Смерть чем плоха? Уходишь, а то, что любил, остается.

Утро встречает Юнхо на удивление прекрасно, мужчина проснулся сам, нежась от тепла под боком, от того только натягивает брюки, целует жену, да уходит на кухню, только для приготовления завтрака, уж не на двоих, не на троих, а на пятерых, включая Минги и гостью, что Сон так отчаянно забрал себе перед клыкастыми. Нежитью вовсе не пахнет, что волка успокаивает, солнце еще не встало, от того за окном достаточно темно. Яичница с овощами выглядит скудно, но хозяин бросит все силы на откладывание их имущества и сбережений для нового волчонка. Чон почти подпрыгивает, до хруста выгибая спину, ходит едва слышно, да шикает на сковородку от обилия масла и ее скворчяния. Жену нужно будить, ведь та опоздает на работу, но хозяин делает это крайне нежелательно, беспокоится, очень осторожно снова укладывается под бок, перебирая спутавшиеся локоны стриженных волос, медленно улыбаясь все шире, когда женщина разлепляет глаза, начиная сонно ворчать. - я люблю тебя. Чон снова лезет ближе, не смотря на попытки Наны вовсе отползти, да встать, целует куда-то в уголок сжатых губ и удивленно вскидывает брови, когда его щипают за бок. - не притворяйся, не больно. И по пробуждению говорят « доброе утро», дурашка. Волк удивленно промаргивается, позволяя женщина встать, одеться, да убрать волосы перед маленьким зеркальцем, а после садится в ложе, почти подпрыгивая. - какой ты сегодня активный, не устал? А мне еще работать идти. К слову не нужно провожать, меня встретят, ладно? - где и кто это тебя встретит? Юнхо снова морщится, сводит брови, да скрещивает руки на груди в недовольстве. Он снова закрылся, попусту ревнуя девицу перед собой, не смотря на то, что каждую ночью она всегда находится с ним же. - меня встретит девушка, с которой я работаю, Яблочко. Не сердись на меня, прям у леса, мне не нужно идти далеко одной. Ты Тэхо заберешь от Минги, покормишь и пойдешь работать в саду, пока солнце не начнет печь. Женщина все же садится, укладывая голову на мужские колени, получая поглаживание и недовольное согласие. - Мне никто кроме тебя и не нужен, родной. Если уж хочешь, то пойдем со мной, я познакомлю тебя с врачами, будешь в лицо знать о ком я рассказываю, хочешь, румяненький мой? Чон неуверенно кивает, стыдливо дует тонкие губы, получая легенький поцелуй. - а словами сказать? Давай, малыш, я уж жду от тебя связанных фраз. Хозяин глубоко вздыхает, краснеет, подобно спелому помидору, но ответ все же дает. - я действительно не хочу что бы ты говорила с другими мужчинами. Ты ведь моя и да я действительно хочу вести тебя за руку что бы это знали и твои друзья. - Уж не только твоя. У меня есть братья, да сестры, коих я не вижу года четыре как, а так же у нас есть сын, что так же делит меня с тобой. Сон Минги будет расстроен, если я начну игнорировать его, а твой отец и подавно сочтет этот жест за оскорбление. - Минги перетерпит, тем более я точно знаю, что он не желает тебе ничего плохого, а отец просто .. Волк мнется, кусая губы, когда Нана поправляет подол юбки, вставая - Просто до сиих пор хотел бы, что бы я была оборотнем, а не простым человеком. Жила в деревне и потакала всем ее прихотям. Прости, но давай-ка мы с тобой поедим и двинемся в путь. Она не будет ждать долго, у нее в подопечных один мальчонка, что и без того из нее нитки вьет. Женщина уходит на кухню достаточно скоро, по-хозяйски проверяет содержимое на столе, заглядывая в кастрюльки, а после довольно хихикает, убегая к колодцу. Однако хозяин остается на месте, за женой наблюдает, да все еще злится, руки на груди скрещивает, когда любимая возвращается. - Ну полно тебе дуться. Ну что такое? Я поем, не убегаю. Поем и мы сразу пойдем, маленький мой Мужчина на стол кивает, раскладывает еду по тарелкам, внимательно отслеживая каждую ложку, направляющуюся в чужой рот слишком торопливо, едва пережевывая. Жена всегда имела свойство есть быстро, но сейчас переходила границы дозволенного, настораживая Юнхо, прикончившего только половину порции. - будет тошнить. Констатирует факт Чон, все еще наблюдая, как любимая утирает рот, активно машет головой из стороны в сторону, а после убегает в спальню, предварительно положив тарелку с вилкой в таз с водой. Волк доедает, успевает помыть посуду, когда Нана возвращается с накрахмаленным фартучком, что забирала домой, складывает тот, совсем аккуратно, пряча в обширную сумку, лишь бы не помялся. - ну пойдем, родной, пойдем, румяненький! Госпожа топает ножкой, когда муж вытирает руки о лоскут ткани, отряхивает брюки, да выходит, тут же прихватывая девицу за руку, словно та убежит вперед него и догнать пропажу будет невозможно. На удивление волку Нана молчит, только переплетает пальцы и хихикает сама себе, словно считая минуточки такого уединенного времяпровождения. А ведь и точно, как же давно они не гуляли, без Тэхо и Минги, только вдвоем, когда тишина вокруг кажется такой комфортной и совсем не давит на уши, удушая чем-то неправильным. Юнхо это нравится и он уж готов начать разбалтывать девицу, как в моменты прогулок сразу после знакомства, как нос его улавливает своего «сородича». Такого же обладателя животного нрава, но иной крови, лисьей, что очень уж не часто встретишь, а от того только интереснее, когда в дали виднеются столь темные, богато-винные волосы, отливающие на солнце, ухоженные. Девушка своеобразна, кажется Чону элитой с высшего света к которой его грязные руки прикасаться не должны, однако его жена руку распутывает и бежит на встречу девушке впереди, приветственно обнимает, кажется сжимая до хруста, а после оборачивается в сторону мужа, ожидая, пока он подойдет. Голубые лисьи глаза смотрят на него с любопытством и добрым интересом, пока обладательница втягивает воздух тоненьким носом, расплываясь в добродушной улыбке. Но что-то Чону подсказывает, что эта маска на лице может лопнуть в любую секунду - Одетт, прости, мы немного запозднились, долго ждала? Щеки Наны красноваты от бега в столь короткую дистанцию. Совсем не спортивна, она убирает выпавшую прядку волос за ухо и улыбается так искренне и неловко, что Юнхо влюбляется заново, подходя ближе и кланясь в приветственном жесте, пока девушка перед ним машет рукой, желая откинуть формальности - Едва подошла, ты де знаешь, заполняла бумаги до ночи из-за нашего переростка. Муж? Голубые глаза снова сверкают на Чона, очерчивают его фигуру, оценивают, улыбаются пухлыми нубами с ровным рядом зубов, а на неуверенный кивок мужчины только фыркают. - ох, мамочки! Это Чон Юнхо, мой супруг. Я рассказывала, помнишь? У меня ведь и сынок есть, ему уже шесть! Это я тоже рассказывала. А это Одетт Фокс, мы работаем вместе. Женщина снова неловко хохочет, оглаживая руку оборотня, словно поддерживая невесомым касанием, желая извиниться и успокоить, толи Юнхо, толи себя саму, явно распереживавшуюся - Помню, Нана, помню. У Вас свой участок, сад, да прекрасный малыш Тэхо, в свободное время ты только о них и говоришь, а у нас его очень уж мало. Приятно познакомиться, мистер Чон. Спасибо, что проводили нас, но нам пора спешить, а то Ники вновь будет ворчать. Такой малыш, а уже хочет иметь в руках власть. Это в планах у всех мужчин с детства? Одетт смеется, разворачивает свою знакомую, а после только закатывает глаза, когда та выпутывается, подлетает к остолбеневшему парню, да подтягивает к нему руки, склоняет к себе, целует так кратко, а после напоминает, что нужно забрать и покормить сына, грозя глупо моргающему мужу пальчиком, удаляясь по лесной тропинке. - ты уж прости, он у меня не разговорчивый. Не пойму почему встал, как деревянный и все. Испугался поди чего, а может чего причудилось. Не бери в голову, ладно? Он у меня добрый, работящий. Госпожа Чон улыбается так широко и искренне, пока девчушка подле нее сново втягивает воздух тонким носом, кивая самой себе. - Авось и испугался, авось задумался. Все в порядке. Он у тебя хорошенький, уж не обижайся, но не в моем вкусе. Чего ты нашла в таком несуразно высоком парне? Фокс недоумевающе смотрит, пока Нана смеется, распуская волосы, да завязывая те по новой, думая, что же ответить. - Ты уж сама найдешь, сама ведь погляди какая красавица! Да и муженька найдешь, как фарфорового, ты только на руки смотри, надобно ведь, что бы не белоручка был, а то ты на своем горбу семью тащить устанешь. - Ты мне поди свои ошибки рассказываешь? Одетт хихикает, прикрывая рот худощавой ладонью, однако мягкосердечную женщину это ранит, пусть виду та и не подает, отвечает, неловко заламывая брови. - Да уж не так все и плохо, не осуждай уж. Да я не красиво одета и не часто уж в обновках появляюсь, однако все вполне терпимо, даже хорошо. Девушка кивает, замолкая, сворачивая по лесной дорожке глубже. Сама она живет на окраине города, иногда встречая свою «подругу», уходя глубже. Ей вовсе не страшно, при надобности ее всегда предупредит нюх, да зрение с хитростью, коей не занимать, однако сейчас она впервые увидела оборотня, причем не в простом прохожем, а достаточно хорошо знакомом по рассказам мужчине. Высокий, крупный, но с таким глупым от встречи выражением лица. Видимо тоже впервые увидал кадмейскую лисицу, но уж и это не ее проблемы. Знает ли Чон про то, что муженек ее может обращаться волком? Уж сыну то шесть лет, наверняка и сам он обращается, да уж точно знает, но молчит. Скажет ли этот мужчина жене, что и сама Одетт не совсем простой человек? Поверит ли она? Али осудит, покрутив пальцем у виска, рассмеявшись, пока крупная грудь вздымается. Наверняка она знает, понимает все устои и молчит так как и рассказать некому. Сочтут за горячку в самом рассвете сил, да начнут лечить от хвори с привиденьем всякого, а то и обвинят в пьянстве, если за подробности на костре не сожгут, ее саму, а то и деревню с сыном и мужем. Лисица встряхивает головой, желая выбросить мысли, пока пухловатая женщина придерживает ей деревянную дверь, пропуская в больничные покои, пропахшие спиртом и морфием, людскими отходами, да тяжкими стонами, полными боли и отчаяния. Все эти люди вероятно помрут, как и роящиеся над ними, словно пчелы, люди, не имеющие иммунитета и никакой выдержки, однако они так усиленно бегут, торопятся, ищут что-то, да бинтуют из всех остатков возможного разума. Убивая себя стремительно, что бы кто-то смог сиять в солнечных лучах позже, полностью оклемавшись от вспыхнувшей не так давно холеры. - Вы опоздали на пятнадцать минут! Начинает высокий и болезненно худощавый парнишка со смешным моноклем и подростковой щетиной, морща брови, проявляя морщинку меж теми. Он тычет отросшим ноготком по стеклянной крышечке ручных часов, которые после убирает в кармашек. Вот и он, заноза в заднице, Ники. - Уж ничего страшного, мы задержимся на это время, если Вас это успокоит Фокс улыбается столь холодно, надевая накрахмаленный фартучек, да повязывая маску. Парнишка перед ней ниже ее по званию и совсем не опытен, от того и поставлен к ней с целью набраться знаний по уходу и лечению, только вот отказался столь противным и упертым подростком, что иногда у самых добродушных врачей и пациентов глаза дергаются от невозможности находиться с ним в одном замкнутом пространстве по боле минуты. - Ох, Вы уже тут, Нана, Одетт, милые, мне нужна помощь! Уж с ног валюсь, всю ночь пробегала, рвет этого малыша и все! Чего только не перепробовала Появившаяся из ниоткуда девушка обреченно взмахивает руками, тяжко вздыхая, она выглядит бледно и вяло, не спав целые сутки, да вероятно вовсе не принимая какую-либо пищу. Голодная и измученная. - Главное давать обильное питье дабы избежать обезвоживания, милая. Ты уж поспеши домой, отдохни, а мы тут справимся, ты хорошо потрудилась. Госпожа Чон хлопает медсестру по плечу, а после окатывает руки спиртом, удаляясь в комнату к кашляющим столь сильно, что стены дребезжали.