Смерть чем плоха? Уходишь, а то, что любил, остается.

В комнате темно, тихо, только монотонное лопанье пузырьков и бульканье воды разбавляет повисшее молчание. Худощавый, низкий и щуплый, на что он надеется, волоча тяжелый ящик поближе к маленькому котелку? Ему тяжело, он пыхтит и щурится, но помощи ни у кого не просит, а попусту и нет смысла. Он знает, что его домик далеко от всех, а приходят к нему только за просьбой, да и то частенько за ее выполнение он получает либо ничего, либо тумаки. Вот и сейчас, под чужим пристальным взглядом, прожигающе внимательным, он все же силится и поднимает свою ношу, ставя на столик повыше, перебирая, ощупывая и погружая в кипящую воду, что с первым перемешиванием деревянным половником окрашивается в розовый цвет. В его доме пахнет сон травой, а сам его обладатель морщится от накатывающей дремы и испуга. Что будет сегодня? Этот гость на пороге посещает его впервые, а сомнений в том, что в жилах парнишки кровь далеко не человеческая и быть не может. Да и то, за чем он пришел. Следит за ним банально до безобразия. По словам незваного, его мучает бессонница, мол ворочается, а места найти себе не может, уж пятые сутки пошли, а по нему и видно, глаза строгие, усталые, подведены черными линиями, выражающими уйму печали и не заполученных моментов, позволивших ему отдохнуть. Гость смотрит внимательно и действительно не спит, даже не зевает, словно его внешний вид не соответствует с внутренним содержимым. Парень плечист, по виду суров. Отвесит ли он ему тумаков сегодня? Наверняка этот неумелый волшебник получит немало. Руки у парня большие, в мозолях, а костяшки едва успели подзажить, что говорит о многом. И почему он согласился? Да попусту не было выбора! - Долго еще? Парнишка выпрямляется, вздрагивая всем телом, но скляночку достаёт, выливает деревянным половником содержимое в тару сквозь вороночку. Слишком рано снимать снадобье с огня и род людской, такая отрава погубит, да вот только много ли людского в создании перед ним? Отнюдь, только облик, да голос, от того ему розовая водица за стеклом будет в самый раз. Крепкая, горькая, вяжущая, а пахнет она так зловонно, но что уж выбирать, когда перепробовал уже все возможные варианты? - Прошу, вот, держите! Худощавые ноги подносят тело с вытянутыми руками поближе к гостю, тянут ему то, что варили так долго и ведь маленький бутылёк забирают, осматривают, болтая жидкость внутри, поднося к носу и нюхая, сравнивая что-то для себя в голове. Чужие карие глаза смотрят с недоверием, осматривают, кажется очень уж зло, принимая итоговое решение, дав указание большой руке нырнуть в карман брюк, доставая мешочек с золотыми, отдавая перепуганному хозяину тот. - Тут сотня, хватит ведь? Хозяин осматривает мешочек с недоверием, открывает, потягивая за тоненькие ниточки, действительно выуживая золотые монетки, после переводя взгляд на своего клиента, что за весь период времени впервые улыбается уголками губ, прыская смехом, вероятно ожидавшим какой угодно реакции, но только не той, что перед его глазами всё же предстала. -Да, конечно! Большое спасибо, Вы можете приходить снова, если на то будет надобность! Уен кричит уже в раскрытое окно, зная, что его слова догнали гостя, удаляющегося через лесок к пригородной деревеньке, да подмечает нового гостя в дали, да и тот не один, мужчина гордится, выпрямляет плечи, активно беседуя с бегущим рядом мальчонкой, маленьким, щекастым и пухленьким, что руки в стороны разводит, вокруг своей оси крутится, хохочет, размахивая веточкой, словно орудием, выкованным в кузнице неподалёку. Гости приближаются, но Колдун их не боится, знает, любит, правда мальчонку он в последний раз видел около года назад, когда тот захворал, да отец приволок его в бурю, отмечая, что дома мать в идентичном состоянии. Ту он никогда не видел, но снадобье дал. Малыш тогда был крохотным, худым, не разговаривал, не отвечал, заикался, произнося слова, но отец отвечал ему, понимая. Уен помнит те сухие и бледные губы, да впалые глаза, мать лечила его, да от заклятий простая медицина не спасёт, чего уж загадывать, а вот сейчас мальчишка весел, бегает, перепрыгивая мелкие лужицы, рассекая воздух деревяшкой, словно лезвием меча. Красивый, активный, живой. Ну уж и славно, что живой. Только вот для чего идут сюда? Отец несёт корзину с яблоками, улыбается, а значит мать не болеет. Чон младший остаётся в замешательстве, даже когда мальчишка тормозит, заметив его, наклоняет корпус вперед, да приложив руки ко рту в подобии трубки кричит одно банальное "Здравствуйте д-дяденька вол-лшебник". Уен машет ему рукой и улыбается, так широко, как только может, смыкая губы и по-лисьи прикрывая глаза. Юнхо кивает ему, подгоняя освободившейся рукой ребёнка ближе к чужим хаткам, где хозяин уже открыл дверь, да ждёт их, осматривая, удивлённо удерживая корзину яблок, что оборотень ему буквально впихнул, "как гостинец" . - Я рад Вас видеть! Но чего же Вас сюда привело? Далековато уж живёте, да и сейчас обед уже, Вы хоть кушали? Хозяин вертится, еле плюхает на стол содержимое, ловя мальчишку за подлатанную рубаху, буквально выуживая его из маленького котла, где с середину ещё остаётся розоватая, булькающая жидкость. Юнхо принюхивается, но вопросов не задаёт, помалкивает, головой кивая на яблоки. - Ну чего? К чему ты мне их принёс, Платой? Да за что? Жена твоя захворала? Юнхо в отрицании машет головой, пока его дитя осматривает полочки, скляночки, принюхивается, приоткрывая рот в безмолвном восхищении. Детские ручки сжимаются кулачками у груди, а само чадо зависает, словно ловя солнечных зайчиков, отпрыгивающих от поверхностей из-за палящего солнца. - Не жена? Тогда отец твой? Да ну, брось, я бы уже услышал, что вожак у Вашего племени сменился! Ты же знаешь, у меня везде уши есть! Худощавый парнишка хмурится, осматривая главу семейства, что счастливо улыбается, причём выглядя столь глупо и довольно, что у Уена глаза режет, а осознание так и не приходит, пока Тэхо не отмирает от оцепенения, осмотрев все интересующие его баночки. Ребёнок тянет хозяина за штанину, а после выдаёт, чётко и уверенно. - Маменька не б-болеет! Маменька скоро д-дома будет, п-перестанет ходить в госп-питаль, потому что у нее в ж-животике р-растёт малыш! Юнхо наконец прыскает смехом, прикрывая рот кулаком, а после смотрит на удивлённого знакомого, да на своего ребёнка, так же как и он, переполненного гордостью за случившееся, пусть шестилетнее создание никак и не понимает как это вообще произошло. Уен открывает рот, испуская только удивительную тишину, а после пронзает воздух удивлённым вскриком, начиная тормошить Оборотня за плечи, получая искренний хохот. - Когда успел? Сколько уже? Давно? А животик видно? А знакомить то когда планируешь? Да и от меня то ты чего хочешь? Что я тебе за яблочки то должен? Худо-бедно, да платить взамен должен! Чон старший паренька по лбу щёлкает, как делает это его жена, а после поднимает сына на колени, усаживаясь на отставленный к стене стул, прокашливаясь, да начиная. Про себя думая, а уж сколько они знакомы? Ещё до рождения Тэхо, до знакомства с Наной, да и до начала своих продаж на городском рынке. Если Юнхо не подводит память, то он нашёл Уена грязным, забитым ребёнком, что был младше него на несколько годков точно, что они уже никогда не узнают. За способности и его вкусы, ребёнка попусту выперли из семьи, гнобили, гоняя по улочкам городка, а после и вовсе, выбросили за его пределы, а то и надо же какова наглость, увезли в лесную чащу, где игрались волки-подростки. Чон старший до сиих пор помнит те заплывшие от синяков зелёные глаза, словно россыпь каких-то безумно дорогих камней, усеянных маленькими точками на худых щеках. Эти глаза и веснушки смотрят на него и сейчас, не напугано, удивлённо сверкая, обижаясь от того, что Уен не узнал об этом известии первым, как это было с Тэхо. С Уеном не страшно говорить. Он не осудит, как жена и сын, как и Минги. - Уж на счёт знакомства не знаю, она так плакала, когда Тэхо обратился, не говорила со мной, как только пересеклись с Вампирами, а то у нас ещё и койка занята, девчушку подкинули, почти мертвую, да Нана выходила. Уж поверь, про колдунов ей, мне честно, рассказывать страшно, небось сознание потеряет, моя нежная, да робкая женушка. А на счёт животика, уж рано, совсем ничего ещё, не переживай, ты один из первых получил сплетни из моих уст. Чон улыбается, замечая, что хозяин всё же упирает кулаки в свои бока, всё же хмурится, решаясь начать спорить. - Так яблоки - это взятка за молчание, да? Однако Юно только смеётся, получая по лбу, да снова в отрицании мотает головой, прижимая к себе ребёнка поближе, пытаясь унять и детский хохот, вызывающий капельки непрошеных слёз из уголков глаз. - Да полно тебе! Вон как исхудал, посмотри на себя, хоть яблок поешь, Уен, сам же знаешь, что их у меня не так уж много, делюсь ибо в этом году урожай хороший вышел, да и совет нужен. Выслушаешь? Уен снова хмурится, уже скрещивая руки на груди, садясь на пол, лишь бы не терять зрительного контакта, который от с таким трудом сейчас уловил. - Конечно слушаю, а с Минги говорил уже? Юнхо только мнёт затёкшую шею, снова проворачивая головой в отрицании, берёт паузу и продолжает, когда у Чона младшего, казалось, почти лопнуло терпение. - Не успел. Ты скажи, видал у нас лисиц в округе? Хозяин хаток удивлённо вскидывает брови, не понимая вопроса, а после задумывается, перебирая в голове все имеющиеся воспоминания. Да уж никогда он их не видел, ни живых, ни мёртвых, ни следов в лесу, да и ни одного намёка, к чему же мужчина перед ним спрашивает, ведь и сам знает, что таких персон в их краях встретить невозможно. Численность таких созданий почти минимальна из-за вражды с оборотнями и их истребления со стороны людей. - Что за глупый вопрос? Нет конечно, ты же знаешь, что это и подавно нереально. Собеседник кивает сам себе, прижимаясь тонкими губами к детскому лбу, целуя, да принимаясь совершать всем телом покачивающие движения, укачивая, сохраняя молчание до тех пор, пока детская щека не прижимается к отцовской груди, а губы не приоткрываются, сопя от усталости, полученной от долгого пути. Голос Чона старшего звучит тихо, словно он выдаёт самый страшный секрет. - А я увидел сегодня утром, но ничего не сказал. Глаза оборотня обречённые и Уен не задаёт вопросов, переваривает, сам договаривает, считывает из потерянных глазниц всю панику и беспокойство, словно человек перед ним открытый папирус с понятными письменами. Волшебник не озвучивает, но приподняв бровь словно спрашивает одними губами, а знакома ли эта лисица с кем-то из деревни, на что гость кивает, покачивая сына на коленях, явно высказывая, что даже ближе, чем ему хотелось бы. Колдун понимает, что причиной волчьего молчания является его жена, а так же она и причина его испуга. Лисы хитры, получая со всех возможных и имеющихся моментов исключительно свою выгоду, а значит именно сейчас в Нане есть какая-то польза, которую лиса получает. Если возникнет угроза, устранит ли она женщину? Вероятно. Хотя что Уен может судить? Ничего от силы, вдруг его друг ошибся? - Нана знает? Юнхо в который раз за сегодня вертит головой, уже медленнее, потираясь носом о детскую макушку, замечая как Чон вздыхает, морщит лоб, сводя брови, а после хлопает себя по колену, выдавая самое разумное заключение. - Давай-ка разворачивайся в город, сейчас хвори там по боле, чем хотелось бы. Забирай жену, хоть криком, хоть силой, раз чадо носит под сердцем, то не должна быть на работе, сам же понимаешь риски! Юнхо шикает, обнимая Тёхо крепче, на что Уен вздрагивает, покрываясь крупными мурашками и извиняется кратким кивком, продолжая потише, но столь же строго. - Я серьёзно, деньгами я помогу, сегодня вон получил сотню золотых, ты только забери плату за ее месячную работу, да и идите в хатки, будьте в деревне, отцу скажи, брату, пусть не тревожат ее, слышишь? Сам лично забери ее, что бы с ней не пошли, да не отходи. Я знаю, что Вы скоро выйдете на охоту за зайцами, поэтому позови меня за сутки, останусь в твоем доме, если уж что. Мне известно, что Вы враждуете и мне странно, что ты промолчал, боялся напугать ее? И сам же оставил ее с ней! Думаешь среди чужих глаз она не получит увечий? Уж как же ты ошибаешься, друг мой. Чон младший вздыхает, читая замешательство в глазах напротив, а после встаёт, выуживая несколько трав, складывая те в тканевые свёртки, достаёт и стеклянную колбочку с прозрачным содержимым, погружая всё в дряхлую сумочку, укладывая ту на стол. - Буди мальчишку, я понимаю, что тот устал, но безопаснее спать дома в своём ложе, пусть обратиться, я как раз погляжу на него, не видал ведь, а по поводу содержимого, слушай внимательно, раз плод растёт, то ей можно пить чай со зверобоем и мелиссой, вот это и есть данные травы, а в бутылечке снадобье от тошноты, как мне помнится, ее ужасно тошнило с Тэхо, поэтому даю заранее, как пить помнишь? По капельке в воду, верно. Колдун трёт переносицу, а после сует руки в карман, тыча Юнхо по лбу, кивая на мальчишку, что от отцовских поцелуев глаза от мелкой дрёмы открывает, недовольно морщится, готовый расплакаться. - Тэхо, миленький, а покажешь дяде Уену как ты волком становишься? Я же совсем не видел!