Жемчужные мысли

Сквозь полупрозрачные шторы пробивался дневной осенний свет, заливая обманчивым теплом комнатку. Лучи отражались от массивного стекла в декоративной рамке, которое преломляло свет и метило прямо в глаза. Окно было закрыто, но морозный воздух не давал спокойно отдохнуть, пробирая до мурашек. Судя по времени, было около полудня. Еще один скучный день, который редко разбавлялся вещами, достойными внимания. Но даже незаурядные объекты наблюдения стали постепенно наскучивать. Они вели свою обычную повседневную жизнь, углубляясь в пучину тривиальности. Словно сбившиеся с пути мухи, не желающие попасть в паутину, слепо следовали за ласковым ветром. Но паук был умнее глупых насекомых. Он ставил свои сети на их пути. И мухи всегда туда попадали. «Мухи», - задумчиво повторил про себя Мориарти. Он ухмыльнулся этой оригинальной мысли. – «Мошки, да. Наивные мошки.» Джеймс скатился с кровати. Лениво потянулся, намеренно изображая из себя огромного кота. Иногда он жалел, что у него нет когтей. Конечно, если знать определенных людей, то с легкостью можно было бы сделать себе хвост тигра или пришить ушки. Но это не то. Слишком искусственно, слишком извращенно. Это не было запланировано матерью-природой. Такая уникальность должна быть с рождения. Только тем, кто действительно достоин этого. А не всяким пройдохам, вроде Джона Уотсона. Мориарти решил не включать в этот список Шерлока. Паук чувствовал всю великолепную тяжесть нрава детектива. И он бы наверняка соврал, если бы обмолвился тем, что ему это не нравится. О, да, это пробуждало в Джеймсе первобытный огонь соперничества и чего-то животного, неизведанного. Но в нем больше ничего не шевелилось. Ни желания в самых грязных его проявлениях, ни чувства маниакальной привязанности. Ничего, за что можно зацепиться. И это было замечательно. Превосходно. Именно такого льда он всегда хотел. Хладнокровие грело его душу, а эгоизм убаюкивал. Всего мгновение помяв ладонями до тошноты белоснежные простыни, резким скачком Джим встал со своего места и с вальяжным видом стал разгуливать по комнате. На полу не было ни намека на ковер. Пятки начинали замерзать, но, казалось, Мориарти этого не замечает, полностью утонувший в своих раздумьях. Уделив достаточно внимание Шерлоку, он переключился на Уотсона. - Черт тебя дери, Джонни-бой, почему столь живой и трепетный ум достался такому аленькому цветочку как ты? – Мориарти не часто позволял себе ругательства, но на этот раз он пребывал в полнейшем недоумении, которое каждый раз назойливо делало подлый удар под дых. Джим перескочил в другую часть довольно просторной комнаты. Скользнул рукой по шершавой белой стене, ощущая легкую опору. Его выбивало из колеи. Каждый раз Джеймс задавался вопросом «почему?», не находя точного и четкого ответа. Эта неопределенность сводила его с ума. Раздражение огромным горячим варевом закипало в животе, стремительной настойкой поднимаясь к легким и обжигая их своей остротой. Мориарти резко выдохнул. Воздух вырвался со странным присвистом. Несмотря на чувства, наполнявшие с новой силой, Джим легко мог взять себя под контроль. Он играючи повертел в руке пустой бокал, в котором крошечными каплями сверкали остатки вина. Мориарти нацепил на себя театральный меланхоличный вид. И такому маскараду смог бы поверить любой сторонний наблюдатель, даже имеющий хоть какую-либо долю процента содержания серого вещества. И в голове Джеймса уже зрел цветок зарождавшейся Игры. Не такой всепоглощающей, как бы хотелось. Но в достаточной мере уповающей и трепетной, представляющей собой легкий бриз, колыхающий утреннюю росу на паутине. Паук никогда сразу не начинает плести паутину. Сначала он обследует предполагаемое место. Если он выберет темное место между густыми деревьями, то с чувством темпа закрепляет концы нитей. Тихо спускается на тонкой ниточке и раскачивается на ветру, ловя своих жертв. Если ветер прибивает его к другой ветке, то паук зацепляется за нее и начинает подъем вверх до тех пор, пока нить не будет туго натянута. Именно с этого начинается его обширная паутина. Он начинает плести сеть. Каждая часть сплетена с любовью. В каждую вложена маленькая часть души. В каждый изгиб, в каждый стежок и угловатое сплетение. «О чем это я?» - вернулся к своим саркастичным мыслям Джеймс. – «Оу, точно, Джон. Джон-я-весь-такой-умный-Уотсон.» На повестке дня стоял главный вопрос, касательно доктора с семью пядями во лбу. Зачем ему весь этот маскарад? Конечно, он мог стесняться этого отличия, но Уотсон не походил на такого робкого человека. Хм. Значит, дело в другом. Может, школьные подначивания сыграли свое дело? Категорически нет. Обаяшка во всех компаниях, люди в нем души не чаяли. Джеймс сделал бы ставку на то, что Джонни-бой участвовал в международных конкурсах, да и местные кружки по интересам его не жаловали. Хотя Паук не нуждался в ставках. Он был полностью уверен, но не мешало бы подкрепить все данными. Джим решил, что займется этим позже. При незнакомых людях Джонни не скрывал свою сущность. Этот высокомерный взгляд снизу верх, каждый взмах руки просчитан заранее, а походка из неловкой перестановки ног превращается в плавное скольжение. Внутри Джеймса затаилось сдержанное восхищение, которое было быстро подавлено. Но появлялся один фактор. Шерлок. При нем Уотсон становился обычным. Глупым и невыразительным. Зачем опускаться до такого? Ему так хочется повысить чувство собственной важности детектива? Или у Джона свои «гениальные» причины? Джеймс уже второй раз за день жалел о чем-то. На этот раз он раздумывал над тем, как бы было удобно с легкостью залезать в чужие умы и выковыривать из них все самые сокровенные тайны. Жаль, что это было за гранью фантастики. Но мечтать не вредно, особенно когда имеется богатая фантазия. Мориарти быстрым взглядом окинул комнату, ища свои вещи. За короткий промежуток времени он обнаружил свой темно-синий костюм, который был аккуратно сложен стопочкой на стуле. Ему не удалось возродить в памяти тот момент, когда он прибрал свою одежду. Являясь эксцентричной личностью, Джиму никогда не удавалось совладать с рукавами рубашки или узлом галстука. Это с печалью доказывало то, что гениальный человек не гениален во всем. Но с другой стороны делало его ближе к людям. Более человечным. Лицо Джеймса исказилось в гримасе отвращения, стоило лишь мыслям пронестись вихрем в голове. Он с удивительной скоростью надел свой костюм, умудрившись даже не помять его. Это достойно похвалы. Мориарти печально оглянулся по сторонам, но поблизости не было никого, кто мог бы погладить его по головке. Сначала послышалась до ужаса громкая вибрация телефона, лежавшего на тумбочке, а затем заиграла мелодия. Джим нетерпеливо схватил мобильник и поднес вещь к уху, приняв скучающий вид. Если его будет ожидать банальная просьба о помощи, то Джеймс, сам готов поклясться, наведается к наглецу и порежет его язык на длинные тонкие полоски. Мориарти усмехнулся, уже более довольный. - З-здравствуйте, - послышался на другом конце связи заикающиеся тонкий голос девчонки. – Вы же… Тот самый, да? - Смотря, что тебе надо, душенька. - Имя Триш Блэ.. – успела пролепетать девочка, но резкий выкрик прервал ее. - Нет! Не надо имен. Тебе это нужно? Мне – нет, - с губ Джима сорвались мелодичные мурлыкающие баритоны, как только он прогадал, из какой семьи была девушка. – Милочка, так что тебе надо? - Вы з-знаете. Вы специалист в этом деле. Мне нужен совет. - О-о-о, так ты об этом? Что же, приступим… *** Рядом с домом раздавался пронзительный звук сирен скорой помощи, который прорезал ночной воздух. О конспирации, естественно, никакой речи идти не могло. Случайные прохожие, измученные любопытством, все в больших количествах подтягивались к месту убийства, которое уже успело обзавестись преградой из желтых лент. Но это никого не останавливало. Папарацци тоже начали стекаться к возможной сенсации. Девочку успели вынести. Не без помощи Джона и Лестрейда. Последовав совету детектива, они вместе с девушкой без сознания ретировались из такого помещения. Триш была доставлена до скорой, где ей оказали медицинскую помощь и отвезли в больницу. После этого начиналась не самая приятная работа по обвинению в убийстве. Джона грызли противоречивые чувства. Одновременно в грудь впивались жалость к девочке и отвращение к ее поступку. Он даже понимал ее. Одного взгляда хватало для того, чтобы сразу стало ясно, как несчастна была Триш. Семья ее ненавидела, уделив внимание первенцу – сыну, а про маленькую робкую девочку забыли, считая ее обузой. Спасение от своих бед она нашла в Боге. Это было глупо и опрометчиво, но даже такая шаткая надежда давала малютке силы существовать дальше. Видимо, что-то случилось, доведя ее до крайней точки. Сейчас такое уже не играло особой роли. На душе оставался неприятный налет чего-то недосказанного, что могло быть упущено. Маленькая незаметная деталь, ускользнувшая от Шерлока и Джона. Доктор вышел на свежий воздух, не в силах больше оставаться в том доме. На сегодняшнюю ночь хватит с него. Детектива не было видно поблизости, поэтому Джон не нашел важным куда-то спешить и решил немного задержаться. «Шерлок, где ты? Свяжись со мной» Доктор напечатал сообщение на телефоне и, вздохнув, засунул мобильник в карман брюк. Протер глаза и печально оглянулся по сторонам, надеясь, что ошибся. Он сам себе напоминал потерявшегося щенка. Джону не часто приходилось бывать на местах совершения преступления без Шерлока. А точнее, почти никогда. Может, детективу доставляло неподдельное удовольствие находиться в обществе трупов, но не Джону. Джон ничего не испытывал, погруженный в пучину равнодушия. Он увидел приближающегося Лестрейда. По лицу было легко определить чувства инспектора. Глаза светились тревогой, а губы сжались в одну тонкую линию. - Джон, ты Шерлока не видел? - Мне хотелось задать тебе тот же вопрос. И, нет, я его не видел. - Черт его дери, - прошипел инспектор. – У нас ничего нет на девочку. - В смысле? А как же метиловый спирт? Разве это не доказательство вины? - Вот именно, что не доказательство. Этот инцидент можно легко обставить как попытку самоубийства. Она сильно расстроена из-за того, что ее семьи больше нет. Кого угодно выбьет из колеи. И Триш нет даже шестнадцати лет. Будет сложно хоть к чему-то привязаться без весомых улик. Пока Лестрейд разглагольствовал, пытаясь объяснить все нюансы судебного процесса, Джон слушал его в пол уха. В голове вертелось только одно слово, не давая покоя. Метиловый спирт. Двадцати миллиграмм хватит, чтобы лишить человека зрения. Отсюда и нехарактерная для свежего трупа мутная пленка на глазах. Пятьдесят – жизни. При тяжелом отравлении наступает кома, но на этом проблемы жертвы только начинаются. Артериальное давление понижается, и смерть происходит от паралича дыхания с остановкой сердца. Не самый лучший расклад, учитывая то, что меньше половины отравленных людей мучаются перед концом. - Грег, у Блэков была машина? -…Мы даже допрос не вправе провести. Постой, что? – удивленно отозвался инспектор. – Только у миссис Блэк. И, на удивление, довольно дешевая. Вон та. Лестрейд кивнул головой. Они стояли прямо напротив того самого нелепого Жука, который уютно устроился неподалеку от дома. Значит, Джон не ошибся в своих выводах. - Может, в ней есть что-нибудь? Инспектор в ответ пожал плечами, мол сам в этом не уверен, и потянул за ручку Жука, которая не хотела поддаваться. Дверцу заело. Лестрейд приложил больше усилий, и на этот раз железная дверь покорно отворилась, издав ленивое скрипение. Зачем богатой и обеспеченной женщине такая нелепая машина? Сантименты. Семья сентименталистов. Или такое передается по наследству? Джон слегка удивился своим размышлениям. Его суждения стали походить на высокомерные фразы Шерлока во время тех случаев, когда дело касалось человеческой натуры. Будь то убийство из-за ревности или простая кража. В то же время Грег выудил из салона машины бутылку дешевого шампанского, придерживая ее за горлышко. - Там могут быть отпечатки, - предположил Джон. – И, может, именно это является орудием убийства. Видно, что алкоголь недорогой и, дабы сэкономить, туда могли добавить метанол. Некачественный спирт. Так часто делают в барах. Но если смешать его с немного лучшим сортом шампанского, получится так, как будто ничего и не произошло. - И девочка добавила это в бокалы? - Да, - заметив взгляд инспектора, полный подозрения, Джон быстро добавил. – Шерлок упомянул об этом по дороге сюда. Было видно, что слова не убедили Лестрейда. - Хорошо, мы это обязательно проверим, но не забудь потом привести к нам Шерлока, хорошо? - Конечно, Грегори. Попрощавшись кивком, Джон отошел в сторону и направился домой. Ему пришлось обойти толпу зевак, но, к счастью, никто не обратил на него внимание. Иногда хорошо было оставаться тенью в лучах гениальности консультирующего детектива. Не донимали фанаты. Или большая, неадекватная их часть. Джон обеспокоенно оглянулся. Телефон не подавал признаков жизни. Учитывая то, что Шерлок являлся последней надеждой человечества на пунктуальность, это, по крайней мере, было странно. Детектив всегда отвечал сразу, обязательно отпустив колкое замечание. Но мобильник молчал. Внутри Джона неприятно зашевелилось беспокойство и сомнение. Несмотря на это, он продолжал верить в отвратительный характер Шерлока, и детектив продолжал хранить молчание только из-за вредности. «Боже, да зачем мне о нем беспокоиться», - вальяжно протянул внутренний писклявый голосок, - «Шерлок уже не маленький и сам о себе позаботится. В конце концов, у него еще существуют пальцы для того, чтобы набрать смс». И на этот раз Джон согласился с этим наглым и скрытым голосом. В то же время в кармане доктора зазвучал спасительный сигнал о приходе сообщения. Джон облегченно вздохнул и выудил из кармана брюк мобильный телефон. Сначала доктор долго смотрел на холодный экран отсутствующим взглядом, стараясь поверить в то, что это не может быть правдой. Чувство дежавю робко высунуло свой нос. Доктор нервно сглотнул и сжал сильнее металлический корпус устройства. «Помнишь про игру? Буду ждать недалеко от пекаря. :*» Тот самый злополучный номер. Джон предполагал, что Мориарти все так просто не оставит. И, конечно, добраться до Шерлока могло быть в духе Паука. Но Джон не испытывал трепет ужаса перед Мориарти. Доктора волновал только детектив, чья жизнь уже могла висеть на тоненькой ниточке паутины.