ID работы: 13391694

На задворках того, что казалось снами

Слэш
NC-17
Завершён
329
Пэйринг и персонажи:
Размер:
576 страниц, 35 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
329 Нравится 527 Отзывы 88 В сборник Скачать

21 - Ну за что ты так сильно ко мне жесток? - 16

Настройки текста
Примечания:
Дилюк устало бредет лестницей. Половина ночи позади, а сна ни в одном глазу. На плечах все еще остается призрачное ощущение чужих объятий, в голове эхом множится недавний разговор. Разговор, который только ухудшил его положение. И все из-за одной фразы, брошенной Беллой уже на пороге. Решись до утра. И немой взгляд, в котором читается продолжение: Или я сделаю выбор за тебя. Проще устроить переворот в королевстве, чем сделать выбор до восхода солнца. Ему бы умный совет взрослого, подсказку от друга. Только вот незадача: все взрослые, к которым он готов хотя бы немного прислушаться, остались с другой стороны ограды, через которую он попал сюда в один случайный вечер. А тот единственный, кого он считал другом, как раз является причиной его душевных метаний. Дилюк резко тормозит под чужим взглядом. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Взъерошенная копна волос, одна из тысячи этих совершенных пижам на совершенном теле, сонный взгляд. Выглядит так нереалистично, словно все окружающее — уже сон. Он осознает куда пришел только после того, как брошенная фраза выводит из ступора: — Куда ты ходил? Кэйа с виду не менее усталый, чем он сам. В дверном проеме своей комнаты он выглядит совсем маленьким. Дилюк прирастает к полу под давлением этого пристального взгляда. Лимит времени, которое дали ему до утра, внезапно кончается прямо здесь и сейчас. А он еще не решился. Совсем не решился. — По делам? — собственная вопросительная интонация пытается смягчить ответ. По-настоящему разбитый взгляд действует, словно пощечина. Успокойся, дурачина, не поддавайся. Ты хотел уйти от него, когда он остынет, помнишь? Все, что сделала тебе Белла, так это запретила тянуть резину, так? Дилюк тормозит свой поток мыслей. А ведь не того ли он искал? Он зашел не с той стороны, вот что. Кэйю нельзя изводить. Его надо бросить резко. Поступить с ним плохо, мразотно. Так, чтобы ненависть смела все хорошие чувства, которые у Кэйи к нему только были. Он ведь уже начал — эта отстраненность точно не лучшим образом отразилась на их отношениях. Он убеждает себя, что шагает навстречу, только чтобы лучше видеть его в тусклом освещении коридора. Чтобы видеть, когда скажет все, что должен. Сказать, что гулял. Лучше с девушкой. Наплести, что влюбился в кого-то, обозвать Кэйю... Нет, если он наговорит ему такого, то самолично вырвет себе язык. — Я должен уйти, — шепчет Дилюк совсем тихо. — Не общайся со мной для твоего же добра. Постарайся переключиться на Боудику. Руки Кэйи крепко сжимаются на его плечах. — Так останься для моего добра, — мотает головой он, не согласен с таким решением. — Не веди себя как идиот. Для нашего добра. Руки коротко оглаживают плечи, но Дилюку хватает и того. Уж слишком много времени прошло с их последнего касания. Слишком легко сделать так, чтобы его повело. — Не надо, — рывком освобождается Дилюк. — Дилюк, — Кэйа делает шаг к нему. — Не ходи за мной, — скорее испуганно, чем уверенно говорит он. — Я иду спать. — Дилюк, стой. Ну чего же ты такой... Он с большим усилием воли заставляет себя развернуться. — Не надо, Кэйа. Я устал. И ты устал. Сейчас не время болтать. И уж тем более, не место. Слова даются с трудом, и вряд ли виной тому какая-то усталость. Преследующие его шаги застывают. — Ты хочешь сказать, что сможешь спать после того, как себя повел?! — вместо этого Кэйа повышает голос. — Как повел? — Дилюк оборачивается, моментально понимает, что это ошибка, но его уже заносит. — Подумал о том, что тебе еще жить тут? О том, что нас могут увидеть? Что тебя ждет невеста или что я тут совершенно лишний? Да, подумал. И знаешь, я слишком не хочу испортить тебе жизнь, чтобы принимать во внимание что-то еще. Он пятится, нащупывает ручку двери за спиной. Ловит взгляд разбитых глаз, раз тридцать мысленно себя ударяет. И хлопает перед Кэйей дверьми.                      Один.                      Два.                      Три.                      Успокоиться. Глубоко вдохнуть. Выдохнуть. Смириться.                      Один.                      Два. Два осторожных удара в дверь, за которыми следует тихий голос. — Дилюк. Глубокий вдох. — Уходи. — Я могу тебя заставить. О, отлично, воспользуйся своим положением. — Прекрасно. Валяй, — Дилюк хлопает по двери рукой. — Жду, пока ее снесет охрана, потому что иначе я не отступлюсь! — Я буду орать на весь этаж, чтобы ты слышал, даже если уши закроешь! — Кэйа ударяет в ответ. А потом добавляет уже тихо: — Но я не буду использовать против тебя то, чего не можешь ты. Дилюк осматривает комнату. — Ладно. Подожди. Он пододвигает к двери тяжелый стул, обитый тканью. — Что ты делаешь? — прислушивается Кэйа. — Готовлюсь слушать твои крики, — Дилюк садится, откидывает руки на подлокотники и закрывает глаза. — Можешь начинать. — Дилюк, я серьезно. — Я тоже. Готов слушать хоть до самого утра. Но не обижайся, если начну храпеть. — Дурак! — судя по звуку, дверь пинают. — Приятно познакомиться, я Дилюк, — после череды колкостей получается немного успокоиться. Дверь еще раз дергается — в этот раз Кэйа под ней садится. В голове проскакивает что-то вроде желания его прогнать — нельзя же вот так на полу сидеть. Кэйа перебивает эту мысль своими словами. — Знаешь, я рад, даже если от тебя исходит только яд. Потому что я скучал по твоему голосу тоже. Что ж, это взаимно. Пускай Дилюк не признается даже сам себе, но эти слова, направленные наконец в его сторону, приносят какое-то больное удовольствие. Наконец, Кэйа говорит с ним, а не с Боудикой. Наверное, в последний раз. — Если бы я только знал, что стану тебе противным, — выдыхает Кэйа. — Я бы не позволил тебе пойти на это, если бы знал, что ты отвернешься от меня после. Я бы не стал соглашаться... Дилюк сам не замечает, как скручивается на своем кресле. Самая темная часть подсознания упрямо пытается вычленить из этого какую-то пользу, доказать нужность этого момента. Вот так. Молчи. Не успокаивай его. Тебе только соглашаться с его словами, он сам убьет свои чувства, понял? Нет, не понял. От происходящего продолжает мутить по второму кругу. — Мы ведь все еще можем забыть о той ночи, — внезапно предлагает Кэйа. — Вернуться туда, где я еще не просил себя целовать, возродить нашу дружбу. Скажи, и я ни разу не вспомню. Нет, последнее — совсем без шансов. Если Кэйа и готов не вспоминать, если Дилюк попросит, то для него самого это совсем без шансов. У него мысль о том, что он мог себе позволить, засела где-то глубоко булавкой в затылке, и все время ноет где-то на фоне: смотри, что ты упускаешь. Помни, от чего отказываешься ради его добра. — Мы можем пойти гулять как и раньше. Знаешь, ночью на улице не так и страшно вдвоем. Я мог бы с тобой пойти, когда Боудика уснет. Хочешь? Если только ты будешь меня вести. Дилюк слабо улыбается. Где-то между этими успокаивающими словами возрождается желание к нему выйти. В голове крутятся сюжеты из его самонадеянных рассказов, к каждому у Дилюка есть продолжение, которого быть не должно. — Мы бы гуляли темными улочками, пугали местных пьяниц, катались на лошадях, хочешь? Выберешь себе любую. Или знаешь, площадь у церкви очень красиво освещается. Мы бы там бродили, а потом уносили ноги от бродящих собак. Ты бы меня спас, и мы бы долго смеялись после... А потом бы долго целовались, сидя на бортике моста, за руку бегали по городу и в обнимку лежали в высокой траве за ним. Признавались бы друг другу в любви, встречали вместе рассветы и бежали в замок до пробуждения твоей невесты. Дилюк почти готов наплевать на все, что ждет Кэйю, если он останется. Почти готов выйти к нему, схватить за руку и утащить к себе. Благо, усталость спасает его быстрее, утаскивая в объятия сна.

***

Утро Мэри начинается со стука в дверь. Она кое-как одевается, чередуя громкое «да сейчас выйду!» и проклятия в сторону тех, кто решил разбудить ее в такую рань. Но когда она наконец открывает дверь, в глазах остается лишь испуг. И капелька злости, которой она готова защищаться до последнего. — Где Дилюк? — грозно притопывает Мэри, пока ее ведут в библиотеку. — Что вам надо? Гвардеец открывает перед ней дверь и попутно бормочет что-то о том, что ее излишняя бесстрашность может привести к наказанию. — Плевала я на ваши наказания! Я не буду ничего говорить! — протестует она, с готовностью переступая порог. — Говорить и не надо, — голос из дальней части комнаты звучит спокойно. — Ты должна лишь слушать. Принцесса медленно показывается между стеллажей. Белая, бледная — почти прозрачная, словно сегодня и глаз не смыкала. — Где он? — нервно дергается Мэри. Она застывает под тяжелым взглядом, словно загипнотизированная, и лишь косится по сторонам в поисках того, кого привели сюда вчера ночью. — Где он, Ваше Высочество, — поправляет ее Белла. Голос действует как ведро холодной воды на голову. Да, верно, ты ведь стоишь перед самой принцессой. Так веди себя соответствующее. — Прошу прощения, Ваше Высочество, — мгновенно склоняется Мэри. Она меняет тактику, — Я очень нервничаю по поводу своего друга, — нет, сегодня ее точно не заткнет ничего кроме самой королевы. — Он такой высокий, с красными волосами, знаете? Приходил к вам вчера, кажется... Что ей точно кажется, так это что Белла ее сейчас чем-то треснет. Секунды тянутся неутолимо долго. Так, что Мэри уже готова выпалить следующее, не менее длинное извинение. Хохот принцессы разбивает накаленную обстановку. — Не зря я выбрала тебя, — слегка улыбается Белла. — С Дилюком все нормально. Мэри застывает. Когда вчера ночью ее отпустили спать, она решила, что это хороший знак, и Дилюка отпустили. Но когда утром позвали сюда же, то боялась, что его допрос затянулся до самого рассвета. Она готовилась к худшему, ждала допроса с пристрастием, веревок и подземелий. Но вот она тут, а рядом никаких пыточных приборов, ни следов крови, ни самого виновника. Только принцесса, одна-одинешенька в своих книжных завалах. Со странной улыбкой на губах. — Тогда, в чем дело, мисс? — осторожно спрашивает Мэри. Белла манит ее пальцем и сама идет к одному из читальных столов. Когда она ее догоняет, принцесса уже пишет что-то на пергаменте. Сначала Мэри с интересом наблюдает за тем, как она выводит каждую красивую букву — в самом деле, очень ровно, — когда наконец осознает, что их надо читать.               Дорогая Боудика, Я обращаюсь к вам с предложением встретиться для разговора. Я понимаю, что наши отношения не всегда были близкими, и мы не всегда сходились во мнениях. Тем не менее, я считаю, что сейчас наступило время обсудить некоторые вопросы, которые, возможно, требуют нашего взаимопонимания. Если вы согласны, жду вас сегодня в полдень. Место встречи — мои личные покои. Я понимаю, что у нас разные точки зрения на различные вопросы, но, надеюсь, обмен мнениями сможет пролить свет на некоторые аспекты. В крайнем случае, мы поймем, существует ли хоть какое-то согласие между нами. Пожалуйста, подумайте над моим предложением и навестите меня в назначенное время. Я верю, что вы примете мое приглашение во внимание. С уважением,                         Белла.               Она поднимает взгляд на Мэри и внимательно следит за ее реакцией. Но не успевают они продолжить, как в дверь стучат. — Открой, — кивает принцесса. Мэри идет к двери на негнущихся ногах. В голове полно мыслей о том, что это все значит и ни одного ответа. — Вызывали, Ваше... — женщина перед ней тотчас замолкает. Мэри оценивает их разницу в росте и в очередной раз молится, чтобы гостья не узнала, кто ударил ее по голове вчерашним вечером. — Проходите обе, — слышится из-за стеллажа. Лиза пожимает плечами и оставляет Мэри держаться за открытую дверь. Эта тетушка всегда казалась ей странной. В один момент ей на все плевать, во второй — она главный эксперт в резко заинтересовавшей ее отрасли. Вот какая она. Странная. — Ну чего встала? — косится на нее Лиза, прежде чем завернуть за угол. Мэри отмирает. Благо, это не «эй, а это не ты мне вчера лопатой по голове двинула?» Она выглядывает в коридор. Никого — отличная возможность сбежать. Это попытка показать доверие от принцессы? Мэри послушно возвращается к Белле и становится рядом с Лизой. Письмо, уже свернутое в трубочку и перевязанное, покоится на столе. — Сначала ты, — Белла обращается к Мэри. — Сейчас ты пойдешь к Дилюку, разбудишь его и узнаешь, что он решил. Если он уходит, то ты в сию же минуту занимаешь его место. Постарайся максимально мягко сказать Кэйе правду, объяснить, что его друг желает ему только лучшего и все, что только сможешь, чтобы он не побежал следом. Пускай принцесса подчеркивает «уходит», но именно на слове «друг» Мэри окончательно теряется. Но не ей об этом говорить. В конце концов, если она опять будет Кэйе служанкой... — Но если он решит остаться или скажет что не определился, то вы должны кое-что сделать вдвоем. И вам пригодится это, — палец указывает на сверток с приглашением.

***

Последнее, что она ждала найти на этаже принца, так это самого принца. — Ваше Высочество! — Мэри тормошит спящего так настойчиво, что под ними скоро пол трясти начнется. — Ваше Высочество, проснитесь! Что вы тут делаете? От его привычной смуглости только землистый оттенок. Кэйа смертельно бледный, словно всю ночь провел здесь, на полу. — Кэйа, проснитесь, прошу, — в панике молится она. Он открывает глаза, словно по приказу. Рассеянно моргает, тянется рукой к затылку, болезненно заламывает брови. — Ваше Высочество, — с облегчением вздыхает Мэри. — Что вы тут делали? — Спал, кажется, — сонно бормочет Кэйа. — Пойдем в вашу комнату, сэр, — она помогает ему сесть выше. Кэйа потеряно опирается о ее руку. — А где... В следующую секунду он понимает где находится и подхватывается, словно ошпаренный. — Осторожно, — предупреждает Мэри, поддерживая его. Кэйа усмиряет свой пыл, опираясь о ближайшую стену. — В глазах темнеет, — признается он, замерев в попытке удержать равновесие. — Стой-стой... Где Дилюк? Он выходил? С другой стороны двери что-то тихо шевелится, слышится шуршание. Они пресекаются взглядами. — Вы... — Мэри не решается спросить, спали ли эти двое по разные стороны от двери. — Пойдем. Я потом к нему зайду. Вам надо отдохнуть, — приговаривает она. Кэйа послушно кивает, бросая последний взгляд на дверь, под которой спал. — Хотите снотворного? — рискует спросить Мэри. Она замечает, как он почти кивает, но одергивает себя. — Нет, спасибо. Словно хочет, но что-то другое его останавливает.               Через минуту Кэйа без сил падает в собственную постель. — Который час? — спрашивает он. — Половина седьмого, — успокаивает Мэри. — Не беспокойтесь — высыпайтесь. — Ты пойдешь к нему? Ее хватает только на утвердительный кивок. — Спасибо, — шепчет Кэйа, закрывая глаза.

***

Мэри в третий раз за утро стоит перед чужой дверью. В этот раз она ждет, пока ей откроют. — Ну же, — злится она, пока кулак ударяет с громкостью, которой можно разбудить весь этаж, а не только нужного ей человека. Она боится, что Дилюк уже сбежал. Услышал разговор, проснулся, дождался их ухода и слинял. Она боится, что сейчас разбудит Кэйю. Или Боудику, которая уж точно не погладит по головке. Вот только дерганье ручки ни к чему не приводит. Дилюк точно там. Спит себе под дверью, как и минуту назад. Подпирает ее спиной, хотя и сложно представить, каким невообразимым образом он стал таким тяжелым, что дверь ни на миллиметр не поддается. — Дилю-ю-юк! — тарабанит она. Наконец с той стороны слышится глухой стон. Мэри, которая уже была готова начать пинать эту чертову дверь ногами, наконец успокаивается. Она прислушивается — спящий с той стороны начинает двигаться. Что-то тяжело передвигается по полу и она еще раз дергает за ручку — в этот раз одновременно с владельцем комнаты. — Слава богам, — шепчет она, втискиваясь в узкий дверной проем — Дилюк, кажется, не собирался ее впускать. — Я боялась разбудить принцессу Боудику. Он держится за дверной проем с двух сторон и буквально над ней нависает. Мэри громко сглатывает. Потому что находиться так близко она не собиралась. А этот парень... Кажется, все еще не проснулся и просто пытается не свалиться. Он сонно моргает, смотрит на нее сверху вниз, словно на интересный элемент декора, непонятливо хмурится. — Мэри. В самом деле, слишком хорош, чтобы не обратить внимание. Мэри наоборот пытается отвлечься взглядами на комнату. В стороне от двери стоит широкое кресло — должно быть, то, что подпирало дверь вместе с ним самим. — Ваша пижама? — первое, что бросается в лицо после его вида. Пижама, точно принадлежащая принцу, сидит на нем как влитая. — Ты... пришла в такую рань поговорить о моей одежде? — хмурится Дилюк. — Я не... — Мэри находит в себе силы его отпихнуть и сосредоточиться на том, зачем пришла сюда изначально. Она расхаживает по комнате в поиске каких-то подсказок. Глаза то и дело возвращаются к его виду. Вот ведь глупость. — Вот что, — она сжимает руки в кулаки и останавливается ровно напротив. — Что произошло? Дилюк смотрит так отрешенно, словно только делает вид, что слушает. — Дилюк? — Да? — плечи еле заметно дергаются, когда он приходит в себя. Боже, он же красивей любого барона во дворце. Он же как принц, — настойчиво сигналит мозг. Мэри жмурится и понимает, что сама сбилась с темы. — У вас с Кэйей случилось что-то? — повторяет она вопрос. Он медленно меняется в лице. Смотрит на дверь, на Мэри, опять на дверь. — Я же его не впустил, — он бросается к двери так, словно его к ней с силой оттолкнули. — Куда вы? Он уже выбегает на коридор. Облегчение на лице, разбивается ответом Мэри: — Я только что отвела его в комнату. — Че-е-ерт, — руки сжимаются в кулаки так сильно, что кончики пальцев краснеют. — Мне надо туда. Мэри опять тушит свою неуверенность и тянет Дилюка обратно в комнату. Он бездумно шагает следом, до последнего глядя в сторону чужой двери. — Не надо. Он в порядке, все, что ему надо — крепкий сон. А теперь послушайте, — Мэри закрывает за ними. — Меня прислала принцесса Белла. И она ждет вашего ответа. Дилюк падает в отодвинутый стул, закрывая лицо руками. Мэри молча подходит к столику с водой, наполняет стакан и подносит этой статуе имени Страданий. — Выпейте. Дилюк смотрит на нее меж пальцев. Косится на нее, благодарит кивком и тянется к стакану. Осушает за раз, отдает и откидывает голову на спинку. Мэри устало вздыхает. И с каких пор к уборке замка добавились задания в виде утешения нервных красивых парней... — Перед вами трудный выбор, так? — она пододвигает к себе табурет поменьше. — Не спешите. Закройте глаза, — Дилюк хмурится пуще прежнего. — Не переживайте, закройте. Он слушается, и Мэри понимает это как знак, что можно продолжать. А ей есть о чем продолжить — этому ее научила собственная мать. — Сделайте глубокий вдох. Вместе со мной. Раз, — Дилюк вдыхает. — Выдох. Два. Выдох. Три. Выдох. Она одобрительно кивает сама себе. Не Дилюку — он все еще закрывает глаза. — Теперь представьте, что вы ушли. Дилюк мгновенно открывает глаза. — Что? Мэри устало выдыхает. — Принцесса Белла все рассказала. Вам остается только дать ответ, так что... — Зачем? — перебивает Дилюк. — Зачем она сказала? — Чтобы помочь вам. — Как? Она замечает, как его пальцы впиваются в подлокотники. — Во-первых, если вы уйдете, ваши полномочия перейдут ко мне. Так что пожалейте хотя бы меня, если собираетесь, — Мэри виновато улыбается от своей неловкой шутки. — Ты не понимаешь, — Дилюк горбится. — Я не знаю... — Так давайте узнаем вместе, — перебивает Мэри. — Давайте еще раз. Закройте глаза. Он скептически поджимает губы, но слушается. — Расслабьтесь. — Если честно, то от этого твоего вежливого обращения я только еще больше напрягаюсь, — признается Дилюк. — Будто старик какой. Мэри хмыкает. В любом случае, в нем проснулся недовольный жизнью дедуля, а это уже какой-то прогресс. И если он послушает ее, то вежливостью она готова пожертвовать. — Хорошо. К-хм, расслабься. Дилюк откидывается в кресле. И Мэри начинает колдовать. Так, как в трудные моменты учила ее мама. — Опиши всех приятных тебе людей, которых ты встречаешь, пока работаешь тут. Хотя бы самую малость. Он постукивает пальцами по подлокотнику. — Кэйа. Белла, кажется, больше не точит на меня зубы. Отец Кэйи. Ты. — Хорошо, — хвалит Мэри. — А теперь представь, что ты ушел от Кэйи. Перечисли свое окружение. Его брови слегка хмурятся. — Я никому не скажу, — спешит успокоить она. — Но можешь в уме, — поправляет Мэри себя. — Дядя, аптекарь. Нет, без аптекаря — он меня, наверное, уволил. Тогда, может быть, какой-то ремесленник. Тот, кто возьмет на работу. Он замолкает. — Еще кто-то? — Мэри ожидает продолжения. — Все. — А... какие-то друзья? Другие члены семьи? — Я сирота. Без друзей. Мэри не может сдержать тихое «ой». — Хорошо, — она успокаивает сама себя, не уверена, как реагировать. Чего хорошего? У этого парня из друзей один только Кэйа, которого он, тем не менее, готов бросить ради черт знает чего. Задавать следующий вопрос становится страшно. — Ладно. Продолжим. Теперь опиши один день из вашей жизни, когда ты с Кэйей еще не... когда все было хорошо. — Когда было хорошо... Прогулки, — хмыкает Дилюк. — Мы блуждали по городу все свободное время, искали приключения на задни... К-хм, на одно место. Он встречал меня после работы, в выходные — стучал в дверь с самого утра. В общем, гулять. Мэри слегка выпадает от количества информации. От первого слова она впадает в ступор, от последующих — открывает рот. На последнем успевает опомниться и закрыть его. Вот оно что. Кэйа, кажется, никогда не был любителем отсиживаться в саду. Но сейчас дело не в этом. Не в том, как он из него выбирался, не в том, каким образом его никто не замечал и сколько времени он проводил в городе с этим парнем. Вообще не в этом. — А теперь, — ей самой нужен глубокий вдох, чтобы продолжить терапию. — Теперь опиши свой день, если уйдешь. Потому что Дилюку надо помочь решить, что для него лучше, а не узнать то, что ей все равно в жизни не пригодится. — Работа. — Еще? — Охота. — Еще? — Мэри сама не знает, что хочет из него вытянуть. Наверное, то же, чем занимается любой другой человек в свободное время. Развлечения, отношения, отдых, компания. Ну же, парень, ты должен хотеть чего-то из этого. — Сон. Стена. Мэри то ли Дилюка с ней сравнивает, то ли просто готова о нее головой биться. — Сон, значит, — хмыкает она. — Откуда ж вы такие разные, друг друга повстречали... — На рынке. Дилюк, кажется, настолько проникся происходящим, что не отличает обычный вопрос от риторического. Но Мэри не против узнать — уж слишком интересно. А еще, и это важно — может, заставить его передумать. — На рынке? — переспрашивает она. — Он спас меня от ростовщиков, которые прицепились ко мне из-за долгов дяди. Они, конечно, и места живого на мне не оставили, — он хмыкает, но в голосе все равно слышится улыбка. — Но Кэйа раскидал их как щенков, — Дилюк улыбается шире. — Припер ко мне на следующее утро с торбой краденых лекарств... — он роняет лицо в руку, в этот раз, чтобы перестать хохотать. Мэри улыбается в ответ — Дилюк наконец открывает глаза. — Теперь понимаешь, что потеряешь вместе с ним? — добродушно спрашивает она, почти уверена, что убедила его остаться. Бам. Мимо. Она стреляет совершенно мимо. Его лицо перекашивается так, словно она в самом деле ему под ребро стрелой попала. — Разве ты не понимаешь? — Дилюк срывается с места и нервно шагает комнатой туда-сюда. — Не важно, что потеряю я! Важно, что будет с Кэйей, если он останется со мной. Важно, что ему скоро жениться и заниматься делами важнее, чем проводить время со мной! — У настоящих друзей всегда найдется время друг для друга, — возражает Мэри. И теряет дар речи от его ответа. — То, чего я от него хочу — не дружба, — он подходит к двери. — Поэтому я не мешаю своими эгоистичными желаниями и ухожу. Если останусь — донеси на меня. Надеюсь, тогда моя смерть сдержит меня окончательно.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.