Потерянные письма

      Лениво перебирая тянущуюся рисовую кашу ложкой, Эльза все никак не могла ее доесть. А доесть стоило, потому что складывалось ощущение, что все слизеринские взгляды направлены на нее и что-то подсказывало, что то было далеко не от восхищения ее персоной как вечером прошлого дня.       Спасательная соломинка в лице нового друга с соседнего когтеврановского стола приветливо смотрела на нее. Эльза ему скупо помахала ладонью, выдавя взаимную улыбку, на что юноша чуть ярче помахал ей в ответ. Она все смотрела на него и размышляла, стоила ли эта смазливая мордашка таких проблем.       Из мыслей вырвала бухнувшаяся рядом рука.       — Эльза, на пару слов, — раздался в непозволительной близости к лицу жестковатый баритон, очевидно принадлежавший Себастьяну. — Это очень важно.       Вымученный завтрак заканчивать все равно не хотелось, поэтому, оставив ложку плавать в каше, она отошла с ним к окну подальше от любопытных ушей.       — Я понимаю, ты обиделась, но давай сейчас не будем об этом. — Из Эльзы раздался ироничный смешок. — Лучше ответь, как тебе удалось настроить против себя всех влиятельных слизеринцев за один день? Рейес, Нотт, Роули. Хочешь, чтобы тебя загрызли заживо?       — Ты еще про Гонта забыл, — лениво закатила глаза девушка, потупив взгляд в окно, — и, можно подумать, это так уж сложно.       — Ладно, признаю, я действительно наболтал лишнего, — поднял ладони Себастьян, но жест из уязвимого сразу перетек в упрекающий: — Но защищать грязнокровного когтевранца будучи слизеринкой, да еще и от Роули с Ноттом, — протянул он, непонимающе уставившись на нее, — все равно, что подписать себе смертный приговор, — взвыл от негодования юноша. — И зачем вообще было побеждать Имельду? Ты не задумывалась, что не просто так с ней не соревнуется никто из слизеринцев? — Он сложил руки на груди и унизительно намекнул: — Если тем самым ты хотела повысить свою репутацию, то у тебя не возникло мысли, что легче подружиться с ними, а не пытаться превзойти?       Наконец до Эльзы дошел смысл упрека Имельды. Это же надо так остервенело стараться прыгнуть выше головы, когда ответ лежит прямо на поверхности, стоит проявить лишь немного слизеринской хитрости.       — Теперь тебе лучше держаться с нами, — не теряя зрительного контакта, тихо посоветовал юноша. — Я сейчас в процессе уговоров Оминиса попасть в тайный кабинет Салазара, так что если ты все же не собираешься продолжать закапывать себя, то мы будем ждать тебя в гостиной после отбоя.       — Оминис меня на дух не переносит, — скорчилась девушка, вспоминая сцену, которую он закатил ей в крипте, — с чего бы ему идти со мной? Я только все испорчу, — она тухло уставилась под ноги на ковровую дорожку.       — Да, вот что. Тебе нужно будет перед ним извиниться. Он …       — Извиниться?! — взвинтилась Эльза, защитно скрестив руки на груди. — С чего бы мне…       — Дослушай, пожалуйста, — требовательно перебил Себастьян. — Он хороший человек и если ты пойдешь навстречу, то он поможет тебе с паршивцами.       — Раз уж он такой «хороший», как ты говоришь, чего бы ему самому не попросить прощения? — изогнула левую бровь Эльза. — Вообще-то это он пришел и наорал на меня.       — Не будь как малое дитя, Эльза. Он же из Гонтов, ни один студент не позволял с ним так себя вести. — Заметив в лице девушке непреклонность, он продолжил уже гораздо тише: — Оминиса еще в детстве заставляли применять мучающее заклятье на маглах, а за отказ пытали самого до тех пор, пока не сдаться. — От резкого перехода разговора в столь личный ее взгляд подрастерял былую уверенность. — Ему не оставили выбора, но он до сих пор чувствует за собой вину и сторонится Темной магии в любом ее проявлении. — Карие глаза поймали ее бегающий взгляд: — А мне нужен человек, который готов пойти на все, если потребуется. Мы же не в читальный зал идем.       Тезис выглядел как попытка надавить на сочувствие девушки и в принципе со своей задачей довольно успешно справился.       «Тяжелая ситуация прошлого вмиг замаливает все грехи. Теперь у нас так?» — взывал к рассудительности голос разума.       — Я услышала тебя, — увы, не разум, а собеседника. — Встретимся вечером, — сухо кивнула она и студенты разошлись каждый своим путем.       Весь день приходилось бегать из класса в класс, дабы избежать любого контакта со враждебно настроенными слизеринцами. На Заклинаниях Эльза общалась с гриффиндоркой Натти, на Заботе о магических существах с немного зажатой пуффиндуйкой Поппи Свитинг. Эта девушка казалась доброй, но невероятно закрытой, пойти на контакт с которой было не так уж и просто.       Поспособствовал началу их общения один из слизеринцев, решивший поглумиться над жмыром, выдернув бедолаге усы во время отсутствия преподавательницы.       — Во имя Мерлина, что ты делаешь?! — в ужасе воскликнула сразу же метнувшаяся к загону с созданиями пуффендуйка.       — Дурнушка Поппи опять разнервничалась из-за никчемной зверушки, — небрежно обвел ее взглядом курносый парень.       — У нее есть имя, — твердо заявила Поппи, смело смотря в глаза обидчику. — Ее зовут Персефона.       Юноше это нашлось ужасно забавляющим и он тут же начал издевательски передразнивать девушку, хохоча со своей подругой с Когтеврана — Асторией Крикетт.       — А ты чего притихла, новенькая? — прицепился он уже к рядом стоящей Эльзе, по всей видимости полагая, что уязвленная в данный момент сокурсница поддержит его. — Или моя кровь слишком чиста для тебя, чтобы смеяться над моими шутками? — Когтевранка прыснула.       Эльза с неловкости забегала глазами, потому что внимание всех присутствующих перехватила на себя.       — Нет, просто шутки не заметила, — негромко осадила его она, не поменявшись в лице. — Я выдирала коту усы в три года. Твое развитие остановилось где-то там, да?       Парочка забияк так скривились, что их лица впору было бы вешать в рамки вместо чеснока для отпугивания вампиров. Но сдерзить в ответ у них не вышло, в связи с появлением на горизонте профессора Ховин.       — Идем, — пренебрежительно буркнул юноша подруге, не спуская глаз с новенькой.       Поппи была настолько благодарна Эльзе за поддержку, что даже познакомила ее со своей подругой — гиппогрифом Крыланной. Однако, несмотря на восхищение прекрасным созданием, Эльза чувствовала себя обманщицей. Ведь не прицепись к ней слизеринец, попыталась бы она вмешаться? Это вряд ли. Какой же тогда из нее защитник?       По прошествии часа за часом наступил долгожданный вечер открытий очередных тайн замка. Эльза нетерпеливо стучала пальцем по костяшкам и таращилась на купольный потолок в ожидании затишья соседок по комнате. А как помещение наполнилось сопением и храпом Нериды, то проскользнула в пижаме как бы в туалет, не забыв прихватить с собой сменную одежду.       Пока девушка наспех переодевалась, в туалет бесшумно вошла Имельда и в полный голос, в котором без сомнения угадывались типично капитанские нотки, спросила:       — Планируешь сбежать, новенькая?       От неожиданности Эльза чуть не свалилась, натягивая чулок на ногу, и, подняв взгляд, неловко улыбнулась стоящей в дверном проеме со сложенными руками сокурснице:       — Вроде того.       — Не боись, мне не пристало тебя сдавать, — она распустила руки и подошла ближе. — Может расскажешь, что задумала?       — Ты же знаешь, как меня сейчас недолюбливают на факультете… — коротко вздохнув, выпрямилась Эльза. — Хочу это исправить.       — Понимаю, — опустила глаза Имельда будто тоже когда-то проходила через подобное, но тут же впилась ими снова. Сделав шаг вперед, она практически в упор продолжила: — Можешь не рассказывать куда идешь, но вот тебе мой совет, новенькая: «Рептилии признают только рептилий». Тебе стоило бы уже сбросить кожу героя. Гонт может сколько угодно кричать о неважности чистоты крови, ты — нет.       Эльза на несколько секунду оторопела от такой близости и хлипко выдавила:       — Спасибо..?       — Удачи, пятикурсница, — кинула напутствие Имельда перед уходом и позволила, наконец, выдохнуть.       Кажется, Эльзе все-таки удалось продвинуться в отношениях с терпкой спортсменкой, что не могло не вызывать легкую улыбку на губах.       У камина девушку уже ждали сокурсники и первым делом она решила разобраться с неприятной частью их общего дела.       — Здравствуй, Оминис, я должна извиниться за то, что… — Эльзе ложь давалась непросто ввиду проблем с выявлением конкретного момента, за который она должна просить прощения. Еще и нарочитая незаинтересованность собеседника совсем не способствовала ходу дела. — За то, что солгала тебе. И так вести мне себя не стоило, — вышло как-то скомкано и сухо. Эльза бы сама себе ни за что не поверила.       — Федорус передал мне твою угрозу, — на этой фразе Эльза занервничала, ведь уже совсем позабыла о щекотливом нюансе. — Насколько я понял, это из-за моего высказывания сгоряча в мужском общежитии Себастьяну. Но, честно говоря, я тогда был на взводе больше из-за него, чем из-за тебя. Думаю, это было излишним, — лицо его вновь расслабилось от напускной высокомерности, а голос стал тягучим и мягким словно расплавленный сыр. — Это место многое значит для меня, а Себастьян без спросу привел туда постороннюю.       Эльза бы посоветовала впредь злиться напрямую на своего вечно треплющегося друга, но уж слишком успокаивающим у него был голос.       — Раз все в сборе, то идем, — невозмутимо потирал ладони зачинщик будто не о нем только что шла речь.       — Я никуда не пойду, Себастьян, — возразил ему друг.       — Ну пожалуйста, Оминис, мы все надеялись, что ты согласишься, — молил его товарищ, поглядывая на Эльзу.       Подыгрывать клоунаде она не была намерена, хотя и наблюдать за поведением Себастьяна, напоминающим собой поведение ребенка, выпрашивающего у мамы игрушку, было довольно занятно.       — Это опасно, Себастьян, а ты еще и пытаешься втянуть в это других. Позови тогда уж весь факультет, чего скромничать, — укорительно высказывал ему Оминис, махнув в сторону комнат.       — Эльзе можно доверять, — убедительно доносил юноша, на что и сама девушка в удивлении вскинула брови. Оминис хмыкнул словно заметил это, но Эльза так и не поняла как, поэтому списала все на недоверчивость юноши. — Тебе ведь можно доверять, Эльза? — въедливо протянул Себастьян, вонзившись глазами.       — Конечно, — кашлянула она. — В случае чего мы сможем защитить друг друга. Я вот уже один раз спасла Себастьяна, — девушка кинула на веснушчатого товарища снисходительный взгляд.       — Именно! — встрепенулся парень. — Как это говориться? Одна голова хорошо, а три лучше.       — Две… — обронила Эльза, но на тяжелый взгляд Себастьяна осознала, к чему он клонил и прикусила губу.       — Одна голова хорошо, а две лучше, — бесстрастно закончил мысль Оминис.       — А три лучше двух, — выкрутился прохиндей. — Простая математика, Оминис.       Он на такой несерьезный настрой вздохнул и, закрыв глаза, прикоснулся пальцами ко лбу.       — Тетя Ноктуа пыталась пробраться туда из лучших побуждений и пропала. Один Мерлин знает, что с ней произошло.       — Но разве ты не хочешь узнать что? — осторожно задала вопрос Эльза.       — Я бы хотел узнать это больше всего на свете, — его лицо наполнилось сидящей внутри болью. Кажется, она ткнула в самую цель, — но там наверняка замешана Темная магия. — Опережая открывающийся рот Себастьяна, он сказал уже на повышенных тонах: — Она только поначалу кажется безобидной, но если зайти слишком далеко, — сжав губы, Оминис опустил подбородок и погрузился глубоко в себя, — это может полностью уничтожить тебя.       — По крайней мере у нас есть шанс закончить ее дело. Докопаться до истины, которую твоя тетя не смогла передать.       — Не думал, что кто-то сможет убедить меня пойти на такое… — Его грудь испустила тяжелый вздох, а глазки Себастьяна оживленно забегали. — Ладно, идем.       Проход в скрипторий Салазара, судя по письмам тети, находился в глубоких скрытых от лишних глаз подземельях Хогвартса. Эльза довольно быстро поняла, что не брать с собой мантию оказалось очень и очень опрометчивым решением. С каждой ступенькой вниз воздух становится все сырее и холоднее. Зато ее нисколько не смущали потемки, в которых света даже от Люмоса казалось недостаточно. Темнота всегда успокаивала ее.       Преодолевая комнату за комнатой, разгадывая в каждой свои змеиные загадки, в конце пути они обнаружили арочную темно-зеленую дверь, обвитую каменными змеями. Себастьян тщетно пытался ее отпереть, но дело то оказалось безнадежно.       — Подожди, я кое-что слышу, — Оминис сощурил глаза, прислушиваясь. Эльза напрягла слух, ведь тоже слышала какое-то шипение, как бывало и раньше в замке, но разобрать ничего не могла. — Я должен сказать на парселтанге, — выпустил из своего рта пар Оминис. В помещении было точно меньше нуля.       — На чем?       — Змеиный язык, большинство из потомков Салазара говорят на нем, — пояснил Себастьян.       — Правда? — искренне изумилась Эльза.       — Не заблуждайся, что это так уж здорово. Его часто связывают с Темными искусствами, — потомок змееуста все равно, что извинялся за свой уникальный дар.       — Не думаю, что сейчас это будет таким уж страшным проступком. Если твоя тетя добралась сюда, то наверняка тоже не обошлась без использования парсле… змеиного языка, — мягко, но уверенно пробивала брешь в его непоколебимости Эльза, заглядывая змееусту в глаза, будто это могло убедить.       — Я дал клятву оставить Темные искусства, уходя из родного дома… И что я делаю сейчас..? — юноша развел руками и развернулся к двери.       Он прошипел что-то едва-едва уловимое и переплетающиеся змеи, распахнув изумрудные огоньки глаз, поползли по углублениям вдоль двери. Мгновение и створки пропускающе распахнулись.       От завораживающих звуков в горле пересохло. Неловко откашливаясь и скрывая свои истинные эмоции за шутливым тоном, Эльза выдала:       — Однако, красиво звучит, научишь меня?       Тот в ответ лишь усмехнулся, поведя бровью.       — Чувствую себя третьим лишним среди вас двоих, — буркнул под нос Себастьян.       — Среди нас двоих? — пытаясь избежать неловкой ситуации, отшутилась в ответ девушка, а Оминис издал слишком яркий смешок, будто она сорвала это с языка.       — Неважно, — небрежно выдохнул Себастьян как если бы к его горлу подступила тошнота.       Пройдя следующие холодные и темные коридоры с очередными загадками, исследователи подземелий, уперлись в очередной перекрытый проход. Как только все трое подошли к нему ближе, шанс на обратный путь отрезало громко бухнувшейся решеткой.       Ребята вздрогнули, но что куда больше заставило их испугаться, так это сидящий у двери иссушенный скелет с запиской в кисте. Себастьян хотел было подойти и взять послание, как его тут же остановили:       — Постой, мы точно не знаем, что это. Акцио, — кусок пергамента влетел в руки Эльзы.       Глаза скользили по нервно накарябанным пером строкам, с каждой новой внутренности сжимались все больнее.       — Оминис, возьми. — Юноша начал аккуратно водить по неохотно вложенному в руку письму пальцем, распознавая содержимое.       — Что там? — с нетерпением любопытствовал Себастьян, хотя уже и догадывался о происхождении скелета.       — Моя бедная тетя Ноктуа… Она так хотела опровергнуть идею наследия нашего рода… И вот, что из этого вышло… — Тоска в его голосе сменилась сильным беспокойством: — А теперь погибнем и мы! И все из-за вашего гнусного желания проникнуть сюда!       — Что там? — уже резче повторил Себастьян и, подбежав, выхватил письмо.       — Твоя тетя написала, что ей просто не на кого было применить заклинание, а нас целых трое. Мы выберемся, — она схватила его за запястье в порыве поддержать, но опешила от теплоты его руки по сравнению со своей в холодном подземелье. Оминис, судя по распахнутым глазам цвета ягеля, явно не ожидал такого внезапного жеста. Смутившись, Эльза тут же одернула свою руку и неуверенно спросила: — Ты же знаешь, как накладывать Круциатус? Разве нет?       — Ну конечно, он рассказал тебе об этом, — разочарованно выдохнул он. Даже не поворачивая голову, Эльза все равно ощутила на себе прожигающий взгляд Себастьяна. — Я отказываюсь в этом участвовать. Нет. Ни за что, — отрезал он руками. — Круциатус доставляет нестерпимые мучения, мне это, к несчастью, хорошо известно, — Оминис немного успокоился и говорил это уже с твердостью.       — Я могу наложить Круцио, — невозмутимо выдал Себастьян, на что у ребят вопрошающе вытянулись лица.       — Ты знаешь? — ее голос чуть дрогнул.       — Там нечего знать, главное, чтобы намерения были четкими и неподдельными.       По спине Эльзы пробежал холодок от недооценивания познаний Себастьяна в Темных искусствах. И его выбор не в пользу травмированного слепого друга был очевиден.       — Себастьян, ты же не станешь? — моля, воззвал к его человечности Оминис.       — Разве у нас есть выбор? Эльза, ты говорила, что согласна пойти на это, верно? — он посмотрел своими сверкающими во тьме темными глазками.       — У человека всегда есть выбор… — не оставлял попыток достучаться до него друг.       На пару секунд Эльза впала в ступор, мечась взглядом между сокурсниками.       — Я сама наложу Круцио, — огорошила она ребят твердым заявлением. — Если ты наложишь на меня, то я не могу ручаться за то, что не захочу иссушить тебя как того тролля, — пожала плечами девушка. — Иногда моя магия слишком… нестабильна.       — Хорошо, — не изменился ни на тон в голосе Себастьян, — накладывай.       — Подожди… Эльза, ты уверена? Это навсегда изменит тебя, — предостерегал Оминис, который совсем не разделял легкомысленного отношения своего товарища.       — Извини. Так нужно… — она бросила сочувственный взгляд на юношу и, встав перед входом напротив Себастьяна, посмотрела прямо в глаза.       Сейчас требовалось вспомнить все самое неприятное, что с ней случилось и выместить всю свою злобу на нем. Звучит не так, чтобы сложно.       Дерзость Имельды, скандал Оминиса, наглые слизеринцы, шептания за столом, пренебрежительные взгляды.       «… моя кровь слишком чиста для тебя, чтобы смеяться над моими шутками?..»       — Круцио! — воскликнула она полная решимости, но из палочки вылетела лишь одинокая искорка.       Видимо, из-за того, что ей все же удалось найти общий язык со спортсменкой и незрячим сокурсником, настрой уже не был таким жестким. Сейчас нужно было что-то другое. Что-то болезненней…       Мертвые лошади, горящий дом, люди с факелами.       — Круцио! — еще громче и резче выкрикнула она, но вылетело лишь с несколько искорок.       — Эльза, послушай меня, я должен тебе кое в чем признаться, — начал Себастьян. — Как только я услышал, что к нам поступает новый студент и при этом не по переводу, то сразу же понял, что это должен быть кто-то с особыми способностями и решил во что бы то ни стало втереться в его доверие, чтобы разузнать подробности, — Себастьян уверенно расхаживал взад-вперед, активно жестикулируя руками. — Но когда я узнал, что это еще и девушка, то сразу же воодушевился. Ее же будет гораздо легче обвести вокруг пальца, как я делал уже тысячу раз, — усыпанная веснушками щека приподнялась в мерзкой ухмылке. — Однако она все никак не проникалась мной, как бы я не пытался. И тогда… — Он самодовольно усмехнулся. — Тогда-то я и решил распустить слухи. Я делал все возможное, чтобы никто больше с ней не разговаривал и ей попусту не к кому было обратится кроме меня, — он остановился и развернулся к ней, пристально смотря в глаза: — Ты никогда не была мне другом, Эльза. И никогда не станешь достойной дружбы со мной.       Боль обвила внутренние органы питоном и мучительно душила. Хотя она ведь даже поначалу не доверяла Себастьяну, никогда не питала к нему романтических чувств, понимала, что он хитер и изворотлив, но все же… Все же ей стало нестерпимо мучительно от того, что кто-то настолько ее ненавидит, что готов изолировать ото всех и причинить столько боли.       — Круцио, — сказало она спокойно и тихо.       От вылетевшего ярко-красного луча парень упал на колени в агонии, крича от боли и умоляя прекратить мучения. Дверь начала впитывать его муки и понемногу насыщаться. Сейчас Эльза совсем не испытывала сострадания и с холодным разумом, лишенным вредящих эмоций, продолжала.       — Эльза, хватит! — выкрикнул Оминис, метнувшись к своему мучающемуся другу. Он суетливо пытался помочь его, но боялся причинить еще больше боли.       — Он сам хотел попасть в скрипторий Салазара. Дверь должна отпереться, иначе придется начинать все сначала, — боль в ее душе делала голос холодным и монотонным.       — Прошу, Эльза… — глаза Оминиса переполнились слезами.       Страдающий в его руках Себастьян в этот момент подозрительно напомнил ей момент из ее прошлого. Она уже была готова прекратить, как тут дверь упала тяжелым полотном и перед учениками предстал кабинет самого темного из всех основателей Хогвартса.       Оминис помог другу подняться, пока девушка смотрела на них в неком ошеломлении после произошедшего. Реальность без криков казалось теперь совсем иной.       — Эльза, я сказал это… — вымученно выдавливал из себя слова Себастьян, еще корчась от боли, — сказал это, чтобы… чтобы ты смогла наложить заклинание… Это неправда…       Эльза больше не верила ни единому его слову, ведь на деле убедилась, как сильно он вредил ей последние дни. Пока то, что он говорил было абсолютно логичным и реалистичным в ее глазах.       — Я понимаю, Себастьян. У тебя хорошо получается врать.       Пока Себастьян и Эльза обыскивали книжные полки и рабочий стол на втором ярусе кабинета Салазара, Оминис остался наедине с собой внизу, расхаживая и стараясь прийти в себя. Его острое восприятие наводило на неприятные мысли. Один момент изменил не ее одну, он изменил всех: и Эльзу, и Себастьяна, и Оминиса.       — Это, должно быть, она, — Себастьян наткнулся на толстую, старую книгу, пергамент которой изрядно потрепался, а накопившийся слой пыли стал толще обложки. Он провел по ней рукой и обомлел: — Да, это она! У нас получилось! — практически светился от счастья отчаянный слизеринец. В ответ Эльза лишь выдавила из себя подобие улыбки, а Оминис и вовсе остался к находке равнодушен.       — Мы могли погибнуть! — воскликнул Оминис. — Мы не должны никогда больше приближаться к Темным искусствам.       Они еще немного времени осматривали кабинет в поисках полезного и Эльза наткнулась на старинное кольцо в форме змеи. Очевидно, оно принадлежало Слизерину и, хотя она не имела право его брать, все же незаметно сунула в карман, дабы навсегда оставить себе напоминание об этом страшном месте.       По прибытии в гостиную, стоя у камина, Оминис пытался взять с ребят обещание никогда больше не связываться с Темной магией, однако друг вновь не воспринял его слова, хотя и изобразил согласие.       Напарники уже стали расходиться по комнатам, когда Оминис схватил Эльзу за запястье и почти шепотом попросил:       — Обещай, что расскажешь мне, если Себастьян вновь затеет что-то подобное.       В голове Эльзы промелькнула мысль, как бы ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь в мире так переживал за нее.       — Хорошо, — кивнула девушка.       Уже перебирая в постели кольцо, Эльза поняла, насколько прав был Оминис, когда предостерегал от похода в скрипторий. Это изменило ее настолько, что все школьные проблемы теперь казались чем-то до смешного несущественным.