День, когда был, пройден Рубикон

По приезду на съемки Мильковского вместе с Шевчуком отправили в гримерку, готовиться к началу, дали сценарий на случай, вдруг кому-то из них придется, сложно подобрать верную мысль. Блондин долго сомневался. Пытался, собрать мысли воедино, успокаивая себя. Только фотка Миши позволила, осознать верность действий, улыбка покойного супруга не много привела в чувства, отрезвила. До того, как режиссер позвал в освещенное место обоих, Шевчук обнял племянника, видя то, как он решался. - Не переживай. Ты все верно делаешь, вспоминай о Мише, когда совсем накроет. Хорошо? Главное не бойся. Я буду рядом, Женюська, - растянулся в доброй улыбке солист, изучая сквозь очки смесь эмоций на лице блондина напротив. - Спасибо. Я бы без тебя не справился. Раз мы поступаем правильно, тогда погнали? - более уверенно говорит Милько, сжав родную ладонь мужчины, тот кивает в ответ. Юрий усмехнулся, явно довольный своей работе. Дарить покой в раненной душе, удавалось исключено Юрию, тот всегда имел особое влияние на Женю, в любых ситуациях старался, помочь племяннику и просто находился рядом с ним. Первым позвали Мильковского. Солист остался, стоять в стороне, наблюдая за тем, как стойко держался Женя, прекрасно знал, придется, содрать слой пластыря, открывая тонну воспоминаний, о которых хранил молчание до сегодняшнего дня. Одетый во все черное блондин сидел на режиссерском стуле, собираясь на нужный лад, успокаивался, параллельно ждал, когда дадут команду о начале съемок. Послышался характерный звук хлопушки, что говорило о старте съемочного процесса. - Вы наверняка знаете и помните, кто я такой. Меня зовут - Женя Мильковский, я - муж покойного Михаила Горшенева. С ним мы прожили больше десяти лет, у меня осталась от нашего брака дочка, Саша. И спустя время я хочу, поделиться с вами историей нашей жизни. О том, что мало кто слышал, в курсе только самые близкие. Давайте, начнем исповедь Жени Мильковского... - тяжело вздыхает Женя. Он прикрыл карие глаза, мысленно погружаясь на много лет назад, когда их история только зарождалась.

***

Москва, РСФСР 1998 год. Перед зеркалом стоял молодой блондин, крутился в разные стороны, изучая то, насколько вызывающе выглядел. Семнадцатилетний Женя Мильковский в конце девяностых принадлежал к новому молодежному течению, а именно панкам их по развалившемуся союзу развелось огромное количество. То и дело в толпе встретишь ярко-выкрашенный ирокез. Новомодное явление естественно не пришлось по душе взрослому поколению, шло много возмущений, со временем свыклись, только недовольные бабульки шептались между собой, идет наркоман или проститука. От негодований Жене не удалось, спрятаться, он являлся предметом обсуждений. Тот самый мальчик, за которым бегало половина двора, улицы в целом поэтому женихи выстраивались перед ним очередями. Стройный парнишка являлся племянником известного всем - Юрия Шевчука. Солист заменил Мильковскому семью. Родители погибли еще много лет назад, можно сказать, Юрий растил с годика мальчишку, окутывал заботой, дарил тепло, любовь, необходимую поддержку. По факту Шевчук стал для Жени отцом, ведь родного совершенно не знал, мужчину унесло ДТП. Жили дядя с племянником душа в душу. Мужчина понимал Женю, любил больше жизни, стал лучшим другом для него, в трудные моменты находился рядом. Вырос Женя в стройного, симпатичного, миловидного блондина, карими глазами, невысокого роста, подтянутое тело манило к себе большинство. Начиная с пятнадцати лет, Шевчуку приходилось, наблюдать любовные драмы в судьбе племянника, не раз давал кучу советом, со многими бывшими знаком лично, каждый раз Милько убежденно заявлял: "Папа, я уверен теперь он, точно тем самым окажется", правда те самые на долго не задерживались, кто-то пользовался Женей, а кто-то изменял, один вовсе избивал. После каждого расставания Юре приходилось, успокаивать блондина, тот рыдал у него на плече, сгорая от разбитого сердца. Не смотря на свою популярность, Милько прилежно учился в школе, оказался достаточно умен, начитан, во многом подкован, а потому к нему тянулись мужчины по старше. После последнего расставания с одним авторитетом уфимского ОПГ Милько сильно изменился, стал более закрытым, отстраненным, редко улыбался и только новые отношения с молодым заместителем министра энергетики, двадцати шести летним Владимиром Миловым спасали от апатии с депрессией. Сколько бы Женя не пытался, строить из себя влюбленного дурочка, Шевчук невооруженным взглядом видел, двое совершенно не подходили друг другу. Иными словами абсолютно разные люди. Милов более тихий, сосредоточенный, домашний. Мильковский являлся противоположностью. Если первого практически не манили громкие тусовки, появлялся там крайне редко из-за работы в правительстве, то Женю от-туда силком не вытащить. Простой, дворовый мальчишка, который умело пользовался своими знаниями и внешностью, крутил мужчинами, как захочет. Не смотря на явное различие, Женя продолжал отношения, словно держался за Милова, словно тот являлся спасательным кругом. Так на всякий случай безделушка. Из друзей самой близкой, верной считал свою подругу Лусинэ Геворкян, с ней дружили еще с песочницы, познакомились совсем пятилетками, до-сих пор общались. К друзьям блондина Шевчук относился более снисходительно, нежели мужчинам, которых часто водил домой племянник. Именно последнее расставание с криминальным авторитетом стало причиной, войти в ряды популярного движения панков. Одевался исключительно в черные вещи, носил цепи, косухи, иногда мелькали толстовки, на ногах обычно конверсы, вансы. Характер изменился, психика шаталась, но Юра старался, держать племянника в тонусе, не позволял, уйти глубоко до депрессии. Увлечения блондина устраивали. Тот обожал, кататься на скейте, а еще в детстве солист обучил Мильковского, играть на гитаре, часто брал на студию, по сути рос на концертах ДДТ, являлся большим фанатом группы дяди, всегда слушал их песни. Так же ближе к шестнадцати Женя набил огромное количество татуировок, яем сделал себя только привлекательней. Менять стиль, приходилось часто и вот пока что, остановился на панковском. Сегодня блондин собирался на очередную тусовку. Лусинэ несколько дней назад позвала друга на концерт какой-то малоизвестной группы. Еще и название показалось странным. Про «Король и Шут» Милько слышал первый раз. Выпытывал у Юрия кто они, тем более Шевчуку тоже неизвестна очередная барная группа, так их прозвали с Юрой в разговоре. То что, что Женя собрался, куда-то пойти, естественно устраивало Юру. Куда лучше нежели тот будет, сидеть в четырех стенах, убиваясь по очередному мудаку. А Марата словно не волновало, расстался он с подростком или нет, продолжал в том же духе, вести свои грязные делишки, иногда только поддавался на скандалы, которые закатывал Милько, в желании подоставать мужчину. Разумеется, солист подобное не приветствовал, Лу в том числе была не в восторге от того, каким образом творились дела в жизни ее друга. По этой причине она решила, вытащить его, не много отвлечь от проблем, так же сказала, взять с собой Милова. Ведь надо же паре, куда-то выбираться, проводить время вдвоем. Со своим самобичеванием Мильковский толком забил на него, чем конечно ранил Володю своим безразличием и холодом к нему. — Женька, ты сногшибательно выглядишь. В прочем ты всегда такой, — сделал комплимент Юра. Он стоял в прихожей, провожая парня на гулянку, — Володя ждет тебя под подъездом. И Жень, ты бы при нем не показывал свое кислое выражение, а? Убежит ведь парнишка. Чего ты по этому Марату убиваешься? Успокойся, — не удержался от комментария певец, поправляя Жене темную косуху. — Ой пап, давай ты, не будешь, мне указывать. Окей? Нормально у нас с Вовиком. Мне нужно время и он меня понимает, в отличие от тебя не лезет, — едко фыркнул Женя, изучал недовольным взглядом мрачное отражение, явно возмущенный этим всем, — Вот понадобилось Лу, меня из дома вытащить. Эти прохиндеи ничего не стоят. Лучше бы остался с тобой. — Правильно сделала. У меня на тебя управы давно нет, хоть подругу послушай, Лусинэ девушка хорошая, так что я ей полностью доверяю. Она тебе плохо не сделает. — Уже, пап! Мне херово на душе, как вы не понимаете? Этот кретин бросил меня, подставил перед своими ублюдками, лохом последним выставил! Ой все, ну тебя. Пойду. Вернусь вечером. Не волнуйся, — обняв Шевчука на прощание, Женя отправился на улицу. У подъезда стоял Милов. В руках парень держал букет цветов, расхаживал кругами, терпеливо ждал возлюбленного под окнами. Стоило Жене, появиться в поле зрения, улыбка заиграла на лице брюнета. — Женька, привет! Держи - это тебе, — радостно произнес Владимир, букет отдал своему парню, на что тот в благодарность нежно поцеловал. Владимир берет Женю под руку, вдвоем направились до двора, где жила Геворкян, — Я так рад видеть тебя. Как ты? Давно не виделись, я соскучился, в правиьельстве работы много накопилось. Ты же понимаешь? Не обижайся. Хорошо? — Привет, Вовчик. Я тоже соскучился и очень рад нашей встрече, — кивает неоднозначно блондин, переплетая их пальцы, озарил Милова солнечной улыбкой, — Ты у меня работяга. Горжусь. Как там дела с Березовским? Он от вас не отстал из-за повышения цен? Ничего страшного, Вов, не переживай. Не знаю, — Женя пожал плечами. Тоскливый взгляд за темными очками опустил куда-то в землю, — Если можно, так сказать, ну будем тогда, считать, что да. Как видишь, больше не реву сутками, не ору пьяный под окнами, трезв как стеклышко, короче говоря. Скажи - это ты Лу авантюру сходить на концерт левой группы, предложил, а? Безусловно Владимиру приятно видеть заинтересованность возлюбленного его работой, много раз рассказывал именно Жене о том, какие дела обстояли в Кремле, о чем дышали там олигархи, чиновники, ведь точно знал, Женя сумеет, поддержать беседу. Свою позицию блондин не прятал. Он открыто старался, высказываться, один раз даже звали на эфир в ОТР, где по полочкам объяснял проблемы современного общества в распавшемся союзе, демократия безусловно приходилась ему по душе, тем более Ельцин симпатизировал Жене с первых дней президентства, голосовал за него. Ходил на митинги, а их тогда в Москве проходило огромное количество, от туда шли мгожество знакомств. В том числе там довелось, встретить Бориса Немцова, с которым оставался в довольно теплых отношениях, чем ужасно гордился. Заводил знакомства Милько без лишних трудностей. С любым свободно болтал на разные темы, поражая всех своим складом ума, умением высказаться на многие темы, часто с его мнением соглашались, поддерживали. За эти качества Милов души в Жене не чаял. Гордился им. — Разумеется нет. Не выдумывай, Женек, ты же знаешь, я из правительства не вылезаю, — не удержался от смешка брюнет, — Куда мне там Геворкян подговаривать? Она без меня за словом в карман не лезет. Наверняка кто-то ей подсказал. Ой не спрашивай про Березовского. Думаешь с Борисом Ефимовичем, как от этой заразы, избавиться. Еще Гусинский сорвался, как с цепи, вечно ему неймется. У тебя есть смысли, какие тут предпринять действия? Не много подумав, Женя предлагает следующий вариант: — Я бы с ним ответно расправился. Он же вас засрал, так? Почему бы вам через Чубайса или Прямакова не пойти аналогичным путем? Накайте про него колонку в Комерсанте, м? Ты с ними в нормальных отношениях? Значит, сможете, впринципе договориться. Или просто молчите. Молчание - лучшая месть. Слышал такое? Не реагируйте никак. Еще сплетниками назовут. Оно тебе надо? И Бориса не подводи под монастырь. Он сейчас без того в опале. Так ведь? А то желтуха в стране без того развелась до нельзя, спасибо Березовскому за старания, — рассмеялся Милько, не удержавшись от шутки. Олигарх явно тому не понравился с первого взгляда. — Женька, ты просто гений у меня! И чего ты с твоимм мозгами в политику не пойдешь? Всех на выборах уделал бы! — восхитился Милов. — Ну ты меня засмущал. Да ладно выдумывать. До Бориса Николаевича мне еще далеко, знаешь ли, мне лично при нем живется отлично. Пока ждали Лусинэ, парочка болтала обо всем, а Милов только сильнее восхищался тем, как же ему повезло с выбором в плане второй половинки. Общие темы все-таки имелись. Через какое-то время во двор вышла брюнетка. Довольно растянувшись во все тридцать два, армянка обняла обоих по очереди, не нарадуясь встречи со своими друзьями. — Молодец, Женька, а то куда я без тебя туда пойду? Ремарка к моему месседжу: эти ребята тоже панки. Они тебе безусловно зайдут! — заверяла Лу, шагая рядом с Мильковским. Когда эти двое встречались, Милов старался, лишний раз не лезть в беседу, только уж если спросят, вставлял комментарий. Он знал Геворкян подруга детства его парня, а потому их встречи всегда считались для Жени важным событием за день, поэтому не возмущался, даже когда приходилось, капельку помолчать. — Панки говоришь? Нет. Ситуацию не спасает, мне их шабаш не поможет, зря ты все затеяла, Лу. Нет бы сходили на Аквариум, там хоть люди понятные. Круг куда ни шло. А этих ты в каком переходе нашла? — Ничего не в переходе нашла. Что ты фигню несешь? У нас в универе висела их афиша. Поэтому считай, в цивильном месте наткнулась, а ты про переход загнул. Усмехнувшись, Владимир говорит, поддерживая сторону брюнетки: — О чем и речь, Жень. Не на уличных же музыкантов тебя ведем. — Правильно Володька говорит. Ты раньше времени киснешь, еще потом вытащить тебя, не сможем от туда. Десять тысяч даю, — хмыкнула Лу. На попытки парня с подругой переубедить, Мильковский только обреченно вздыхал, осозновал про себя, ответреться и слиться, не выйдет. Мысленно жалел, зачем согласился на авантюру Геворкян, ведь знал заранее, ничего не получится дельного. Снова дерьмище. — От куда у тебя десятка, дорогуша? — язвит блондин, еле сдерживая смех, — Тоже мне боготейка нашлась. Когда в новые русские заделалась? Где малиновый пиджак обронила? — Мильковский, черт тебя дери, соглашайся. Круто будет! Давно не отрывались. Ты даже на концерте Бутусова блевать, умудрился в прошлый раз, так что должен мне. — Только не надо, напоминать, — цокает Женя. Мысленно он ударил себя по лбу, ладони сжал в кулак, сквозь зубы согласился, — Окей. Я не возражаю, пойти туда, только если эта твоя затея не заставит, снова жалеть. И давай, не как всегда. Как только получилось, уломать Женю, брюнетка не сдерживаясь, закружила друга в крепких объятиях, на что Милов только улыбался в ответ. Отстранившись, Луна говорит: — Замечательно! Молодец, Женька, так держать. Выше нос. Ну что, мы почти пришли, погнали к панкам. — Ох и все-таки, ничем хорошим оно не кончится, — пробубнел Женя. Вскоре троица зашла внутрь клуба, в котором проходил тот самый концерт. Там собралось достаточно много народу. Пробираясь сквозь танцующую толпу, компания двигалась до гримерки, куда уверенно вела Лусинэ. Позже выяснилось, эти ребята вовсе оказались ее приятелями, чему Милько безусловно позлился и возмущался. Когда они подошли, дверь им открыл парень с русыми волосами, одет в черную косуху, на лице играла улыбка, прическа соответствовала. — Князь, здорово! Вижу у вас сегодня аншлаг. Я вам еще зрителей привела. Плюс два точно есть, — начала диалог девушка. Видимо, она их знала давно, Женя стоял в стороне, недовольно молчал, — Знакомься с моими друзьями. Это Женя Мильковский, ну его ты знаешь, а это Володя Милов, парень Женька. — Лу, сколько лет, сколько зим! Давно не виделись, пропадаешь часто, ну заходите, не стойте столбами, — довольно восклицает Андрей, пропуская друзей внутрь гримерной, где расположились участники «Король и Шут», — Рад нашему знакомству. Меня Андрей Князев зовут, — привтливо представился парень, обоим пожал руку, на что Милько без особого желания ответил, — Миха, дуй к нам. Лусинэ гостей привела. Помнишь? Те самые обещанные! Пока Владимир и Лусинэ активно общались с неким Князевым, блондин помалкивал одиноко в углу. Настороженным взглядом изучал сомнительную для него компашку. После нескольких лет отношений с Маратом привык к постоянному окружению кавказцев, те общались с блондином на равных, бесспорно уважали, уж слишком Жене некомфортно находиться в обществе, где нет хотя бы одного бандита или человека, кто мог, относиться к группировке. Не хватало хотя бы ондного фраера на волге да в малиновом пиджаке. Скучал по звуку перестрелок после потасовок в ресторанах, все видел своими глазами, лично стрелял. Хотелось, опять окунуться в бандитскую жизнь ОПГ, авторитетом которой являлся его бывший. Покручивая цепь, Женя размышлял о своем, до того как к нему не обратился довольно хрипловатый, грубый голос. Карий взгляд увидел перед собой паренька. Брюнет со странной прической на подобие ирокеза, два жевательных зуба явно казались больше остальных, создавая вампирский образ, бледная кожа и те же кофейного оттенка глаза слегка произвели на Мильковского заметное впечатление. Изо всех сил старался, сохранять холод, не показывать приятного удивления от встречи. — Пиво будешь? — спрашивает незнакомец, выдавая улыбку. Коричневую банку охотно протянул. От пива блондин редко отказывался, независимо от того в каком настроении находился, потому берет ее, делает несколько глотков. — Самый необычный способ знакомства. Чего вдруг решил, подкатить? Кем будешь, путник? — сухо спрашивает Женя. — Предположим, Михаил Горшенев. А ты должно быть, Женя Мильковский? — словно наугад спросил он. — С чего ты взял? Вдруг я - Юрий Шевчук? Ты не думал об этом? Над подколом Горшок засмеялся, явно оценив чувство юмора нового знакомого, глотнув пива, ответил: — Надо же. Сам Юрий Юлианович на концерте малоизвестных, левых ребят! Слыхали? Не бывалый случай, — явно подыгрывал или же просто хотел, по бесить язвительного Мильковского. — Ты я смотрю, темный человек оквзывается. Шевчука отличить, не смог, тоже мне панк называется, — хихикнул Женя, после все же добавил, изо всех сил выдавливая, — Ну Женя меня зовут. Доволен? Пиво твое не вкусное. Как ты пьешь это пойло? Солист прикусил губу, дерзость Жени ему пришлась по душе, чем-то произвел впечатление и понимал про себя, точно хочет, по дольше с ним пообщаться. Лучше узнать его. Отличался от других, что только сильнее привлекало Горшка. — Я тоже рад познакомиться. Ты ничего такой. Горячая штучка. Ответить Жене, не дал Князев: — Миха, у нас концерт начинается, хорош трепаться! Давай, пиздуй, а то, что за выступление без солиста? Начинаем с минуты на минуту! — Сорян, Евгенька, я помчал. Кто знает, может потом, свидимся, — бросил на прощание солист и поторопился, скрыться за кулисами со своими дружками, оставляя озабоченого Милько в гримерной. Конечно же Геворкян потащила обоих, смотреть концерт каких-то панков. Этот Горшенев не особо понравился. Жене хотелось скорее домой. Еле стоял на ногах, испытывая мерзкие ощущения внутри, но держался. Из мыслей выдернуло приятное звучание гитары, в след за ними послышался стук ударных, а дальше потух свет и под ликования толпы, Миша запел, Князев стоял рядом, держа микрофон в руках и готовый исполнить свой куплет в любой нужный момент: — С головы сорвал ветер мой колпак, я хотел любви, но вышло все не так! Знаю я, ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь! — после глубокого вдоха Горшнев переходит к не менее мощному припеву, под который публику просто разнесло еще больше, — Разбежавшись, прыгну со скалы! Вот я был и вот меня не стало. И когда об этом вдруг узнаешь ты, тогда поймешь, кого ты потеряла!