Тень-Крон
2020 год, Сеул, Корея
Откинув досье Лепрана на стол, который и так был завален бумагами, я подошёл к окну и распахнул его. Холодный порыв ветра, ворвавшийся в кабинет, хлестнул по лицу, приводя в чувства. На улице было погано, под стать настроению. Из окна открывался вид на ночной Сеул, который, впрочем, меня абсолютно не интересовал. Гораздо больше сейчас меня волновало дело, которым занимался Чонгук. Я никогда не вмешивался в ход операции, будучи на сто процентов уверенным, что дело срежиссировано идеально. И не важно, что это было — ограбление или слив информации, заказное убийство или гарантированная победа на выборах нужного человека — всё всегда исполнялось моими людьми чётко и строго по плану. И вот впервые за десять лет у меня возникло ощущение, что я упустил какую-то важную мелочь. Тряхнув головой, прогнал прочь сомнения и предчувствия. Идеальный план, идеальный мотив — и всё ради идеального исполнителя. Чон Чонгука. Познакомившись с ним, я понял, что встретил достойного преемника. Он должен был стать моей правой рукой. Правда, тогда передо мной был совсем мальчишка, с притуплённым чувством страха и не умеющий управлять своим даром. Подчинить его себе, поставить на колени, сломать — оказалось бесполезным делом. Чонгук стойко переносил любые наказания и испытания, которым я подвергал его в закрытой школе. Его, как дикого зверёныша, нужно было приручать медленно, по одному крохотному шажочку подходя ближе. До тех пор, пока ошейник станет ненужным. С Чонгуком невозможно было сыграть на низменных чувствах — мести, жажде к наживе, власти и лести. Всё это было чуждо ему. В Чонгуке помимо интеллекта были, пусть и придуманные им, достаточно жёсткие моральные принципы. Он скорее сдохнет, чем предаст то, во что верил. Значит, нужно было сделать так, чтобы он считал, что помогает освободить мир от вселенского зла, то есть Меня. Он должен был прийти ко мне сам и сам захотеть работать на меня. Когда я только начал создавать организацию, тщательно отбирал каждого человека, присматриваясь и проверяя. Предпочтение отдавал бывшим военным, которые не нашли себе применения в гражданской жизни. Они буквально молились на меня, потому что я дал им то, что они потеряли — уверенность в завтрашнем дне и беспрекословное подчинение приказам. Возвращал то чувство братства, к которому они привыкли в армии. Но быстро понял, что намного интереснее вырастить и воспитать такого солдата, который нужен мне. Так появилась закрытая школа «Hive» — «Улей». Место, где я отбирал лучших особей. По специальной программе обучал тому, что должен знать и уметь Шершень, вербуя успешных и одарённых учащихся в организацию. Я создавал Чонгука несколько долгих лет, превратив в идеального бойца. Выковал его по лучшему образцу, который знал — по образу и подобию себя. Чонгук владел рукопашным боем, мог стрелять с двух рук, с лёгкостью обнаруживал слежку, мог сливаться с тенями и быть тёмной частью человеческих душ. Любая разведка, начиная от ЦРУ США и заканчивая самой скрытой разведкой мира — израильским «Моссадом» — мечтала бы завербовать такого агента. Вот только Чонгук не собирался подписывать со школой контракт на дальнейшее сотрудничество. Хотел обрубить все концы. Лишь поэтому я ввязался в этот отбор выпускников «школы для трудных подростков» для проекта «Индиго», позволив Чонгуку в нём участвовать. Потому что знал: рано или поздно он придёт ко мне сам. Станет Шершнем в моей организации, наивно полагая, что внедрён в неё под прикрытием. Не верьте тем, кто говорит, что жизнь сложная штука. Всё в этом мире банально и просто. И мир не делится на черное или белое, а люди на умных или глупых. Просто есть люди, рождённые подчиняться, и они с радостью опускаются на колени и ждут приказа. И таких очень и очень много. Гораздо меньше тех, кто родился с врождённым чувством власти, способных командовать и подчинять себе людей. Можно выработать командный голос, читать море психологической литературы и проходить тренинги «Как воспитать в себе лидера». Но вся эта информация — херня собачья! Я, не зная всего этого, с детства умело манипулировал людьми, испытывая необъяснимое наслаждение, наблюдая, как дёргаются людишки, словно марионетки на ниточках. Настоящим адреналином для меня всегда была власть. У меня был особый дар — я мог подчинять людей. Как? У тех, кто подчиняется, врождённое чувство — страх. Поймёшь, чего боится человек, считай, что поставил его на колени. У тех, кто рождён командовать, другой талант — выживать любой ценой. Чонгук карабкался, цеплялся, отталкивался от дна и уверенно шёл наверх, чтобы занять достойное место — рядом со мной. У Чонгука уже была кровь на руках, хотя антиквара он убил неосознано. Чонгук просто не знал, что я велел увеличить дозировку препаратов. Совсем скоро он превратится в такого же, как все в «Шершнях», и со временем закостенеет. Чонгук совершит убийство Лепрана и поставит такую точку, после которой назад дороги для него не будет. И в этот момент я должен быть рядом с ним. Чонгук еще не знал, но я решил лично приехать в Париж, удостовериться, что мальчишка сделает всё, как положено, и после этого открыть ему правду. Медленно развернувшись от окна, я направился к сейфу. Босые ноги овеяло прохладой. Моя длинная тень скользнула по полу, согнулась, столкнувшись со стеной, и пропала в пустоте дверного проёма. Я неподвижно замер перед сканером сейфа, луч скользнул по сетчатке, устройство приветливо пискнуло, и замок щёлкнул, открываясь. Достал паспорт и билеты. Подумав немного, вытащил пачку наличных в евро и небрежно кинул её в дорожную сумку. До вылета оставалось совсем немного времени, совсем скоро должно было приехать такси и отвезти меня в аэропорт. От сборов меня отвлёк телефонный звонок, разрезавший тишину в кабинете. Пока телефон заходился трелью, я неторопливо выключил ноутбук и убрал его в сумку, только потом ответил на вызов: — Слушаю. — У нас изменились планы? — голос Сокджина заметно дрожал. — У нас? Ты о чём? — Я о своём задании. Ты поручил это кому-то другому? Казалось еще немного, и Сокджин разрыдается, как девчонка. Я же, напротив, начинал закипать. — Мне некогда разгадывать твои шарады. Или ты излагаешь всё чётко и без намёков, или иди нахуй со своими заскоками. Что выбираем? В трубке послышалось тяжелое дыхание. — На квартире в сейфе пусто и картины нет. Точнее рама на месте, вырезан холст. Я подумал, что ты поручи… — Что, блядь?! — заорал я, сжимая телефон в руке так, что казалось, корпус сейчас треснет. — Я подумал, что ты мне уже не доверяешь и поручил Блэку отвезти колье ювелиру. Чёрт! Сука! Сейчас ярость во мне кипела не хуже лавы в вулкане Эйяфьядлайёкюдль! И я всё ещё не понимал, что, нахер, вообще произошло и кто осмелился вынести мою квартиру?! Какому камикадзе пришла эта идея в голову? Эти небольшие апартаменты в Пусане я снял рядом со школой. Тихий район, охраняемая территория, нелюбопытные соседи. Мне не столько нужны были стены, сколько сам адрес — чтобы получить образовательную лицензию и чтобы мне присылали потом на этот адрес официальную почту. Я лишь изредка оставался там ночевать, по большей части квартира пустовала. — Сокджин! — рявкнул я. — Ты идиот? Надеюсь, ты не всё облапал в квартире своими ручищами? И записи с камер наблюдения уже у тебя? Ты точно никому не говорил про колье? Что его перевезли в Пусан? — Я? Нет… Как ты мог такое подумать? Прости, голова совсем от шока не соображает. Получается, нас ограбили? — Не нас! А меня! Меня, сука, ограбили! Сиди на жопе ровно! Я пришлю Блэка со всем разобраться. Хотя нет… и от тебя может быть польза. Аккуратно закрой дверь и пообщайся с соседями и мамочками на детской площадке. Ну как ты можешь, максимально доверительно. Узнай, не замечали ли они подозрительных личностей или дежуривших у дома машин. Но только не привлекай к этому внимания. Максимально естественно. Понял? — Понял. Может я… — но закончить эту мысль я Сокджину не дал. — Действуешь строго в рамках приказа. Жду отчёта через полчаса, — и раздражённо тайпнул по кнопке завершения вызова. Похоже, мой вылет в Париж откладывался.Чимин
Сеул, Корея
Сидеть на крыше, свесив ноги с парапета, и встречать рассвет — было что-то в этом немного безумное. Но не более, чем то, что мне удалось провернуть сегодня. Найти квартиру, которую снимал в Пусане Крон, не составило особого труда, как и вскрыть её. Оставив машину в конце квартала, я набрался терпения и прождал полчаса, пока к нужному подъезду не направилась пожилая аджумма с тростью, которая остановилась и с подозрением уставилась на меня. Я приветливо ей улыбнулся и низко поклонился, поприветствовал её, как хорошо знакомую. Она растерянно кивнула в ответ, видимо, пытаясь вспомнить, откуда знала меня. Я отвернулся и на несколько шагов отдалился от подъезда. Когда обернулся аджумма уже набирала номер кодового замка — 1639. Без труда его запомнил. Пришлось подождать еще немного, только потом проник в подъезд. У самого входа висела камера, которую можно было не опасаться — она включалась только если срабатывала сигнализация в одной из квартир. Сигнализацию я не собирался тревожить, значит, она будет спать ещё долго. Задачу облегчало то, что квартира Крона была одна на этаже, можно было работать, не опасаясь, что помешают соседи. Я вынул из рюкзака незамысловатое устройство и прислонил его к панели. Красная лампочка на устройстве замигала, жучок пиликнул, и я начал отсчитывать пятнадцать секунд. По крайне мере, Джонхан, который и разработал этот жучок, гарантировал, что за это время устройство справится с любой сигнализацией. Попутно размышлял, как этому гению вообще пришла в голову мысль собрать такое устройство? Как он не боялся проворачивать такое под носом Мин Юнги и до сих пор оставаться безнаказанным? Секунды предательски растянулись, как будто не видели причины торопиться. Как только обозначенное время истекло, лампочка на жучке перестала мигать и с лёгким щелчком изменила цвет на зелёный. Проход открыт! Я гений! Первое, что бросилось в глаза — картина над столом. Именно та, о которой Гук говорил в шифровке. Получается, что Тень приволок её сюда, чтобы свой проёб не мозолил глаза. Отлично! Прихвачу и её. А вот за картиной уже нашёлся и сейф. Самый обычный, какой бывает заложен проектировщиками при сдаче квартир. Я даже взгрустнул, насколько всё было просто. Видимо, Крон не рассчитывал, что эта квартира у кого-то может вызвать интерес криминально рода. Вор грабил вора. Сюжет для очередного фильма Квентина Тарантино. Четыре часа на машине в Пусан и четыре часа обратно. Час, чтобы замести следы в Сеуле и спрятать то, что вынес из квартиры Крона. Никто даже не заметил моего исчезновения на ночь из Сеула. — Спасибо, — услышав подробности, Чонгук не смог скрыть вздох облегчения. — Не за что. Чонгук, давай я к тебе приеду? Я придумаю, как провезти бриллианты через границу. — Нет. — Что? — казалось, я притормозил на полном скаку. — Почему? — Оставайся на месте. Колье — это доказательство, его нужно будет отдать Юнги. Мне нужно всего два дня. Дождись меня. Мы потом вместе решим, как со всем этим быть. — Но… — Всё будет хорошо. Скоро увидимся. Обещаю. — Увидимся… Счастье от того, что я слышал голос Чонгука, длилось ровно до той минуты, пока я не услышал в телефоне гудки. После разговора наступило дикое опустошение. И чтобы хоть как-то заполнить его, я полез в галерею, чуть дольше задерживаясь на фотографиях, где мы были вместе с Чонгуком. Смешные, корчащие рожи… Ни одной нормальной, серьёзной фотографии не было. Но это были мгновения, когда мы были счастливы по-настоящему. На телефоне сработал будильник, а я даже не ложился. Придётся идти в центр таким — уставшим, помятым после дороги — и надеяться, что смогу улизнуть оттуда пораньше. Покинул крышу и вызвав лифт, спустился на первый этаж. На автомате, как делал всегда, направился к парковке, где стояла моя Хонда. Мечтал только об одном — купить по дороге кофе. Порывшись в карманах, нащупал брелок от машины и уже собрался снять Хонду с сигнализации, как меня отвлёк сдающий на меня задом фургончик с логотипом доставки. — Аньон хасейо, не подскажешь, где здесь Нонхён-ро? — из окна фургона высунулся водитель, молодой парнишка. — Это и есть Нонхён-ро, а дом какой нужен? — Сто восьмой. Я повернулся чтобы показать парнишке направление. — Тебе нужно развернуться, объедешь этот дом, затем уйдёшь на светофоре направо и… Краем глаза заметил за спиной движение. Я повернул резко голову. Сзади бесшумно нарисовался крепкий мужчина в чёрном. В голове щёлкнуло: опасность! Интуитивно сделал шаг назад. Но большее сделать не успел. Раздался треск, и тело прошила дикая, парализующая боль. В спину впился шокер. Я даже не успел вскрикнуть от боли. Мужчина в чёрном выбросил руку вперёд и безжалостно схватил меня за шею. Двумя пальцами он нажал на нервный узелок под подбородком. Такие узлы медики называют ганглиями. Всего их около восьмидесяти на теле, и правильное воздействие на них вызывало паралич организма, потерю сознания или обморок. А потом… потом наступила непроглядная темнота. Сука! Знал, куда и как давить. …Сознание возвращалось медленно. Всё тело болело и ныло, точно меня избили. Затем, как сквозь вату, услышал речь. Еле слышно переговаривающиеся мужские голоса. — Я сам поговорю с ним. Поверь, так будет лучше. — Я буду за всем наблюдать. — Знаю. Внезапно голоса смолкли и раздались шаги. Они приближались, гулко отдаваясь по бетонному полу. «Кто-то идёт ко мне…». — Приведи его в сознание, — приказал до боли знакомый голос, и в предплечье впилась игла. Я машинально дёрнулся, с трудом разлепляя веки. Яркий свет, направленный в лицо, ослепил. Зажмурился, а затем приоткрыл глаза. Увидев, кто стоял передо мной, вновь закрыл глаза. Мозг отказывался принимать очевидное. Не замечая, как впились в руки пластиковые стяжки, я дёрнулся вперёд и выдохнул: — Ким… Сокджин? Передо мной стоял Сокджин и тот в чёрном, который вырубил меня у фургона. — Приятно увидеть знакомого, правда, Чимин? Дёрнулся, пытаясь вырваться, и только тогда осознал, что сидел на стуле, прочно примотанный к подлокотникам. — Я вроде не записывался на сеанс к вам, доктор Ким, — с истерическим смехом произнёс я. — Сегодня принимаю без записи, — отозвался мне в тон Сокджин. — Так что предлагаю поговорить по душам, совсем как у меня на сеансе. Ты быстро признаешься, куда всё спрятал и кто тебя на это надоумил. Мужчина в чёрном обхватил ладонью моё горло и принялся изощрённо давить на кадык. — Не… понимаю… о чём вы… — захрипел я. Сокджин прокашлялся, и руки в перчатках исчезли с моего горла. Я со свистом заглотил воздух и закашлялся. — Ты, конечно, постарался, — Сокджин наклонился и потрепал меня по щеке, приводя в чувства. — Работал в перчатках, проник незаметно, если бы аджумма не поделилась с охранником, что уж больно ей понравился воспитанный новый жилец, который с ней поздоровался, мы бы не скоро узнали, что было ограбление. — Понял. Здороваться со старухами — это очень опасно для жизни. Теперь я могу идти? — Веселишься? Думаешь, только с ней прокололся? Мелочи, на которые ты ещё не умеешь обращать внимание… Магазин в конце квартала. На видеозаписи с его камер наблюдения чётко видна твоя уезжающая машина. — Тогда к чему вопросы? Отследите дальше по камерам моё передвижение, — усмехнулся я. Я знал, что это будет невозможно. Доехав до ближайшей станции метро в Сеуле, я оставил машину и спустился вниз. Пропустив перед собой молодую пару с ребёнком, зашёл в распашные двери, но прежде чем дойти до платформы, свернул налево и оказался у двери в подсобку. Нырнул в темноту и, только повернув задвижку, включил свет. Стянул толстовку и вывернул её наизнанку. Теперь я был не в синей, привлекающей внимание, а в чёрной. Стянул с пальцев силиконовые накладки, скатал их и спустил в раковину. Спортивные штаны отправились в рюкзак, а я быстро впрыгнул в чёрные джинсы. Спрятал волосы под бейсболку, натянув её посильнее на глаза. Нацепил оранжевый жилет уборщика. Спрятал рюкзак в чёрный мусорный мешок. Чуть приоткрыл дверь, дождался шума подъезжающего поезда и гула проходящих людей. Вынырнул из кладовки и смешался с толпой. Дальше по первой линии метрополитена доехал до вокзала Йонгсан. Оставил в камере хранения картину и бриллианты. Возвращаясь домой, проделал всё в обратной последовательности. Моя машина у станции метро простояла ровно час. Где я был этот час, ни Сокджин, ни Тень знать не могли. — Пойми, Чимин, у нас куча времени и нервов, чтобы выбить из тебя ответы на все интересующие нас вопросы. Но ты ведь понимаешь, чем всё закончится? — Я не выйду отсюда живым? — Всё верно. Быстрым признанием ты сможешь облегчить свои страдания. Давай начнём с простого вопроса — куда ты отвёз картину и бриллианты? — Сокджин присел на корточки, и его глаза оказались на уровне моих. Шаблонный психологический прием: взрослому присесть и разговаривать с ребёнком глаза в глаза, чтобы он понимал, о чём ему говорят. Вот только я давно не ребёнок. Не сдержавшись, усмехнулся в лицо Сокджину. Наверное, Сокджин был прав. Проще ему было рассказать всю правду, чем рассчитывать, что я справлюсь с пытками, которые меня ждут. Как пить дать! К тому же жить хотелось безумно. Хотя бы только ради того, чтобы сдержать обещание, данное Чонгуку: «Увидимся…». А увидимся ли? Если я заговорю, то убьют не только меня. Все ниточки вели к одному человеку. Они убьют Чонгука! Все инстинкты от одной мысли об этом начинали истошно кричать. Я один во всём виноват! Ненависть к себе душила похлеще, чем рука в перчатке, только что сжимающая моё горло. Слишком дорого стоила быстрая и безболезненная смерть. А это значит, что я должен молчать, ну или попытаться продержаться до того момента, пока боль не отключит сознание. — Ну так что? Будешь молчать? — Сокджин поднялся с корточек и встал, нависая надо мной. Я молча поднял на него глаза. Растеклась пауза, долгая и неприятная. — Действуй, — Сокджин кивнул мужчине в чёрном, а сам отошёл на несколько шагов назад. — Для начала тебе отрубят пальцы на руке. И пока ты не потерял сознание от боли, я тебе поясню, что будет дальше. Дальше мы приведём тебя в чувства и продолжим задавать вопросы. И после каждого молчания в ответ ты будешь лишаться частей тела. Потом это будут пальцы на другой руке, на ногах… Или ты начинаешь говорить или тебя будут убивать медленно и мучительно. Время пошло. Раз… Я продолжал молчать. По-детски, до слез ненавидя сейчас свою жизнь… — Два… Я должен молчать. Молчать. Молчать… — Три. Взмах огромного ножа, каким разделывают мясо на рынке, и… хруст кости. Чей-то жуткий крик и… я узнал свой собственный голос. Запах крови, ударивший в нос. Перед глазами всё почернело. Проносится ли жизнь перед глазами в последние мгновения? Нет. Перед глазами был сегодняшний рассвет и я на крыше. Чонгук, улыбающийся мне с фотографии. Лучшее, что возможно было увидеть. Последняя мысль: «Чонгук-и, постарайся не проебать свое счастье. Живи и люби. Сильнее, чем я. Если такое возможно». А потом… Остатки сил сгорели в мучительной, бесконечной боли, скатываясь в чёрную пустоту.Тень-Крон
Сеул, Корея
Гадский дождь, который собирался с вечера, всё же припустил. И именно сейчас. Небольшой козырёк над входом в ангар совсем не спасал. Мы оба промокли до нитки. Я смотрел в глаза Сокджину, пробиваясь сквозь стену не перестававшего сыпать дождя: — Почему ты позволил так долго мучить Чимина? Самое дикое было, что на губах Сокджина появилась улыбка. Похоже, он был не в себе. — Я должен объяснять очевидные вещи? Люди ломаются от боли. Был шанс, что он заговорит. — Не было этого шанса, — зарычал я, не сдержавшись. — Теперь мы не знаем, кто меня вычислил. Он не просто так пошёл на всё это и играл в молчанку. Чимин лишил нас оружия против того, кто дороже ему, чем собственная жизнь. Есть предположение, кто это может быть? Ты же был психологом пять лет у него. Что, ни разу так и не поговорили по душам? Сокджин тряхнул головой, и капли воды сорвались с волос. Растеклась тишина, и неожиданно стало слышно, как бешено колотилось его сердце. Пока Сокджин стоял и отчаянно морщил лоб, пытаясь вспомнить то, чего не знал, я завёл кисть под пиджак и поправил за ремнём «глок» с глушителем. Молчание, царившее между нами последние две минуты, взорвал телефонный звонок. Сокджин вздрогнул и отвернулся. Я дотронулся пальцем до Bluetooth-наушника. — Говори, — я слушал, что мне докладывали, и непроизвольно моё лицо начало каменеть. — Что с ним? Какие силы брошены на поиск? Мало! Подключайте подразделения жандармерии и спасателей. Арендуйте частные вертолёты для поиска. Докладывать мне каждые десять минут. — Что? — осторожно попытался выяснить Сокджин. — Чонгук поехал с Лепраном в шале в Альпы. Именно там он планировал его ликвидировать. Сход лавины. Сводки выдают информацию, что Чонгук погиб. Точнее, погиб коллекционер Даниэль Виалар. — Один? Ещё есть жертвы? — Не уточнил, — где-то там, внутри, в грудной клетке продолжало скрести смутное чувство тревоги. Мысль, что я упустил какую-то важную деталь, не давала покоя. «Об этом я подумаю позже», — решил я. Сейчас нужно разгребать дерьмо, связанное со смертью Чимина. — Послушай, я тут подумал… — Заткнись, — перебил я Сокджина и выхватил «глок», наводя чёрный зрачок глушителя. — НАВСЕГДА! Сухой щелчок заглушённого выстрела и рухнувшее тело с аккуратной дыркой во лбу. Посмотрев в его остановившиеся зрачки, поднял лицо в небо и тихо сказал: — Прости. Но мёртвый ты принесёшь мне гораздо больше пользы, чем живой. Повернувшись к трупу спиной, я быстрым шагом направился к машине, за рулём которой уже сидел водитель в чёрном. На ходу достал мобильный и набрал единый номер службы спасения. — Оператор на линии. Говорите, — чутким голосом произнесла девушка. — В районе Кунпхо, на старых складах слышны выстрелы. — Что? Представьтесь, вы кто? Не прерывая шага, я нажал на отбой. Стянул с мобильного крышку, выдернул симку. Разобранный телефон зашвырнул в речушку, которую мы проезжали. Я знал, что буквально через пять минут на место приедет патрульная машина. Молодой, а может, наоборот совсем пожилой полицейский начнёт рыть носом землю, пытаясь понять, что же здесь произошло. И у них ничего не выйдет. Потом подключат опытного полицейского — Мин Юнги… Чего я собственно и добивался.