колыбельная

слава абсолютно ничего не понимал про секс. ну, вернее, он понимал, что это такое и иногда передергивал, когда родители уезжали на всю ночь и к нему не приставляли очередных нянек (хотя нянь у него постоянный только один), но всяких тонкостей абсолютно не понимал. дерти толки, геи, тентакли и японки - все еще неизведанные и непонятные жанры. ну и слава богу. мирон просек этот прикол, когда помогал с очередной хуйней по какому то предмету и невпопад пошутил про то, что у славы даже в черновиках писек да сисек нет. слава тушуется сразу и теребит шнурочки худи, благодаря мысленно, что учитель сразу тему перевел. но мирон то умный пиздос и все подметил. а еще он подметил, что слава почти не социализирован и толком не понимает тонких норм общества в рашке. ну, конечно, он знает приколы этикета по типу вилок, язык вееров и прочей хуйни, но он искренне не понимает, почему яныч так удивляется, когда на фразу «мы с моим парнем..» не следует ни округленных глаз, ни смешка, ни ху я. слава же подметил, что его считают тупым. он правда знал этикет и все такое, но не настолько он непорочный, чтобы не знать про то, как общество относится к геям. это он почти первым делом и узнал, переведясь в свой нынешный класс и услышав на длинную челку, что он на пидора похож. да, тогда он не до конца понял, но есть же режим инкогнито на ноуте. но играть со взрослым мужчиной нравилось. он стал роднее родителей и заменил всех друзей. весь мир. а еще мурашки прикольные по спине бегут, когда он смотрит этим взглядом тяжелым и мимолетно касается, сидя рядом. однажды он вообще руку на ляшку положил. слава тогда впервые в жизни дрочил на скорость, когда кто либо был дома. мирон по его возвращению лыбиться загадочно так, у славы пот по позвоночнику и осознание, что только что было. у мирона холодные серые глаза, в которые слава боялся смотреть иногда. особенно, когда тупил слишком сильно или шутил невпопад. кажется, что холод этих глаз может проморозить сердце, выдуть весь воздух из легких и заполнить все собой, но после этого мирон улыбался нежно-нежно, будто успокоить пытался, что он ничего не понял и не слышал. у славы ближе к весне всегда летит крыша. прошлой весной он чуть не вскрылся в ванной под цоя, позапрошлой наоборот не мог высидеть ни урока из за шила в жопе. и этой весной все как обычно, только теперь есть, на кого это выместить. они у мирона. экзамены только в следующем году, так что до сентября можно ебланить, темы они все по английскому уже несколько раз прошли, теперь репетиторство стало лишь отмазкой родителям. ну, не скажет же он напрямую, что именно в этом ебучем апреле он пиздец хочет сидеть на коленях (и не только) их старого знакомого, которому, на секунду, скоро тридцатник? сомнительная хуйня. они смотрят дрянных девчонок в оригинале, синька лежит у славы на коленях, а мирон курит прям в квартире. идиллия. карелин думает, что очень незаметно пододвигается к старшему, да так, что через несколько минут сидит вплотную, а сам мирон закидывает руку с сигаретой ему на плечо. внутри будто скручивает желудок, но приятно и трепетно, а кровь сначала уходит к ушам и щекам, что не остается незамеченным. - какой ты у меня сука непорочный - сюсюкает мирон и руку заносит, чтоб кошку погладить. от такой близости начинает кружиться голова, хотя они и почти каждый день сидели рядом за учебниками, а слава, наверное, мог бы и привыкнуть, но не удавалось каждый раз. кровь резко падает вниз, от ушей и лица, и, наверное, от головного мозга. слава не понимает. не понимает, почему, но пока мирон смотрит на синьку, подхватывает его подбородок рукой и целует. ну, поцелуем это назвать громко - он просто тыкается губами. только во время процесса он понимает, что сделал и резко отрывается. яныч поднял бровь немного. пиздец. он все расскажет. пиздец. карелин умывается холодной водой в туалете и смотрит в зеркало. мирон стоит за дверью. - и че это было? - я вам нравлюсь? наверное, с нервов он перешел на уважительное обращение, опять тупит и даже не подумал над постановкой вопроса. - славочка, ну конечно, что за вопросы? у славочки слезы катятся в раковину и он идет к двери, щелкая замок. мирон обнимает как то слишком нежно, как кровать после долгого дня на ногах и слава совсем улетает. колени подкашиваются и он сползает на пол, а федеров с ним.