Потерянные письма

1902       Темная середина ночи. Именно в такие моменты на Эльзу часто накатывала раздирающая изнутри паника из-за воспоминаний, из-за пережитых мучений, из-за чувств, которые она никогда не сможет выразить. Свечи освещали ее кровать, несколько старых писем и обнаженную спину, на которой были десятки шрамов и царапин разных форм и размеров. Верх спины стал излюбленном местом пыток у темных магов, ведь там не находятся жизненно важные органы, поэтому жертву можно помучить чуть дольше и наносить раны чуть глубже. Это ее не раз спасало, но и не раз становилось причиной мучительной боли. От тревоги она лишь больше истязала себя, расковыривая еще свежие коросты и порождая новые. Такой была не каждая ночь, но подобный выплеск был ей необходим, чтобы не закончить, падая с табуретки. Эльза вспомнила произошедшее за несколько дней, как Оминис и Анна были добры друг к другу, о их нежных поцелуях в щеку на прощание, прикосновениях и трепетными обращениями “дорогой-дорогая”. Оминис всегда был слишком тактильным. В ее голове возникла фотография из гостиной с их свадьбы: на Анне было прекрасное платье с обилием кружева, а на Оминисе изысканный фрак, который безумно ему шел. Они выглядели такими счастливыми в том моменте. Ее отчаянье стало перерастать в гнев, от которого внутри разгоралось ядовитое пламя. Такое же разрушающее как и удушье отчаянья, но хотя бы придающее силу, а не забирающее ее. Мысли набирали все более безрассудные обороты, как тут по коридору раздался топот шагов и ее дверь неожиданно отворилась. Красный огонек на конце палочки принадлежал тому, кого сейчас она видеть была совершенно не готова.       — Эльза, что происходит?! Меня наизнанку выворачивает, — встревоженно заявил он, почувствовав ее эмоции.       — Оставь меня, — она старалась сказать это как можно резче, но голос предательски дрожал. Девушка не рассчитывала на то, что его способности смогут проявить себя на столь удаленном расстоянии.       Оминис прошел внутрь, закрыв дверь, сел на кровать и взял самое помятое из лежащих писем. Просканировав содержимое, он неуверенно спросил:       — Это мое письмо? О нашей помолвке с Анной, — он взял паузу и поднял подбородок на нее, — Но, Эльза… Ты не отвечала мне четыре года.       — Я знаю. Не бери в голову, пожалуйста, — теперь ее голос был глухим, но все еще дрожащим.       Он наклонился, чтобы обнять ее, но, почувствовав ребристую поверхность спины, в ужасе отпрянул. На его лице застыла маска страха и замешательства.       — Все эти годы я же не просто бумажки в Министерстве перекладывала, — сказала она одновременно с завистью и пренебрежением к их работе.       — Почему же ты просто не ушла?       — Думаешь, у меня был выбор? Если бы я этим не занималась, то…       — То что? Мир бы рассыпался? Ты не можешь избавиться от всех злодеев на Земле, Эльза, — он взял ее за руку и умоляюще посмотрел.       Пытаясь сдержаться от нахлынувших эмоций, она прикусила нижнюю губу, но слезы все равно потекли из ее глаз.       — Я знаю... Просто я не могу выбраться из этого кошмара... — он все же обнял ее, что спровоцировало девушку на рыдание, — Я пыталась... Я не могу выбраться...       Он бережно гладил ее по голове в надежде успокоить.       — Я понимаю. Но теперь мы вместе, ты не одна, Эльза. Мы поможем тебе.       Она еще всхлипывала некоторое время, после чего успокоилась и отпрянула.       — Я должна закончить последнее дело…       — Не должна. Я надавлю на Министерство, они не посмеют…       — Это не Министерство. Это наше дело с Себастьяном.       Оминис взял ее за плечи:       — Какое еще дело? Что вы задумали? — он заметно напрягся.       — Ориган Бруно. У него есть последний необходимый мне элемент.       — Почему вы ничего нам не рассказали? К чему эти тайны?       Эльза усмехнулась.       — Вы с Анной живете в своем прекрасном мире лимонного пирога и тюльпанов. Это не ваша война.       — Зачем тебе вообще сдался этот элемент?       — Чтобы объединить все элементы в артефакт стихий и уничтожить силу, которую собирала Исидора, чтобы больше никто не смог до нее добраться. Тогда я стану свободной и эта магия больше не будет угрозой для человечества.       — Вот в этом и проблема, Эльза. Ты слишком много на себя берешь. Всегда брала. Даже если бы ты не обладала даром, разве ты бы не занималась тем же самым?       Эльзу передернуло от того, что Оминис снова был бессовестно прав. Она взяла его за руки обеими руками.       — Раньше я не была готова все бросить, но сейчас… Только скажи и я покончу с элементами, плюну на весь остальной мир и свой дар.       — Эльза... Я не могу... — он осторожно убрал свои руки, поняв к чему она клонит, — Да и разве ты смогла бы жить как я на одном месте, читая газету перед завтраком и устраивая ужины с коллегами? Это совсем не про тебя…       — Прошу, — она смотрела умоляюще на него, — Все, что угодно. Все эти годы я мечтала о моменте, когда я смогу тебя увидеть не только в медальоне. И вот, я вижу тебя перед собой, но не могу прикоснуться к твоим губам. Словно меня не существует здесь и это убивает меня изнутри, — из ее глаз медленно одна за другой скатывались слезинки, — Это самое разрушающее, что я когда-либо чувствовала. Каждый мой шрам напоминает мне об ужасных пытках, но я научилась принимать эту боль, а боль от того, что ты не можешь быть со мной я не могу преодолеть…       — Эльза… — растерянно только и произнес он не в силах выдавить из себя ни слова больше. Она медленно привстала на коленях, в которых появилась дрожь, обхватила ладонями его щеки и осторожно поцеловала в губы, от чего почувствовала раскатывающуюся по телу волну тепла. Оминис не мог пошевелиться, совсем как во время их первого поцелуя и она этим нескромно пользовалась, целуя его снова и ощущая нарастающее желание к нему, от которого тело слабело.       — Эльза, я не могу так с Анной... — прервал ее он, отпрянув, его голос трепетал, — Прости, мне пора уходить...       Он закрыл за собой дверь и вновь оставил ее наедине со своим кошмаром. Боль от отвержения снова заставила ее испытать ярость в груди. Она почувствовала как злость охватывает ее и теперь ей хотелось только одного. Как вдруг за дверью едва послышался диалог:       — Оминис, что случилось? — женский голос явно принадлежал Анне.       — Эльзе стало плохо из-за того, что она пережила.       — Какой ужас. Я должна поддержать ее…       — Не стоит, Анна. Она только успокоилась.       Эльзу словно окатили ушатом ледяной воды. Ей вдруг стало страшно от собственных мыслей, что она только что пережила. Через полчаса она оделась и собрала свои вещи, прокралась в комнату Себастьяна, чтобы оставить тому записку о своем новом местоположении. Она старалась быть незаметной словно тень, но это было избыточно, Себастьян слишком крепко спал. Он лежал на софе у окна. Стоявший напротив стол и книжные шкафы вдоль боковых стен свидетельствовали о том, что это был кабинет. Эльза подошла к рабочему столу, чтобы оставить записку там, но наткнулась на знакомую книжку по магическому законодательству. Ей вдруг стало ясно, почему Себастьяна освободили. Все эти годы Оминис не терял надежды вытащить своего друга из тюрьмы и, судя по тому, что работал в одноименном отделе Министерства все свои силы бросал именно на это. Ее бровь от гнева и ревности задергалась, ведь он был готов вытащить паршивца даже из самого Азкабана. Девушка хотела швырнуть фолиант в стену со злости, как тут из него выпала засушенная, практически черная роза. Она взяла цветок в руку, внимательно вглядываясь, и ее подборок задрожал, а после по щекам начали скатываться прозрачные соленые слезы. Аккуратно вложив сушенный бутон в книгу и, оставив на видном месте стола записку для Себастьяна, она навсегда ушла из уютного таунхауса с запахом тюльпанов.