Воин-капитан, заинтересованный тем, что он скажет, посмотрел на него. — Я не желаю быть нанятым. Но я желаю присоединиться к предстоящей битве, как ваш брат по оружию, Газеф, — сказал Драконорожденный, опустив руки по швам. Вот чего-чего, но таких слов Газеф совсем не ожидал и сильно удивился. — Вы… хотите пойти со мной просто так? — Строноф не мог поверить тому, что говорил Драконорожденный. Довакин покачал головой. — Не просто так… те рыцари были монстрами, что безжалостно уничтожили множество невинных и собирались это сделать снова… эти маги, — Довакин указал кольцевым навершием меча в сторону силуэтов, — ничем от них не отличаются. Пока они живы — я не могу оставаться спокойным, — Драконорожденный помолчал, немного обдумывая свои следующие слова, и закончил: — Они должны умереть. Довакин говорил, а его голос был пронизан холодом, не иначе принесенным прямиком с вершины всего Тамриэля — Глотки Мира, отчего у каждого, у кого кровь текла в жилах, она могла запросто застыть. Но не у Газефа. Строноф, наоборот, счастливо улыбнулся и покивал с уважением в глазах. — Более достойных слов, чем этих, я давно уже не слышал. Я буду только рад видеть вас своим братом по оружию в сегодняшней битве! Газеф снял на правой руке металлический наруч и перчатку, после чего протянул свою мускулистую ладонь Довакину. Дожидался, когда тот её пожмет. Драконорожденный догадался чего тот хотел, потому он сперва вонзил лезвием меч в землю на время и тоже снял с правой руки плотный кожаный наруч без пальцев. Последний немного осмотрел свою голую ладонь — грубую и покрытую зажившими мелкими рубцами повсюду — как у настоящих воинов, кем Довакин и являлся. Вообще, Последний мог залечить все те шрамы, которые находились у него на лице, теле, руках, ногах — везде, у него, наверное, нигде уже живого места не осталось. Однако, Довакин их специально оставлял их нетронутыми, так сказать, в напоминание чем он занимается и за что сражается. Эти шрамы — наглядный показатель его отваги и решимости. То что Драконорожденный будет следовать своим идеям, несмотря на все трудности и преграды. Драконорожденный перевел взгляд на Стронофа. Тот терпеливо его ждал, давая возможность видимо над всем подумать, взвесить все за и против. Довакин легко взмахнул и крепко схватился за руку Газефа, пожимая её. Они таким простым жестом выразили друг другу очень многое: взаимное уважение, готовность прикрывать спину, сражаться с общим врагом до конца, ну и, конечно, умереть, если вдруг придётся за жизнь другого. Воин-капитан Королевства разглядел под маской Драконорожденного, как у того появилась небольшая улыбка. Наверное, впервые за всё их недолгое общение. Это показалось Газефу знаком: Довакин искренне готов к тому, что их ожидает. Он уверен, что не ошибся. — Взаимно, Газеф, — даже проявляя особую дружелюбность в тоне, сказал Довакин. Перестав пожимать руки, каждый надел перчатки, в случае Газефа ещё и металлический наруч поверх, назад. — Тогда не будем терять времени… Выдвигаемся! Мы пойдем сами на магов… Газеф обошел Довакина и собирался направиться к своим солдатам, но тут заметил, что Драконорожденный оставался на месте. Он обернулся к нему и вопросительно взглянул. У него ещё есть чего сказать? — Соберите людей, Газеф. Я вас догоню. Мне нужно кое-что сказать жителям. Довакину следовало перед уходом сделать ещё парочку вещей в деревне. Одно из самых важных дел — это выдать крестьянам защиту на случай провала их атаки на магов Писания. Конечно, неизвестно поможет ли всё, что задумал дать им Довакин, и защитит ли от жестокой смерти, но лучше попробовать, чем вообще ничего не делать. Газеф с пониманием кивнул. Спрашивать, что именно хотел сказать крестьянам Довакин, он не решился — не его дело. — Хорошо. Встретимся у границы, вон там. Газеф указал в сторону, откуда изначально прибыли рыцари и он сам со своим отрядом. Довакин кивнул — на том они пока разошлись. Газеф направился к границе деревни, а Последний зашел в дом старосты. Солдаты Стронофа распределились в дальних домах, одновременно пытаясь отдохнуть после долгого путешествия от самой Королевской столицы до сюда и заодно дожидаясь возможной атаки со стороны заклинателей, когда большая часть жителей засели в центральных и им было велено строго-настрого не высовываться даже по особо важным делам, ибо мало ли — внезапно нападение начнется, а они не в более менее безопасном укрытии. В доме же Торэнса, помнил Драконорожденный, сидел сам староста вместе с Гаро со своей семьей. К ним-то он и направлялся, желая отдать кое-что напоследок перед походом на заклинателей Писания. Как только дверь в дом старосты распахнулась, часть жителей, сидевших у него дома, испуганно вздрогнула и затаила дыхание на мгновение в страхе, но только после того они все увидели, что на проходе стоял Довакин, то сразу же поуспокоились, но видно, нынешняя ситуация заметно потрепала их нервы и все пребывали в состоянии некого глубокого шока. Драконорожденный прошел к центру комнаты и окинул всех спешащим взглядом и, к счастью, Гаро и Торэнс сами догадались кого он именно ищет, потому вылезли из-под толпы и подошли к нему. — Довакин, что случилось? — спросил Гаро, нервно потопывая ступней. Торэнс сложил руки на груди с обеспокоенным видом, собираясь слушать. — Я и Газеф с его людьми отправимся уничтожать заклинателей, — Торэнс и Гаро испуганно вдохнули. — Это опасно! — серьезно произнес Гаро, не понимая, о чем Довакин и Газеф думали, решив направиться к ним. — В-Верно… — мрачно прошептал Торэнс, уводя обеспокоенный взгляд на сидящих и слушавших их жителей. От заявления Довакина жители замельтешили. Им явно не пришлась по душе новость, что единственная защита в виде солдат воина-капитана в главе с ним, да с Драконорожденным в придачу, отправятся не весть куда в битву, откуда могут не вернуться, а они останутся одни. В глазах большинства отразилась вполне понятная тревога и паника, но а некоторых охватил настоящий гнев. Очевидно, невольно подумали, что их собираются бросить на произвол судьбы. Заметив резко изменившиеся настроение у крестьян, Довакин поспешил объясниться, пока не поднялся шум: — Другого варианта нет, — лишь жестко отрезал Довакин. — Враг нацелился на Газефа. Если он не сам покинет деревню в срочном порядке, то её просто вскоре всю сметет, — Гаро и Торэнс, пусть и пребывая в страхе, но покивали с понимающим взглядом. — Я отправлюсь вместе с ним, так как не могу остаться в стороне… но перед этим, я хочу вам дать то, что вас защитит, — из Пространственного Кармана Довакин вытащил парочку завалявшихся свитков, которыми он редко пользуется. — Вот. Возьмите. Свитки выглядело просто: завернутые в рулон, повязанные тонкой старенькой бечевкой, слегка пожелтевшие от влияния времени, но, к счастью, не настолько они состарились, чтобы разваливаться от одного малейшего прикосновения. Но это только если смотреть взглядом простого обывателя. С точки зрения мага эти свитки очень могущественны и представляют огромную ценность по одной простой причине. Если их раскрыть на защиту владельца призывается и встает лорд-дремора — могущественный даэдра, полностью закованный, только обычно без шлема, в тяжелый комплект даэдрических доспехов и с двуручным мечом в руках наперевес, зачарованный на дополнительный урон огнем. Такие могут без проблем избавиться от любого на своем пути и защитить практически от кого угодно, даже от дракона, но тут немного спорно, зависит от обстоятельств. И Довакин отдавал эти свитки, чтобы крестьяне, в случае угрозы, их призывали и были защищены. Лишними не будут. Наверное, возникнет вопрос: «Почему Довакин ими не пользуется, если свитки такие могущественные?». Основная причина заключается в том, что они банально ему не нужны. Драконорожденный — могущественный заклинатель и способен создавать магию, гораздо мощнее чем та, которую предлагают заранее запечатанные в свитках заклинания. Конечно, парочку… десятков в Пространственном Кармане разного рода и действий свитков, Довакин держал… на непредвиденные случаи, если он, например, ослабнет по неведомой причине. Звучит немного странно, и, возможно, даже параноидально, но, если есть возможность, Драконорожденный всегда не прочь подготовиться на различные случаи, даже на те, которые могут произойти с маловероятным шансом. Ему не жалко отдать свитки с призывом лорда-дремора. Во-первых, таких у него ещё навалом, а во-вторых, если он и призывает существ к себе на помощь, они, как правило, благодаря его собственному могуществу остаются рядом с ним гораздо дальше, чем если бы Драконорожденный призвал их через свиток. От чего так? Всё довольно-таки просто. Свитки — это сосуды, а сосуды обычно ограничены своей вместимостью. Вместимость свитков исчисляется в силе заклятья. Если попробовать вместить в них что-то более мощное, чем вместимость позволяет, то обычно свиток просто безвозвратно сгорает либо, в редких случаях, сохраняется, но магия, запечатанная в нём, становится нестабильной и точно неизвестно как она себя поведет при раскрытии. Если говорить о том, каким образом ведет себя нестабильный свиток, то присутствовал у всех магов весьма простой, но понятный каждому пример: если в потенциальном нестабильном свитке заключена слишком могущественная магия исцеления, то она, вместо того чтобы исцелять, взорвется и, с большой вероятностью, наоборот лишит жизни неудачливого человека, который решил им воспользоваться. То есть, любой сохранившийся нестабильный свиток так или иначе, но при раскрытии, взрывается, причем весьма мощно, на уровне «Огненного шторма» — заклинания школы Разрушения уровня Мастера, образующий, как ясно из названия, выплеск ревущего огненного шторма, в радиусе действия которого все враги обращаются в пепел. Свитки призыва лорда-дремора пусть и являются могущественными, но они полностью стабильны, хотя и у магов всегда огромные сомнения на этот счет. Потому крестьянам… в основном, нечего боятся. — Отдайте по одному каждому жителю. Если вам будет угрожать опасность — немедленно их раскройте. И не пугайтесь того, что появится — он будет более чем к вам дружелюбен… — разве что, не вежлив, но Довакин промолчал об этом факте. Последнее сказанное Довакином, заставило Торэнса и Гаро недоверчиво покосится на свитки, но выбора у них не было. Да и Драконорожденному они доверяли, так что… — Э… хорошо, — произнес Торэнс, принимая все свитки. — Большое вам спасибо, Довакин… я сделаю так, как вы сказали, — с этими словами первый свиток Торэнс передал в руки Гаро. — Не за что. Да благословят вас Девять, — и пускай, что они не поймут его. Довакин кивнул им напоследок с уверенным взглядом и, в противовес, ещё с беспокойной душой по поводу возможной судьбы крестьян вышел из дома старосты, немедля направляясь к месту встречи с Газефом и его людьми. Он не знал точно смогут ли защитить лорды-дреморы, пускай даже целый десяток, от захватчиков в случае чего, но это только дополнительная мера по защите. Основную же Довакин сделает сейчас, как раз ему по пути, после чего тот сможет отправиться на битву с заклинателями со спокойным и хладнокровным умом, что очень важно. Он остановился на деревенской площади и убрал меч в Пространственный Карман, потому что тот ему мешался. Ему нужно было сосредоточиться на несколько секунд и заранее высвободить руки от всего, чтобы сделать всё наилучшим образом. Конечно, можно провернуть, то что он хочет совершить сейчас, гораздо быстрее, но когда дело касается жизни других, то ему предпочтительнее не облажаться, иначе Довакин себе никогда не простит, если с крестьянами чего-то да случится. Драконорожденный сложил перед лицом ладони в крепкий замок и совершил глубокий вдох, задерживая дыхание, наполняя всю свою сущность безучастно бродящей вокруг магией, закрыв глаза в сосредоточенном напряжении. Её скользящие по пространству потоки неистово задрожали в огромном волнении и начали потихоньку собираться у его темной фигуры. Их скорость, с каждой падающий песчинкой времени в песочных часах, постепенно набирала обороты, образуя настоящий водоворот. Мир полностью замолк в завороженном молчании, только размеренный, не поддающийся колебанию, стук сердца Довакина эхом отражался в его ушах, мгновенно то возникая, то затихая. Летавшая до этого пыль осела к земле, а воздух с ужасом задрожал. Резко расцепив замок своих рук, Довакин слегка пригнулся, расставив ноги шире, и выставил правую руку с раскрытой ладонью вперёд, предлагая потокам магии пробежаться по ней, а затем отвел назад. Точно также поступил он и с левой, равномерно обогащая тело магией. Сделав это, Драконорожденный развел напряженные руки в стороны и наклонился чутка назад, подняв пропитанный магическим могуществом взор к небу. Вдохнув и выдохнув, чувствуя, как одежда на нём яростно колышется, он пустил обе свои ладони в землю. Столкнувшись с землей, цепи с магии разорвались, и она вырвалась сияющим единым потоком вокруг, быстро несущаяся вплотную по почве к краям деревни, ловко обходя крестьянские дома. Не прошло и секунды — она дошла до границ и ввысь начали воздвигаться нематериальные полупрозрачные шестиугольники серого цвета, плотно сегментированные между собой, на секунду сверкавшие белым оттенком. Довакин внимательно наблюдал, как они построились и над его головой и последний фрагмент магической конструкции соединился с соседними, полукруговой барьер ярко блеснул несколькими одновременными волнами, рывком пронёсшимися вверх и вниз по нему, и растворился в его глазах. Готово. Защита установлена. Можно теперь двигаться к Газефу. Довакин вытащил из Пространственного Кармана меч, схватив тот по привычке сначала левой рукой, перехватил быстро его правой ладонью и, ловким пируэтом, завел его себе за спину, плотно прижимая к потрёпанному плащу, соединенному с манишкой. Проплывая мимо опустошенных и таких из-за этого мрачных домиков крестьян, Драконорожденный вышел к границе деревни. Некоторые воины Газефа уже сидели в седлах, а некоторые дожидались, видимо, Довакина на своих двоих. Воин-капитан был одним из них. Он обеспокоенно взглянул на него и со спешкой подошел. — Довакин, вы видели? Барьер возник над и вокруг деревни… Подобное зрелище вызвало у него и у других немало удивления. Газеф уже невольно с ужасом подумал, что это маги Писания Солнечного Света провернули нечто нехорошее с деревней. — Это мой, — Газеф удивленно посмотрел на него. — Я его установил, чтобы защитить крестьян. Газеф медленно кивнул с пониманием. Пусть… он совершенно не ожидал такого объяснения, но это определенно успокоило его. Уж лучше пускай Довакин оказался неожиданно для него магом, способным установить барьер на всю деревню, чем бы подобное провернули заклинателя Писания, явно не из добрых намерений… — Да… это разумно. Не думал, что вы заклинатель… этот барьер… похоже, это магия высокого ранга… — завороженно прошептал Газеф, наблюдая за пустотой, где раньше находились шестиугольники. Видимо к целям Довакина прибавилась ещё одна: узнать о том, как устроена в этом мире магия. В частности, Драконорожденному хотелось подробнее разузнать об отличиях и её особенностях, возможно, сходствах. Ему наверняка придется ради своей цели изучить много теории и также многое протестировать на практике, но ничего. Второй пункт он уже начал: оказывается, в этом месте также просто манипулировать магическими потоками, как и в Нирне, что не могло не радовать. На сказанное же Газефом, а именно, то, что его магия относится к какому-то высокому рангу, Довакин хмыкнул. — Остается надеяться, что моя магия сможет противостоять им, — хмуро протянул Довакин с нелюдимым вздохом. Если нет, то у них большие проблемы на самом деле. Довакин — отличный воин, но не всегда одними мечами, да топорами, можно разобраться с любой проблемой, как бы ему не хотелось… — Надежда умирает последней? — усмехнулся Газеф. «И то верно…» — подумал Довакин и слегка улыбнулся ему, позволив себе даже тихо усмехнуться такому ответу. — Пожалуй, — и кивнул. Драконорожденный и Газеф после небольшого перекидывания словами прошли к коням. Воин-капитан ловко залез в седло и заинтересованно посмотрел на Довакина. — Я так понимаю — своего коня у вас нет? Есть, но внешний вид Арвака определенно не понравится ни Газефу, ни его людям, однозначно, а скрывать с помощью иллюзии не вариант — вдруг спадет? Потому Довакин утвердительно кивнул, опять же нагло соврав ему в лицо. Даже как-то и неприятно на душе Драконорожденному из-за этого, но это необходимо. Строноф вздохнул с пониманием. — Тогда забирайтесь ко мне, — Довакин одним махом сел позади воина-капитана, — держитесь крепче! Поездка обещает быть не слишком плавной! — Драконорожденный кивнул, крепко хватаясь свободной рукой за его седло. Газеф хмуро оглядел своих людей и прокричал: — Выдвигаемся! Одно слово, а сколько возникло суеты сразу. Солдаты Газефа, что не были в момент огласки приказа на конях, в миг уселись по седлам, когда остальные в это же время уже выстраивались в определенное подобие строя. Как только все оказались готовы, воин-капитан сильно потянул за кожаные поводья, и его конь галопом смело поскакал вперёд. Вскоре одинокий топот копыт перерос в огромный ревущий гул, затмивший за собой все остальные звуки: поющий в их честь вой ветра, тяжелый лязг доспехов Газефа и его людей, легкие похлопывания плаща за спиной Довакина. Охота близится…