Horny Yokohama

      Жертвенная невеста. Звучит, как приговор, что не так далеко от правды. Мина Хашвальд, примирившаяся со своей судьбой, готовится к своей «свадьбе» с нечто, что никак не оставит в покое небольшой городок с устаревшими традициями. Удивительно, что они пользуются вполне современными технологиями, но вынуждены «угождать» мелким богам и существам из вне, принося им в дар то, чего те хотят.       Мина смотрит на саму себя в зеркале. Она не особо рада такому исходу событий. Девушка шестнадцати лет, которая вынуждена стать жертвой для угождения Великого Древнего. И всё почему? А ответ кроется в её тенях, которыми она была «одарена» когда-то, что теперь кажутся для неё проклятием. Они живые. Они иногда говорят с ней, рассказывают ей о том, что слышали, что видели, до чего дотянулись.       Так она узнала однажды, что глава небольшого городка, похотливый старикан, готов выдать её «замуж» за чудовище из глубин моря, у которого и стоит город. «Нам нужно, чтобы он оставил город в покое. Девка-то эта, Хашвальд, даже своим родителям не нужна, а других мне жаль отдавать, ” — то, что донесли ей тени. И уже с той поры Хашвальд готовилась к тому, что её ждёт. Тени в тот вечер готовы были разорвать главу на куски за те слова. Это правда, что родители были холодны к ней, любя только её младшую сестру и старшего брата. — Улыбнись, детка, не каждый же день выпадает шанс быть невестой. — Звучит откуда-то со спины, и от этого Мине хочется скривиться. Да, не каждый, но лучше б таких моментов в её жизни никогда не было, и потому слова, сказанные пожилой женщиной, которая поправляет платье и затягивает корсет на талии Хашвальд, кажутся издёвкой.       Её волосы чёрные, как воронье крыло, они собраны лишь частично. Пара мелких прядей сплетены в косы, обрамляющие лицо. Серые глаза смотрят на людей, помогающих со сборами, так, будто Мина собирается их проклясть. Ох, если б она и в самом деле могла. Бледная кожа кажется только бледнее на фоне чёрных волос.       Мина ненавидит их всех, но постепенно принимает неизбежное.       Хашвальд сопровождает целая процессия. На её голову накинуто полотно, так она не видит куда её ведут. И лишь по шуму воды, который становится только громче где-то там, внизу, Мина понимает — это утёс. Как же она хочет проклясть их всех на вечные страдания. Своего отца, мать, брата и сестру, чего уж говорить о целом городке. Её привязывают за руки к одиноко стоящему дереву на утёсе, но полотно не стаскивают. Процессия уходит с места в тишине, оставляя девушку гадать.       Сколько времени она проводит в таком положении Мина не знает, но её руки затекают, двигать пальцами уже неприятно. В какой-то момент девушка смеётся себе под нос. Отдать её в жертву, как невесту, какому-то чудовищу на дне моря. Конечно, как же. От неё просто хотят избавиться из-за её способности управлять тенями. Даже если среди жителей есть одарённые, как она, их способности явно менее опасны для окружающих.       Слышен шорох где-то позади. Всё тело Мины напрягается, она старается замереть, чтобы не подавать признаков жизни, даже дышать страшно. Это может быть что угодно… или кто угодно. — Как же ты юна, дитя. — Слышит Мина, и не может понять, что происходит. Для неё так непривычно теперь слышать человеческую речь, что это кажется почти галлюцинацией, но не менее страшной. Прохладная рука касается её подбородка под полотном. Что-то или кто-то щёлкает языком. — Белое платье, длинные, чёрные волосы и… шевелящиеся тени. Тебя решили предоставить мне, как жертвенную невесту, да, Мина Хашвальд?       В ответ тишина. Мина боится отвечать. Откуда это нечто или некто знает её имя? С его головы срывают полотно и поднимают голову, придерживая за подбородок. Пред её глазами предстаёт не чудовище, как Мине описывали.       Это мужчина около тридцати лет с зализанными, чёрными волосами почти до пояса. Его кожа бледная, немного сероватая, щёки чуть впалые. Тёмно-серые глаза, кажется, смотрят в самую душу Мины. Хашвальд почти парализована от страха. Это не то, чего она ожидала увидеть перед глазами. Она нервно сглатывает. — Ты напугана, дитя? — усмехается мужчина, а сердце черноволосой девушки уже готово уйти в пятки. Она сама не понимает напугана ли или очень сильно удивлена тому, что видит. Её запястья свободны от верёвок. Мужчина осматривает запястья девушки и немного хмурится. Они натёрты немного, но это пройдёт. На немой вопрос Хашвальд брюнет чуть наклоняет голову набок. — Раз ты моя жертвенная невеста, считай меня своим будущим мужем. Зови меня Лавкрафт. Я и есть тот Великий Древний, кому тебя отдали.       И последний раз, когда Мину можно было увидеть на утёсе.       Говард предпочитает жить вдали от людей, чаще всего проводя своё время в отдыхе под водой. Мина же живёт в его доме, учится брать полный контроль над своими тенями, которые учатся чувствовать её тоже.       Так проходят годы. Хашвальд уже не шестнадцатилетняя девочка, это девушка чуть старше двадцати пяти. Лавкрафт совсем не меняется внешне, будто и в самом деле не человек, и Мина начинает ловить себя на этой мысли всё чаще. Если раньше она бы отнеслась со скепсисом к тому, что услышала на утёсе в ту роковую ночь, то теперь у неё не остаётся никаких сомнений, что Говард Лавкрафт и есть Великий Древний.       Поздно вечером, когда он не вернулся обратно в дом спустя время, Хашвальд, напуганная до чёртиков, ринулась на его поиски.       Она окликает его, осматривается везде, проверяет все пролески, леса поблизости, пока ноги не приносят её к тому самому утёсу. Лавкрафт стоит там на самом краю, смотря на сияющую полную луну, отражение на воде которой придаёт морю мистического сияния. — Мастер Лавкрафт! — Глаза Мины наполняются слезами. Он всё это время так добр к ней, учит её новому. И всё, что он просит взамен на это — её верность ему, объясняя это тем, что такова участь невесты. У них бывали и ночи любви, в которых Говард к ней нежен, даже очень.       Мужчина медленно оборачивается к Мине. В лунном свете он так прекрасен. Его задумчивый взгляд, в котором можно разглядеть едва ли не тяготы всего мироздания, впервые полнится возрастающим гневом. Но Говард всё ещё сдержан, даже немного улыбается Мине, когда она подбегает к нему. Она бросается в его объятия, утыкается носом ему в солнечное сплетение. Прохладная ладонь Великого Древнего ложится на черноволосую макушку. Ветер треплет его такие же чёрные волосы. — Мина, есть кое-что, что я бы хотел обсудить с тобой, — мужчина серьёзен. Вопрос, который он хочет поднять важен. Он смотрит на неё в тишине какое-то время перед тем, как решиться заговорить. — Я хочу, чтобы вышла за меня. Ты будешь моей женой, и иного ответа я не приму.       Сердце Мины замирает. Она смотрит на своего мастера Лавкрафта, сильно краснея. Он ставит её перед фактом, что у нее нет другого выбора, кроме как стать его женой. И по какой-то причине Мина совсем не возражает. Впрочем, Лавкрафта тоже можно понять. Они вместе спят, они живут в одном доме, проводят время. Мужчина слишком привязан к девушке, чтобы отпустить её к кому-то ещё. Ко всему прочему, она была наречена его жертвенной невестой, к чему он тоже относится крайне серьёзно. Однако с некоторыми поправками. Мина Хашвальд не первая его жертвенная невеста, но первая, кого он не убил. — Я согласна. — Улыбается Мина, смотря на Говарда, как заворожённая. Он так прекрасен, когда на него падает лунный свет.       Другого ответа Лавкрафт не ждёт, он знает, что Мина не ответит как-либо иначе. Его прохладная рука гладит щёку девушки, опускается под подбородок и приподнимает её голову. Его тёмно-серые глаза смотрят в её, когда он наклоняется ближе к ней; их губы отделяют жалкие пару сантиметров. Говард целует Мину осторожно, сухо, целомудренно, когда она закрывает глаза, желая запомнить этот момент. — Я никогда не позволю тебе покинуть меня, Мина, — шепчет мужчина, мягко отстраняясь. Она такая милая, когда её ресницы трепещут. Хашвальд медленно открывает глаза и мягко улыбается своему новоиспечённому мужу. Она так сильно к нему привязалась за эти несколько лет, что уже не знает каково это быть одной. Он отнёсся к ней, как к человеку, а не как к проклятой.       Её теплая рука касается его немного впалой щеки, и Говард льнёт к теплу, как потерявшийся кот, который не может найти дорогу домой и просит любви от прохожих. Ему нравятся её касания, Лавкрафт хочет, чтобы это длилось настолько долго, насколько это вообще возможно. — Даю слово, что никогда не оставлю тебя одного… — Мина немного медлит перед тем, как продолжить с лёгкой дрожью в голосе и румянцем на щеках: — мой дорогой Лавкрафт.       Ему очень идёт улыбка. Это редкая эмоция, которую Хашвальд вообще когда-либо видела. Обычно Говард всегда до дрожи спокоен, что пугает. Поначалу Мина этого очень опасалась, потому как не знала, чего ожидать от такого спокойного человека. Однако теперь она готова ко всему, это видно в её глазах, и Говарду это нравится.       Он держит её в своих объятиях, медленно покрывает поцелуями её лицо. И это Великий Древний, то самое существо, перед которым содрогаются, чьего появления боятся, ведь это не сулит ничего хорошего. Мина знает его совсем иным.       Они стоят на утёсе, где прошла их судьбоносная встреча несколько лет назад, смотрят на небольшой город вдали. Мине неспокойно. Что-то должно произойти. Но это не беспокойство перед худшим. Это чувство скорее похоже на выжидание чего-то.       Огромная волна движется на город. Никого в живых не останется. В этом Хашвальд не сомневается совсем, но ей всё равно. Весь город был согласен с тем, что именно её надо оставить в качестве жертвы Лавкрафту, а значит, никто не заслуживает шанса на выживание. Те дома, что стоят ближе всего к берегу, сносит в первую очередь. Часть Мины, которая сохраняет ещё хоть какое-то количество сострадания к тем, кто живёт в городе, хочет остановить мужчину. Однако по одному только его взгляду становится понятно: он не простит город, который отдал невинное дитя в качестве жертвы, чтобы Великий Древний оставил всех в покое и не мешал морякам. — Это мой свадебный подарок тебе, любовь моя. Они пожертвовали тобой ради спасения собственных жизней, а теперь же он их лишатся. — Люди в панике бегут из собственных домов. Слышны крики, плач мольбы о прекращении этого безумия.       Воцаряется зловещая тишина. Больше не слышны ни голоса, ни возгласы домашних животных. Не слышно больше ничего. Море вновь спокойное, будто ничего не произошло. Мина смотрит на весь тот ужас, что сотворила стихия буквально на её глазах. Города будто и в самом деле не существовало. Те дома, что остались целы, теперь заброшены. Девушку более ничто не связывает с призрачным местом. И Хашвальд, на удивление, испытывает чувство облегчения. Она свободна и вольна идти куда захочет покуда Говард с ней.       Подхватывая Мину на руки, Лавкрафт идёт с ней по тропинке прочь с утёса. Путь они держат обратно в дом, где они живут. Уже в доме на большой кровати, мужчина смотрит на Хашвальд, любуется ею, как делает это всегда на протяжении нескольких лет. И если раньше, пока ей не исполнится двадцать, он не смел прикасаться к ней как-то иначе, чем по-отцовски, то теперь им ничего не мешает любить друг друга, как мужу и жене. — Нам нужно установить некоторые правила в нашей жизни, — Лавкрафт нежно целует Мину в щёку. Он решителен в том, что собирается сказать девушке. — С этого момента я буду абсолютно верен тебе, прислушиваться к твоим словам, буду твоей поддержкой во всём, но и от тебя я жду того же.       Мина слушает его внимательно, не смея прерывать, пока мужчина снимает с неё одежду. Это их первый раз в качестве мужа и жены, поэтому из неоткуда возникает лёгкая застенчивость и неловкость. — Я даю слово, что буду верна, буду прислушиваться к твоему мнению и буду поддержкой тебе во всём. Ты слишком много значишь для меня в этой жизни, чтобы я предала тебя, — Хашвальд делает паузу перед тем, как сказать то, что рвётся наружу. — И дело не в том, что те люди отдали меня тебе, как жертвенную невесту. Я не предам тебя, потому что сама этого не хочу.       Мина касается его прохладной щеки своей рукой, смотрит в его глаза проникновенно, подбирая слова, которые хочет сказать в ответ на вопрос о чувствах к Говарду. Первоначально у неё к нему был совсем иной спектр. Когда Хашвальд только встретила Лавкрафта, как его жертвенная невеста, она его боялась немного, совершенно не зная, чего от него ожидать. И лишь прожив рядом с ним большое количество времени, Хашвальд начинала понимать, что любит его за ход мышления, за малоэмоциональность, за манеру речи, хоть она и странная, за спокойствие, образованность, осведомлённость и ответственность.       Тени Мины никогда не любили шумных людей, они их пугались. Рядом с Лавкрафтом Мина обрела то, что хотела. Дом, любовь и чувство безопасности. — А ещё я нахожу твою способность довольно очаровательной. Мои тени не стоят и рядом. — Кивает девушка, смотря на то, как раздевается Говард перед ней. Белоснежная рубашка аккуратно укладывается на спинку стула неподалёку. На мужчине остаются брюки, когда он начинает гладить и ласкать тело Мины, прикасаясь к ней будто в жесте знакомства.       Девушка тянет его к себе для поцелуя, чувствуя, как её тело начинают обвивать немного прохладные и скользкие щупальца. Одно хватает нежно за запястья и прижимает их к кровати, два других гладят бёдра, иногда обвиваясь вокруг них. Говард опускается поцелуями на её шею, пока его щупальца спешат трогать тело девушки везде, где пока что могут. Его глаза больше похожи на две Бездны, чем на что-то человеческое, но Хашвальд это не пугает.       Мина звучно ахает каждый раз, когда присоски на щупальцах оставляют красноватые следы в виде кругов, некоторые из них очень яркие; точно задержатся на бледном теле на пару-тройку дней. — Что ты чувствуешь сейчас? — Голос мужчины троится, отдаёт лёгким эхом, да и в принципе звучит уже жутковато, однако в глазах девушки под ним он не видит страха. Лавкрафт видит неподдельное обожание в свою сторону, и это его немного удивляет. — Я противен тебе? — Нет, совсем нет. — Качает головой девушка, чувствуя лёгкое смущение. Она немного думается, тонко намекая, что на мужчине всё ещё есть его брюки. — Твои щупальца. Они прохладные, немного скользкие, двигаются так, будто у них есть своя воля и сознание. Но… Мне нравится. Я люблю тебя, Говард, и буду любить, несмотря ни на что. Ведь я тоже не обделена маленькой особенностью.       Мина тихо хихикает и позволяет своим теням творить то, что им вздумается. Они без каких-либо промедлений добираются до брюк Лавкрафта, принимают форму женских ладоней и спешат избавить его сначала от ремня, а потом уже от ненужной детали одежды. На это мужчина только тихо посмеивается. Его новоиспеченная жена такая милая и очаровательная, когда пытается ему помочь.       Говард снова льнёт к её губам своими, целует глубоко, с нежностью и желанием, вслушиваясь в приглушённые стоны. Это первый раз, когда он использует свои щупальца, но Мина их явно не боится, и он этому несказанно рад. Хашвальд принимает его таким, какой он есть. Ему этого более, чем достаточно, чтобы испытывать странное чувство внутри, которое пузырится, как шампанское, наполняя странной энергией и стремлением глупо шутить и смеяться. Это… счастье?..       Они оба растворяются в любви друг к другу, обмениваясь взаимными ласками и поцелуями. Мина прикасается к Лавкрафту с помощью своих теней, чувствуя всё, что чувствуют они, пусть это и не то же самое, что её собственные руки. Мужчина касается её груди своей прохладной рукой, что вызывает дрожь по позвоночнику. Мина издаёт тихий стон, когда губы Говарда опускаются сначала на один сосок, потом на второй, уделяя предыдущему внимание маленьким щупальцем.       Девушка ёрзает под крепкой, но нежной хваткой щупалец Великого Древнего, тяжело дыша, но прося только об одном: чтобы Лавкрафт не останавливался. Мужчина смотрит украдкой на тени и усмехается: — Твои тени выглядят взволнованными. Это из-за меня или понимания, что будет дальше? — И то, и другое, — честно признаётся Мина, смотря на своего новоиспечённого мужа полностью чёрными глазами. Такова особенность использования способности по контролю собственных теней. Это ещё одна причина, по которой Мину звали чудовищем.       Пока тени ласкают Лавкрафта, он раздвигает ноги Хашвальд своими щупальцами. Они шевелятся плавно по спирали вверх-вниз, уделяя особое внимание внутренней стороне. Тело девушки дрожит от нетерпения и непривычных ощущений. Они вполне могут стать её привычкой. И она понимает почему её тело так реагирует.       Касание чего-то неизвестного, невиданного ранее. Такой же эффект производит касание её теней до кого-либо. Человек может потерять рассудок от удовольствия, которое приносит прикосновение теней, либо от страха. Стоны Мины ласкают уши Говарда, пока он продолжает ловко и непринуждённо манипулировать своими щупальцами, немного теряясь в ощущениях от прикосновений теней. Это первый раз, когда он чувствует их, и это вызывает мурашки по коже. Говард судорожно выдыхает сквозь стиснутые зубы.       Щупальце что ласкает левое бедро, немного вытягивается, и его кончик касается промежности Мины. Та выгибается в спине, подставляясь под поцелуи Великого Древнего, что только усиливает ощущение от прикосновений щупальца к чувствительному пучку нервов. Щупальце двигается вдоль то мелкими амплитудами вверх-вниз, то большими, задевая складочки и дразня вход в лоно. Хашвальд несдержанно стонет, почти сходя с ума от того, что чувствует, и масла в огонь подливают поцелуи с проблесками лёгких укусов.       Говард вытягивает шею, чтобы иметь возможность покрывать поцелуями тело своей супруги, подавляя свои стоны, когда он чувствует на своём теле более ощутимые касания теней. Они гладят его плечи, шею, грудь, торс и забираются ниже. — Ты превосходна, любовь моя, — шепчет мужчина близко к бледной женской коде, тяжело дыша. И всё же он срывается на низкий, тихий стон, когда чувствует, как тени сжимают его выпирающий член. Сердце Лавкрафта колотится в груди, как бешеное. Мужчина объят страстью и любовью к девушке под ним.       Он на пробу проникает кончиком ещё одного щупальца внутрь Мины, пока продолжает атаковать клитор кончиком другого, заставляя Хашвальд почти кричать. Её тело то напрягается, то расслабляется. Девушка молит Лавкрафта взять её, хнычет от желания и вожделения. Оставляя короткий поцелуй на её брови, мужчина целует её в губы, когда щупальце проникает внутрь одним плавным, медленным движением.       Щупальце извивается в ней, задевает все самые чувствительные области внутри лона, пока двигается. Говард отстраняется от губ Хашвальд, слушая, как комнату заполняют громкие стоны. Он сам несдержанно стонет, чувствуя через щупальце то, насколько тесно внутри Мины, насколько влажно и тепло.       И остроту ощущениям добавляют её тени, над которыми девушка теряет контроль. Они сами двигаются по его телу и щупальцам так, как захотят. Комната заполняется пошлым хлюпаньем, женскими стонами и гортанным мужским рычанием, когда Великий Древний увеличивает скорость движения щупальца внутри Мины.       Хашвальд кричит его имя в откровенном экстазе, почти теряя всякую связь с реальностью. Ей душно, ей жарко. Ей хорошо. — Я люблю тебя, Мина. Буду любить до конца времён и даже после, — рычит Говард, нависая над Миной. Он хочет запомнить этот момент любви, который они делят, как супруги. Как же прекрасна его жертвенная невеста, теперь уже жена. Она стонет, хнычет и скулит от ощущений, ёрзает и просит не останавливаться. Хашвальд близка к кульминации, и, когда она её достигает, тело становится только чувствительнее. Все ласки щупалец на её теле ощущаются отчётливее, лоно сжимается вокруг того, что внутри неё. Пучок нервов набух и восприимчив теперь даже к мимолётному касанию, однако Говард продолжает двигать щупальцем внутри девушки, увеличивая темп, почти сходя с ума от дурманящих прикосновений её теней, ласки которых становятся настойчивее.       После второй кульминации разум Мины затуманен. Всё, что она может произносить — это имя её мужа. Её стоны теперь уже крики от удовольствия. Близится третья разрядка, впрочем, Лавкрафт тоже очень близок. Мина это чувствует своими тенями. — Давай, любовь, сделаем это вместе, — его речь сбитая, когда Говард покрывает вновь поцелуями её тело, слизывая солёную испарину. После оглушающего стона двоих воцаряется тишина, которая кажется максимально некомфортной. Дыхание Мины свистящее, она пытается отдышаться, когда щупальце покидает её тело. Перед глазами мутно и немного двоится, но тело ощущается таким лёгким, будто чужое. Хашвальд измученно улыбается своему супругу, когда он нежно целует её в щёку.       Больше нет щупалец; есть только его большие ладони с длинными, худыми пальцами, которые берут её ослабевшее тело и несут в прохладную ванную. Там Говард помогает остановить кровь, текущую из носа — побочное действие управления тенями Мины, к которой Мина привыкла. — Я люблю тебя, Говард, — хрипит девушка и устало улыбается. Лавкрафт осторожно берёт её бледную ладонь в свою, подносит её к своим губам и целует каждый палец. — Ты так прекрасна сейчас, Мина. Моя Мина, — мужчина целует её ладонь, успокаивая все её чувства. Спасибо, моя Королева. Спасибо за твою любовь.