— Я запуталась, — Фрейя хмуро смотрела на карты в своих руках.
— Я выдала тебе флеш-рояль, — раздраженно вздохнула Катя, вынуждая Фрейю положить карты лицом вверх. — Тебе нужно просто
сыграть.
— Я не о картах, — огрызнулась Фрейя, бросив их на ткань и нахмурившись.
— Я в замешательстве, потому что ты отправилась на свидание и вернулась в плохом настроении. Похоже, вам понравилось искусство. Может, объяснишь?
Катя зашипела и, желая занять руки, машинально подхватила выпавшие карты Фрейи, чтобы перетасовать их в колоде. — Это было
не свидание.
Фрейя наклонила голову и проницательно посмотрела на Катю. — У тебя есть другое название для этого? Проводить время наедине с человеком, который тебе нравится?
На щеках Кати вспыхнул жар. — Мы были не одни! — шипела она через стол. — Там был гид!
— Да. Гид для частной экскурсии, — Фрейя бросила на нее еще один пристальный взгляд.
— Это… это было… это было для работы! — Катя огрызнулась, и ее внимание переключилось на руки, которые навязчиво тасовали колоду карт. Колода перестала тасоваться. — Просто работа.
В клубе было неспокойно: через пару столов от них группа мужчин кричала около колеса Маккера, которое вращалось, а за большинством других столов для покера и блэкджека сидели завсегдатаи, готовые спустить свои крюге в виде черно-красных фишек с вороньей эмблемой Отбросов. За столом Кати было тихо только потому, что Фрейя так хорошо распугивала всех, кто по ошибке садился за стол. Она серьезно подрывала ночной доход Кати, но фьерданка казалась такой злой и одинокой, что та не собиралась ее прогонять.
Если бы брови Фрейи поднялись еще выше, она рисковала бы потерять их в волосяном покрове. — Понятно, — медленно произнесла она, в ее словах прозвучал не совсем понятный Кате подтекст. — В таком случае, что тебя расстроило?
— Он… — Катя прервала себя. Как она могла объяснить Фрейе, что Каз расстроил ее тем, что держал свои догадки о ее прошлом при себе? Что он, похоже, знал о ней больше, чем она сама, и решил использовать эту информацию в своих интересах, а не в ее? Но чего же она ожидала от этого ублюдка из Бочки? Каз ни разу не выдавал себя за человека, которым он был на самом деле. И несмотря на все доказательства того, что ей следует бежать в противоположном направлении, все в нем по-прежнему притягивало ее, что начинало раздражать до крайности. Она вспомнила, как он притянул ее к себе перед тем, как они вошли в выставочный зал, схватив за край платья, и почувствовала, что краснеет при этом воспоминании.
— Он…? — Фрейя спросила, а ее ледяные глаза заинтересованно смотрели на девушку.
— Забудь об этом. Это трудно объяснить. Давай лучше выпьем.
К удивлению Кати, Каз и Инеж появились вскоре после того, как они заказали напитки, и толпа посетителей клуба расступилась, как только они вошли в дверь. — Разве вы не должны работать? — спросил Каз, обратив внимание на бокал в ее руке. Катя начала опускать его, но Фрейя крепко удержала ее руку.
— Она работает. Она следит за тем, чтобы я не сбежала, — усмехнулась она и запрокинула в себя остатки пива. — Ты вернулась раньше, чем я ожидала. — Последнее утверждение было адресовано Инеж.
Каз проигнорировал это и обратился к Кате. — Мой кабинет. — Глаза Каза были чернильно-черными в тусклом освещении клубного зала. Катя сглотнула. В данный момент она злилась на него, и даже очень, но эти глаза, казалось, пронзали до самого сердца и заставляли его биться в два раза быстрее.
Прежде чем она успела согласиться или возразить, Каз повернулся и остановился, чтобы не столкнуться с высокой светловолосой девушкой в темном пальто и с широкой улыбкой.
— Простите, — прорычал Каз, когда взгляд девушки переместился с его лица на Инеж и Фрейю, остановившихся в разгаре тихого разговора. Ее злобная улыбка расширилась, но она не сдвинулась с места ни на дюйм. — Проваливай, — повторил Каз менее вежливо.
— Неужели ты именно так приветствуешь старую подругу? — блондинка снова взглянула ему в лицо и нахально ответила, выпятив бедро и приподняв бровь.
— Нина! — Инеж неожиданно вскрикнула, а глаза ее округлились, когда она обернулась на голос девушки. Девушка, которую звали Ниной, казалось, лишь на мгновение застыла в недоумении, а затем распахнула руки и заключила Инеж в костедробительные объятия, которые та приняла с не меньшим энтузиазмом.
Катя почувствовала, как Фрейя напряглась и повернулась, чтобы увидеть ее ледяные глаза, устремленные на спину Инеж.
— Ты должна была приехать несколько дней назад, Зеник. — Осанка Каза немного расслабилась, и он сделал шаг назад, опираясь рукой о барную стойку и слегка наклонив голову к блондинке.
— Знаешь, жутко, что ты это знаешь, Бреккер. — Нина бросила на него взгляд. — Я задержалась с отъездом на несколько дней, пока разбиралась с бумагами и пыталась избавиться от дворцовой стражи на хвосте.
— Да, полагаю, королевским особам Фьерды нелегко ускользнуть в трущобы Бочки.
— Королевским особам Фьерды? — Фрейя нахмурила брови и шагнула к Нине, которая все еще обнимала Инеж за плечи.
Нина с любопытством посмотрела на Фрейю. — Ты не похожа на местную, — начала она, переведя взгляд с Фрейи на Инеж, на Катю и, наконец, на Каза, заметив сильный фьерданский акцент. — И хотя я не принадлежу к королевской семье, я была бы признательна, если бы вы говорили потише.
— И как бы ты назвала помолвку с принцессой страны? — размышлял Каз тихим голосом, так что только их маленькая группа могла понять.
Нина нахмурилась и начала расстегивать пальто. — Я бы назвала это сложным. Теперь собираемся ли мы…
Бум.
Поток горячего воздуха ударил в Катю с силой кирпичной стены, вздыбил волосы на затылке и повалил ее на пол. Шум был оглушительным. Не было сил для размышлений из-за громоподобного, бьющего по ушам рева. Руки инстинктивно поднялись, чтобы прикрыть голову, и нечаянно задели ножку стоящего рядом барного стула, который она не могла видеть из-за того, что глаза закрылись от внезапного жара и мусора.
Прошло несколько секунд, грохот и оглушительные звуки прекратились. Дым был таким же густым и едким, что у Кати запершило в горле от неглубоких вдохов. Она начала поднимать голову, чтобы проверить, безопасно ли встать, но внезапно чья-то рука заставила ее опуститься, надавила на спину, локтем впившись в позвоночник. — Лежи, — прозвучало рядом с ее ухом каменно-соленое ругательство. Снова раздался треск, поднялось такое облако пыли, что Кате пришлось прикрыть рот и нос ладонью, а затем наступила тишина.
Рука, лежащая на спине, была убрана, и через несколько секунд ее, кашляющую, приподняли, схватив за локоть.
— Святые, Каз, — прохрипела она сквозь клубы пыли, пытаясь вырваться из его хватки, пока он не оставил синяк. — Что это было?
Возле дверей началась сумасшедшая возня и крики, люди пытались выбраться из клуба, а Катя с ужасом поняла, что половина потолка клуба Воронов была разрушена. Толпы людей, сидевших за столиками и у бара, протискивались к узкой двери.
Было видно, как Нико, покрытый черной пылью и сажей, взваливает на плечи потерявшего сознание мужчину, чтобы перенести его в более безопасную часть помещения. В полу образовалась небольшая воронка, а вокруг нее во все стороны разлетелись по меньшей мере четыре покерных стола и колесо Маккера. В воздухе сильно пахло серой.
— Нам нужно уходить, немедленно. — Каз окинул взглядом обломки и повреждения, а затем посмотрел на Нину, Катю и Фрейю — единственных, кто еще не бросился к выходу.
— Есть другой выход? — спросила Инеж, не упуская ни секунды, после того как она вытерла пыль и огляделась вокруг, быстро оценивая обстановку.
— В самой дальней слева комнате. Там есть шкаф с фальшивой спинкой. Вы выйдете в подсобке соседнего здания, но это все равно будет быстрее, чем в давке. — Каз окинул взглядом толпу, пытавшуюся пробиться к выходу из главного входа в клуб: со всех сторон раздавались удары, мужчины пытались пробиться наружу.
— Я останусь с тобой, — Катя двинулась туда, где виднелись другие люди, которых повалило на землю. У одного из них была рана на лбу, кровь затекала в его яркие рыжие волосы, но Катя не могла разглядеть его лица под тем углом, с которого она смотрела.
Балки потолка зловеще застонали, и Каз снова крепко схватил ее за руки, оттащив назад и сильно толкнув в ту сторону, куда ушли остальные. — Это была не просьба, Левин, — прорычал он. — Уходи.
Нико появился рядом с Казом, они обменялись взглядами, а затем он шагнул в ее сторону с суровым выражением лица. Катя была слишком занята, пытаясь увидеть, не пошевелился ли рыжеволосый мужчина на земле. Она пыталась разглядеть его лицо.
— Голди! — позвала она, приподнявшись на цыпочки, чтобы заглянуть через огромные плечи Нико. Мужчина уже сидел, держась за голову, и Катя вздохнула с облегчением, увидев, что это не ее любимый лейтенант Отбросов.
— Пойдем, Кей. Я должен тебя нести? — риторически спросил Нико и начал вести ее в сторону заднего коридора, туда, куда ушли девочки. Он придвинулся к ней ближе, закрывая ей обзор, и поэтому она не увидела, как настиг второй удар, лишь услышала его. От грохота в воздух взметнулась еще одна волна пыли, и стало невозможно сделать вдох.
— Каз?! — отчаянно кричала Катя через плечо Нико сквозь кашель, когда часть потолка обрушилась, штукатурка ударилась о пол с грохотом, заглушив крики у дверного проема.
Нико прищурился, его голос охрип, он подтолкнул ее вперед. — Он встретит нас в Корвусе или в Клепке. Продолжай идти.
Нехотя Катя выполнила его волю и, следуя инструкциям, которые Каз дал Инеж, пошла ко второму выходу. Паника и беспокойство за него выворачивали внутренности без ее разрешения. Нико даже не оглянулся, пока они пробирались через фальшивую заднюю стенку шкафа, совершенно не обращая внимания на то, что на их работодателя только что обрушилась целая часть потолка клуба Воронов. Катя постаралась воспринять это как хороший знак: Нико бы не позволил Казу умереть там. Он бы вернулся, чтобы откопать его, если бы считал, что существует реальная опасность.
И все же паника внутри нее нарастала.
Ночь уже наступила, когда Катя и Нико, спотыкаясь, вышли из небольшого бара, расположенного по соседству с клубом Воронов, на мощеную улицу. Дорога все еще была заполнена людьми, бегущими в разные стороны от клуба, из которого через разбитые окна вырывалось заметное количество темного дыма, который клубился под фонарями и заслонял их желтоватый свет.
Катя закашлялась и прикрыла рот рукой, практически пробуя на вкус этот дым, оглядываясь по сторонам в поисках рыжих волос Фрейи или легкой фигурки Инеж.
— Сюда, Кей. — Нико осторожно взял ее за руку, и он без вопросов повел ее по улицам города.
Через несколько минут мимо промчался отряд офицеров в фиолетовых мундирах, что означало, что взрыв был достаточно сильным, что они заметили его и соизволили прийти в глубины Бочки, чтобы предложить помощь. Здания в Кеттердаме расположены так плотно, что пожар — даже в этой части города — мог стать катастрофой, поэтому Городская Стража была заинтересованы в том, чтобы взрыв не причинил слишком большого вреда. Катя надеялась, что среди обломков клуба не завалялось ничего криминального, из-за чего им пришлось бы освобождать Каза из тюрьмы под залог.
Пока они шли, Катя потирала руки, тщетно пытаясь очистить их от грязи и пыли, прилипших к коже, а в голове у нее крутились мысли о том, что же такого необычного произошло этой ночью. Как они все не заметили, что кто-то пронес бомбу в центр клуба? В их
дом. Не говоря уже о вторичном обрушении потолка, которое полностью скрыло Каза. Что, если Нико вывел их оттуда, а Каз оказался в ловушке под тяжелой деревянной балкой, или горой штукатурки, или…
— Вот сюда, — Нико остановился и подтолкнул ее к черному фасаду магазина, краска на котором блестела в свете лампы, установленной над дверью. На вывеске снаружи был изображен череп ворона с покерной фишкой в клюве. — Корвус, — пригласил он Катю внутрь, заметив, как она заинтересованно оглядывается по сторонам. — Ты раньше здесь не была?
— Каз сказал мне держаться подальше от этого места. — Катя моргнула, пока ее глаза привыкали к неоновым лампам внутри заведения. Здесь было тише, чем в клубе Воронов в это время суток. Посетители были одеты в черные костюмы с четким покроем, напоминавшие о стиле, который предпочитал Каз.
— Наверное потому, что здешних клиентов не так легко обмануть, — Нико окинула взглядом полупустой зал казино. — Они не так много ставят, не так много пьют и не так часто уходят от своих жен.
Катя подняла бровь и опустила взгляд на сумеречно-розовое платье, в котором она была в Университетском районе с Казом. Оно теперь не выглядело так эффектно и было покрыто темной сажей и пятнами. Она нахмурилась и провела руками по передней части платья. При обычных обстоятельствах она могла бы воспринять слова Нико как вызов и поучаствовать в ближайшей игре, чтобы доказать, что она может завалить этих купцов так же хорошо, как и моряков в клубе. Но сейчас она выглядела далеко не самым лучшим образом, поэтому воздержалась.
— Пойдем, — Нико снова подтолкнул ее и кивнул на лестницу в дальнем углу, ведущую к выкрашенной в черный цвет двери.
— У него и здесь есть офис? — шепотом спросила Катя, направляясь к лестнице.
Нико ничего не ответил.
Купцы, в данный момент игравшие в покер и блэкджек в разных уголках комнаты, даже не удостоили их взглядом, пока они пробирались к лестнице и поднимались по ступеням из темного дерева к двери офиса.
Войдя в комнату, Катя первым делом подумала:
— Какого черта он работает в клубе Воронов, если мог бы работать здесь? — Кабинет был в два раза больше, чем другой, и более аккуратный. Здесь царила атмосфера элегантности, которую усиливала причудливая тележка с напитками у одной стены и высокая книжная полка с кожаными томами у другой. Письменный стол был более величественным, по его краям была резьба в виде изящных завитушек и тонких листьев. Все здесь говорило о том, что Каз Бреккер заслуживает большего доверия. О ком-то возвышенном, о ком-то, чей успех пришел более законным путем, чем его. В этом, вероятно, и заключался весь смысл.
Фрейя, Инеж и Нина уже ждали их, перепачканные сажей, но в остальном в порядке.
— Я могу принести еще стульев, — Нико тут же отошел, так как единственные два стула, стоящие перед столом Каза, были заняты Фрейей и Ниной, последняя из которых опустила руку в миску с конфетами под лампой.
Конфеты? Я вообще знаю Каза Бреккера?
Инеж устроилась на узком карнизе у грязного окна и слегка приоткрыла его, чтобы в комнату проникал легкий ветерок.
— Некоторые вещи никогда не меняются, да? — спросила Нина, разворачивая фантик и отправляя ее в рот. — В этом забытом святыми месте всегда кто-то хочет нас достать.
Инеж ничего не ответила, а Фрейя еще больше сгорбилась, сложив руки.
— Извини, я не успела представиться до того, как комната взорвалась, — Нина протянула руку в сторону Кати. — Нина Зеник.
— Катя Левин, — девушка пожала ей руку, чувствуя себя более чем нелепо, ведь они обе были покрыты пылью и грязью.
Глаза Нины сверкнули. —
Ты с Равки? — спросила она на равкианском языке.
—
Я… я керчийка, — нерешительно ответила Катя, тоже на равкианском. —
Но я немного говорю по-равкиански.
— Ах, жаль, — Нина отпустила ее руку и удобнее устроилась в кресле. — Было бы здорово пообщаться с кем-нибудь из родных. Я так давно там не была.
— Я думала, Бреккер назвал тебя королевской особой Фьерды? — Голубые глаза Фрейи недружелюбно смотрели на Нину из-под опущенных бровей.
— Это довольно длинная история. И мне не хочется ее рассказывать. — Нина очаровательно улыбнулась, в которой, казалось, содержалось предупреждение.
Фрейя открыла было рот, но тут в комнату вошел Нико, неся еще два стула, и ее губы сомкнулись. Он предложил один Кате, и она взяла его. Парень поставил второй, но не сел, а встал у книжного шкафа в глубине комнаты, устремив взгляд на закрытую дверь. Воцарилась напряженная тишина.
Прошло несколько минут.
— Нико, ты уверен… — Катя повернулась в кресле лицом к нему, готовая спросить, уверен ли он, что с Казом все в порядке, и не стоит ли им вернуться, чтобы проверить, когда в дверь, прихрамывая, вошел сам Каз, стуча тростью по толстому ковровому покрытию. Его появление сразу же ослабило чувство тревоги Кати. За ним шел Голди, заметно более чистый, чем все остальные. Его яркие цвета океана глаза загорелись, когда он заметил ее, и он приветственно дернул головой, перебираясь на пустой стул, оставленный Нико, подтаскивая его к себе.
Каз ответил на их вопросительные взгляды всего двумя словами: — Все улажено.
— Слышал, что случилось. Рад, что ты в порядке, — прошептал Голди, подталкивая ее руку своей, когда он улегся, вытянув перед собой длинные ноги.
— Где, черт возьми, ты был? — Катя шипела на него в ответ, когда Каз обошел вокруг своего стола и окинул их обоих взглядом.
— Если ты закончила, нам нужно поговорить о плане. — Его взгляд переместился на Фрейю. — Ей нельзя здесь находиться.
— Рада уйти, — нахмурилась Фрейя, собираясь подняться, но Инеж подняла руку и остановила ее.
— Мы вернемся на корабль, как только закончим здесь. Вряд ли она услышит что-то, чего уже не знает.
Каз и Инеж молча смотрели друг на друга, но потом он сжал челюсть и согласился, заняв свое место за столом.
— Знаете, у меня сложилось впечатление, будто я заглянула к вам на минутку, так может быть выпьем за старые времена, — Нина нахмурилась и скрестила руки на груди. — Почему мне кажется, что я заглянула в самый разгар работы?
— Потому что так и есть, — прорычал Каз. — И ты должна знать, что мы задумали, потому что я хочу, чтобы ты связалась со своими равкианскими друзьями на случай, если они захотят нам что-то предложить.
Нина насмешливо хмыкнула. — Может быть, я не захочу.
— Думаю, захочешь, Нина, — мягко сказала Инеж. — Он предлагает им шанс выкупить свои королевские драгоценности.
—
Только если они дадут мне столько, насколько я их оцениваю. — Каз сузил свои горько-кофейные глаза. — Или я уверен, что найдутся другие заинтересованные стороны.
— Они у тебя? — Нина вздохнула, ее цвет лица сильно побледнел за последние несколько секунд.
Каз щелкнул языком и сложил руки в перчатках на столе. — Пока нет. Именно поэтому мы все здесь. — Наконец он оглядел всех присутствующих. — То, что мы собираемся обсудить, не покинет пределов этой комнаты, понятно?
— Может быть, нам стоит подождать Джеспера? — И снова голос Инеж был мягким, как ветерок, проникающий через открытое окно.
— Нет. — Каз не стал дополнять.
Катя не могла поверить, что он собирается обсуждать кражу равкианских драгоценностей, когда на их дом только что напали. — Мы что, серьезно продолжаем вести себя так, как будто клуб Воронов не был сегодня
взорван? — Она заговорила прежде, чем Каз успел продолжить.
Он окинул ее бесстрастным взглядом, от которого у нее кожа покрылась мурашками. — Я же сказал, что все улажено. Как сказала нам Фрейя, драгоценности находятся в старых хранилищах. Это подвал биржи, где Торговый совет хранил свои совместные активы, но он уже давно не используется. Надо полагать, там несколько модернизировали систему безопасности, но расположение хранилища означает, что у каждой семьи Торгового совета есть свой индивидуальный сейф внутри. Каждый сейф выбирается семьей, которая его туда поставила, так что есть разные марки и модели — и, подозреваю, несколько приманок. Драгоценности будут только в одном сейфе, а значит, если мы взломаем хранилище, будет полезно знать, какой именно сейф нам нужен.
Каз сделал паузу и, казалось, обдумывал свои следующие слова. — В пятницу в Западном обруче будет вечеринка. Мы знаем, что на ней будут присутствовать несколько членов Торгового совета или членов их семей. Тот, кто положил драгоценности в сейф, не сможет удержаться от того, чтобы не похвастаться ими.
Голди поднял бровь. — Что, просто так в открытую? От Торгового совета можно ожидать многое, но я не думаю, что кто-то из них настолько глуп, чтобы распевать «У меня в семейном сейфе хранятся фамильные драгоценности королевской семьи Равки!» Тем более, не в Обруче.
— Ты недооцениваешь их тщеславие, — просто ответил Каз. — Они могут не сказать об этом прямо, но они обязательно расскажут кому-нибудь — своим женам, братьям или сыновьям. Кто-то обязательно да намекнет, а мы должны его услышать.
— Значит, мы идем на вечеринку и подслушиваем, — кивнула Инеж, ее лицо было серьезным и задумчивым, пока она обдумывала план. — Мы приглашены или нам нужна стратегия проникновения?
— О, мы приглашены, — почти прорычал Каз, не став объяснять, что он имеет в виду. — Пойду я, Инеж, Катя, Голди и Нико. Нас достаточно, чтобы рассредоточиться и охватить все вокруг, чем больше ушей, тем лучше. Насколько мне известно, там будут присутствовать по крайней мере двое сынишек, — его темно-кофейный взгляд перешел на Катю. — Они на тебе. У меня такое чувство, что если это один из их семейных сейфов, то они будут из кожи вон лезть, чтобы похвастаться.
Катя поджала губы и кивнула.
— Что касается остальных, то мы сливаемся с толпой, но держим ухо востро. Я бы предпочел, чтобы мы не были слишком узнаваемы для Совета, поэтому Инеж, Нико и я в масках Зверской Комедии будем двигаться по очереди, никто из нас не будет задерживаться надолго возле одного члена.
Голди поднял руку вверх, как в школе. Каз замолчал и уставился на него ровным взглядом.
— Итак, чтобы было понятно, работа заключается в том, чтобы пойти на ночную секс-вечеринку и… потусоваться? — Широкая ухмылка растянулась на его лице, а золотой зуб проблескнул в уголке губ.
Брови Каза сошлись, не впечатлившись. — Это вечеринка, устраиваемая в доме удовольствий. Но поскольку на ней будут присутствовать члены Торгового совета, я сомневаюсь, что Джулиан Куинс захочет произвести плохое впечатление эксгибиционистской демонстрацией.
Катя слегка покачнулась на своем месте, ее желудок сжался от этого имени. — Вечеринка в Амброзии?
— Да. — Взгляд Каз не отрывался от ухмыляющегося лица Голди. — Тебе не разрешается заниматься сексом на этой вечеринке. Ты меня понял?
Голди закатил глаза и потянулся. — Честно говоря, ты как будто думаешь, что я не
профессионал или что-то в этом роде.
— Внесите меня в список, — Нина выпрямилась в кресле и нахмурилась. — Я могу помочь выудить из людей информацию.
— Как я уже говорил, наличие в окружении королевской особы Фьерды не остается незаметным.
— Наверняка где-нибудь поблизости найдется сердцебит или портной, — вскинула руки Нина. — Или я могу надеть маску.
Катя начала было говорить, но Каз поднял руку в ее сторону, чтобы остановить ее. — Неважно, как ты выглядишь. Мне не нужны проблемы, если с тобой что-то случится. Твое новое положение создает тебе больше рисков, Зеник, ты не пойдешь. — Он поколебался и снова посмотрел на Катю. — Но если хочешь быть полезной, этой не помешает несколько уроков от сердцебита.
Нина повернулась в кресле и посмотрела на Катю более пристально, чем раньше. — Ты Гриш?
— Я портная, — Катя старалась не съежиться под оценивающим взглядом Нины.
— Хм… — Нина откинулась на спинку кресла и перекинула одну ногу через другую, подпрыгивая на ней, хрустя остатками конфеты между зубами. — И ты никогда не была в Равке? Никогда не проходила обучение?
По щекам Кати пробежал румянец. Конечно, она не могла знать ответа ни на один из этих вопросов. — Нет, — пробормотала она, решив, что для целей Нины ей придется вспомнить все, чему ее учили.
— Она кроит лучше, чем ты, — продолжал Каз, обращаясь к Нине, когда поднялся на ноги и достал из кармана коробку сигарет, вытащил одну и зажал ее между губами. — Но если она сможет вырубить кого-то, не прикасаясь к нему, это было бы полезно.
— Если она прирожденная портная, то, скорее всего, она ближе к Субстанциалу, чем к Корпориалу, — Нина взяла еще одну конфету из миски.
Каз прикурил сигарету от спички и затянулся, его глаза закрылись. — Сделай, что сможешь.
— Я дам тебе знать, что скажут мои друзья в Равке о твоем предложении. — Нина смотрела на спину Каза, когда он, прихрамывая, возвращался к двери, а за ним тянулся дымок.
— Не могу дождаться. — Не оглянувшись ни на кого из них, кроме Нико, который последовал за ним, Каз ушел.
Нина поднялась на ноги и потянулась. — А я-то думала, что отсутствовала так долго, что уже успела соскучиться по нему. Я ошибалась. — Она повернулась к Инеж с сузившимися глазами. — Как ты думаешь, каковы шансы, что он кинет Равку? Нужно ли нам красть драгоценности у него из-под носа, если они у него есть?
— Я думаю, он не стал бы предлагать, если бы не собирался отдать, — Инеж слезла с окна.
— Думаю, он вообще не стал бы предлагать, если бы ты не предложила ему это.
Губы Инеж скривились в лукавой, красивой улыбке, от которой у Кати был приступ рвоты. — Возможно, я упомянула об этом, так как знала, что ты приедешь.
— Мы возвращаемся на корабль? — Фрейя поднялась на ноги и стала выше Нины и Инеж, хмуро глядя на них. — Или мне придется еще посидеть на собрании?
— Мы уходим, — подтвердила Инеж, с явным замешательством глядя на Фрейю.
Голди встал рядом с Катей и подтянул ее к себе. — Мы возвращаемся в Клепку, Кей. И ты расскажешь мне, что произошло в гребаном клубе Воронов пока меня не было.
***
Было уже поздно, гораздо позже, чем обычно, когда Каз наконец вернулся в Клепку. Катя знала об этом, потому что к тому времени, как он поднялся, она, помывшаяся и переодетая, уже сидела на полу в его чердачной комнате. Дверь сейфа, над которой она трудилась предыдущей ночью, была почти взломана, и она хотела сделать еще одну попытку, прежде чем лечь спать. Девушка оставила на его столе коробку с обычными вафлями, которые уже давно остыли.
Она тяжело вздохнула, когда до ее слуха донесся звук ударов его трости по лестнице. Она не сразу повернулась, когда он вошел в комнату, а сделала вид, что поглощена набором номера сейфа. Когда она в конце концов посмотрела туда, он сбросил пиджак и стянул галстук, Катя увидела, что он все еще покрыт сажей, пылью и грязью, оставшимися после взрыва. На его скуле красовался синяк, который она не заметила раньше. Она гадала, был ли этот синяк от взрыва или он получил его после.
— Клуб Воронов? — громко спросила она, как только он скрылся за дверью спальни и послышался шум воды в раковине.
— Все еще стоит, — ответил Каз. Когда он выключил кран, под половицами раздался скрип, напомнивший ей, насколько старым было это место. — Пока что.
Катя подождала, пока он выйдет, и прижалась к сейфовой двери, чувствуя, как холодок пробирается по спине сквозь тонкие оконные стекла. Когда он снова появился, на нем была свежая и чистая белая рубашка, застегнутая до горла, и новые брюки. С его кожи исчезла грязь, а перчатки он оставил в комнате. Бледные пальцы откинули мокрые волосы с лица.
— Кто-нибудь… — испуганно закончила она вопрос, когда темные глаза Каза впились в ее.
— Только один. Не кто-то из наших, а клиент. Не очень хорошо для бизнеса. — Каз нахмурился и, прихрамывая, подошел к своему столу. Похоже, трость он тоже оставил в комнате. — Городская Стража признала половину здания достаточно устойчивой, чтобы возобновить работу, поэтому мы построили стену, чтобы можно было начать ремонт на той половине, которая получила наибольшие повреждения.
Катя моргнула. — Завтра все будет работать как обычно?
— Похоже, ты удивлена. — Каз взял ручку и начал что-то писать, не отрываясь от бумаги.
Она была удивлена, но не собиралась признаваться ему в этом сейчас. Никто из Отбросов серьезно не пострадал, и это самое главное.
Он не пострадал. Катя снова начала крутить дверцу сейфа и набрала три цифры, которые взломала. Осталась одна.
Трудно было поверить, что в тот же день она обсуждала искусство с ученым магистром Кеттердамского университета. Что, если до кораблекрушения она плыла в город, чтобы продолжить обучение? Какое будущее могло бы быть у нее, если бы она помнила, для чего приехала
сюда?
Погрузившись в свои мысли, Катя почувствовала, как усталость наваливается на тело. Она даже не была уверена, заметил ли Каз вафли на углу своего стола. Трудно заботиться о чьем-то благополучии и в то же время сильно злиться на него.
— Эта дверь тебя одолела, или есть другая причина, по которой ты сегодня такая тихая? — Голос Каза слабо вибрировал в пространстве между ними.
В ответ Катя легонько подтолкнула циферблат и тяжелый засов с лязгом отодвинул дверь — несомненно, незапертую, что и послужило ответом на его вопрос. — Почему ты не сказал мне раньше, что подозревал, откуда я могла взяться? — тихо спросила она, не отрывая взгляда от циферблата на уровне глаз. Она почувствовала, как Каз поднял голову и посмотрел на нее поверх стола. Она не встретила его взгляда.
— Не то чтобы у меня были какие-то подробности для тебя, Катя, — его тон был ровным. Беспощадным. — Ты можешь спросить у Инеж…
— Я уже спрашивала. — В тот же день, когда она тайно вывезла Фрейю с равкианского корабля, она узнала об умении Инеж выведывать зарытые секреты. Сулийка сочувственно улыбнулась и сказала, что Каз уже просил ее поискать, но она не нашла ничего, что могло бы привести к происхождению Кати.
Катя нахмурилась и наконец посмотрела на Каза. — Даже если бы ты нашел конкретные сведения, откуда я родом, ты бы мне сказал? — Что-то в глубине души подсказывало ей, что не скажет, если только это не послужит его личным интересам. И крошечной, ужасающей части ее самой было все равно, скажет ли он.
— Если бы ты хотела знать. — Темные глаза Каза снова опустились на столешницу.
— Я
бы хотела знать, просто на будущее. — Катя заставила себя произнести эти слова, прежде чем ее охватили мысли о том, чтобы остаться здесь, спать в постели Каза Бреккера, работать с ним вечно. Она встала и смахнула пыль с халата. — Спокойной ночи. Дай мне знать, если у тебя найдется еще один сейф, на котором я смогу потренироваться.
— Хм…
Она пересекла комнату на кончиках пальцев, прохладные половицы еле задевали ее ступни, прежде чем Каз снова взглянул на нее. Ни один из них больше не заговорил, когда Катя проскользнула в спальню и закрыла за собой дверь.
Сердце билось сильно и часто, Кате было трудно сглотнуть, когда она приглушила свет газовой лампы, освещавшей комнату, и забралась в преступно мягкую постель. Уже слишком уютный и знакомый запах дыма и кедра окутал ее. Но у нее не хватало силы воли отказаться от этого и вернуться в свою комнату, если только Каз не будет возражать против ее присутствия. Будет ли он спать сегодня после взрыва в клубе Воронов, планируя детали вечеринки в Амброзии, на которой они должны были присутствовать, можно только предполагать. Как он уже сказал вчера, хотя бы
кто-то должен пользоваться кроватью. Матрас был самым роскошным из всех, что Катя встречала в Бочке, пуховые подушки, словно маленькие облака, проминались под ее головой.
Не говоря уже о том, что Катю успокаивало осознание того, что один из самых смертоносных людей в Кеттердаме находится всего в одной комнате от нее, а значит, она в безопасности. С ней ничего не случится. Это был комфорт, которого она никогда не испытывала в гостинице, где ей приходилось заставлять себя спать спокойно на случай, если кто-нибудь попытается сломать хлипкий замок на двери. Даже в своей комнате внизу, поскольку Отбросы постоянно забредали не в те комнаты, когда выпивали. Знание того, что никто не может подобраться к ней, кроме Каза Бреккера, которому, к счастью или нет, она полностью доверяла, было для Кати как защитное одеяло. Может быть, именно поэтому еще одну ночь она спала без кошмаров.
Катя просыпалась медленно. Первое, что она заметила, была рука в перчатке, лежащая рядом с ней на подушке, которую она всегда обнаруживала между Казом и собой. Его глаза были закрыты, ресницы мягко касались острых скул, шрамы над бровями и челюстью светились белым светом раннего утра, проникающего через окно. Во сне он выглядел не менее опасным. Острый угол челюсти, слегка сердитая линия бровей, чистая рубашка на пуговицах и темнеющий синяк на щеке — все это говорило о том, что с ним не стоит связываться.
В груди Кати зародился страх, когда она перевела взгляд с пуговиц на рубашке Каза на его глаза цвета виски, на его открытые и молча смотрящие на нее глаза. Ее губы разошлись, извинение уже наполовину сформировалось в голове, когда она поняла, что Каз не двигается. Он не напрягся и не выглядел раздраженным тем, что она находится рядом с ним, изучая его, пока он спит. Извинения рассыпались в пыль, прежде чем она успела их произнести. Момент был похож на закрученное стекло: одно неверное движение и оно треснет, а вместе с ним разрушится и безмятежность момента. Катя задержала дыхание и сосредоточилась на его руке в перчатке, лежащей в трех-четырех дюймах от ее собственной. С таким же успехом их могли разделять километры. Катя чувствовала, как ее сердце бешено колотится, побуждая ее пошевелить рукой, попытаться прикоснуться к нему. Дать ему понять, что она хочет, чтобы он прикоснулся к ней. Она видела, как эти руки вытирают кровь, как осторожно и деликатно работают с сейфом, чувствовала, как эти руки сжимают ее в смертельной хватке, чтобы не дать ей опуститься на дно канала. И все же ничто из этого не пугало ее так, как невозможность протянуть руку на три дюйма в сторону, чтобы провести костяшками пальцев по мягкой кожаной перчатке.
Каз по-прежнему не двигался, не говорил. Катя даже не знала, дышит ли он.
Левин на равкианском означает «лев». Собравшись с духом, Катя протянула мизинец через разделяющее их пространство, но не успела прикоснуться. Вопрос. Молчаливое предложение чего-то большего. Прошла секунда. Еще секунда. Она чувствовала, как на нее надвигается отказ, готовый разрезать ее на части и пустить кровь по простыням Каза Бреккера. Катя впилась зубами в нижнюю губу, когда это чувство укрепилось в ее нутре. Каз не хотел, чтобы к нему прикасались, тем более она. Она не была исключением. И этим Катя только что поставила себя в неловкое положение.
Ощущение, что она дотянулась до мизинца, было сродни тому, как если бы она висела на краю скалы, ожидая, вытащат ли ее в безопасное место или оставят падать. Еще секунда — и она поняла, что ее оставили падать.
Катя затаила дыхание и начала загибать пальцы внутрь, уже готовая отпрянуть назад, как вдруг прохладная мягкая кожа навалилась на нее, не давая руке сдвинуться ни на дюйм.
Ее взгляд вернулся к лицу Каза, когда его мизинец перехватил ее мизинец. Между его бровями пролегла борозда, а на щеке появилась ямочка, и Катя была уверена, что он ее покусывает. Даже эти легкие прикосновения давались ему с трудом. Но он прилагал усилие, чтобы коснуться ее, был ли это ответ на тот незаданный вопрос, который она задала, потянувшись к нему в первую очередь? Рука Каза переместилась, крепче обхватив ее пальцы и слегка перегнувшись через них. Что-то в груди Кати распахнулось от этого жеста, а у Каза дрогнул мускул на челюсти, и он уставился на место их соприкосновения.
— Каз… — прошептала Катя, не зная, что сказать. Попросит ли она его не останавливаться? Спросит ли она, так же бешено ли его сердце бьется, как ее собственное? Скажет ли она ему, что едва заметное прикосновение его руки, даже через перчатку, заставляет ее чувствовать больше, чем поцелуй кого-то другого?
Прежде чем она успела решиться, Каз уже встал, убрал руку с подушки, спустил ноги с кровати и поднялся на ноги, прихватив на ходу трость с тумбочки.
— У тебя встреча с Ниной в три колокола, — прохрипел он грубым низким голосом и, не оглядываясь, двинулся через комнату.
Катя сидела и смотрела, как за ним закрывается дверь, и жевала нижнюю губу, держась рукой за бешено колотящееся сердце. Вопросов о Казе Бреккере было бесконечное множество, и все же она не могла отделаться от ощущения, что, возможно, они стали на шаг ближе
к чему-то, чем были раньше. Может быть, он понял, что она имела в виду, когда протягивала ему руку, может быть, причина, по которой он позволил ей спать в своей комнате, заключалась не только в том, чтобы его удобная кровать нашла себе применение, может быть, он
хотел, чтобы она была рядом. На ее языке расцвел безошибочно ощутимый сладкий вкус надежды.
Несмотря на то, что он выбежал из комнаты и она слышала стук его трости по лестнице, губы Кати скривились в улыбке.
***
— Попробуй еще раз. — Нина ободряюще сжала руки Кати, но Катя могла сказать, что блондинка-равкианка (
не фьерданка, несмотря на комментарий про Фьерданской королевскую семью) начинает проявлять раздражение.
— Я знаю, знаю. — Катя скорчила гримасу и попыталась проследить за всеми движениями запястий Нины. Она чувствовала ее, как фантом, ощутимый, но невидимый. Практически неосязаемый.
Она должна была ощущать сердцебиение Нины и синхронизировать свое собственное с тем же ритмом. Нина сообщила ей, что это элементарное упражнение для сердцебитов в Малом дворце. Примитивное или нет, но от попыток повлиять на собственное сердцебиение у нее разболелась голова.
— Глубокий и медленный вдох, — напомнила Нина, садясь прямо и демонстрируя. Катя попыталась повторить.
Они сидели, скрестив ноги, лицом друг к другу, соприкасаясь коленями, на Катиной кровати в Клепке. На той самой кровати, которая последние несколько ночей не использовалась, но об этом никому не нужно было знать. На полу вокруг них валялись пакеты и коробки из разных бутиков, отчего кровать казалась островом, парящим над беспорядком. Вкусы Нины, похоже, совпадали со вкусами Кати, и они были бы просто сумашедшими подругами по шопингу, когда вместе вышли на улицы Кеттердама. Несмотря на то, что Катя вышла из дома с кругленькой суммой, чтобы купить себе наряд для вечеринки в Амброзии на следующий вечер, на самом деле она потратила в несколько раз больше того, с чем ушла. Карманы Нины были набиты пачками крюге, на которые она обменяла свои фьерданские деньги, и, похоже, она с удовольствием делилась ими, покупая Кате не один, а несколько вариантов нарядов.
—
Ну, дома я такое носить не смогу, — с тоской вздыхала Нина в магазине, набрасывая на Катю корсет и юбку из пенистого тюля, чтобы та примерила. —
Фьерда очень традиционна. Тебе это очень к лицу.
Катя уехала домой с несколькими нарядами, которые она могла носить только на Западном обруче и то после наступления темноты, потому что для дневного света они были слишком вульгарными. Кроме того, обе женщины побаловали себя и другими вещами: дневными платьями, кофе и пирожными. Это был один из лучших дней, которые Катя провела за долгое время, пока не начались душераздирающие уроки.
— Кажется, у тебя получилось! — обрадовалась Нина, и Катя открыла глаза. Она даже не заметила этого, сосредоточившись на свои мыслях.
— Тебе кажется? А ты не можешь сказать точно? — Катя тоже это чувствовала, но Нина как-то странно подобрала слова. Голубые глаза в ответ закатились к потолку, и Нина отпустила ее руки.
— Это очень долгая и скучная история. Но нет, я не могу сказать наверняка. — Она тряхнула волосами и встала с кровати, осторожно обойдя море пакетов и оберточной бумаги. — Давай перекусим прежде, чем попробуем что-нибудь посложнее.
Я умираю с голоду.
— Мы ужинали два часа назад, — рассмеялась Катя, но все же согласилась и последовала за Ниной из комнаты.
— Может и так, но у меня много денег, и я знаю одно место на краю Лида, где делают самые потрясающие сырные палочки в кляре.
— Сыр в кляре?
— Я не желаю слышать никаких суждений, пока ты не попробуешь, львенок, — Нина подмигнула ей через плечо, и Катя споткнулась на ступеньке лестницы.
— Фрейя тоже меня так называла, — пробормотала она, хватая пальто у двери и продевая руки в рукава. Ночь была мягкой, прохладный ветерок впервые за всю неделю пронесся по улицам города, давая всем передышку от растущей влажности. Катя надеялась, что он продержится до следующей вечеринки.
Нина рассмеялась и потянулась, чтобы коснуться медово-светлых локонов, которые Катя распустила по плечам. Это напомнило ей о Голди, о том, как тот прикасалась к ней, не дожидаясь разрешения, словно они уже были закадычными друзьями.
— Ну, это ведь твое имя, не так ли? И оно тебе идет, — Нина распушила горсть кудрей, отчего они стали еще более непокорными. — У тебя целая грива!
Катя улыбнулась и тщетно попыталась пригладить волосы. — Все не так уж и плохо.
— Ты права, это не плохо,
это прекрасно. Я едва могу удержаться от желания отрезать свои каждые несколько месяцев. — Нина подкрутила концы своих более бледных светлых волос, и они вдвоем пошли по дорогам и каналам в направлении Лида.
Из-за темноты на улицах звучала музыка и разговоры, поэтому им приходилось пробираться через большие группы людей и тех, кто входил и выходил из различных игорных притонов. Несмотря на то, что половина клуба Воронов якобы снова была открыта, Кате было велено провести этот вечер, пытаясь выведать у Нины все, что можно, а не посещать клуб. Какой бы легкой компанией ни оказалась Нина, Катя все равно знала, что, будь у нее выбор, она бы выбрала клуб.
Когда они добрались до запомнившегося Нине ресторанчика, Катя, не задумываясь, заказала две коробки жареных сырных палочек. Нина приподняла бровь, прислонившись бедром к краю стойки, пока они ждали свой заказ. — Я польщена, что ты так доверяешь моему мнению. А ведь ты еще даже не пробовала!
— О, — Катя почувствовала, как разгорелись ее щеки. — Обычно я беру ужин домой для Каза. Иногда мне кажется, что он пытается питаться только сигаретами.
Нина с любопытством наклонила голову. — Я и не знала, что вы близки.
На лице Кати появилось тепло, и она безразлично пожала плечами. К счастью, в этот момент владелец киоска с едой передал ей их коробки, что избавило ее от необходимости придумывать ответ.
Симпатия, с которой Нина смотрела на нее до того, как они подошли к киоску, заметно потускнела. — Наверное, я просто удивлена. Инеж была единственным человеком, с которым он был по-настоящему близок. И с Джеспером тоже, но по-другому.
Руки Кати сжались на теплых коробках, и она снова пожала плечами, хотя эти слова больно задели ее. — Я бы не сказала, что мы близки. Он просто никогда не ест. И я предпочла бы работать, чем допустить, чтобы он умер.
Но, похоже, уже было поздно, вред был нанесен. Когда они возвращались к Клепке, взгляд Нины был пристальным. — Вы много времени проводите с Инеж?
— Мы встречались пару раз. — Катя отчаянно желала поскорее уйти от этого разговора: обсуждение предыдущего или нынешнего, насколько она знала, романтического партнера Каз Бреккера не было частью хорошего времяпрепровождения.
— Хм. Он никогда не был достаточно хорош для нее. Далеко не всегда. Но… они что-то понимают друг в друге. Они подходят друг другу. Понимаешь, о чем я?
С пересохшим ртом Катя только кивнула. Глубина боли в груди оказалась неожиданной. Она тяжело давила на голосовые связки, заглушая любые попытки защититься. Да и что она могла сказать, не солгав? У нее действительно были какие-то
чувства к боссу. Она проснулась в его постели сегодня утром,
надеясь на лучшее, ради всего святого. Но вот кто-то, кто знал его, возможно, даже лучше, чем она сама, в упор говорил ей, что он и Инеж — две половинки единого целого. Что они подходят друг другу, а она — нет. Она была той частью, которая мешала им.
В голове промелькнул каждый момент, когда она почувствовала, как ее сердце отдается ублюдку из Бочки. Жар в его темных от виски глазах, когда она притворялась, что флиртует с ним во время драки. То, как он избил человека до потери сознания за то, что тот поднял на нее руку. Руки в перчатках, направляющие ее по циферблату. Не говоря уже о том, как тихонько подрагивали уголки его губ. Такую улыбку нужно было искать, и она заставляла сердце трепетать.
— Как я и говорила, — голос Кати прозвучал более криво, чем она хотела. — Мы не близки.
Нина снова прищурилась, а потом кивнула. Похоже, она была довольна тем, что донесла до Кати свою мысль, если не больше.
