Интерлюдия I
Тихо трещала от перемен напряжения лампа, то угасая, то снова вспыхивая, освещая небольшую комнатушку с каменными стенами. В центре её, за массивным столом из тёмного дерева, в кресле-качалке, среди мягчайших, но выцветших тканевых подушек, расположилась небольшая фигура: сухощавый, крохотный и морщинистый, будто до крайности истощённый единорог задумчиво двигал головой, заставляя кресло скрипяще качаться в такт собственным мыслям. Правое копыто его, кажущееся крайне массивным из-за золотистого Пип-Бака, лениво почесывало бедро под теплым пледом, укрывающим задние ноги. Блёклые, тусклые глаза оттенка древней бронзы смотрели на собеседника из-под седых бровей. Никто бы не смог подумать, что эта жалкая фигурка когда-то обладала настоящей властью. Хотя для этого нужно было всего лишь скосить взор повыше, на мощный, изогнутый рог, до сих пор являющийся гордостью его владельца, обладателя некогда шелковистой серебристой шкуры, которая сейчас стала больше похожа на поверхность старой, активно используемой губки для мытья посуды - такая же местами выпавшая, истрепанная во многих местах чуть ли не до мяса, но всё ещё чудом держащаяся, обтягивающая жалкие мышцы. Зато голос сохранился отлично - хриплый, но не дребезжащий, несмотря на почтенный с виду возраст, чрезвычайно спокойный, даже излишне хладнокровный. В молодости он явно обладал определённой силой, сейчас же излучая скучающую насмешку. — Я правильно понимаю, что... Твой агент пока что не способен добраться до Статуэтки потому, что она ещё не прибыла в Флэнк? Но Они уже там. Так как же так? Неужели одна из Семи решила лично выползти с севера? Напротив же, на куда менее удобном стуле без подлокотников, восседал весьма и весьма крупный, молодой жеребец. Его ухоженная шкурка лоснилась приятным бежевым оттенком, а ярко-жёлтая непослушная грива не могла скрыть на его мордашке выражения послушной терпеливости и некоторой испуганности, которые в обычной ситуации ей были явно не свойственны. Но ярко-зелёные глаза светились сдерживаемой сейчас яростью и в то же время прищуром брезгливости. Жеребец явно ненавидел старика, и в то же время опасался и уважал. По крайней мере, был вынужден это делать. Облаченный в тяжелую броню, явно переделанную из силовой брони, он привык к тому, что боятся и уважают его, но переменить ситуацию сейчас не мог никак, даже если бы попытался. Слишком важна была эта фигура на шахматной доске... И в то же время этот самец был бы счастлив разметать игровое поле и заставить его пылать в огне ненависти. Но неосуществимое желание не помешало ему неловко поерзать, из-за чего тяжелая броня подозрительно заскрипела сочленениями и сервоприводами. — Всё верно... Я пришёл сказать, что уже собрал отряд и немедленно выступаю на встречу. Сестры остаются, но, естественно, прямое командование над основными силами передается... Вам. Самец сказал последнее слово с нескрываемым отвращением, ему очень не хотелось этого делать, но, судя по всему, особого выбора у него не было. Старец в ответ на это лишь громко расхохотался, но через несколько секунд смех застрял у него в глотке, заставив скрючиться в болезненном кашле. Под креслом-качалкой что-то зашуршало, вспыхнули зеленые и красные лампочки, Пип-Бак тихо затрещал, и к нему подключились еле заметные трубочки, будто сами выползшие из-под пледа. В ту же секунду молодой земнопони резко вскочил и, торжествуя, указал в сторону старого жеребца передней ногой. С верхнего края механического копыта показались два дула, выпустивших в старца залп. Только вот мощный рог уже вспыхнул, серое облако обвило копыто, и разрывные пули даже не смогли вылететь, коротко и жалобно шмякнувшись о прочнейшую магическую структуру. Послышался короткий "пуф", молодой яростно взвыл, и чужая сила откинула его назад, выбивая мощным телом дверь. Единорог улыбнулся, обнажая удивительно крепкие зубы, и крикнул следом, наслаждаясь текущими по жилам медикаментами: — Ты жалок, Лексус. Я бы не попался на этот фокус, даже если бы был без сознания. Я не твой отец. Прочь! Без Статуэтки можешь не возвращаться.***
Эмили не впервые просыпалась с головной болью. Когда она попробовала алкоголь впервые и по-настоящему, то именно это явление встречало её во время пробуждение. Но легкое похмелье, спокойно переносимое молодым и выносливым телом, не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось с её головушкой сейчас. Она трещала вся, не то, что двигать конечностями - дышать было тяжело. Её план впервые начал разваливаться... Наверное, стоило раньше догадаться, что он столь же банален, как и прост для разрушения. И сейчас кобылка пожинала плоды глупости и неопытности. Морщась, тихо постанывая, она всё же сумела разлепить веки и осмотреться. Тёмная комната, в полумраке прячутся еле уловимые предметы обстановки: кровать, стол, пара стульев, угадываются силуэты шкафа, стен и единственного окна... Но долго свободно вертеть головой единорожке не дали. В кресло напротив плюхнулась укутанная в какое-то тряпьё фигура с неразличимыми не то, что чертами лица - не было ясно, жеребец это или кобылка, и имеет ли оно крылья или рог. Эмили тихо зарычала, напрягла конечности, и тут же сдавленно охнула. Её грудь, живот, ноги и даже основание шеи были жестко привязаны к креслу, даже на сантиметр не отстраниться. Верёвки больно врезались в голую шкурку, кобылка сразу сжалась, стиснула зубы, не в состоянии даже прикрыться, а фигура напротив тяжело вздохнула. А затем раздался знакомый, спокойный, старающийся быть максимально равнодушным голос. — Итак, на кого ты работа... — Так это ты был у Хигиса! Самец не успел даже нормально начать допрос. Эмили нагло перебила жеребца, чуть улыбаясь и переставая пытаться вырваться, заставляя того возмущенно клацнуть зубами. Да, положение было не из лучших, даже штаны с неё стянул, засранец... Но он ей ничего не сделает. Она добилась своей цели, так или иначе. А, значит, всё ещё идёт по плану! Несмотря на то, что голова снова затрещала даже от простейшего движения Незнакомец резко поднялся, нависая над Эмили, однако, та лишь прищурилась, выдерживая приступ молча. Постепенно глаза привыкали к темноте, и она сумела разглядеть выпуклость над капюшоном. Что ж, значит, её новый партнер - единорог. Ну, или любитель носить особенно идиотские шляпы под всей прочей одеждой... — Слушай сюда, мелкая, я буду задавать вопросы, а ты будешь на них отвечать, ясно?! Жёлтые глаза самца сверкнули злобой, а рог, - да, именно что рог, догадка оказалась верной, - загорелся золотистым сиянием магии, вытягивая из-под плаща пистолет с глушителем. Эмили тут же фыркнула и нахмурилась поежившись. А затем всё же сникла, опуская взгляд. Похоже, её пленитель был весьма нервной личностью. Лучше бы нож достал... Впрочем, на её губах все равно играла слабая улыбка. Нет уж, головная боль, грубости и угрозы не заставят Лоусон перестать следовать её плану. А в нём, как и в любом своём плане любой степени идиотизма, кобылка была уверена на все сто процентов. — Слушаю сюда, ты задаешь вопросы, я отвечаю, мне всё ясно. Всё же пробормотала кобылка, покорно держа голову опущенной настолько, насколько вообще было возможно в её ситуации. И самец, скрежетнув зубами, всё же опустил пушку, отстраняясь и садясь напротив. Впрочем, пистолет лёг на подлокотник кресла, специально медленно. Сделав пару тяжелых, медленных вдохов-выдохов, незнакомец потянулся куда-то вбок. Послышался удар чего-то стеклянного о дерево стула, копыто подхватило бутылку, жеребец сделал неспешный глоток, опуская тару. Затхлый воздух наполнился нотками фруктов и трав, а также пробивающегося через приятные ароматы привкус спирта. А после единорог всё же откинулся на спинку, воззрившись на кобылку. — Итак, вернемся к вопросам, — Уже куда спокойнее, без нервной дрожи в голосе, произнес таинственный дознаватель, неспешно поглаживая пистолет, пока Эмили лишь коротко засопела носом, осторожно поднимая взгляд, — На кого ты работаешь? Вопроса банальнее придумать было нельзя. Лоусон бы весело хихикнула в ответ и показала язык, но жеребец явно не был расположен к шуткам, поэтому она, помолчав несколько секунд, затрясла головой, тут же об этом пожалев - искры боли взметнулись с новой силой, но Эмили всё равно закончила предложение. — В том то и проблема, я работаю ни на кого! Но ты ж мне не поверишь. Незнакомец откровенно и коротко хохотнул, белые зубы тускло блеснули в темноте, но смеяться дальше он не стал. Раздался слабый скрип сидушки кресла, заднее правое копыто жеребца стало выбивать медленный стук по полу, однако, спустя несколько мгновений резко остановилось, будто его обладатель жестко, нервно себя одёрнул. А спустя несколько секунд всё же медленно заговорил. — Ты права, не поверил бы. Но ты пряталась чудовищно плохо, в буквально худшем месте. Но тогда давай другой вопрос. Какого демона ты за мной тогда следила, если ты ни на кого не работаешь? Этого вопроса Эмили боялась меньше всего. Тут даже лгать не требовалось. Поэтому, виновато улыбнувшись, она покачала головой, втягивая её в плечи и слабо дергая копытцами в бессмысленных попытках выбраться. — Ну, на самом деле всё очень просто. Белли меня обманул. Маршал отправил меня выбить с него долги... И, судя по всему, знал, что у меня ничего не получится. Но этот демонов Пиджак взял и наебал меня! — Скорчив до крайности недовольную мордашку, Лоусон задергалась сильнее, не обращая внимания на впивающиеся в плоть верёвки, повышая голос, — Он меня наебал! Подсунул вместо крышек пробки от вина! Если бы он мне просто отказал - я бы поняла, но это! Это! Гр! Раскачиваясь в кресле из стороны в сторону, кобылка аж зарычала от напряжения. Даже когда поднялся пистолет, даже когда голова снова будто бы вспухла изнутри, раздирая мысли, она не остановилась. Но всё же вынудила себя притихнуть, когда дуло уткнулось точно ей в лоб. А жеребец тяжело вздохнул и щёлкнул выключателем. Свет вспыхнул, неприятно резанув глаза, в голову отдалась болезненная пульсация, вынуждающая кобылку закусить губу и сквозь выступившие слезы взглянуть на жеребца снизу вверх. А тот, поцокав языком, убрал ствол обратно, качая головой. — Ещё один такой фокус, и я начну уродовать твою мордашку. Коротко пригрозил он, чтобы следом наклониться вперёд. Тень от капюшона легла точно ему на лицо, только глаза изредка сверкали, заставляя смотреть прямо в зрачки. — Допустим, месть - это твой мотив. Но мне то что с того? Ты слышала Хигиса. Подслушивала разговор. Обманула его доверие и теперь пытаешься вешать лапшу на уши мне. Зачем мне тебе доверять? Даже не так... Почему я не должен тебя грохнуть? На Пустошах убивают и за меньшее. За бутылку воды или кусок гнилой плоти. Так с какой стати мне не прикончить тебя, чтобы избавиться от маленькой проблемы? Мне потом ещё и спасибо скажут. Лоусон остолбенела. Она действительно не думала о происходящем с такой стороны. Она давала обещание Хигису, следовала правилам, по его просьбе не лезла в его тёмные дела, но теперь... Теперь она ввязалась в это по самый кончик рога, и без посторонней помощи из этого болота ей попросту не вылезти. Но предательство... Нет, сама кобылка бы не стала называть это подобным словом. Она была полностью и целиком честна с Хигисом. И рассказала бы ему, просто... Позже? Когда-нибудь. Но теперь Эмили была совсем не уверена в том, что этот жеребец вообще её отпустит. А, значит, нужно было говорить только правду. Крепко зажмуриваясь, сбрасывая солёные слезы с уголков глаз, она заставила себя поднять голову и всё же улыбнуться, несмотря на пульсацию, отдающуюся в череп. Чтобы затем медленно кивнуть. Она не предавала, нет. Лишь возвращала справедливость. Пылала желанием наказать зазнавшегося обманщика. И кобылка не успокоится, пока не закончит своё дело. А, значит, нужно воспользоваться всей информацией, которая у неё есть. Пока она горит. — Ты прав, но не во всём. Ты можешь меня грохнуть, факт, но это не значит, что тебя за это погладят по голове. Я живу у Хигиса уже два года. Думаешь, он не станет меня искать? Думаешь, у тебя выйдет его наебать? — Коротко оскалившись, Эмили продолжила говорить громко и звонко, даже когда ствол снова уперся ей в основание рога, смотря точно в глаза жеребца, упрямо и горячо, хотя внутри всё заиндевело - хоть какой-то плюс от этих веревок, она не может упасть на круп из-за дрожи в коленях. Как тогда, когда дуло точно так же смотрело ей в лоб, а сбоку звучал до тошноты знакомый голос того, кого она пыталась выкинуть из головы, и смогла... Но не до конца. Но тогда она не смогла продолжить говорить. Сможет же сейчас, чтобы не повторить собственной судьбы. Как бы не было больно и страшно, — Но это не главное. Главное то, что ты сам хочешь действовать. Ты смотрел, сидел, ждал, - два месяца ждал, - пока Белли сделает хоть что-то. И вот сейчас, когда есть шанс, тебе сказали заткнуться и не мешать. Мне тоже дали такой совет, но я отказываюсь ему следовать. Я знаю, что нужно сделать. Ты выяснил его местоположение, я добыла информацию об уменьшении количества его охранников. Если мы не можем придушить его, давай хотя бы испоганим любимый пиджак! Подставим подножку тогда, когда он этого не ждёт! Если мы, вместе, избавим его от наличности, хрен ему кто в долг даст. Ты это знаешь, я это знаю, и у тебя, и у меня есть этому доказательства. И Белли придется уйти, потому что без денег он - ничто. Его охрана ослабла, но он не боится и не ждёт нападения. Так давай заставим его бояться! Он свалит куда подальше, поджав хвост, и тебе не придется больше смотреть на его наглую богатую морду! Ты сможешь, наконец, освободиться! Два месяца жизни не стоят этого урода! Пылкая речь лилась сама по себе даже несмотря на дуло прямо перед лицом, слова сами приходили на ум, словно пазлы, вставая в целую картинку. Лоусон упрямо смотрела прямо в глаза жеребца, тяжело дыша. Страх сжался, сдался, сдавленный навалившимся пожаром уверенности, заполнившим душу и разум, бедра жгло изнутри, именно в тех местах, где когда-то находилась важная жизненная черта любого пони, но Эмили не обращала внимания на боль. Её нет, больше нет, пока что нет. И жеребец, вздрогнув, первым отвел взгляд. Злобно фыркнул, резко поднимаясь, пистолет развернулся рукоятью, резко устремляясь к щеке кобылки, но остановился в нескольких сантиметрах. Столь близкая угроза удара... и такая знакомая, что единорожка лишь криво улыбнулась. Хватит терпеть и бояться. Пяти лет достаточно. С неё достаточно. Незнакомец быстро подтянул к себе бутылку. Сделал глоток. Тихо выругался... И обошел Эмили, распутывая узлы. — Ты... Ебанутая. Дура дурой, но... Я тебе поверю. Мне правда надоело это дело. Ты права, Хигис не станет рисковать. Значит, пора заняться этим ублюдком самим. Веревки спали, Эмили расслабленно выдохнула и склонилась, с трудом сдерживаясь, чтобы не проблеваться. Дрожь охватила конечности, желудок нервно трясся и сжимался, сдавливая сам себя, но Лоусон не позволила себе показать слабость. Не сейчас, не сейчас, ещё слишком рано. Переговоры ещё не окончены. Потом - можно. Но не сейчас. — Н-но приложил ты меня знатно. Шишка точно будет. Пожаловалась она, вынуждая тело выпрямиться снова, на что жеребец лишь насмешливо фыркнул, протягивая копыто: — Ты сама на удар бежала. Я Эш. Это и позывной, и имя. Приняв предложенную помощь, Лоусон всё же поднялась, болезненно морщась. Эш, между тем, отошёл, давая той прийти в себя и осмотреться. Хотя, конечно, смотреть тут было особо не на что. Маленькая однокомнатная квартирка, включающая в себя плиту, раковину, кровать, столик у окна да, два кресла с шкафом. Пространства было весьма мало, однако, это не помешало жеребцу тут устроиться. Потирая саднящую макушку, единорожка всё же отошла от кресла, в котором её чуть не пристрелили, и, нахмурившись, воззрилась на жеребца. Тот, скинув плащ, вешал его в шкаф, попутно вытаскивая из него очень знакомые сумку, одежду и винтовку. — Спасибо, что вернул. Поблагодарила кобылка Эша, осторожно принимая свои вещички, тут же облачаясь, попутно незаметно разглядывая единорога, который лишь равнодушно дёрнул плечами. Худой, хотя даже, скорее, жилистый жеребец в потрепанной кожаной куртке, из-под неё отчетливо выпирает пистолет - да уж, без плаща ему никуда; шкурка орехово-коричневого цвета, короткая стрижка, грива и хвост цвета корицы, чуть темнее тела - весьма неприметный окрас, полезный для его работы. Если бы не суровый нрав, он бы Эмили даже мог понравиться, но сейчас... Сейчас её волновали совершенно другие вещи. Поправляя перевязь винтовки и полноту магазина, она села на стул возле окна и посмотрела в глаза жеребца, что устроился на кровати, болтая бутылкой и время от времени к ней прикладываясь. Говорить он не собирался, так что начать пришлось Лоусон применить собственную голову не только для того, чтобы в неё есть. — Итак, позволь прояснить пару моментов. Ты работаешь на Хигиса, управляешь местными шпионами, сам собираешь информацию и группируешь её. Незаметный и безумно полезный. Раньше я тебя не видела, значит, ты к Хигису лично не заглядывал. Так что же заставило тебя высунуть нос? Неужели только факт расположения Белли? И что ты сам планировал делать с ним до того, как рассказал? Вопросы звучали один за другим, кобылка выпаливала их подряд, с живым интересом смотря на Эша. Но тот становился всё мрачнее и мрачнее, пока, наконец, не резко поднял копыто с бутылкой, раздражённо смотря в глаза единорожке. — Ты пиздишь настолько много, что мне уже хочется снова тебя вырубить. Мы с тобой напарники лишь на время задания, ясно? Поэтому не лезь ко мне, мелкая, больше чем нужно. Я буду отвечать только на те вопросы, которые относятся к делу. Поняла? Резко прошипел он, угрожающе приподнимаясь, впрочем, только для того, чтобы залить остатки содержимого себе в глотку. Эмили недоумённо насупилась, фыркнула, но всё же послушно кивнула, подтверждая понимание, после чего Эш вернул себе спокойствие и заговорил уже обычным, лишь слегка повышенным голосом. — Ты берешь на себя слишком дохера, ничего при этом не понимая в ситуации. Белли опасен до демонов, заруби себе это на носу. Если бы Хигис согласился, мы бы наняли минимум десяток путешествующих наёмников или часть какой-нибудь банды, чтобы они сделали всю грязную работёнку. Но, раз этот вариант отпадает, нужно действовать куда осторожнее и умнее. Меня прикрывать не станут, если я облажаюсь. А мне моя шкура дорога. Поэтому я займусь планированием, а ты будешь исполнять. У меня есть "расписание" Белли. Когда уходит, когда приходит, куда обычно суёт свой нос и зачем. Если обворовывать, так с умом, а не с наскока, надеясь на удачу, провидение, Принцесс или Звезды, или в какое говно ты там ещё веришь... Презрительно, насмешливо, жёстко усмехнувшись, жеребец вытянул свой плащ, а уже из него - небольшую записную книжку, жестом подзывая Эмили к себе. И та послушно села рядом, вглядываясь в страницы. План быстро обретал детали: Эш расчертил планировку, подходы, не забыл и о путях отступления - было отлично видно, что он знает своё дело. План формировался, выковывался, облачался в плоть, шероховатости затирались совместными усилиями. Если единорог был хорош в четких, осознанных действиях, то с воображением у него было куда туже, чем у Лоусон, которая на ходу вкидывала идею за идеей, не особенно интересуясь даже теоретической их выполнимостью. Значительная часть, конечно, отметалась куда более опытным коллегой, но некоторые стадии были созданы в результате совместной работы, работы, как оказалось, весьма и весьма плодотворной. Эш подтвердил, что Белли не собирается сматывать удочки, как обещал, и потому исполнение было назначено на завтрашний день, чтобы не затягивать. До общего сбора банд оставалось шесть дней. Alea est jacta. Жребий брошен.