***
Кэйа никогда не любил такие развлечения. Теперь, когда Дилюк стоит перед ним в новой одежде, он думает, что не так уж и плохи эти праздники. — Ну и что это? — Дилюк недовольно бормочет, пока две служанки крепят каждую завязку его рубашки туда, куда надо. Как что? Это один из рабочих способов его, Кэйю, соблазнить. Он сам, окруженный еще двумя столь же суетливыми тетушками, чувствует себя, словно в своей стихии. Что-что, а бальные костюмы ему примерять далеко не впервой. Его больше интересует реакция парня напротив. Потому что Дилюк — другое дело. Этот балбес только и ищет повод остаться в своей глупой форме, которую и без того таскает ежедневно. Кэйа с ним боролся насчет нее до последнего. И теперь, когда Дилюк наконец сменил ее на что-то отличное от пижамы, Кэйа не намерен уступать ему хоть сантиметр повседневной одежды, которой так хочется Дилюку. Хрена с два он позволит. Сегодня у Кэйи на него другие планы. В этот вечер Дилюк будет сидеть рядом с ним и выглядеть должен соответственно. И взгляды тех, кто узнает в нем его личного слугу, его совсем не волнуют. Его приказ — одеть Дилюка в то же, что и его самого. Личная прихоть. Сегодня Кэйа — настоящий наследник трона, парень как-скажу-так-будет и строгий к своим подданым хозяин. Кого я обманываю, — сам над собой смеется он. Мне просто страшно. Безумно страшно быть там самому. Дилюк это понимает и только потому соглашается. А еще Дилюк понимает все остальное, потому так протестует против того, чтобы сидеть наравне с остальными аристократами. Да, Кэйа, конечно, я буду с тобой. Но давай я встану за твоей спиной и буду разносить напитки и еду, подбадривать незаметными хлопками по плечу и делать свое дело так, чтобы не вызывать подозрения. Кэйа не готов к такому. Ему мало простого «все будет хорошо» возле уха в вечер, когда на него будет пялиться едва ли не весь замок. А они будут изучать его как интересный экспонат — это же будущий король, смотрите. Это правда, что вы враждуете с собственной невестой, сэр Кэйа? Это слух, что вы начали страдать лунатизмом? Я слышала, вы не ночуете в собственной спальне. Чтобы отбиваться от этого всего ему нужна полноценная поддержка на протяжении всего вечера. Такая, которую может оказать только Дилюк. Только его понимающий взгляд и осторожное касание. То, что дает одно только его присутствие. Уверенность, что он не один. И Дилюк сдается. Позволяет себя подготовить, переодеть, научить. На это они часто тратят свои прогулки. Не зря. Результат не просто превосходит всякие ожидания Кэйи. Результат буквально крошит его сердечко в дребезги выпущенной стрелой, и Кэйа уже лежит где-то у ног этого невозможного мерзавца. Одежда, сшитая под заказ, сидит на нем как влитая, и он улыбается с пониманием, что не зря тащил Дилюка к дворцовому портному вместе с Боудикой двумя неделями ранее. Дилюк сопротивлялся не меньше, чем она. Благо, сейчас Боудика собирается в своей комнате, а Дилюк хотя бы не огрызается так сильно в присутствии служанок. Только буравит взглядом, пока ему на плечи крепят длинную мантию. Кэйа бы запросто одел его во что-то из своих вещей — там предостаточно достойных его нарядов. Вот только Дилюк шире в плечах и выше на половину головы. В широкой пижаме вообще не заметно, но на балу он должен смотреться идеально, как второй принц. Так Кэйе хочется. Очень хочется. — Не так сильно, — шикает Дилюк, когда ему застегивают воротник. Он переводит взгляд на Кэйю, которому как раз помогают просунуть руки в рукава корсета, и открывает рот от удивления. — Ты это наденешь? — моргает он пару раз. — Нет, тебе отдам, — иронизирует Кэйа. — Я думал… — Что только девушки носят корсеты? — угадывает он. — Теперь знаешь, что не только. Он резко выдыхает, пока служанка одним движением стягивает ленточки на спине. — А ты в нем не задохнешься? Кэйа вдыхает и смеется немного сдавленно. — Меня скорее твоя колкость задушит, чем эта штуковина. Зато оцени тонкость моей талии, — он крутится на месте для наглядности. — Ты и без него кожа и кости, — скептически смотрит Дилюк. — Сэр, я еще не завязала! — кружится вслед за ним служанка. — Простите, ради бога, — хохочет Кэйа, пока она заливается румянцем. — Видишь, не задыхаюсь! Тетушка еще раз стягивает на нем корсет, и он сдавленно ойкает. — Все в порядке, — голос уже не звучит так уверенно. Дилюк только качает головой. — Готово. Помощницы Дилюка отходят в стороны и дают Кэйе наконец рассмотреть его с ног до головы. Разрешают пару раз помереть на месте и воскреснуть от взгляда, буравящего в ответ. Дилюк в черном — огонек в темноте ночи. Зря Кэйа сначала жаловался, что траурный цвет ему ни к чему. Портной тогда сказал, что это только подчеркнет цвет волос и будет выделяться на фоне тех разноцветных одеяний, которые обычно предпочитают носить принцессы. — И как тебе твой костюм? — осторожно спрашивает Кэйа. — Сапоги неплохие, — хмыкает Дилюк. — А остальное? — А остальное я бы снял. Кэйа душит в себе очередную неприличную шутку, пока рядом служанки, и удовлетворенно кивает. Сапоги, значит, понравились. Вот только портной был совсем не прав. Черный на Дилюке — это самый что ни на есть траур. Поминки сдержанности Кэйи. Убийство его выдержки. Боги свидетели, попадись ему удобный момент, и Кэйа сам это все с него сдерет. А пока что… остается сделать глубокий вдох и сдерживать все свои греховные позывы. Потому что удобный момент скорее всего не попадется. Вместо этого у них остается все меньше времени на подготовку, и Кэйа машинально перечисляет в голове все, что еще надо сделать. Прическа. Дилюк, который сам ограничился хвостом — в этот раз высоким, но зато как это выглядит! — прислоняется спиной к шкафу и наблюдает за тем, как над волосами Кэйи стараются профессионалы. — Спросите у принцессы Боудики, скоро ли она будет готова, — приказывает Кэйа девушкам, которым больше нечем помогать Дилюку, и плюхается в кресло перед зеркалом. На самом деле коса, которую Дилюк заплетает ему по утрам, получается с каждым разом все лучше, но сегодня она не подойдет. Сегодня надо начесать что-то по-королевски пафосного, и это даже не его прихоть. Надо и надо. Отвлекает лишь одна вещь. Фигура на периферии так и соблазняет, прямо просит на себя посмотреть. Кэйа себе не отказывает — не для того он столько возился с этим упрямцем, чтобы теперь себя сдерживать. Не для того Дилюк такой красивый встал в просто непозволительной близости от него, чтобы Кэйа это игнорировал. — Сэр, осторожно, — просит служанка, которой приходится поворачиваться вместе с его головой. Кэйа не слышит. Он на стадии пускания слюней на мраморную статую Идеального Человека. Ладно, со статуями он перегибает, но принц из Дилюка все равно получается не хуже него. Этикет он знает, в обращениях немного понимает, вилками пользоваться умеет. На все одно объяснение — пансионат. И это многое облегчает. Но Кэйа, хоть и сам это терпеть не может, все равно еще раз прошелся с ним по тому, что каким прибором едят. Дилюк не запомнил только, для чего нужен нож для рыбы, но отшутился, что просто бы ее не ел — и без того не особо любит. Тем временем служанки в две руки заплетают Кэйе пару тонких косичек, которые, как он догадывается, потом соединят где-то сзади. — Запомнил, что мы делаем? — спрашивает Кэйа, чтобы не молчать. Чтобы унять свое волнение и еще миллион и одну лишнюю мысль. — Ты ведешь Боудику за руку, я иду ровно позади вас на расстоянии в три шага, — Дилюк загибает пальцы, пока перечисляет, — Я предлагаю принцессе самый сверкающий стул… — Самый высокий, — поправляет Кэйа. Служанка, посланная к Боудике, возвращается: — Принцесса Боудика уже ждет, Ваше Высочество. — Угу, спасибо. Дилюк продолжает. — …а потом провожу тебя и сажу за стул ровно напротив нее, что значит, что вы с ней наравне как… — Теорию можно упустить. — …и стою справа от тебя, пока все не займут свои места. — И садишься, когда увидишь, что королева… — …заняла свое место за центральным столом. Кэйа кивает. С прической заканчивают, и он уже собирается подорваться с места, но его окликают: — А как же тиара, Ваше Высочество?***
Когда Дилюк садится рядом, Кэйе кажется, что это все было ошибкой. — Все на тебя смотрят, — шепчет озадаченный Дилюк. Ага, начали, как только один особенно привлекательный слуга опустился за соседний стул. Кэйа никак не комментирует вслух, только обводит взглядом придворных дам. Боудика напротив тоже сверлит их глазами. Бесполезно — он уже научился ее игнорировать. Смотрит ровно на барышню слева от нее и приветливо улыбается — лицо у нее какое-то знакомое. Та отвечает кивком, который в очередной раз бесит Боудику. Благо, от разговора с любой из поглядывающих на него дам временно спасает король, который поднимается со своего места за центральным столом. Два длинных стола для гостей тянутся вдоль залы, а третий — самый маленький и самый главный, занимает именинница, оточенная самыми высокопоставленными министрами и парой служанок — за ее спиной, само собой. Есть еще оркестр, который закрывает собой этот квадрат из столов, но в том углу пока что тишина. Король, по левую руку от королевы, стучит другим краем вилки о бокал, чтобы привлечь внимание гостей. — Уважаемые приглашенные и подданные! — начинает он. — Сегодня наш дворец преображен в честь особого события — дня рождения моей великолепной супруги, королевы Розалины. Позвольте мне первому передать ей самые теплые и искренние поздравления… Кэйа чувствует на себе чужие взгляды. Стол так и ломится от еды, но голодными и даже оценивающими взглядами удостаивают именно его. И это настолько привычно, что уже и не так тошно, как прежде. Не хочется только втягивать Дилюка. Единственного, кто успокаивает одним только своим присутствием. Жаром, исходящим от тела, приводит в норму. — Постарайся не смотреть этим чертовкам в глаза, — шепчет Кэйа ему на ухо. — И куда же мне смотреть? — понуро косится на него Дилюк. — В потолок? — На меня, — отзываются сбоку. Они косятся на девушку справа от них. — Приветствую, сэр Кэйа, сэр..? — она вопросительно поднимает брови. — Дилюк, — кивает он. Ну все, поехали. На фоне звучит что-то о доброте, мудрости и невероятной добросердечности мачехи, но Кэйа уже слишком сбит с толку, чтобы слушать эту ложь. Он пытается отыскать в памяти имя девушки, что сидит с другой стороны от Дилюка. Никак. — Леди Сабина, — представляется она. — Графиня дома Кристоферов. — Ох, верно, — вспоминает Кэйа. — А вы похорошели, — перебивает его девушка из-за противоположной части стола. — Мы с вами виделись еще… — Тс-с-с-с! — Боудика обращает на всех внимание. — Что за неуважение к Ее Величеству! Слушайте! Вот только король уже заканчивает: — Да здравствует королева Розалина! — он поднимает бокал, и все повторяют за ним. Дилюк держится так невозмутимо, что Кэйа почти жалеет, что не может глазеть на него, как в гардеробе своей комнаты. За хороший вечер, — меняет он тост в голове. Не пить же в честь ведьмы за центральным столом. — А сейчас прошу всех к еде! — приглашает отец. И часть взглядов тяжелым грузом падает с плеч. Не проходит и пятнадцати минут, как Кэйа опять начинает вслушиваться в чужие обрывки разговоров. — …этот очаровательный юноша возле… — доносится до него. — …его личный слуга. Говорят, они очень близки, — нет, они определенно говорят так громко, только чтобы вывести его на разговор. Но Кэйа предпочитает молчать, пока никто не обращается к нему лично. А до тех пор у него собственное успокоение в виде чужой руки где-то на боковом зрении. Дилюк спокойно орудует столовыми приборами, словно всю жизнь в палаце и обедал. Кэйа даже успевает немного возгордиться. В какой-то момент он подмечает Мэри, которая стоит через пару стульев от них и подливает вина в бокалы каким-то графам на другой половине стола. Она смотрит на Дилюка, и Кэйа успевает покоситься на него, поймать виноватый взгляд и вернуться к подбадривающей улыбке Мэри. — Загоняешься по поводу того, что сидишь тут? — Я должен быть среди слуг, — тихо отвечает Дилюк. — Ты должен быть возле меня, — отрицает Кэйа. — Твое задание сложнее, чем разливать алкоголь. — Ох, так это ваш слуга, сэр Кэйа? Кэйа даже не пытается вспомнить имена каждой из представительниц аристократии. — Мой личный слуга, — поправляет он. — Настолько в нем нуждаетесь, что берете с собой за стол? — спрашивает другая девушка. — Конечно, — спокойно кивает Кэйа. — Иначе он бы здесь не сидел. Боудика напротив театрально закатывает глаза и достаточно громко пырхает: — Кэюшка, он же у тебя ничего не делает. В их части стола внезапно становится слишком тихо. Ветерок, исходящий от улыбающейся принцессы, превращается в бурю. Это стоит ему двух глубоких вдохов, самонапоминания, что Дилюк рядом, и глотка вина. — Извольте, — спокойно качает головой Кэйа. — Воодушевлять других — это тоже тяжелый труд. Его глаза впиваются в Боудику в ответ. И пускай этот тайный бой идет только между ними двумя, а Кэйа чувствует поддержку от Дилюка тотчас, когда чужая рука быстро сжимает его локоть и мгновенно приводит в себя. Не делай глупостей, — говорит короткий жест. Тем временем за столом кто-то хихикает. — А я думала, ваша муза — мисс Боудика. Как же так, сэр Кэйа? — хмыкает одна из молодых графинь. — О, безусловно, — Кэйа наверняка знает, какие лихие огоньки пляшут в его глазах, но ничего не может с собой поделать, пока отвечает. — Боудика тоже вдохновляет меня. Но на вещи другого характера. — Позвольте же поинтересоваться, кто из этих прекрасных молодых людей вдохновляет вас на ночные прогулки? — спрашивает леди Луиза. Ее Кэйа помнит — она, в отличии от приезжих, живет при дворце и наверняка в курсе всех слухов. — Тот, кто отбирает у меня дневные, должно быть, — улыбается он, оставляя всех разбираться в значении фразы, пока дело не набрало опасных оборотов. Но не успевают они замять тему, как еще один волк в стаде овец показывает себя резким вскриком. — Это же просто возмутительно! Старая графиня Ланкастер, владеющая неприлично большим количеством земель на севере. Вот кто решает себя достойной вмешательства в личные дела принца. — Прошу прощения? — он обращает взгляд на нее. Пухлые пальчики графини добела сжимают вилку, пока она начинает учить его уму-разуму. — Это неэффективное распределение и использование ресурсов. Ее высокомерный взгляд в сторону Дилюка заводит Кэйю еще больше, чем слова. Он и без того давно уяснил, что этот рот может производить только мусор. Но приходится слушать. — Вы могли отправить его работать, а не заниматься таким расточительством еды! Молодые руки нужны на полях, а не тут, среди… — Леди Ланкастер, — мрачно улыбается Кэйа. — Прошу меня извинить, но вынужден заметить: попытка поучать того, кто в этом не нуждается, является вашим личным расточительством времени, воздуха и… — Каков нахал! — шарахается она. — Ох, прошу, леди Ланкастер, не доводите до скандала, как вы обычно любите! — перебивает ее кто-то из придворных дам. Дилюк косится на него с кривой ухмылкой, а-ля я же тебе говорил. — В самом деле, на каком основании мы сидим за одним столом с обычным слугой? — спрашивает женщина, чьего имени Кэйа не помнит. Ох, они начинают взъедаться не на шутку сильно. — Я не для того всю жизнь старалась на благо величия своего рода, чтобы простые уборщики разделяли со мной трапезу на склоне веков, — пафосно заявляет она. Глаза Боудики десятую дырку в нем пробивают к этому моменту. Рада, змеюка? В разговор вклинивается звучный бас уже порядком пьяного графа с правой стороны от Кэйи. — Ну что вы такое говорите, дамы? — весело спрашивает он. — Не известно ли вам, для чего нужен слуга на застолье? Заинтересованные лица тотчас оборачиваются к нему. — Ради развлечений? — предполагает голос из толпы. — Обижаете, — цокает языком он. — Для этого приглашают шута. — А для чего же, сэр? Граф хитро улыбается и поучительным тоном объясняет: — Слуга всегда должен первым пробовать напиток своего хозяина, чтобы проверить, не содержит ли он смертельного яда. И только если он не помрет, принц может пить. И пускай недовольная старушка презрительно фыркает, остальных удовлетворяет ответ, и они почти возвращаются к рутинным разговорам. Все, да не все. — В таком случае, предлагаю поддержать традицию! — Боудика поднимает бокал над головой, чтобы все обратили на нее внимание. У Кэйи холодеет в груди. — Пусть слуга испробует напиток, прежде чем отдать его принцу Кэйе. Что бы она не задумала, а, судя по выражению лица, она точно задумала, этого нельзя допустить. — Боюсь, это не имеет смысла, — мягко возражает он. — Теперь, когда я уже выпил невесть сколько… — на деле он выпил под количество тостов — трижды. Но это не важно. — Бросьте! — подхватывает граф. — Это отличный пример того, почему этот молодой человек должен остаться в нашей компании! Когда Боудика протягивает молчаливому Дилюку бокал, Кэйа уже готов выбить его у него из рук. Что бы она не придумала. Что бы она не решила. Нет. — За здоровье принца, — сдержанно кивает Дилюк, бросая взгляд на Кэйю. — Я против! И пьет до дна. — Дилюк! — Кэйа впивается в его предплечье. — Куда же вы! — смеется граф со своего места, заметив опустевший бокал слуги. — Увлеклись? — За здоровье пьют до дна, — Дилюк ставит его на стол и смотрит точно на Боудику. Кэйа тоже оборачивает взгляд к ней. Видит, какой злостью пылают ее глаза. Вот только Кэйа ничуть не лучше сейчас. Потому что Дилюк выпил. Выпил то, что предложила эта змея, и что бы она туда не подсыпала — а он почти уверен, что подсыпала, — Дилюку сейчас не поздоровится. Не может быть, чтобы не. Но чудо — Дилюк спокойно продолжает трапезу под ее внимательные взгляды, смешки и приглушенные разговоры о них двоих. — Как ты? — рискует спросить Кэйа в общем шуме. — Порядок, — еле заметно кивает он, отрезая стейк. Кэйа косится на него и пытается понять, что изменилось. С виду — ничего. Все нормально. Получается, Боудика, хотела ли она того, или нет, только что сама частично исправила ссору, которую косвенно начала? Что это? Попытка выслужиться перед ним? Или все же неудавшаяся пакость, которая предназначалась им двоим? У Кэйи никакой возможности этого узнать, пока не расспросит у нее лично. Потому что Дилюк выпил сам. И гарантий, что Боудика сознается в чем-то, у него тоже нет. Последующие вопросы в свою сторону Кэйа парирует более успешно, и даже успевает понадеяться на успешное завершение вечера. Дилюк все еще в порядке. Простое вино, верно? Кажется, так и было. И все действительно нормально, пока не начинает играть оркестр. Что ж. Танцы. Почтение хозяев замка — такая же традиция, вот только ее суждено исполнять принцу. Боудика с надеждой впивается в него глазами. Впрочем, не она одна — слухи о том, что Кэйа не ладит со своей невестой, гуляют между любопытными уже долго. И пригласить другую им кажется такой же пакостной и одновременно хорошей затеей, как и самому Кэйе. Впрочем, определиться с избранницей он не успевает. Он не уверен что чувствовать и как реагировать, когда слышит, как движется стул справа. Потому что танец они с Дилюком не репетировали. Они его даже не обсуждали. Кэйа слушает, замерев на месте — обернуться и взглянуть на то, что делает Дилюк, становится страшным. Это же не то, о чем он думает. Это не может быть тем. Просто нет. Оркестр играет среди полной тишины, когда Кэйа слышит адресованные ему слова: — Ваше Высочество, позвольте пригласить вас на танец. Где-то звучат ожидаемые «с катушек слетел» и «он в своем уме?» Кэйа не слышит ничего, пока поднимается из-за стола вслед за ним. Я согласен. Отчаянно согласен, пока ты смотришь на меня так. — Что там происходит? — доносятся громкие слова отца. И это последнее, что слышит Кэйа, прежде чем отдаться в плен горящих огнем глаз. Сердце бешено колотится от понимания, что они делают. Дилюк склоняется перед ним в приглашении, протягивает ладонь в черной перчатке и не сводит уверенного взгляда. Кэйа машинально подстраивается, делает реверанс, граничащий между женским и мужским жестом, и подает руку. — Остановите их! — возглас Боудики тонет в музыке, когда его руки ложатся на плечи Дилюка. Потому что вальс, открывающий бал, они станцуют вместе, несмотря ни на что. Раз. Два. Три. Дилюк осторожно повторяет ритм, постукивая пальцем по его талии. — Раз. Два. Три. Кэйа растворяется с первого движения. Дилюк так близко, держит так крепко. Вышагивает так четко, что Кэйа с трудом берет себя в руки. Раз-два-три. Два-два-три. Не сбиться. На нас смотрят все. Раз-два-три. Два-два-три. А мы только друг на друга. Раз-два-три. Два-два-три. Один в белом, второй в черном. Раз-два… Они чертят на площадке круг за кругом, и Кэйа поддается каждому движению Дилюка, словно всегда с ним танцевал. Его руки направляют там, где не могут ноги, глаза сосредоточены на ответном взгляде, а крохотное расстояние между ними только подначивает быстрее вышагивать в такт. Жаль, приблизиться вообще невозможно. Одна рука сжимает его ладонь, вторая крепко держит за талию. Кэйа чувствует, как на ней сжимаются пальцы, и не может сдержать судорожный выдох. — Нервничаешь? С этой фразой он словно заново понимает, что делает. Голос Дилюка такой низкий и томный, что даже слегка пугает. — Представляю, что будет, когда мы закончим. — Не представляй, — Дилюк довольно улыбается. — В пансионате и танцевать учили? — По субботам. — Ты чудо, Дилюк, — улыбается Кэйа. — Но то, что мы танцуем при всех. Ты знаешь, мы перегнули. Он чувствует, как плащ то прижимается к спине, то разметается в стороны. Они летят по залу, не ощущая под ногами земли. Кэйа невольно представляет, какой контраст создают цвета их нарядов. В черных тканях костюма Дилюка он чувствует себя снежинкой, схваченной в объятия бури. — Только не проси тебя покружить, потому что я запутаюсь в руках, — слегка напряженно просит Дилюк. — Не хочешь сымпровизировать? — улыбается Кэйа. Он улавливает близкое окончание музыки, слегка меняет направление танца и пару движений, которые Дилюк, тем не менее, легко подхватывает. Раз-два-три. Два-два-три. Маленький поворот, сигнал рукой, и прогиб. Дилюк держит его за плечи, позволяя склониться по диагонали. Два-два-три. И аккуратно подтягивает обратно к себе. В этот раз совсем близко. Кэйа выдыхает в миллиметрах от его губ. Оркестр заканчивает песню. И тотчас начинает другую. Дилюк улыбается. Даже в черном, он самая светлая душа среди присутствующих. Самый яркий лучик надежды, который только может ему светить. На танцпол выходят новые пары, а их выходка растворяется среди бесчисленных танцоров. Кэйа смотрит на стол королевы. Издалека не видно выражения лица родителей. Но они точно смотрят на них. — Спрячь меня, — Кэйа кладет голову Дилюку на плечо и позволяет продолжить танец. Теперь их шаги неспешны. — Кэйа, — неожиданно зовет Дилюк. — Да? — Я долго не продержусь. Мне… мне нехорошо. У Кэйи холодеет в груди. — Что случилось? — он предельно замедляет их танец и с тревогой вглядывается в его глаза. Если Боудика все же что-то ему дала… Если он сейчас свалится с ног… А потом она потребует что-то в обмен на противоядие… Дилюк дышит на ухо, щеки красные то ли от танца, то ли от выпитого, а руки на талии Кэйи начинают слегка подрагивать. Он смотрит куда-то в сторону, лениво танцуя. — Что? — Кэйа настойчиво берет его за подбородок. — Скажи мне. Дилюк быстро облизывает свои губы, многозначительно на него смотрит. Сглатывает слюну. — Прости, — говорит он. — Прости за это. А потом прижимает Кэйю к себе всем телом. Так, чтобы он ощутил. Бедром почувствовал, в чем его проблема. Кровь внезапно ударяет голову так сильно, что становится плохо. Ему определенно надо присесть. События крутятся в голове так быстро, что в груди закипает. — Боудика, — просто отвечает Кэйа, придя в себя. — В бокале что-то было. — Я знал, — кивает Дилюк. — Потому выпил до дна? — Да. — Дурак, — Кэйа роняет голову ему на плечо. — Не мог позволить тебе. Они двигаются в танце совсем медленно — плавно качаются на месте, отвлечены на разговор. Без разницы — общее внимание уже не падает на них так сильно. — Этот афродизиак вместе с алкоголем действует еще хуже, — говорит он. — Боудика раньше часто его мне подливала. Представляю ее злость от того, что его выпил не я. Дилюк, впрочем, не перенимает его настроения. — Кэйа, — перебивает он. — Я, конечно, рад, что она зла, но мне надо… отлучиться. Он еще раз тяжело сглатывает, и Кэйа наконец в полной мере понимает, что Дилюка сильно накрыло. — Конечно, — понимающее кивает он. — Танцуй в сторону выхода. Нам надо выйти незаметно. — Нет, Кэйа, — не соглашается Дилюк. — Оставайся, твою пропажу заметят. Этот хитрец еще и собирается оставить его одного. — Поверь, — выдыхает Кэйа. — После нашего первого танца… хуже просто быть не может. А потом все же решается осторожно добавить: — Так что давай просто возьмем от этого вечера все, ладно? Аккуратный поцелуй в шею заставляет Дилюка вздрогнуть и крепче обхватить его за талию. Кэйа чувствует, чем он упирается в его бедро, и от этого так сладко тянет в животе, что сдерживаться от глупостей становится все труднее. — Пойдем, — говорит Кэйа ему в кожу. — Пока никто не заметил. — Собираетесь куда-то? Ехидное лицо Боудики выглядывает над плечом какого-то графа, с которым она танцует. — Боюсь, Дилюк плохо себя чувствует, — Кэйа прожигает ее взглядом в ответ. — Ох, что-то случилось? — за сахарным голоском скрывается довольство сытой змеи. — Маленькое происшествие, — столь же ядовито отвечает Кэйа. — В таком случае, не буду задерживать, — она машет ладошкой. И Кэйа впадает в ступор. Она знает. И она отпускает. — Что она задумала? — спрашивает Дилюк на ухо. Понимает все не хуже него. — Если бы я знал, — еще раз оглядывается Кэйа, но она уже танцует в нескольких метрах от них. — В любом случае, давай… танцевать отсюда. Они кружат в сторону выхода, испуганные возможно подготовленной им подлостью, о которой не догадываются. — Охрана на нас смотрит, — подмечает Дилюк. Он кружит Кэйю в танце, чтобы дать ему взглянуть в сторону двери. В самом деле, два хмурых гвардейца смотрят точно в их сторону. Вот только есть проблемы. — Их там не было, когда мы входили. И не должно быть. — Плевать, пошли, — Дилюк разрывает танец, благодарит Кэйю поклоном, как того требует этикет, и тащит к выходу. Они пытаются вести себя непринужденно, пока обходят финальную преграду — оркестр. Все идет нормально. Но как только они приближаются к двери, гвардейцы мгновенно скрещивают свои копья, загородив дверь. — Ваше Королевское Высочество, — обращается один из них, — Этого человека приказано обыскать на выходе. Ах вот оно что. — Зачем? — Кэйа заступает Дилюка собой. — Он ничего не крал, я ручаюсь за это лично. — Просим прощения, — отзывается второй мужчина, — но дело не в краже. — Лучше отойдите от него. Мы владеем информацией о том, что он может быть опасным. — Лучше пропустите нас по-хорошему, — сцепив зубы, требует Кэйа. Он подмечает, что охранники наоборот делают шаг к ним. — Мы пропустим его только после обыска. — Что вы хотите найти? — устало выдыхает Кэйа. — Мы подозреваем, что у этого человека где-то спрятан нож. Дилюк за его спиной тихо смеется. Кэйе самому смешно. Да, есть один нож, который половину танца впивался ему в ногу. И сейчас им говорят, что с этим «ножом» Дилюк никуда не пойдет. На деле совсем не смешно — если его действительно попытаются обыскать, такой скандал начнется… — Я вас понял, — звучит надломлено. Дилюк уже на пределе. Не успевает он встать сбоку, как Кэйа заступает его собой еще раз. — Сэр, — гвардейцы еще шагают к ним в меру того, как Кэйа отступает. — Пошли, Дилюк. — Сэр, мы должны его обыскать, — они говорят настойчивее. — Я запрещаю. — Но это приказ королевы, — пытается возразить охранник. — Ах королевы, — кивает Кэйа. Он шаг за шагом отступает к оркестру. — Тогда… бежим! Рука в перчатке сама ловит его собственную. Кэйа тащит Дилюка в пространство между столами и стеной. — Стойте! Придворные дамы и оборачиваются на крик, но не успевают даже удивиться тому, что за принцем гонится сама королевская гвардия, как они уже пробегают мимо них. Дилюк черным вороном летит следом, привлекая едва ли не больше внимания, чем он сам. — Сюда! — сбоку Кэйю дергает чья-то рука. Они вклиниваются в толпу где-то возле центрального стола. — Пригнитесь, — руководит невесть откуда взявшаяся Мэри. — Прошу прощения, сэр, но ваши макушки на всю залу видно. Она тащит удивленного Кэйю за собой с видом, будто делает что-то само собой разумеющееся. Дилюк шагает так, будто его только что сняли с креста. — Мэри, — Кэйа не успевает ничего толком сказать, как замолкает от понимания, куда она их ведет. Он пытается следить за всем и сразу: за Дилюком, кажущимся пьяным, искать глазами родителей, и не терять из виду Мэри, чья рука с каждым шагом выскальзывает из его ладони все больше. Но теперь, когда они стоят перед дверью за главным столом, побег внезапно кажется слишком легким. — Уходите, — Мэри открывает перед ними дверь. — Я их запутаю. — Спасибо. Кэйа коротко кивает и тащит Дилюка за собой в темноту.