Сцены за кадром

      Март в Румынии оказался совсем не тем первым весенним месяцем, к которому привыкла Дженна в Калифорнии. Тут ужасно холодно, ветрено и промозгло. Съемки подходят к концу, нагрузка сумасшедшая, они выходят за рамки хронометража, на ходу переписывают сценарий, и все это безумие проходит на фоне душевных переживаний.       После того разговора за сараем на съемочной площадке между ней и Перси возникает некое подобие перемирия, своеобразный акт о ненападении. Они нашли решение и его придерживаются. Каждый держит отныне свои чувства и мысли при себе. Все те же шутки, случайные касания, дурашливость, но с привкусом недосказанности. Теперь все, что между ними происходит, подлежит немедленной оценке и обдумыванию ночами.       Дженна искренне надеется, что со стороны не видно ее излишнюю заинтересованность. Мама назвала бы это симпатией, сама же девушка считает, что это помешательство. Еще пару лет назад она была уверена, что способна замедлить влечение, ведь важно по-настоящему узнать кого-то, прежде чем очертя голову прыгать под поезд чувств и эмоций.       Но это оказывается невозможно контролировать, особенно, когда ближе познаешь человека. Как бы она ни пыталась себя отвлечь, занять работой, изнурить до полусмерти, ложась едва живой в кровать, она закрывала глаза и тут же приходила робкая, и вместе с тем настойчивая мысль о ее друге, но совершенно не в дружеском ключе.       Начало конца было положено поцелуем, но наваждение пришло не одним днем, нет. Оно медленно накапливалось в ней, словно яд, и потом в какой-то момент просто яркой вспышкой полыхнуло в мозгу, обжигая сердце. Вроде бы на холст ее жизни кто-то плеснул ярких красок и все вокруг этого парня будто начало подсвечиваться новыми эмоциями. Она искренне пытается принимать его заботу и помощь, как дружеский жест, но что-то в голове упорно ее переубеждает.       Разве просто друг будет сутки с ней на пару ждать результат теста на COVID-19, не боясь словить заразу самому? Перси постоянно звонил с площадки, снимал видео и показывал, чем они заняты все две недели ее карантина. А потом приловчился общаться с ней стоя под окном - ее проживание на первом этаже и его рост позволяли вести долгие беседы у распахнутого окошка. Это здорово помогало не сойти с ума от бездействия.       Или же, как он уговаривает ее сходить к ребятам развеяться, или отбирает сценарий, заставляя ее тем самым просто отдохнуть, или как он вступился за нее перед Альфредом из-за очередного изменения в репликах. Режиссер был зол и повысил голос, но Уайт быстро поставил мужчину на место. Это было так глупо с его стороны и так… Так…       Из груди вырывается странный вздох с придыханием, и девушка раздраженно закатывает глаза, как и героиня, которую она играет. Ей стыдно признаваться даже самой себе, но она разглядывает Перси украдкой, абсолютно позорно и неуместно. И часто ловит себя на том, как заходится истерическим ритмом ее собственное сердце в его присутствии. Почему так – она не может понять, у нее куча знакомых парней, которые действительно просто приятели! У нее не потеют ладони при встрече с ними, не учащается дыхание, она не испытывает удушливое чувство неловкости. Где же они с Перси не туда свернули?       Впервые она отказывается думать о возникшей проблеме. Психотерапевт настаивает всегда, чтобы она записывала в блокнот свои мысли и отношение к каким-то вещам и ситуациям. Но в этот раз способ не работает. Дженна просто не может сформулировать ни то, что чувствует, ни свое отношение к тому, что происходит.       Порой она закрывается в ванной и не выходит оттуда пару часов, позволяя эмоциям найти выход. Она не может объяснить, почему плачет или грустит, такое чувство, словно с ней играет ее собственный организм, решивший разом утопить ее в гормональном цунами. Понятно, что это все от перегрузки, нервного перенапряжения, тяжелой выматывающей работы и одиночества. Отныне она ощущает не радость от уединения, а тоску, тягучую, как смолистый дым.       Даже сейчас, после двенадцатичасовых съемок, голодная и уставшая, она бредет домой в компании друзей и думает о нем. Как какая-то сопливая школьница! Хотя откуда ей знать, она никогда прежде ничего подобного и близко не испытывала. Да, была симпатия и все такое, но чтоб на нее лавиной обрушивались чувства, сбивая с ног и с толку…       Она очень устала. Дженна явно переоценила свои силы, соглашаясь на этот проект. А в апреле, абсолютно без отдыха и передышки, ее снова ждут съемки, и вообще до сентября она может даже не мечтать об отпуске. До первого месяца осени и после него все распланировано почти по дням. И то, что сейчас в ее жизни появился человек, не вписывающийся ни в один из ее планов, раздражает до невозможности.       Перси просто отпускает ситуацию, которая сложилась. Да, напряжение никуда не делось, оно просто копится и растет, и скорее всего однажды выльется в скандал. Так было на самом начальном этапе их отношений с Дженной, они могли сцепиться за любую мелочь. И это было честнее, чем то, что между ними сейчас. Но углубляться, заниматься анализом, пытаться понять девушку – ему это не нужно. У них разные приоритеты в отношениях. Вряд ли ей подойдет дружба с привилегией, а ему не нужно ничего серьезнее этого. Подобная форма связи им хорошо изучена и опробована.       Поэтому парень просто ведет себя, как раньше, стараясь не навязываться. Он, как и прежде, пытается ее отвлечь хоть немного от работы – гребанный йод, девчонка вовсе не умеет отдыхать! Ее так надолго не хватит! И поддерживает, пока она болеет. Перси переболел этой заразой еще прошлой весной и ему хорошо известно, как это быть изолированным от всего мира. Ему по-прежнему нравится проводить с ней время, Дженна невероятно интересный собеседник, с ней можно обсудить все - от какого-то приема актерской игры до фильмов Бергмана.       Иногда он ловит на себе ее взгляд, замечает, как она краснеет или нервно комкает край кофты – верный признак нервного напряжения. Но не может понять, откуда это возникает в ней. Он вроде старается ее не смущать. Перси не дурак, понял все сразу про ее концепцию френдзоны и смирился со своим туда попаданием. Друзья так друзья, подумаешь! Так даже лучше. Если прикинуть, как она среагировала на простой поцелуй, то, что она может выкинуть, если дело зайдет дальше? Нет уж, ему такое точно не нужно. Им еще работать вместе.       Парень нетерпеливо ждет окончания съемок, апрель он посвятит отдыху и друзьям. А потом поедет в небольшое путешествие по Америке, на любимом трейлере, доставшемся ему от деда. Это обещает быть очень увлекательной поездкой. Правда пока не решено, кто составит ему компанию. В том году он неплохо путешествовал с Кэти, но вряд ли после того, что он учудил, она захочет с ним куда-то ехать. Есть Джош - он всегда за любой кипиш. В любом случае, поездке быть. Съемки нового фильма запланированы на август-сентябрь и до этого времени он принадлежит сам себе!       Уайт однозначно будет скучать по ребятам. Слишком сдружились они за это время, у него никогда не было такого опыта прежде. Обычно он приходил на площадку, как на работу, снимался и уходил домой. Тут же они жили и общались вместе, как в собственном маленьком мире. Ну и Дженна. Перси старается не думать о ней, разве что иногда и то под градусом алкоголя. Безусловно, она привлекательная девчонка, талантливая и амбициозная, которая еще и умеет веселиться, когда забывает, что она «мисс само совершенство». В такие моменты девушка особенно ему нравилась, ибо могла в легкую творить такую же дичь, как и он, просто посреди торгового центра или в разгаре вечеринки. Но потом наступала полночь, и «Золушка» превращалась в занудную, бубнящую тетку, способную довести кого угодно до белого каления. Эту Ортегу он не выносил и честно не мог понять, как в ней так тесно уживаются эти два несовместимых образа.       — Ты чего завис? — его пихает в бок Фармер. Ребята после съемок неспешно бредут домой, ежась от пронизывающего ветра.       — Да так, устал просто, — отмахивается от размышлений Перси, поднимая ворот куртки.       — А потом он ей говорит: «Мы не друзья, и не можем ими быть», — с придыханием Эмма пересказывает просмотренный недавно фильм. — И целует! Это так романтично! Любовь с первого взгляда!       — Я не верю в любовь с первого взгляда, — уверенно заявляет Ортега. — Я верю в любовь после укрепления доверия и дружбы. С первого взгляда может быть только увлечение.       — А я верю, — улыбается девушка. — И в фильме показана прекрасная история любви!       — Которой быть не может, — продолжает за нее Ортега. — Такое не случается в жизни.       — Я готов с тобой поспорить, — вклинивается в беседу Перси, чем тут же смущает Дженну. Она мимолетно хмурится, поспешно опускает глаза в пол, а затем, взмахнув длинными ресницами, поднимает на парня взгляд.       — Попробуй, — лукавая улыбка трогает ее губы. — Но предупреждаю, у тебя ничего не выйдет.       — Это звучит, как вызов, — в ответ улыбается парень. — Ты же знаешь, меня такое заводит.       Дженна чувствует, как горячий жар приливает к лицу. У Перси просто дар придавать беседе двойной смысл.       — Прибереги свой запал для игры в Уно! Сегодня я тебя сделаю! — Джорджи сворачивает неудобную беседу. — Давайте только зайдем за пиццей, потому что готовить всем точно некогда, а есть охота. Джой ждет нас к девяти вечера.       — Тебе не выиграть, Фармер, смирись с этим! — хохочет Перси, запрокидывая голову.       — Ты просто мухлевщик и аферист! — пихает его в бок Джорджи. — Сегодня я буду начеку!       Ребята шумной толпой двигают в сторону нужного заведения. Скоро они разъедутся по домам на целых полгода, и поэтому сейчас каждый из компании старался проводить время вместе как можно чаще. Такое приключение они никогда не забудут! Им удалось не только поучаствовать в проекте, обещавшим стать одним из топовых в этом году, но и найти дружбу, да и не только ее.       — Перестань на него пялиться, — неожиданно ее дергает за рукав пуховика Эмма. — Ты так себя выдаешь!       — Я… — Дженна чувствует, как жаром вспыхивают щеки. — О чем ты?       — Да ладно тебе, — брови взлетают вверх, и она хитро прищуривается. — Ты громче всех хохочешь над шутками Перси. Это первый признак, что он, скажем так, тебе интересен.       — Это не правда, — Дженна старается держаться спокойно и равнодушно, хоть все лицо горит огнем и сердце колотится в самом горле. — Мы просто друзья, не больше.       — Вы в открытую флиртуете друг с другом! — она вроде и шепчет, но так громко, что Ортеге, кажется, этот их разговор слышит вся улица. Они стоят у пиццерии в ожидании парней. — Не пробовали просто поговорить?       — Эмма, — выдыхает, беря себя в руки. — Тебе показалась. Ничего между нами нет.       — Ну и зря, — пожимает плечами. — Я не вижу ничего плохого в том, чтобы завести романтические отношения во время съемок. Когда еще это делать, если все время проводишь на работе?       — Это исключено, — хмурится девушка. — Ты тогда же почему не завела те самые романтические отношения?       — Так я завела, — хитро прищуривается девушка. — Просто он не свободен, в отличии от Перси. Господи, да вы скоро разъедетесь по разным городам! Самое время что-то сделать такое, чтобы было, что вспомнить потом!       Пожалуй этого делать Дженне точно не хотелось. Ей хватило того единственного поцелуя.       — Ты все никак не выйдешь из образа Энид, — по-доброму подкалывает ее Ортега. — Она все время живет в стране непрошенных советов, и ты туда же?       — Ну а что делать, если вы обе с Аддамс слепые и не видите очевидного? — подыгрывает Майерс. — Приходится все брать на свои хрупкие плечи.       И они хохочут. Беседа не серьезна и Дженна расслабляется. Но ее волнует тот факт, что заинтересованность парнем становится заметной. Хотя за время съемок их с Уайтом уже сто раз поженили, развели и все это под щедрой присыпкой из всевозможных сплетен. Она ожидала чего-то подобного. Каждый раз, когда девушка играла с кем-то любовь, находились люди, которые принимали все за чистую монету и начинали сватать ее с партнером по съемкам. И лишь в этот раз все было не так уж и безосновательно.

***

      Рассвет вымазывает небо розовым, словно малиновым вареньем. Солнце не спешит подниматься, в воздухе стоит запах прелой листвы и сигарет, а тишину зарождения нового дня глушит смех и задорная болтовня, от которой уже охрипло горло.       Еще неделя и их румынские приключения останутся позади. Дженна даже собрала уже большинство вещей, она уедет в тот же вечер, когда закончатся съемки. Ее ждут в Массачусетсе, девушка даже домой скорее всего заскочить не сможет. И чем ближе приближается этот момент, тем больше печали томится в груди.       К счастью, закончились дополнительные нагрузки в виде фехтования и виолончели, забавный опыт, она еще никогда прежде так основательно не готовилась к своей роли. Жаль только, что Бертон отснял лишь четыре эпизода, все же без него процесс съемок резко изменился. Гоф выжимал из нее все силы, порой доводя чуть ли не до истерики.       Завтра им дали выходной, а потом будут ударные шесть дней и ночей, чтобы доснимать нужные сцены. Потому сегодня каждый позволил себе немного расслабиться. Хантер позвал их к себе в отель, в котором жил все это время, приятно провести вечер, выпить, поболтать без спешки. Даже Дженна выпила вина, хотя до последнего упиралась. И правильно делала, потому что алкоголь в ее эмоциональном состоянии не лучшее решение.       Она сидит слишком близко к Перси, практически вжимаясь в теплый бок, чувствуя, как дурманятся мысли от близости и едва уловимого запаха мужских духов, перемешанных с сигаретной горечью дыма. Хорошо, что легкую дрожь в теле можно списать на холод, но девушка сама ведь знает правду.       Чья была идея прыгнуть в летний открытый бассейн - вряд ли кто-то вспомнит, но всем такое времяпровождение показалось забавным. Идиотское решение, грозившее всем простудой, было воплощено в реальность немедля. Никого не остановило ни отсутствие купальников и нужного количества полотенец, ни то, что на улице март месяц, а температура воздуха едва достигла шести градусов тепла.       С хохотом и визгом они прыгали в обжигающую льдом воду, словно им по пять лет, барахтались, дурачились, пока охрана отеля не сделала им замечание. Плевать, это не испортило веселье, к тому моменту уже у всех посинели губы, и зуб на зуб не попадал от холода.       — Народ, на ступеньках аккуратней, — предупреждает Джой, карабкаясь по неудобной металлической лестнице, в попытках вылезти из бассейна. — Господи, как же холодно, а… Вылезайте, Альфред убьет нас, если кто-то заболеет.       Очень здравое решение. Кто-то из парней выбирается прямо через борт бассейна, расплескивая кругом воду. Дженна берется за поручни, холодный металл словно вмерзает в руки и действительно скользко. Подвернуть лодыжку ничего не стоит. Она напрягает озябшее тело, подтягиваясь на руках. Лестница наклонена под таким углом, что сила тяжести неизбежно тянет вниз.       — Иди сюда, — Перси протягивает ей раскрытую ладонь, предлагая помощь.       Дженна не задумываясь, разжимает пальцы и тянется к чужой руке, запоздало чувствуя, как соскальзывает нога с неудобной ступени. Но от неизбежного падения обратно в воду спасает на удивление отменная реакция парня. Он успевает ухватить ее за запястье и с силой дернуть на себя, вытаскивая из бассейна. Рассчитать силу у Перси не выходит, и Дженна практически влипает в него, едва не сбив его самого с ног. Соприкосновение обнаженных тел обжигает ледяную кожу. Мурашки ползут вдоль позвоночника, расплываясь жаром по коже. Мужские ладони скользят по пояснице над самой кромкой нижнего белья и останавливаются на талии, придерживая девушку на месте. Она машинально хватается за чужие плечи, пытаясь удержать равновесие.       — Тихо, гримеры нам не простят разбитый нос главной героини, — Перси смеется, чуть отстраняя ее от себя. — Джорджи, дай полотенце!       Ей на плечи опускается уже влажная махровая ткань, но все ее внимание сфокусировано там, где жаром горит чужое прикосновение. Она рвано выдыхает, убирая свои руки от парня, ощущая в ладошках легкое покалывание, и опускает взгляд в пол.       — Бонз, вытирайся, мне холодно, — парня явно забавляет вся ситуация. Он обменивается короткими репликами с ребятами, при этом его ладонь все так же держат ее за талию.       — Да, сейчас, — она делает шаг назад, аккуратно уворачиваясь от его прикосновений и активно растирает замерзшую кожу полотенцем. Мыслей в голове так много, что они составляют плотный фоновый шум, который противным звоном отбивается в ушах. Дженна кое-как натягивает на влажное тело рубашку, щедро предложенную Хантером, и отдает полотенце.       — Стойте, давайте сфоткаемся! — очередная идея Олли встречается на ура, но Ортега не успевает ни повернуться к камере, ни что-то сказать. Она лишь наблюдает, как заливисто хохочет Уайт над очередной шуткой Джорджи, сминая руками сорочку с полотенцем. Пожалуй, она хочет запомнить его именно таким – двадцатилетним, тощим, жизнерадостным и во хмелю.       Уайт чувствует, как от переохлаждения стучат зубы. Но в крови плещется щедрая порция алкоголя, настроение самое что ни есть беззаботное и игривое, а еще девчонка-недотрога, стоящая всего в шаге, смотрит сейчас на него в прямом смысле разинув рот. Разве какой-то холод может испортить такой момент?       Они всей толпой поднимаются на крышу встречать рассвет – эта идея тоже останется без авторства. Утро бодрит, а голову кружит уже не алкоголь. Она сидит так близко, что Перси ощущает всю ее хрупкость и кукольность. Первые лучи солнца путаются в длинных ресницах, отражаются в глазах, высвечивая их глубину. Не желая отказывать себе в чем либо, парень заключает крохотные замерзшие девичьи ладошки в свои, пытаясь согреть. Девушка не делает никаких попыток отстраниться, а лишь теснее жмется к нему, вызывая в сердце болезненно-сладкий отклик.       Хантер рассказывает о каком-то случае из жизни, Дженна внимательно его слушает, вернее делает вид, что слушает. На самом деле она прислушивается к каждому новому ощущению в своем теле, к перемене ритма сердца, колким мурашкам вдоль спины. Это все ново и неожиданно приятно.       — Так, народ, вы как хотите, а мы пойдем, — Перси порывисто поднимается, утягивая за собой девушку. — Слишком холодно, да и честно, хочется уже спать. Джорджи, ты с нами?       — Я пойду, — поднимается Оливер, но Фармер резко опускает ему свою руку на плечо, не давая парню сдвинуться с места.       — Идите, мы догоним, — многозначительно кивает товарищу.       — Да, точно, — тут же подхватывает Олли. — Джой, сфоткай нас еще раз…       Все это выглядит неправдоподобно и наигранно, но Дженне абсолютно параллельно и на ситуацию, и на чужое мнение. Такое бывает крайне редко, но в данный момент в ней нет ни единого противоречия или опасения чего-либо. Вино прекрасно растворило бдительность, а тепло ладоней, сжимающих ее руку, успокаивает тревогу.       Натягивать одежду на мокрое белье ужасно противно. Девушка закрывается в ванной комнате номера, снимает лифчик и просто на голое тело натягивает футболку и поверх нее свою толстовку, а джинсы приходится напялить на влажные трусы. Все это холодит кожу и неприятно липнет к телу.       Дорога домой близка и занимает несколько минут, которые разбавляет неторопливая беседа Перси про его намерение попутешествовать весной и летом по Америке. Он так вдохновенно рассказывает о разработанном им лично маршруте, о своем трейлере и том, какие места он хочет посетить, что в какой-то момент Дженна даже жалеет, что не сможет поехать с ним, хотя, по факту, ее никто с собой и не звал.       — Может, зайдешь на чай? Я помню, ты не пьёшь кофе, — отпирает двери квартиры.       Что ж, а он удивлен ее предложением. Довольно смело для девчонки, которая так переживала из-за поцелуя.       — Не думаю, что это хорошая идея Бонз, — однако он не поведется, нет. Перси не настолько пьян, чтобы воспользоваться ситуацией.       — Почему? — ее удивление так наивно, что Перси не может сдержать улыбку.       — Мы прилично выпили, и ты потом точно будешь жалеть о случившемся, — по тому, как вытягивается лицо девушки, он понимает, что подумал точно не о том, о чем следовало бы. — А-а-а-а, ты в прямом смысле имела в виду чай?       — А ты что подумал? — ее возмущенный голос, взлетевший на тон выше, его умиляет. — У-у-у... Да я бы никогда...       — Остановись, — вытягивает руку перед собой. — Давай свой чай, согреться не помешает.       А ей уже не хочется пить с ним никакой чай. Она взволнована и удивлена тем, о чем он подумал. А что, если ее симпатия так очевидна, что парень все понял и теперь от нее действительно что-то ждет? Господи, куда подевались простые вопросы, на которые она знала ответы? Почему все, что она умела и знала, осталось где-то в детстве, а теперь Дженна напрочь не понимает, как ей жить и что делать?       — Я вижу, ты уже на низком старте? — кивком указывает на чемоданы, стоящие в коридоре, пока снимает куртку.       — Собрала, когда было время, — ставит чайник на плиту, всеми силами пытаясь унять дрожь в руках. Ей необходимо что-то делать. Не пойми откуда взявшееся волнение будоражит нервные клетки, заставляя внутри все сжиматься.       — Я даже не удивлен, — подходит ближе, упираясь поясницей в кухонный стол. — Массачусетс ждет?       — Да, — выдыхает, подвигая ближе чашки. — У меня, наверное, нет сахара.       — Наверное, есть, — кивает. — Там, на верхней полке. Джорджи, хоть и англичанин, но чай пьет исключительно с сахаром.       — Вы тут все знаете лучше меня, — смущается, отворачиваясь к кухонному шкафчику. И это правда. Часто она приходила домой, где ее ждал и ужин, и чай, оставалось только подогреть и залить кипяток в чашку. Вряд ли кто-то о ней будет так заботиться на новой съемочной площадке.       Девушка открывает шкафчик над головой и тянется за сахарницей, хотя понятия не имеет, как она выглядит, сама она если и пьет горячие напитки, то точно без любого подсластителя. Парень понимает это спустя пару секунд ее бессмысленного разглядывания содержимого полки.       Перси молча становится позади нее, дотягиваясь до цветастой фарфоровой банки, опускает склянку вниз, ставя рядом с чашками. Ее близость хмелит лучше любого алкоголя. Повинуясь спонтанному порыву, он, едва задевая пальцами кожу, бережно отводит такие мягкие на ощупь волосы в сторону, оголяя шею, и, склонившись ниже, втягивает носом воздух рядом с ее кожей. Влажные локоны пахнут миндальным печеньем, в то время как отголоски духов, не по-девичьи терпких, будоражат воображение. Запах океана, с разведенным на берегу костром, стойко ассоциируется со свободой и чувственностью.       Время будто замирает, убежав до последней песчинки в бесконечность. Дженна вздрагивает от касания, чувствуя, как сердце пропускает удар. Дыхание учащается, между лопатками пробегает колкий ток, заставляя ее их свести вместе. А потом невидимая рука переворачивает песочные часы и секунды принимаются сыпаться с запредельной скоростью. Она оборачивается к парню, встречаясь с потемневшим взглядом зеленых глаз, и сама тянется за поцелуем. Дженне, кажется, будто она застыла на вершине заснеженной горы, не решаясь съехать вниз. Можно осторожно сойти, а можно оттолкнуться и со всей дури нестись в пропасть…       Перси медлить не привык. Он быстро перехватывает инициативу, целуя девушку решительно и настойчиво, без прошлой осторожности, сразу жарко, глубоко, собственнически опуская руки на тонкую талию.        Через секунду девушка уже падает в эту пропасть новых ощущений с невероятной скоростью, со стоном и тяжелым хрипом, с силой сжимая отросшие волосы на мужском затылке, чтобы быть еще ближе, подставляя шею жадным поцелуям, а тело наглым рукам… Легкие со свистом втягивают воздух, а сердце барабанит о ребра. Ее накрывает волной безудержного восторга от того, что происходит сейчас между ними. Куда только подевалось стеснение и робость.       Парень рывком подхватывает девушку, усаживая на кухонную поверхность, не прерывая поцелуй. Все происходит слишком быстро, и нужно хоть кому-то прекратить это безумие. Но все здравые и рациональные мысли теряются в жарком касании рук и губ.       Девушка цепляется за мужские плечи, ощущая под тонкой тканью кофты напряженные мышцы. И она просто теряется в чувствах, что отзываются жаром в каждой клеточке ее тела, концентрируясь в самом низу живота приятной тяжестью.       Настойчивый свист чайника на плите прерывает вспыхнувшую между двумя людьми страсть.       — Чайник закипел… — хрипит в горящие огнем губы парня Дженна, тяжело дыша. — Чай…       — К черту чай, — он дотягивается до плиты, выключая ее, и снова приникает к манящим губам поцелуем.       Дальнейшее девушка воспринимает осколками разбившейся реальности. Смелые касания, жар внутри тела, мягкость кровати под лопатками. А потом горячие руки пробираются под толстовку, и она замирает, задержав дыхание. Пальцы пробегаются щекотно по ребрам, задевают живот, ползут вверх…       — Ты на таблетках? — горячее дыхание обжигает ухо, вышибая ее из дурмана возбуждения.       — Что? — она пытается понять, о каких таблетках идет речь и к чему это сейчас.       — Тогда подожди минутку, — Перси еще раз влажно целует ее в приоткрытые губы и отстраняется, поднимаясь с кровати. Он на ходу снимает с себя свитер и выходит из комнаты, в то время как Дженна пытается привести дыхание в норму. Господи, это что сейчас происходит-то? Губы горят от настойчивых ласк, тело кажется наэлектризованным, пылающим, живым. Ей жарко до невозможности. Девушка снимает толстовку, пытаясь не думать. Что она должна делать дальше? Раздеться? Нет? Куда он пошел? Она что-то сделала не так? Дженна откидывается на подушку, глубоко вздыхает и прикрывает глаза.       Все происходящее кажется нереальным. Отчасти он понимает – ему нужно уходить прямо сейчас. Это будет здраво и по-взрослому. Они оба хорошо выпили, все происходящее просто буйство гормонов и завтра правильная до мозга костей Ортега пожалеет о каждой секунде случившегося. И будет винить его. И черт подери, правильно сделает. Но, с другой стороны, возможно, это единственный раз кода она позволит себе и ему такую слабость и вольность. В конце концов он ее хочет, почему он должен отказываться, к тому же девушка совсем не против!       Парень достает из внутреннего кармана своей куртки презерватив и раздраженно подкатывает глаза, слыша, как надрывается телефон.       — Ты не представляешь, как сейчас не вовремя, — сходу сообщает Перси, торопя товарища.       — Ты уверен, что это не ошибка? — голос Фармера взволнованный и тревожный. — Чувак, вы не с того начинаете.       — Джорджи, спокойной ночи, — в ответ раздражается Перси. — Мне не три года и ей тоже.       — Перси, — выкрикивает друг, но парень настойчиво кладет трубку.       Первая волна возбуждения немного спадает, но это даже к лучшему. Он не хочет слишком торопиться. Перси забирает с собой телефон, переводя его в режим полета, и возвращается в комнату, отчаянно желая продолжить начатое. Но судьба в этот раз явно не благосклонна к нему. Свернувшись клубочком, подложив под щеку сложенные вместе ладошки, Дженна мирно посапывает. Парень облокачивается на дверной косяк, беззвучно ухмыляясь. Была бы на ее месте любая другая девушка, он бы ее разбудил и потребовал продолжения. Но с ней… С ней все было иначе.       Однако и оставить так просто все это он не мог. Ее порыв, продиктованный исключительно страстью, которую приличная и правильная Дженна Мария Ортега привыкла прятать глубоко внутри, станет настоящим потрясением поутру. И нужно сразу будет все обговорить, чтобы не затягивать ситуацию, как с тем их первым поцелуем. В конце концов, ничего не было. Это не страшно, и даже приятно. Он не хочет, чтоб она опять надумала себе непонятно чего. В этот раз он поступит иначе.       Парень аккуратно стягивает с девчонки джинсы, укрывает ее одеялом и ложится рядом, не раздеваясь. Конечно, можно было бы лечь на диване, но это будет его маленькая месть. Пусть помучается догадками пару минут, пока он не объяснит, как все было и чем кончилось. Все же Перси не привык, чтобы девчонки его так круто обламывали.       Дженна просыпается от головной боли, долбящей затылок. Она разлепляет тяжелые веки, трясет головой, трет глаза. Господи, что вчера было-то?       — С добрым утром, спящая красавица, — хриплый ото сна мужской голос заставляет ее дернуться в сторону, едва не свалившись с кровати. Она в панике хватается за одеяло, натягивая его до самого подбородка, и торопливо выпаливает гневное:       — Какого черта ты тут делаешь?       На ее лице тысяча эмоций, попеременно сменяющих одна другую. Такого он прежде не видел, она сейчас как никогда настоящая, и от этого выглядит еще красивей.       — Мне даже обидно, что ты ничего не помнишь, — он подпирает голову рукой, взирая на нее с лукавой улыбкой.       Краска приливает к ее щекам, окрашивая, кажется, даже луковицы волос на голове. Она напрягает память, пытаясь понять, что упустила. И та, сжалившись над хозяйкой, подкидывает картинки вчерашнего распутства: кухня, поцелуй, спальня… На этом моменте наступает провал и ей становится действительно страшно. Господи, что она натворила?! Что она скажет матери? Нет, такое она ей никогда не скажет! И что было-то? Как можно не запомнить секс? Это же позорище какое…       — Эй, Бонзо, — парень аккуратно трогает ее за плечо. — У тебя такое лицо, словно ты, как минимум, кого-то убила. Расслабься, ничего не было.       — Как, — она выдыхает, не веря его словам. — Почему?       — Я не понимаю тебя, детка, — прыскает от смеха. — Так ты расстроена, что, между нами, ничего не было?       — Я… Нет… — она не может найти слов. — Ты можешь нормально объяснить, что вчера было?!       — Ты уснула, — коротко и ясно. — Я не стал тебя будить. Но если бы я знал, что тебя огорчит то, что мы не переспали, я бы все-таки не дал тебе уснуть. Прости, это мое упущение.       Он говорит несерьезно, заигрывая и дурачась. Ему проще свести все к шутке и забавному приключению, чем сейчас копаться в мыслях, причинах, анализировать все, углубляясь куда-то в чувства.       — И тебя это остановило? — все еще сомневается Дженна. — Я уснула и все…       — Я не насилую спящих, Бонз, — серьезно говорит парень. — За кого ты меня вообще принимаешь?       — Прости… — выдыхает. — За все прости… Господи, я не хотела…       — Прямо не хотела?       — Хотела… Боже…— она закрывает лицо ладошками, съеживаясь в тесный клубок. — Какой кошмар…       — Я для того и остался, чтобы ты не накрутила себя поутру, — он придвигается чуть ближе, убирая ее руки от лица. — Ничего не было. А то, что было – это все естественно. Мы оба молоды, выпили, хотелось снять напряжение, а секс – это едва ли не лучший для этого способ. Никто не умер, никто не пострадал. Так что я прошу тебя, перестань винить нас обоих и выдохни.       Звучит все рационально. Но ее внутренняя мораль лежит где-то на дне души в предынфарктном состоянии. И самое настораживающее – она действительно этого хотела. Всего хотела. Ее никто не принуждал, не уговаривал, как уже прежде случалось. Это было ее желание, искреннее и настоящее. И вот за это стыдно.       — Прости…— снова выдыхает девушка, чуть расслабляясь.       — Тебе не за что извиняться, — улыбается Перси. — Все нормально.       — И… — ее волнует теперь очень важный вопрос. — Как мы теперь будем… Что теперь…       — Можно я не буду на тебе жениться? — снова сворачивает в шутку парень. — Дженна, ничего не изменится. Я не стану тянуть тебя ни в какие отношения.       — Я боюсь отношений, потому что они могут привести к чему-то серьезному, — ей неловко говорить об этом.       — Не бойся, со мной точно не приведут, — нервный смешок вырывается прежде, чем он может его удержать.       — Это меня пугает еще больше, — она поднимает на него взгляд, внимательно смотря в зеленые глаза.       — Бонз, я не хочу ставить никаких знаков препинания ни в этой истории, ни между нами, — нервно смахивает волосы от лица. — Ты мне нравишься, и я ничего не могу с этим поделать.       Признание, откровенное и простое, вышибает из легких воздух. Она не готова была этого услышать. Девушка сглатывает вязкую слюну и отводит взгляд.       — Я … Мне… — мучительно подбирает слова. — Может, когда-нибудь позже, когда немного повзрослеем и будем менее безумнее… Но прямо сейчас, ты – хаос в моих мыслях, а я – яд для твоих… Нам… Нам нельзя, понимаешь? Не время…       — Очень поэтично, Бонз, — он грустно улыбается, облизывая губы. — Я тебя понял. Но … Но жизнь нужно проживать сейчас, ее нельзя без конца откладывать.       Перси быстро поднимается с кровати, подмигивает ей и останавливается уже в дверях, бросив ей через плечо:       — До вечера, Дженна, прогулку никто не отменял, — и уходит, подхватив на ходу свитер, брошенный вчера прямо на пол.       Она слышит, как захлопываются двери, легко вздрагивает от звука и откидывается на подушки. Мимо воли губ касается абсолютно неконтролируемая и идиотская улыбка. Ничего не понятно, не ясно, все скомкано, но сердце заходится таким бешенным ритмом в груди, а в районе солнечного сплетения, прямо под реберными дугами словно кто-то щекочет перышком. И радостно, и страшно, и сладко…       Перси поднимается к себе, принимает душ, ставит телефон на зарядку и все думает над ее и своими словами. Забавный вышел разговор, без какой-либо ясности, но предельно честный и откровенный. В нем не звучало никаких громких слов и признаний, но по себе беседа оставила сладость на губах и странное волнение в где-то глубоко за сердечной мышцей.       Они больше не говорят о том, что было. Перси приходится пережить нравоучительную беседу от Джорджи, но это все такие мелочи. Парня накрывает волной понимания происходящего ближе к ночи, и он отчаянно переубеждает себя, что огалдело бьющееся в груди сердце – это просто совпадение. Ему не нужны ни чувства, ни отношения. Это чуждо для него и чревато огромными переживаниями, проблемами, унылым гемором, который никому никуда не уперся.       Дженна рада, что они скоро разъедутся, ей нужно время. Все, что она позволила парню выходило точно за рамки любой, даже самой близкой дружбы. Но отношения ей сейчас не нужны. Но в то же время Перси прав, сколько еще она будет откладывать жизнь? Девушка дает себе время все обдумать и не принимать скоропалительных решений.       Но уже сидя в аэропорту, в ожидании рейса, так толком и не попрощавшись с Перси перед отлетом из-за навалившихся одно на другое обстоятельств, Дженна испытывает грусть и тоску, самую настоящую, вступающую с высокой пронзительной ноты, отдающей где-то в сердце. И понимает, что не поможет ни расстояние, ни время. Она скучает, хоть и прошло всего пару часов с их последней встречи. Это ужасно, страшно и неправильно. И все что было между ними тоже неправильно. Ей не стоило позволять так много и привыкать к нему так сильно. Но чувства не поддаются рациональному мышлению. Девушка надевает наушники, закрывает глаза и пытается сжиться с мыслью, что отныне ничего не будет как прежде.       Двойной бифитер приятно горчит в горле. Перси устало откидывается на спинку кресла, обводя взглядом комнату. Повсюду бардак, разбросанные вещи, не до конца собранные чемоданы.       Ему тоскливо и это странно. С чего бы вдруг? Съемки кончились, он свободен, как птица в полете! Завтра к вечеру будет дома. Тусовки, вечеринки, жизнь, полная веселья и беззаботности. Но это не радует. Он берет в руки телефон и, мысленно обзывая себе придурком, пишет короткое сообщение: «Напиши, когда долетишь». Поразительная забота, ничего не скажешь!       Ответ приходит незамедлительно: «Непременно.» , а следом еще пара слов, что-то меняющих в нем окончательно и бесповоротно: «Я уже скучаю». Одному Богу видимо известно, каких моральных сил требовалось этой девчонке, независимой и упрямой, не желающей показывать ни грамма настоящих чувств, написать ему такое. Он тут же отправляет ответ «Это взаимно» и прикрывает глаза, закусив губу. Единственная его надежда – это время. Оно обязательно притупит все, что сейчас бушует у него внутри. И расставит все по местам. Время либо сделает все лучше, либо усугубит все к чертовой матери.