Потерянные письма

1902             — Эльза, да что с тобой такое?! Зачем было их посвящать?! — кричал Оминис на Эльзу в ее кабинете.       — Они в доме, который я называю своим. Который прежде принадлежал твоей семье. Как еще объяснить это? — ее голос хоть и был на несколько тонов тише, все равно слышался достаточно громко.       — А для чего вообще было покупать его?! Это место пропитано страданиями и тьмой, совсем как души многих из Гонтов!       — Именно поэтому, Оминис! Именно потому, что моя душа и олицетворяет все это окружение! Я очистила здесь все от крови и грязи, привела в порядок, обставила, но это место так и осталось гнилым, скрывающим свою суть за терниями белых роз! — выкрикнула она из последних сил и замолкла.       — Эльза… — его ярость на лице сползла в исступление и он подошел ближе к ней, аккуратно обхватив за плечи, от чего из глаз девушки вырвались слезы, — Что ты такое говоришь..?       — Его кровь на моих руках, Оминис… Натрикса убила его, — ее плечи содрогались от сокращений диафрагмы, — Он был прав, я получала удовольствие, смотря на его мучения. Я совсем теперь не понимаю, кто я…       Он лишь прижал ее голову к груди, крепко обняв, и не говорил ни слова даже не потому, что не знал, что на это ответить, а потому, что ужаснулся от сказанного.       — Ты думаешь, меня нельзя спасти? — ее голос стал спокойнее, но все еще трепетал.       — Я так не думаю. Ты страдаешь из-за этого…       — Я думала, что мне не будет совестно от его смерти, ведь он заслужил этого и я хотела, чтобы он умер, но теперь… я чувствую свою вину. Разве можно жалеть чудовище?       Она не понимала своего внезапного приступа жалости к тому, кто в ее глазах был сродни абсолютному злу. Смерть была ее вечной напарницей, забирая с собой и куда более человечных личностей. А сейчас вдруг она сделала то, чего не делала уже много лет – оплакивала смерть, принесенную по своей вине.       — Это лишь говорит о том, что ты не чудовище, — он поцеловал ее в голову.       — Все неправильно. Я все испортила… Я ошиблась… Ах, если бы можно было все исправить… — обессиленно выдохнула она.       — Эльза, Натрикса сделала это, а не ты. Если бы не с твоей помощью, то она бы сделала это иначе.       — Я не про это, Оминис. Все покатилось в Тартар намного раньше… Вот если бы я не пошла на поводу у Министерства, не бросала бы Хогвартс, не оставляла бы тебя… Была бы счастливой столько, сколько это возможно и перестала бы думать о своей избранности, — голос ее чувствительно потеплел, но через мгновение она вырвалась из его объятий, — Я опять делаю это… Я не могу без тебя… Зачем я говорю это? Ты же так счастлив, я бы никогда не сделала тебя счастливым.       — Эльза…       — Но я бы так хотела… Я бы старалась изо всех сил, правда. Если бы только могла, — она нервно расхаживала по небольшому кабинету, кусая ногти.       — Эльз…       — Но я только приношу боль людям. Я делала все самое лучшее только под твоим влиянием. Ты меня всегда тянул наверх, а я тебя вниз…       — Эльза, послушай! — от резкости его тона она остановилась и умолкла, — Никто не идеален, и я не хотел идеал, я просто хотел быть с тобой. Всей своей душой… — в его словах слышалось сожаление, — Но сейчас я не могу, понимаешь? Я обещал Анне.       — Хочешь, я поговорю с ней? — Эльза подскочила к нему и положила ладонь на щеку, аккуратно проводя по ней кончиками пальцев.       — Нет… Я не… В любом случае это разрушит все, Эльза. И не только брак. Отношения мои с Анной, мои с Себастьяном, твои с ними двумя.       — Какая разница? Мы будем счастливы, — на ее лице появилась нервная улыбка от фантазии об этом.       — Как тогда я смогу быть счастливым без них? Они были со мной почти всю мою жизнь. Я же люблю их… — его голос дрожал от произнесенного, — И Анна была рядом все эти годы даже несмотря на то, что иногда я был ужасно невыносим. Она правда любит меня.       Улыбка на лице Эльзы сползла.       “Он готов пожертвовать мной ради них. Я всегда буду на втором плане для него. Сколько бы я не старалась, сколько бы не открывала ему свою душу, я всегда буду позади”       “Ты и сама понимаешь, что ты приносишь ему боль, а они делают его счастливым. Он имеет право выбирать их. Анна всегда гораздо больше ему подходила, чем ты. Или ты не желаешь ему добра?”       “Хватит быть такой паршивой эгоисткой”       Она отошла к окну, смотря на дорожку к дому посреди сухой травы и бескрайнюю равнину.       — В этом мире кто-то может выйти замуж за тебя. Кто-то может даже искренне и преданно любить. Но это в любом случае будет не то, что чувствую к тебе я. То, что ты значишь для меня это… — она посмотрела на него печально и вздохнула, — Это что-то абсолютно уникальное, не похожее ни на что больше. Ты моя рука спасения во время потопа, Оминис.       — Эльза… — он подошел к ней ближе, — Ты так красиво говоришь, но правда ли ты это чувствуешь?       — Разве возможно выдумать такое? — произнесла она безнадежно сожалеюще.       — Знаешь… Я чувствую к тебе то же самое…       Она опешила от его слов и посмотрела не него в исступлении. Как такую, как она можно любить так же, как его. И как такой, как он может думать о ней так же, как и она о нем?       — Что ты имеешь в виду?       — Моя свеча во тьме, помнишь?       Подавляя в себе желание заплакать от трогательных воспоминаний, Эльза прикусила нижнюю губу.       — А когда ты ушла… то и свет для меня потух. И только Анна вытащила меня из этого кошмара. А ты… ты ведь снова исчезнешь… словно дуновение ветра… И ничего больше не оставишь после себя.       На глазах Эльзы все же выступили слезы, а губы задрожали.       — Я не оставлю тебя больше никогда, мой ангел, — практически шепотом сказала она, положив свою холодную ладонь на его горячую щеку, — Захочешь моей любви – я тебе дам ее. Захочешь излить душу – я выслушаю. Нужна будет моя жизнь – я отдам ее за тебя. И я никогда ничего не попрошу взамен. Я буду ждать столько, сколько потребуется, Оминис, потому что однажды, когда упала звезда, я загадала любить тебя вечность и вот уже десять лет от этого страдаю.       От сказанного молодой человек на несколько секунд оторопел. Он убрал ее запястье, которое прикасалось к его лицу и, обхватив ее щеки, медленно и чувственно поцеловал ее, а после тихо произнес:       — От тебя разит абсентом…       — Совершенство… — так же тихо произнесла она, а через мгновение уже сама в порыве впилась в его губы в страстном поцелуе и, притянув его к письменному столу, залезла на столешницу. Она жарко целовала его, проводя руками по его волосам, но чувствовала его неуверенность и скованность.       — Я люблю тебя… — на парселтанге прошептала она ему на ухо лишь однажды услышанную фразу.       После сказанного он принялся расстегивать пуговицы блузки и жадно целовать теперь обнаженные ключицы, что позволило и ей перейти к большему, раздевая его, но от такого пыла он резко отстранился и отошел к окну.       — Оминис?       — Не могу поверить, что я делаю это… — он поправлял свой внешний вид, заправляя рубашку и затягивая галстук, — Что же мне теперь делать..?       — Сделаем вид, что ничего не было, — она подошла к нему и поправила его прическу, чтобы та выглядела такой же идеальной как и до этого, — Не поможешь? — она развернулась к нему спиной.       — Это нечестно, — он аккуратно застегивал пуговицы, — И я совсем не умею убедительно врать… Она заметит мою фальшь и тогда все покатится в пекло…       — Послушай, — она положила руку ему на плечо, — Это ты чувствуешь эмоции других, так воспользуйся этим, — заметив, как его охватывает мандраж, она взяла со стола стакан с абсентом и протянула ему, — Выпей. Тебе стоит расслабиться.       — Какая же гадость, — отпив немного, он скорчился от горечи, — Как ты это пьешь?       — Он быстро дает в голову, много не надо.       Он отпивнул еще, скорчась, и поджал губы.       — Знаешь, что я тогда загадал?       — Что?       — Я пожелал, чтобы ты мне призналась в любви… — сказал он достаточно тихо.       Эльза задумалась на несколько секунд.       — Разве я не говорила, что люблю тебя прежде?       — Ни разу... — его губы вытянулись в мягкую улыбку с оттенком печали.       — Жаль… Но теперь ты знаешь. Думаю, я любила тебя еще до нашей встречи, будто всегда знала тебя, но действительно осознала это еще летом в Фелдкрофте, — Эльза прижалась к его груди, а он обхватил ее руками, проводя пальцами у нее за ухом. Казалось, что их откровения еще больше разворошили еще не затянувшиеся раны.       — Нам пора идти.       Перед фронтальным окном второго этажа их уже ждали Себастьян с Анной, беспечно беседующие в креслах.       — Мы уладили наши разногласия, думаю, можем перейти к выяснению деталей нашего дела, если, конечно, вы не осознали вероятные последствия и не решили последовать разуму, — стремительно подойдя к друзьям, заявила Эльза.       — Видимо разногласий было очень много, — с досадой от томительного ожидания посмотрел на них Себастьян.       — Эльза, не знаю как Оминис, но я с Вами. К тому же сейчас мы действительно одна семья, — Анна вскочила с места и улыбнулась девушке.       “Как же омерзительно это сейчас звучит,” — про себя буркнула она и, подавляя в себе желание скорчить лицо, мягко улыбнулась.       — Оминис, ты в порядке? — поинтересовался Себастьян у друга, который очень явно выражал свое негодование.       — Ему совсем не по вкусу пришелся мой абсент, увы, — как можно более невозмутимо попыталась объяснить Эльза.       — Я с ним единодушна, меня чуть не вывернуло от одного глотка.       — Досадно. Что ж, пройдемте вниз к Феликсу, там место больше подходит для компании, — указала она рукой перед собой, пропуская собеседников вперед. Оставшись позади с Оминисом она непродолжительно коснулась его запястья в попытке ободрить, на что он одарил ее немного натянутой улыбкой.