Смерть чем плоха? Уходишь, а то, что любил, остается.

Тишина в комнате прерывается тяжким вздохом Юнхо, а после Сон взвизгивает, подпрыгивая с волчонком на руках, мужчина выпячивает свои глаза, открывая их как можно шире, стараясь найти в лице напротив шутку. Найти, понять и осудить его за это. Сейчас уже ночь и при вышедшей Мати Луне шутить негоже, однако будущий вожак только хнычет, мотая головой на свою жену, что только скрещивает руки на груди, фыркая. - Да Вы серьёзно что ли? Господи, дождались! Да благослави Вас Мати Луна! Остроносый мужчина подпрыгивает, начиная мотать женщину за плечи, получая в ответ только капризное хныканье. Юнхо излишне ревнив, когда знает, что его любимая носит чадо под сердцем и любое проявление эмоций Минги, всегда заканчивается рычанием, что сейчас и раздаётся. Ревновать к Минги - это край, но он ничего не может поделать, вызывая у Джинсоль только вздёрнутые брови. - Ты чего рычишь? Он ведь поздравляет Вас. Олдридж машет головой в непонимании. Ночь давит на нее и если оборотни прекрасно себя чувствуют, начиная свою активность, то она с Наной потихоньку разряжаются, не получая от лунного светила никакой энергии. Тянет в сон и это похоже на ломку. Отдых нужно получить сейчас же. - Он ревнует, не обращай внимания. Женщина вздыхает, всё же целуя прыгающего оборотня в щёку, уходя за сыном в комнату, однако и это не устраивает Чона, ведь сына он почти вырывает, явно высказываясь о том, что теперь супруге нельзя носить и ребёнка. Она ограничена в действиях и сейчас ее главная цель - это здоровое потомство. - Я поздравляю Вас. Олдридж говорит только тогда, когда пара стоит на выходе, дожидаясь ее. Она говорит это поздно, уже тогда, когда Сон перестаёт скакать от счастья, но даже тогда госпожа Чон расплывается в самой искренней улыбке, позволяя пухлым щекам едва подняться. Не злиться и славно. Лекарь давно заметила, что девчушка сложно передаёт эмоции, поэтому никогда не осуждала за отсутствие смеха или же крика. Привыкла к ним и уже просто отлично, ведь куда бы они дели такую кроху? Едва исполнилось шестнадцать, пусть Нана в этом возрасте уже имела ребёнка, но об этом не сейчас. Девушка перед ней невинна, умна и красива. Хрупкая визуально, подобно тростинке, а вот душа у нее сильнейшая. - Спасибо, милая. Пойдём домой? Женская рука тянется к ней, манит, и Джинсоль берется за нее, ощущая материнское тепло, она жмётся, доверяя. Сейчас Нана для нее - это мать, а Чон Юнхо - это молчаливый отец и пусть ее настоящие родители были абсолютно не такими, но она не сможет вернуться в прошлое и не сможет ценить это больше. Сейчас она дорожит тем, что имеет. Минги машет им рукой, валясь на свою кровать и пища, скоро он снова будет няньчить маленький комочек, от того сердце радостно трепещет, а сон никак не приходит. Кончики пальцев колит и он ворочается, не зная о том, как можно угомонить свою душу. Однако стоит ему развернуться к зеркалу, как оборотень встречается с лицом на против. Конечно, как же он мог забыть про гостью в зеркале? Сейчас девушка в зеркале смотрит на него, наклонив голову в бок. Младая и красивая девица, бледная, словно припудренная. Вероятно следит за своей внешностью, али умерла и теперь мерещится ему, желая выполнить последние дела на этой земле. - Ну привет, милая. Я про тебя уже и позабыл. Девушка улыбается, кивая головой. Интересная, слишком уж интересная из-за своей тишины, поэтому Сон усаживается на кровати иначе, свесив ноги с ложа, наклоняясь корпусом ближе к зеркалу, пока девчушка убирает волосы за ухо в неком смущении. - Почему ты появляешься через зеркало? Не можешь выйти? Оборотень тычет пальцем в небо, но попадает. Кэрриган перед ним активно кивает головой, тянет руки, но зеркало не позволяет ей зазвучать, не позволяет прикоснуться и попросить. Ее губы шевелятся, но озвучивают только тишину. Комната покоится в тиши, но Волк рушит ее снова, как очередную преграду. Ему интересно, слишком интересно, что бы делать вид, что никого тут нет, пусть Юнхо и настоятельно просил не говорить с нечистыми. Разве могла быть эта дурнушка нечистой? Разве желает она ему зла? Она просит о помощи! - Где ты? Точнее, ты сама знаешь где ты? Светлые волосы бьют по лицу, пока зеркальная гостья машет головой в отрицании. Сама не знает где она, не знает, как помочь себе, но и появляется в его жизни, значит хочет попросить у него помощи и у Минги, вероятно, есть на то какие-то шансы? Оборотень трёт подбородок, думает, а после тянет руки вверх, потягиваясь. - Ты живая, али мёртвая? Если у тебя есть последняя просьба, то давай ее выполним, если уж жива, то надо бы тебя оттуда достать. Приючу, позабочусь. Как видишь один живу, да друзей не много, не страшные. Сама выйти не можешь да? Стоит Ги задать вопрос, как девушка теряется, она скрещивает пальчики крестиком и снова машет головой в отрицании, пытаясь дать понять Сону то, что не умерла и кажется, что волк понимает, в очередной раз тяжко вздыхая. Конечно его ночная гостья не может выйти, если бы могла, то стала бы зависать в его пустых хатках? Ну конечно же нет! Оборотень знает это. - Знаешь, я знаком с одним колдуном, мы что-то вроде друзей, знакомых с детства. Мы с Юнхо нашли его в лесу и сейчас помогаем друг-другу тем, чем сможем. Давай я расскажу ему о тебе? Может быть он знает о том, как достать тебя? Да если уж и не знает, то наверняка знаком с тем, у кого есть хоть какая-то информация, разве я не прав? Надо и мы переберём книжки, прочтём и будем выискивать нужное. Не торчать же тебе там целую вечность? Девушка грустно улыбается, она не отрицает его слова и не кивает головой, словно обречена и правда сидеть тут целую вечность, пока не найдёт выход, которого нет. Правда, а что бы делал Минги, если бы понял, что все его попытки тщетны и из сложившейся ситуации невозможно уйти невредимым? А спустя время и вовсе осознать, что нельзя выйти даже искорёженным. - Ты ведь ходишь со мной, в зеркалах и в поверхности водной глади, я прав? Кэрриган кивает головой, завороженно наблюдая за чужой и искренней улыбкой. Мужчина перед ней красив и добр, что не может не заставить такую девчушку попусту доверять и верить во спасение. Не уж то на это и правда можно надеяться? Она кивает. - Тогда я выйду из дома завтра вечером и возьму тебя с собой в таре с водой. Мы сходим к Чон Уёну и достанем тебя из-за стекла. А сейчас давай отдохнём, М? Минги готов подняться что бы потешить свечу на круглом столе, как гостья кивает, а свет тухнет сам. Потушила, нечистая. Холод тянется по спине оборотня, пугая, напоминая, пока он всё же ложится, окованный неким страхом, но сон настигает слишком уж быстро. Юнхо уходит из хаток до рассвета солнца с некоторыми из стаи, но Сона с собой не берёт, оставляет с женой, правда не говорит этого в слух. Он впервые за долгое время уходит на работу, наконец принесёт мясо, если их настигнет удача. Он хорошо загоняет зайцев, но сам уматывается от подобной погони. - О, заходи, милый, заходи. Госпожа Чон раскладывает еду по тарелкам, пока Джинсоль пытается переманить Тэхо от материнской юбки, которую волчонок тянет, смеётся, прося о внимании, но женщина сосредоточена на другом, поэтому только отодвигает ногу в сторону, стоит цепким ручкам ухватиться за нее и присесть, прося покачать его подобным образом. Ну и странные детские забавы же. - Д-дядюшка! Пойдём волком бегать? Тэхо почти не заикается, привык к гостье, просит, ведь знает, что отец ушёл по делам, а уж Минги не откажет, право вот только старший грозит пальцем, не разрешает. - Не можем мы, милок. Убежишь далеко, да отец заволнуется, ты же не хочешь, что бы он поругался с дедушкой? Щёнок супится, жмёт воображаемые уши к голове, а после тяжко вздыхает, не зная, чем же занять себя этим днем, и следующим и так уже несколько раз, повторяя. Папа ушёл на долго, ушёл решать все имеющиеся дела. Если папа со всем справиться, то его полюбят и не будут больше смеяться над ним и мамой. С ним будут играть, будут любить больше, чем сейчас и дядя Гонхо наконец-то возьмёт его на руки, покружит и обнимет так же, как обнимает своего сына и дочку, правда ведь? Тэхо просто тоже хочет быть "своим" для некоторых волков в этой слабоде. Хочет слышать это слово вместо "чужие" из уст дедушки и дядюшки. Он ведь совсем ребёнок и тоже заслуживает любви. - Давай мы поможем в саду? Подаёт голос Джинсоль, на что Сон одобрительно поднимает палец вверх, вот это можно и нужно сделать, собрать яблоки, отобрать и перебрать их, выбрать некоторые на продажу, а некоторые убрать на варенье или компот, ведь визуально они не выглядят столь привлекательно. Какие-то яблоки он карамелизует и отправит на ярмарку. Детишки всегдя скупали их, уходя к родителям самыми довольными. Минги всегда хотел своих детей, своих щенков, которых он тоже накормит яблоками в карамели. Он хорошо делает это, право для таких грёз у него нет щенков. Тишину разрывает стук в дверь. Это неестественно для этих хаток, ведь все "друзья" входят без какого-либо оповещения, а сейчас подобный шум даже пугает хозяйку. Присутствие Минги ее никак не защищает, ведь сейчас в Ее дом с сыном и гостями кто-то хочет войти. Это вампиры? Нана была уверена, что они их оставили, право сейчас сердце слишком уж сильно клокочет. Однако голос не дрогает, пока девушка занимается своими делами. - Входите, дверь не заперта. В хатки и правда заходят и на удивление всем это Гонхо, о котором они вчера сплетничали. Младший сын вожака сейчас переминался с ноги на ногу, смотря за тем, как сын его брата подходит и тянет руки, желая забраться и обнять, право тот отмахивается, переводя взгляд с Минги на Женщину, но не успевает, девушка в синеньком платьице и вовсе его удивляет. Он о ней не слышал и не видел ее тут раньше. - Это кто? Гонхо кивает на девушку головой, явно обращаясь только к одной персоне. Госпожа Чон кладёт последнюю деревянную вилку на стол, а после оборачивается, с теплом осматривая Олдридж, сына и Минги, кивая тем на стол, а после поворачивается на деверя. - Тебя ведь интересует совсем не это. Зачем пожаловал, Гонхо? Я редко вижу тебя в гостях, позавтракаешь с нами? - Я вынужден отказаться, но благодарю, я уже ел. Я действительно пришёл просить не об этом. И я не хотел говорить это при ком-то ещё, Мы ведь можем выйти? Женщина кивает, гладит сына по голове, а после выходит из хаток, оставляя находящихся там в недоумении. Минги готов бежать следом, но хозяйская рука его усаживает. Оборотень должен ее защищать, поэтому он внимательно вслушивается в звуки. - По-правде говоря я не заинтересован во всём этом споре. Отец серьёзно болен и наш лекарь ему не помогает, я предлагал ему обратиться за твоей помощью, но ты же знаешь.. Парень перед ней зачёсывает волосы назад. Они ровесники и поэтому Нана просто кивает головой. У них всегда были просто уважительные отношения наедине, хотя при брате и каких-то его друзьях он всегда называл её "чужой" в стае и был прав. Госпожа Чон никогда не спорила и не пыталась доказать обратное. В стае оборотней она и правда "чужак". - Я Знаю, но Юнхо нужно делать шаги к которым ты его толкаешь, ведь Отец не выдвинет его на этот пост в другом случае. - Пусть лучше он видит во мне соперника сейчас, но так он будет действовать быстрее. Верно слышал, что он на рассвете выдвинул волков на охоту? Женщина перед ним кивает и волк только в очередной раз тяжко вздыхает, оглядывается и шепчет едва тихо, одними губами. - Я горжусь им. Если тебе понадобится помощь, то ты можешь попросить меня об этом. Это не зазорно, я помогу Вам, пока брат не вернётся. Мужчина вновь держит пазу, ведь жена его брата просто улыбается, прикрыв глаза. Он никогда ее не понимал, не понимал и то, почему та терпит и никогда не жалуется на него. Она никогда не обижается даже тогда, когда он кричит всем о том, что они "чужаки", не понимает и того, почему стимулирует брата именно таким образом, однако ему легче слиться с ним в бою, чем честно признаться и попросить его сделать что-то для деревни. - Я серьёзно, Нана. Ты и правда ушла с госпиталя? Вся слабода шепчется, говорит, что Вы бранились по пути домой. - Это так, Гонхо. Ушла по просьбе Юнхо. Его слово - закон. Пусть Гонхо знает, что это не так, он не спорит, но почему же эта разумная женщина тогда так легко сдалась и отказалась от работы в которую так вкладывается? - Но почему? - Потому что ношу чадо под сердцем, Гонхо.