Чонгук
2021 год, Париж, Франция
«Мужчина явно не будет ничего заказывать. Уже прошло полчаса, а он попросил только воду. Слишком часто смотрит на экран телефона, который лежит перед ним. Следит за временем. Скорее всего, ожидает кого-то» Все эти выводы всплывали в голове сами собой, пока я проходил мимо столиков на открытой веранде нашего кафе. Тут же параллельно заметил, что нужно протереть второй столик и подмести на улице. «Через несколько минут прозвенит звонок в школе, и в кафе хлынет море взбудораженных учеников. Значит, в бар нужно вынести больше напитков из холодильника и расставить дополнительные стулья на веранде» — Чей серый фургон припаркован на служебном месте? — рявкнул наш шеф-повар Жак, выходя из кафе. — Сейчас приедет доставка. Прошу освободить проезд, иначе я вызову карабинеров. Мужчина вздрогнул, сильнее сжал в руке стакан с водой, и на его лице появилась гримаса раздражения: — Я уеду через пять минут. Вы не можете подождать? — он бросил испуганный взгляд на ворота школы. «Он встречает ребёнка после школы. С женой недавно в разводе», — взгляд сам собой выхватывал мелкие детали: распечатанное школьное расписание, небольшую дырочку и поехавшую от неё стрелку на рукаве свитера, отсутствие кольца на безымянном пальце и до сих пор заметный след от него. Я уже хотел проявить настойчивость, понимая, что грузовик, который привезёт продукты, перекроет всю улицу, если не сможет подъехать к чёрному входу, но не успел. Мужчина вскочил с места и, не обращая внимания на возмущённого Жака, поспешил к школе. Официант тут же кинулся убирать за ним столик, радуясь, что посетитель, который не намерен был делать заказ, наконец, освободил место для более прибыльных клиентов. Он даже не успел вытереть влажный круг от стакана на столешнице, как мужчина вернулся в кафе, крепко сжимая за руку девочку лет семи. Она проворно скинула рюкзак на стул и подбежала к витрине с десертами. Прижала нос к стеклу, завороженно разглядывая, как крутятся на ярусных стойках пирожные, эклеры и макару́ны. — Зайка, ты пока выбирай что тебе хочется, а я быстро машину отгоню на другое место, — ласково сказал мужчина, и выражение его лица было совершенно другим — не таким, с каким он отвечал Жаку. Больше на нём не было тревоги или раздражения, только безграничная нежность плескалась в глазах. — Простите, что занял служебное место, — извинился мужчина передо мной. — Я месяц не видел дочку. Бывшая совсем озверела. Сегодня единственный день, когда она разрешила забрать Софи из школы. Пока добирался из Сент-Дени, чуть не застрял в пробке. Я не мог опоздать. В это время все бесплатные парковочные места в округе заняты, пришлось поставить фургон на единственно возможное. Присмотрите, пожалуйста, за дочкой, пока я отгоняю машину. И не зовите карабинеров, — он умоляюще посмотрел на меня и, получив одобрение, вышел из кафе исправлять свою оплошность. Вскоре мужчина вернулся в кафе, облегчённо поправляя взъерошенные волосы. — Папа! — позвала девчушка, тыкая в самый огромный кусок торта с невообразимой конструкцией из ягод и взбитых сливок. — Я хочу этот! И большой клубнично-миндальный коктейль с тапиокой. Мужчина просиял от радости и, присев на корточки, обнял дочку. Когда подошла их очередь к кассе, он достал бумажник, ненадолго завис, пересчитывая купюры. Мужчина пристыженно смутился, выгребая всё подчистую из кошелька и из карманов кассиру: — Не хватает одного евро. Я завезу позже. Честно, — так, чтобы не слышала дочка, сконфужено попросил он. — Нет проблем, — кивнул я кассиру, разрешая отпустить заказ. Мужчина попросил для себя снова только стакан воды и направился с дочкой к столику, держа поднос на вытянутой руке. Он явно испытывал финансовые трудности, но выгреб последние деньги, чтобы доставить девочке радость от встречи. Лёгкая дымка воспоминаний детства пробудила в сердце щемящую боль. Мой папа, возвращаясь поздно с работы домой, на цыпочках пробирался к кровати и прятал у меня под подушкой конфеты. Самые обычные маленькие бесплатные леденцы, которые выкладывают в вазах у кассы. Утром, запустив руку под подушку и нащупав шуршащую обёртку, я прыгал от радости. В те мгновения мне казалось, что ничего вкуснее этих конфет на свете не было. Наивное воспоминание детства, в котором ощущение счастья и щемящей боли тесно переплелись в груди и каждое ныло по-своему. — Это комплимент от нашего кафе, — сказал я, поставив перед мужчиной большую кружку кофе. — Возьмите с собой наше новое меню. Мужчина совершенно обескуражено протянул руку и послушно взял буклет. — Спасибо, — смог выдавить он из себя и раскрыл меню. Две купюры по сто евро чуть не выскользнули из сложенного вдвое глянцевого картона. Мужчина непонимающе уставился на деньги. — Купите Софи новые кроссовки, у тех, в которых она сейчас, скоро подошва отвалится, — тихо шепнул я ему и, потрепав одобряюще мужчину по плечу, направился к выходу, проверить, как идет обслуживание посетителей на открытой веранде. Не сказать, что я мог позволить себе вот так спокойно разбрасываться деньгами направо и налево, но эти двести евро погоды мне не сделают, а вот мужчине эти деньги сегодня точно нужны сильнее. Жалования, которое положил мне хозяин кафе, вполне хватало, чтобы удовлетворить все мои аскетичные запросы. Я заново учился жить жизнью обычного человека, а большего мне и не нужно было. Помимо картины, подделанной Тэхёном, и бриллиантов из разобранного колье «Несравненного», которые спрятал в ячейке на вокзале Чимин, там оказались наличные деньги. Так даже после смерти друг помог осуществить задуманное: я выправил необходимый пакет документов, за качество которых пришлось заплатить вдвое. Зато теперь у меня на руках был не только паспорт и id, но и медицинская страховка, водительские права и диплом бакалавра по специальности менеджер. Я смог даже внести первый взнос за квартиру. Небольшая студия — белые стены, лепнина на потолке, высокие французские окна с кованой решеткой, имитирующей балкон — скромная, но зато моя. Я полюбил готовить себе типичный французский завтрак и с улыбкой здоровался с соседями, идя на работу. Вкалывал там так, что ноги гудели от усталости. Эта реальность была прекрасна. Может, поэтому я схватился за неё крепко, двумя руками, с наслаждением проживая каждый день. Лишь незавершённые дела омрачали мою радость и вынуждали жить с оглядкой. Картину сжёг не раздумывая, прямо на пляже в Пусане, после того, как попрощался с Чимином. Никто не должен был знать, что к этому делу причастен Тэхён, ни одна ниточка не должна была вести к его имени. Так как Крон успел разобрать колье, бриллианты пришлось забрать с собой во Францию, воспользовавшись старым, проверенным способом провоза контрабанды. Интроскоп в аэропортах не определял бриллианты, если их спрятать в субстанции с показателем преломления равным показателю преломления у бриллианта. Крем идеально подходил для этого. Предварительно сняв с камней все отпечатки, зашифровал их в фотографиях на флэшке. Сами бриллианты спрятал в банке с кремом для рук, упаковав её так, что никто бы не догадался, что коробку с кремом уже вскрывали. Хранить всё это богатство приходилось пока у себя в студии. Нужно было найти для бриллиантов и для всех улик, которые могли связать Джей Кея с личностью Чонгука, более надёжное место. Отправить отпечатки группе «Индиго» и Юнги я не мог. Тогда бы всю мою новую жизнь, которая только началась, можно было смело зачеркнуть. Нужно было придумать способ передать всё это в Интерпол. Вот только как это сделать, не привлекая к себе внимание? Я ненадолго задумался, но шум учащихся, заполонивших кафе, быстро вывел меня из оцепенения. Детвора и их родители оккупировали все столики. Заказы сыпались со всех сторон. Два официанта с трудом, но справлялись. Я уже всерьёз начал подумывать прийти им на помощь, как меня окликнул мужчина с девочкой. Софи прыгала на месте от нетерпения, дёргая отца за руку. — Возьмите, — он смущённо протянул мне свою визитку. — Жена заблокировала все кредитки. Как только я утрясу дела с разводом, обязательно всё вам… — Не стоит. А визитку я обязательно сохраню. Учись хорошо, Софи, — я подмигнул девочке. — Обещаешь? — Неа… Девочке достаточно быть красивой. Умным должен быть мужчина, — бойко ответила та и сорвалась вперёд к фургону отца. — Узнаю коронные фразы жены. Видимо, я был недостаточно умён для неё, — виновато пояснил отец. — Спасибо ещё раз и до свидания, Джей. Сзади раздался заразительный смех. Самый лучший смех на свете! — Что, Джей, трудно с детьми? Их искренность порой обескураживает? Тэхён стоял, спрятав руки в задние карманы джинсов, и с улыбкой смотрел на меня. — Да уж… — обречённо вздохнул. — Но и взрослые порой ведут себя как дети, — я наигранно нахмурил брови и покачал осуждающе головой. Это я намекал, что после той нашей прогулки Тэхён пару дней меня старательно избегал. Не приходил на бранч вместе с Соджуном, не покидал пределы галереи. Видимо, из галереи можно было подняться прямо в квартиру Тэхёна, так как всё-таки изредка я его видел сквозь огромное стекло витрины. Уже хотел идти к нему домой, нагло использовав то обстоятельство, что номер квартиры мне был известен, но Тэ волшебным образом материализовался у меня за спиной. — Пожалуй, мне стоит извиниться за своё исчезновение, — правильно истолковал мой намёк Тэхён. — Совсем скоро открытие галереи, дела как снежный ком навалились. Практически всё готово, не хватает лишь… Как ты смотришь на то, если сегодня я приглашу тебя в одно интересное место? Совместим приятное с полезным? В ту же минуту вся тревога и напряжение, которые сковали меня за дни ожидания встречи, испарились. — Мы пойдём вместе на вечернюю пробежку? — предположил с серьёзным лицом я. Тэхён ошарашено уставился и через мгновение засмеялся, прикрывая рот рукой. — Что? Нет. Полезным может быть не только пробежка и брокколи. Нам нужно будет найти одного художника. Я сегодня понял, что именно его работ не хватает у нас в галерее. Поможешь? Предупреждаю сразу, дело рисковое. Можем нарваться на полицию и придётся уносить ноги. — А в чём проблема? Должен же быть реестр художников, с указанием всех контактов. Зачем его искать да ещё и с такими рисками? — Он самоучка. У него нет агента, никто не знает, как он выглядит. Только аккаунт в инстаграм, закрытый от комментариев. Смотри. Тэхён быстро нашёл в телефоне нужную страницу в сети и протянул мне. На каждой фотографии были огромные реалистичные граффити известных людей, которые украшали стены серых, безликих домов, металлических заборов строек или чёрный асфальт. — Поверь, это второй Энди Уорхол! Причём, он превзойдёт его точно! Я хочу найти этого парня и уговорить выставлять свои картины у нас в галерее, заключить с ним контракт. — И как ты собираешься его найти? Взломать аккаунт таинственного артера, вычислить привязанный к нему телефон и электронку для меня было делом плёвым. Но вот как объяснить Тэхёну, что я владел столь нетривиальными навыками? — Сегодня на одном форуме проскочила информация, что он будет рисовать в девятнадцатом округе, в Бют-Шомон, хочет подарить свой арт новому студенческому комплексу Delphine. Вот, скинули геолокацию. Бывал там раньше? — Парижский Чайнатаун? — усмехнулся я. — Лучшая азиатская кухня именно там. Слышал. Как и настоятельные рекомендации переносить место для вечерних прогулок в более спокойные места. Район славится самой высокой преступностью. Именно там чаще всего угоняют автомобили и крадут вещи, оставленные в салонах. Но если тебе нужно встретиться с этим художником, я с тобой. Одного туда я тебя точно не отпущу. — Тогда на девять двадцать вызываю такси? — предложил Тэхён. — Там начало в десять, должны успеть доехать и занять лучшие места. Я поморщился, вспомнив, что сегодня опять в Париже объявили забастовки. Похоже, это стало любимым развлечением французов. Общественный транспорт работал в эти дни через раз, точнее, через пять раз! А таксисты шустро взвинчивали заоблачные цены на свои услуги. — Ты хочешь застрять в пробке, окружённый демонстрантами? Забыл про кричащих людей с плакатами, что перегородили все дороги в центре? — А почему они бастуют? Я совершенно выпал из жизни. — В прошлом месяце — из-за пенсионной реформы, потом была «макаронная забастовка». А сейчас идет тракторная «осада Парижа» — забастовка фермеров. — Метро? — кисло предложил Тэхён. — До квартала Ла Виллет еще нет ветки, — напомнил я. — А именно туда нам с тобой и нужно попасть. — И что ты предлагаешь? — Есть у меня одна идея. Будь готов к назначенному времени, думаю, Жак не будет возражать, если я закруглюсь сегодня чуть пораньше. А сейчас, прости, мне нужно бежать работать. У нас самая жара начинается. Школьники и студенты, у которых практически одновременно закончились уроки, заполонили всё столики. Они влетали в кафе и кидались к прилавку, на ходу выкрикивая заказ. Все десерты, йогурты со свежими фруктами, мороженое и коктейли разлетались с ошеломительной скоростью — девушка за прилавком едва поспевала за ними, стараясь угодить каждому.Тэхён
В начале десятого тишину улицы Лагранж нарушило утробное урчание. Мотоцикл! Джей припарковался у входа в галерею и, стянув шлем, улыбнулся мне, помахав призывно рукой. — Ты ездил раньше на мотоцикле? — прозвучал его вопрос, как только я оказался на улице. — Ни разу, — не кривя душой признался я. Любопытство взяло верх и, подойдя ближе, провел рукой по гладкой коже сиденья. Сердце застучало от предвкушения с удвоенной скоростью. Джей прищурившись посмотрел на меня, проверяя степень решительности и, похоже, результат его удовлетворил. Он протянул мне байкерскую куртку с усиленной защитой на локтях и точно такой же, как у него, чёрный шлем: — Безопасность превыше всего. Вечером уже прохладно, не хочу, чтобы ты простудился. Куртка оказалась точно мне по размеру. Джей был намного шире в плечах, чем я, но вот руки у меня были длиннее. Однозначно. Куртка явно была не с его плеча, так как сидела на мне, как влитая. Вопросительно приподняв бровь, посмотрел с молчаливым вопросом в глазах. Джей, понял без слов, растерянно почесал затылок и пояснил: — Просто я знал… точнее, я хотел, чтобы ты рано или поздно прокатился со мной. Поэтому и купил куртку специально для тебя, как и шлем. Нахмурив брови и скрывая за серьёзностью смущение, он помог надеть шлем и проверил, хорошо ли я его застегнул. Потом оседлал мотоцикл, обернулся и посмотрел на меня, чуть склонив голову. Я впервые в жизни тащился от того, как парень выглядел в обычной чёрной куртке и самом простом чёрном шлеме. Джей, как я заметил, вообще любил всё простое, предпочитая монохромные тона в одежде, и это удивительным образом ему шло, не отвлекало на ненужные детали. — Давай, смелее. Запрыгивай! — он жестом показал мне садиться за ним. Немного поколебавшись, я сделал пару шагов вперёд, отделяющих меня от железного зверя, схватился за плечо Джея, забрался на сиденье мотоцикла и поерзал. — Садись так, чтобы тебе было удобно, и держись за меня. Крепко. Не забывай, ты просто должен повторять все движения за мной. Только не резко. Расслабься. Всё будет хорошо. Джей опустил щиток, а я повторил его жест. Следуя его совету, я сжал коленями его бёдра и вцепился в талию. Он запустил мотор, не успел я среагировать, как мы поехали — сначала медленно. Джей позволял мне привыкнуть к железному зверю, жару, вылетающему из выхлопных труб, к себе. Прижавшись плотнее к его спине и положив ладони на торс Джея, ощутил мягкость футболки и твердые кубики пресса под ней. Мне о таких мышцах только мечтать оставалось. Сцепив руки в замок, я чувствовал себя в полной безопасности. Выехав на бульвар Сен-Жермен, мы поехали быстрее — и вот мы уже мчались вдоль набережной Сены. Мотоцикл резво лавировал в потоке машин, который и не собирался спадать, несмотря на поздний час. Лучи заходящего солнца сквозь кроны деревьев играли с нами в прятки. Мы проносились мимо мостов, Эйфелевой башни и Триумфальной арки. Скорость и ощущение свободы, граничащее с состоянием полёта, толчками выбрасывали адреналин в кровь. Когда мы остановились на светофоре, Джей положил ладонь мне на руки и аккуратным, едва ощутимым касанием, сдвинул их чуть ниже. Загорелся зелёный свет, и мотоцикл рванул вперёд. Рёв мотора, ощущение горячего тела под ладонями захлестнули в вихре эмоций. Во время поездки мы были единым целым, и это было ни с чем не сравнимое чувство! Нужное место у строящегося студенческого комплекса Delphine мы отыскали без проблем. С десяток мотоциклов выстроились в ряд, подсвечивая фарами бетонный забор — будущее полотно для райтера. Хрупкая фигура юноши в чёрном худи с капюшоном и маске-респираторе замерла неподвижно, не реагируя на толпу зрителей, что собралась у него за спиной. Джей поставил мотоцикл в этот же ряд и заглушил двигатель, оставив включенными фары. Парень вытащил из кармана латексные перчатки и надел их. Присел на корточки, немного подумал и достал из чёрной сумки, лежавшей у него в ногах, два баллончика. Все эти действия происходили в полнейшей тишине. Все замерли в ожидании чуда. Увидеть, как на твоих глазах рождается новый шедевр — это уникально! Люди, а собралось нас человек пятьдесят, не меньше, сидели прямо на холме, расстелив на траве куртки и пледы. А дальше началось волшебство… Казалось будто руки художника, зажав баллончик с краской, танцевали какой-то дикий танец, оставляя за собой на бетонной поверхности черные штрихи и линии. Он ловко подбрасывал в воздух баллончики, меняя цвет краски, перекрывая другим тоном хаотичные линии. Мы не понимали, что рисовал парнишка: поначалу казалось, что это была абстракция. Но вдруг картинка начала собираться воедино. Чем больше становился арт, тем чётче в чёрно-белых пятнах начали проглядывать черты человека. Всклокоченные волосы, усы, хитрые глаза из-под густых бровей и… язык, который высунул гениальный учёный, дразня зрителей. — Эйнштейн… — выдохнул Джей, оторвавшись от камеры. Слава Богу, он догадался снимать всё на телефон! Джей с шальной улыбкой повернулся ко мне. — Ты прав! Это действительно круто! Парню оставалось совсем немного дорисовать. Он то и дело отходил на несколько шагов назад или в сторону, проверяя, насколько верно легли тени. Удивительно, что всего двумя красками он добился потрясающе объёмного и живого изображения. Я замер в стойке, как борзая собака, приготовившись кинуться к райтеру, как только тот закончит рисовать. Но вдруг темноту разрезали проблески полицейских маячков и резко взвыла сирена. Толпа взметнулась, вскочив на ноги, и все бросились врассыпную. Вокруг началась дикая суматоха, а меня словно парализовало. Подавив крик в глотке, я заметил, как трое полицейских ринулись наперерез художнику, лишая того возможности скрыться в темноте. Я не сразу обратил внимание, как рядом со мной оказался полицейский. Он резко взмахнул рукой, выдвигая телескопическую дубинку. Инстинктивно попятился и, споткнувшись, шмякнулся со всего размаху на зад, прилично приложившись копчиком. Зажмурил глаза и закрыл лицо рукой, приготовившись к удару. Но его не последовало… Резкий толчок, и сильная рука вздёрнула меня вверх, ставя на ноги. Полицейский, который направлялся в мою сторону, сдавлено мычал и неуклюже пытался подняться на ноги. Джей тряхнул меня со всей дури за плечи, приводя в чувства. — Запрыгивай! — приказал он, сжав уверенной хваткой клипоны и резко выкрутил гашетку. Я плохо понимал, что делать, но послушно последовал жёсткому приказу. Сел на сиденье мотоцикла и вцепился в сильные плечи. Уже на ходу обернулся и увидел, как райтера, чьё имя я так и не узнал, схватили полицейские и повалили на землю, заламывая руки за спину. Мы рванули с места. — Держись! — крикнул Джей. Он специально вильнул задним колесом мотоцикла, поднимая столб пыли, затрудняя полиции преследование. Мы уже отъехали на безопасное расстояние, скрывшись в районе новостроек, как вдруг я бешено замолотил кулаком по широкой спине. — Стой! Возвращаемся! — орал я из последних сил, пытаясь перекричать рёв мотоцикла. — Я не могу его бросить. Джей, услышав меня, сбросил скорость и остановился. — Точно? Не передумаешь? Можем загреметь вместе с художником в участок, — раздался глухой голос из-под шлема. — Точнее быть не может. Наплевать. Заплатим штраф, не больше. Но я должен познакомиться с ним. Джей кивнул и плавно развернул мотоцикл в обратную сторону. Он быстро сориентировался и нашёл в потоке машин нужную нам, полицейскую. Догнал её и плотно сел на хвост, стараясь не привлекать внимание. — Подожди меня здесь, — попросил я, когда мы остановились, не доехав до полицейского участка. — И скрести пальцы. Надеюсь, у меня всё получится. Потратив кучу времени, чтобы пробиться в кабинет, где оформляли задержание, обнаружил, что полицейские зря времени не теряли. Они уже начали процедуру, разложив на столе содержимое сумки артера, внося по описи всё в бланк протокола. Парнишка, стянув респиратор с лица на шею, стоял и безучастно наблюдал за происходящим, сухо отвечая на вопросы полицейских. — Здравствуйте, — начал я, как только оказался рядом с ними. Что говорить дальше — понятия не имел, но язык начал совершать поступательно-колебательные движения сам собой, абсолютно не сопрягаясь с мозгом. — Я Ким Тэхён, владелец картинной галереи «Белый куб», — и протянул полицейским свой id. — Я бы хотел… — Что вам угодно, месье? — лениво процедил седовласый полицейский, который руководил задержанием и облавой. А чего я хотел? Идиот! Я и сам пока не понимал. Исходя из печального опыта, я знал, что нужно быть максимально вежливым и не злить полицейских. Ни в коем случае не делать этого! Дальше… Пожалуй, на этом все мои скудные познания от общения с полицией заканчивались. — Мы бы хотели представлять интересы задержанного, — раздался ровный голос у меня за спиной. Джей! Чёрт тебя побери! Просил же ждать меня на улице! — Это ведь первое его нарушение? — Джей даже не спрашивал, он скорее утверждал. — Да, первое, — с долей надежды в голосе, подтвердил райтер. — Алан Журбер, вам никто слова не давал, — рявкнул второй полицейский в сторону задержанного. Значит, райтера звали Алан Журбер. Я выяснил настоящее имя таинственного художника. Одной проблемой меньше. Хоть из-за этого визит в полицию можно было считать не напрасным. — А это случайно не вы были на пустыре и применили силу, пытаясь убежать от полицейских? — спохватился тучный напарник старшего полицейского, на скуле которого, чётко начал багроветь и наливаться огромный синяк. Он обошёл Джея, подозрительно, с хищным прищуром разглядывая его. — Мы отрицаем данное обвинение, — сухо ответил я. Нет! Только не это. Это не то направление разговора, в котором нам нужно было двигаться. Чего доброго я и Джей могли оказаться за решёткой. — Хочешь сказать, что я вру? Щенок! — переключился на меня полицейский, продолжая провоцировать. — Возможно, вы не разобрались в ситуации, — невозмутимости Джея можно было позавидовать. — Предполагаю, что во время задержания была большая сумятица и вы просто обознались. В темноте все кошки серы. — Это точно он! — коп ткнул толстым пальцем-сарделькой в грудь Джея. — Этот бугай вырубил одним ударом меня, защищая своего дружка! — А почему я должен кого-то защищать от полицейских? — Джей сделал многозначительную паузу и напряженно посмотрел прямо в глаза толстяку, едва склонив голову к плечу. И коп моментально потух под его гипнотизирующим взглядом. Сник так, что казалось, он уменьшился вдвое в размерах. Такой взгляд мог быть только у людей, умеющих бросать вызов судьбе и презирающих слабость. Вот только откуда в Джее было столько спокойствия, несгибаемой уверенности и внутренней силы, способной привести в смятение даже полицейского? — Следи за языком, — шёпотом одёрнул напарника начальник. В комнату торопливо зашёл еще один бравый сотрудник полиции, который дежурил у входа в участок, и, склонившись, что-то тихо зашептал на ухо своему начальнику. — Достаточно. У месье Журбера первое нарушение. Мы ограничимся штрафом и конфискацией всего того, что мы изъяли в ходе задержания. Штраф вы обязаны будете оплатить в течение двух недель. Вам всё понятно? — коп повернулся к Алану. — Кхм… — прокашлялся Джей и положил на протокол погашенную квитанцию. — Уже это сделано. Мы можем идти? Мы направились к выходу, до конца не веря, что удалось так легко отделаться. На полпути я остановился и ущипнул себя за руку. Боль подтвердила реальность всего происходящего. — Спасибо, — тихо прошептал Алан. — Кто вы такие? — Как я уже раньше представился, я — Ким Тэхён, и я действительно владелец галереи «Белый куб», а это мой друг — Джей Кей. Джей стянул мотоциклетные перчатки и протянул Алану руку. Цепкий взгляд художника сразу выхватил сбитые костяшки, и юноша заливисто рассмеялся. — Кажется, я догадываюсь, как появился фингал на морде того копа. — Но мы же об этом никому не расскажем? — шёпотом ответил Джей и широко улыбнулся. Мы вышли из участка и тут же нас моментально окружила толпа, глаза слепили вспышки камер. — Я ничего не понимаю, — ошарашено прошептал я, оглядываясь на Джея. — Откуда эти люди? Что происходит? — Тэхён, не стоит недооценивать силу интернета. Пока ты с боем пробивался в участок, я выложил видео с тем, как рисует Алан на том форуме, про который ты мне говорил. Ну и еще закинул в пару журналистских чатов, — скромно добавил Джей. — Дописав, что наша доблестная полиция не совсем понимает разницу между искусством и вандализмом, раз задержала такого талантливого художника, предъявив ему именно это обвинение. И следом указал геолокацию участка. Толпа уже окружила Журбера, каждый пытался пробиться к нему и познакомиться. Тот стоял смущённый, явно не привыкший к такому вниманию. В толпе мелькнула большая профессиональная камера с логотипом крупного новостного канала. — Алан, скажите, что теперь будет с вашей картиной на стене студенческого комплекса? Насколько нам удалось узнать, в префектуру округа уже поступило распоряжение о демонтаже забора с портретом Эйнштейна. Похоже, городу не нужно ваше творчество, — протараторила журналистка и тут же ткнула жёлтый поролоновый набалдашник микрофона прямо в лицо Журбера, добиваясь от него ответа. На последних словах парень поник, накинул капюшон и втянул кисти в рукава объёмной толстовки. Он словно завернулся в кокон. Появилось дикое желание разорвать этих журналистов к чёртовой матери! Я не выдержал и ринулся вперёд, раздвигая толпу плечами, оказавшись прямо перед объективом камеры. — Ошибаетесь, — резко оборвал журналиста. — Если бы людям не нужно было творчество Алана Журбера, здесь бы сейчас не было столько людей. Его граффити раскрашивают серые будни города, заполняют душу столь сильными чувствами, что они стирают страхи, сомнения и заполняют пустоту внутри. Алан… он гений! Я обернулся и вгляделся в лицо Алана. У меня сердце защемило от той боли, которую прочёл на его лице. Несмотря на всё сказанное мной и поддержку толпы, он был сломлен. Алан стоял и отрешённо смотрел себе под ноги, лишь изредка поднимал затравленный взгляд. Нужно было как-то спасать ситуацию, но я не знал, что добавить ещё, чтобы этот талантливый парнишка поверил в себя. Вдруг к камере подскочил Джей Кей, который всё это время был за чьими-то спинами. Он бесцеремонно потеснил меня в кадре и закончил мою пламенную речь: — Демонтированный портрет Эйнштейна не пропадёт - он обязательно будет выставлен в галерее «Белый куб», с которой художник только что подписал эксклюзивный контракт. Если вы хотите увидеть ещё больше работ Алана Журбера, приходите на предстоящий вернисаж. Джей обернулся и тепло улыбнулся Алану. И между нами начался молчаливый диалог: Журбер: "Что это было?" — глаза полные удивления, он переводит недоверчивый взгляд то на меня, то на Джея. Джей: "Ты с нами?" — подняв вопросительно бровь вверх. Журбер: "Серьёзно?" — задумался на мгновение, словно взвешивал все «за» и «против». Я: "Вполне!" — кивнул утвердительно, подтверждая сказанное Джеем. Алан счастливо выдохнул и громко объявил для всех собравшихся: — Приходите в «Белый куб». Будет круто!Чонгук
Минуты безжалостно покатились. И как бы медленно я не ехал, ночное приключение закончилось у дома Тэхёна. На часах уже почти три часа ночи. Улицы были пустыми и сонно тихими. Не рассекали воздух шустрые машины, велосипедисты не сигналили в дребезжащий звонок застывшим, чтобы сделать снимок, туристам. Город спал, погрузившись в ночь. Тэхён слез с мотоцикла, а я за ним следом. Прохладный ветер заставил поёжиться: объятия больше не согревали. Тэхён отступил на пару шагов назад. Почему сейчас нужно прощаться? Так хотелось поставить на паузу мгновение, когда Тэхён крепко сжимал мои бёдра коленями и плотно прижимался к спине, стоило мне только заложить мотоцикл в вираж. Почему нельзя каждый день ощущать тепло рук Тэхёна, каждую минуту дышать его запахом, таким особенным и родным? Непроизвольно сделал глубокий вдох, словно пытался задержать подольше его аромат в себе. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, словно пытались найти в чертах напротив что-то жизненно важное и необходимое, как воздух, которым дышали. — Ну что, по домам? — как можно беспечнее спросил я, стянув шлем. Вместо ответа Тэхён притянул меня к себе и поцеловал. Нежно-нежно, едва касаясь губ. Порывистый вздох облегчения вырвался у меня. Обнял Тэ крепко, не собираясь отпускать, даже если он попытается вырваться. Сердце зашумело в ушах, а дыхание сбилось, когда я прильнул к его губам тёплым поцелуем. Отчётливое желание отчаянно билось в мыслях с мольбой: «Ответь… Ответь мне, Тэ». Кто-то там свыше словно услышал мои заклинания, и Тэхён позволил нам большее, проскальзывая в мой рот языком. Стало так сладко, что всё вокруг перестало существовать. Губы, ласкающие мои, были такими тёплыми и опытными. Последнее ощущение слегка отрезвило. Ревность острыми когтями полоснула изнутри, пробуждая дикое желание немедленно стереть из памяти Тэхёна любые воспоминания о других. — Господибожемой… Какой же ты идиот, — выдохнул Тэхён мне в губы, словно прочитал мои мысли, и чуть отстранился. И тут я был абсолютно согласен с ним. Потом глаза Тэхёна потеплели, обретая глубину и решимость. Он взял меня за руку и потянул за собой. — Идём, — приказал он. Мы зашли в подъезд молча, так же молча Тэхен открыл и толкнул дверь квартиры, пропуская меня вперёд. Мы оказались в аккуратной кухне-гостиной. Никаких лишних предметов, статуэток и безделушек. Всё лаконично и стильно, как и сам хозяин квартиры. — Экскурсия будет краткой. Не такие уж у меня и хоромы, — извиняющимся тоном пояснил Тэхён. — Здесь кухня… Там туалет и ванная… Там спальня. Пожалуй и всё. Проходи, чувствуй себя как дома. Может… кофе? Я почувствовал, как неуверенность вдруг охватила Тэхёна. Испугавшись, что он передумает, не медлил больше ни секунды, не дал ему говорить дальше — привлёк к себе. Нежно, едва коснувшись губами, поцеловал в шею. Всё вокруг замерло — казалось, реальность растворилась. Существовали только мы. Мышцы напряглись, нервы натянулись до предела, когда Тэхён запустил руку под футболку, невесомо касаясь кожи, провел вверх и положил горячую ладонь на грудь. Я вздрогнул. Обжигая неуверенным взглядом, будто спрашивая, может ли он продолжать дальше, Тэхён разглядывал моё лицо и глаза, пытаясь найти в них сомнение. — Я не хочу кофе, я хочу тебя, — искренне признался я, ощущая, как меня уже колотило от возбуждения. — Пожалуйста, Тэ… Тебе можно всё… Я сказал это. Сам попросил. Видимо, Тэхёну очень нужно было услышать эти слова — мою просьбу и одновременно моё разрешение. Он утянул меня в спальню — тут стояла большая, нет… огромная кровать. И она буквально была создана для секса. Тэхён долго рылся в комоде, выдвигая и со злостью закрывая ящики, наконец, в нижнем, нашел тюбик смазки и презервативы и кинул их на кровать. Я не видел толком его лица, но расслышал облегчённый выдох: — Я уже подумал, что придётся в аптеку посреди ночи бежать, — смущённо пояснил заминку он. — У меня с собой всё было, — кивнул я на куртку, которую оставил в коридоре. — О, так ты подготовился… — Скажем так, я очень рассчитывал, — шагнул к нему вплотную и обнял. — Тогда чего же ты ждёшь? Моё сердце ударило так, что грудная клетка, казалось, треснула. Как можно нежнее провёл пальцами по волосам, по скулам, любуясь на закушенные губы Тэхёна, на его руки, со вздувшимися венами-реками, которые расстёгивали на мне джинсы, отчаянно воюя с пуговицей… Я не мог поверить в происходящее. Сколько раз я представлял это? Миллион раз! Не меньше. Ни один из мучительных снов юности не мог сравниться с тем, что происходило сейчас в реальности. От лёгких прикосновений всё тело прошивали импульсы удовольствия, я представить не мог, что это будет так сладко. Наши руки были повсюду, поцелуи — неконтролируемые… это было полное сумасшествие. Тэхён вздрогнул, как от удара током, и прерывисто выдохнул, когда я оставляя россыпь невесомых поцелуев, поднимаясь от ключиц выше, прихватил губами мочку его уха. Казалось, я нажал на «волшебную кнопку». И тут же пообещал себе найти все его эрогенные зоны, включая те, о которых Тэхён даже не подозревал. Запустив руку в его волосы, я утонул. Шелковые… Мягкие кудри растворились между моими пальцами. Исходящее от Тэхёна тепло обволакивало. В полумраке спальни было слышно только наше хриплое дыхание и шелест снимаемой одежды. Тэхён взял инициативу на себя и мягко толкнул меня на постель — я даже сказать ничего не успел, как оказался уложенным на лопатки. Не отрываясь друг от друга, мы с трепетом продолжали изучать ласками и поцелуями тела друг друга, миллиметр за миллиметром, плавясь от возбуждения. Настолько был сосредоточен на Тэхёне, запоминая, как он отзывался на каждое, даже едва заметное прикосновение моих губ и рук, что не заметил, как он одной рукой дотянулся до лежащего на кровати тюбика со смазкой. С тихим щелчком открыл колпачок. Лубриканта Тэхён не пожалел, выдавил гель из тюбика тонкой струйкой на член и бёдра. Он приставил палец к заднему проходу, но не торопился вводить, а лишь смазывал края. Я напрягся, но ровно на одно мгновение: пока палец не погрузился внутрь, заставляя податься навстречу и раскрыться перед ним ещё откровенней. Тэхён, согнув мою ногу, нежно поцеловал коленку и продолжил медленно спускаться ниже по бедру поцелуями, и ни на минуту не прекращая длинными пальцами растягивать, готовя к проникновению. Все движения были медленными, выверенными, доводящими до исступления. Волнообразным скольжением пальцев Тэ постепенно добился, что мышцы послушно расслабились и тогда он, склонившись, накрыл губами головку, смазка с которой уже текла на живот тонкой липкой нитью. Я выгнулся дугой, застонав в изнеможении. — Пожалуйста… Тэ… — бесстыдно начал умолять. — Что?.. Тебе же нравится, — его голос вибрировал и звучал ниже обычного. — Нравится… — выдохнул я, разводя ноги шире. — Но мне этого мало. Тэхён приподнялся с кровати и будто специально устроил передо мной шоу, открывая упаковку презерватива зубами. Я сглотнул, глядя на то, как он ловко натянул латекс на свой член, такой… идеального размера. Тэхён, размазывая смазку по своему стоящему колом стволу, встал между моих ног. Они сами собой легли на его плечи, когда он подтянул рывком меня к краю постели. Тэ прижался ко мне пахом и потёрся между ягодиц. Я тихо охнул, чувствуя, что член скользнул и уткнулся в анус. — Расслабься, — прошептал Тэхён, аккуратно входя в меня. — Охренеть… — взорвалось в голове, и я закрыл глаза от чистейшего запредельного кайфа. Мы на мгновение замерли, наслаждаясь первыми, пронзительными ощущениями, напрочь выпадая из реальности. Всё тело подрагивало, я был как оголённый нерв. Задержал дыхание, почувствовав, как Тэхён, со стоном осторожно толкнулся, медленно проникая глубже. Невыносимо хорошо! Глухо выдохнул и максимально расслабился. Тэхён сжал мои бёдра и потянул на себя, аккуратно насаживая на член, не позволяя себе сорваться. Он пытался сдерживать себя и быть осторожнее. Ловя каждую реакцию, топя в поцелуе каждый мой стон, срывавшийся с пересохших губ, он раз за разом медленно входил в меня. Тэ словно дразнил, игнорируя мои намёки и нетерпеливые движения бёдрами навстречу. Я не выдержал: — Смерти моей хочешь? — прошипел я и слегка шлёпнул Тэхёна. На Тэ, очевидно, это подействовало, а может и то, что ноги, соскользнув с плеч скрестились на его торсе, и я начал снизу руководить процессом. Тэхён перестал медлить, начал наращивать темп, не сводя с меня пристального взгляда. Еще немного. Всего пара движений. Мне казалось, что больше я не смогу выдержать. А Тэхён вновь и вновь убеждал меня в обратном, продолжая вбиваться в меня до изнеможения. Я слышал его неразборчивый шёпот, едва различая «Да-а… Еще…» между шлепками влажных тел и моими стонами. Дыхание сбилось и я закатил глаза, ощущая, как внутри образовалось цунами. Наслаждение горячей волной прокатилось по телу и хлынуло в пах, угрожая взорваться и выплеснуться белёсой жидкостью мне на живот. — Тэ… Я сейчас… — взвыл, понимая, что удержаться вряд ли получится, слишком долго об этом мечтал. Тэхен взял дальнейший процесс в свои руки, в буквальном смысле. — Бля-я… — выдохнул я, почувствовав, как пальцы Тэхёна сомкнулись на моем члене. Кисть, размазывая скользкие капли, проступившие из уретры, с нажимом скользила по члену ровно в такт толчкам, которые стали быстрее и глубже. Каждое движение Тэ заставляло бесконтрольно вздрагивать всем телом. Перед глазами всё поплыло. От этого захотелось взвыть — и я схватился за плечи Тэхёна, как за спасательный круг. Волна, что скопилась внизу живота, взорвалась. Прогнувшись в спине, я замер в ослепительной вспышке, не сдержав громкий стон. Мучительно долгий оргазм накрыл меня. Тело продолжало сводить судорогой в эйфории, которая казалась вечностью. Каждая клеточка дрожала, вибрировала и разлеталась на атомы от сводящего с ума наслаждения. Тэхён начал двигаться, разгоняя волну моей послеоргазменной неги, позволяя и себе сорваться в бездну. Его пальцы с силой впились в мои бедра. Лоб покрылся испариной. Капельки пота срывались и падали мне на грудь. Сделав еще пару глубоких толчков, Тэхён с гортанным рыком вздрогнул, и его тело прошила судорога. Он в финальном рывке натянул меня до основания и кончил, упав без сил мне на грудь, укрывая собой. Я подхватил его, и мы переплелись в объятиях, намертво прилипнув друг к другу. Какое-то время мы просто лежали, пытаясь перевести дыхание, и выходить из меня Тэхён не торопился, хотя я чувствовал, что его возбуждение схлынуло. Наконец, выскользнув и стянув презерватив, он бросил его в сторону урны, но явно промазал, судя по смачному шлепку. Досадливо шикнув на кривые руки он, урча как кот, распластался на мне, положив голову на грудь. Последнее, что запомнилось, как Тэхён уткнулся носом в сгиб шеи и, втягивая в себя запах моей кожи, спокойно и размерено задышал. Мы заснули прямо посреди сбитых простыней и разбросанных по всей кровати подушек… …Утром, еще не до конца проснувшись, понял, что Тэхён так и спит у меня на груди. Я не спешил открывать глаза и замер, боясь пошевелиться и разрушить очарование момента, в который я до сих пор не очень верил. Случившееся вчера казалось сном, но тело и поясницу тянуло, напоминая, что мы вчера чуть не разнесли в щепки королевскую кровать. Ласково поцеловал Тэхёна в макушку и протянул руку, убирая непослушные пряди, настырно падающие на глаза. Через силу оторвался от тёплого свернувшегося рядом тела, аккуратно освободившись из осьминожих объятий, и выскользнул из кровати. Прикрыл обнажённого Тэхёна простыней. Он заворочался, заворчал и спрятал лицо в подушку, не желая просыпаться. Моё сердце затопила любовь к такому сонному и уютному Тэхёну. В глазах всё поплыло. Так вот оно какое — всепоглощающее и реальное счастье… Я был на своем месте, на том самом месте, на которое имел полное право. Любовь к Тэхёну дала мне это право. Спальня пропиталась нашими запахами и тяжелым ароматом секса. Подошёл к окну и приоткрыл его. Солнце уже поднялось над крышами, которые светились тёплым светом наступающего утра. Вид просыпающегося Парижа, пожалуй, вторая завораживающая своей красотой картина — после спящего Тэхёна, естественно. Я обернулся и, кажется, забыл как дышать. Запоминал его, выжигал на сетчатке: обнаженного и бесстыдно раскинувшегося на огромной кровати, нежащегося в лучах восходящего солнца. Лёгкую вуаль на окне оживил порыв ветра, она встрепенулась, надулась, как парус на яхте. Я скользнул взглядом вверх по крышам домов, серой Эйфелевой башне, гордо проступающей свозь утреннюю дымку. Вечный город не мог надоесть, и пресытиться им было невозможно. Мы жили в самом красивом городе мира. Париж дарил ощущение полной свободы и любви, и эти чувства взрывались внутри пузырьками шампанского, пьяня и кружа голову. Стая голубей сорвалась с крыши и взметнулась вверх, оранжево-красный фургон медленно тащился вверх по улице, на скамейке сидела пожилая женщина и расчёсывала болонку, пристроившуюся у нее на коленях, мальчишка из бакалейной лавки в конце улицы уже начал выкладывать свежие багеты в большие плетёные корзины, мужчина, спрятавшийся в тени большого каштана, наблюдал за окнами Тэхёна… Что?! Я моментально напрягся и быстро моргнул, фокусируя взгляд, пытаясь разглядеть, что мой натренированный взгляд машинально выхватил в утреней картинке за окном. Но никого не было. Точнее голуби, фургон, женщина с болонкой, парнишка с багетами были, не было смутно знакомой мужской фигуры. Но мне не могло показаться. Не могло! — Доброе утро, Джей… — прошептал Тэхён сиплым ото сна голосом. Он прикрыл глаза ладонью, то ли от солнца, то ли от смущения, но при этом так мило улыбнулся, что от его улыбки перехватило дыхание, смывая напрочь всё нахлынувшее беспокойство. — Привет… — Вернись ко мне, — Тэхён заглянул в глаза с бесконечной нежностью и протянул ко мне руку. В этом жесте было так много доверия, что моё сердце разорвало в клочья. Нырнул обратно в постель, ловя в объятия стройное, подтянутое тело. Тёплые губы Тэхёна прикоснулись к моему плечу, а длинные пальцы заскользили, повторяя рисунок татуировки на руке, посылая стайку мурашек по коже. — Я вчера даже не успел рассмотреть, какие красивые у тебя тату. Тэхен улыбнулся, а сам продолжал водить кончиками пальцев по моему телу, как по холсту. Я замер, даже дышать перестал, столько интимности было в его движениях. Казалось, что он не просто гладил моё тело, а рисовал, что эти узоры оставила не игла тату-мастера, а его руки. — Расскажешь, что они означают? — лукаво спросил он. — Да ты и сам, наверное, всё знаешь: три жирные черные полосы — это часть южнокорейского флага, означающие справедливость, тигр — это тоже символ Кореи, иероглиф ханджа переводится как «самый прекрасный момент в жизни», надпись «Winners Never Quit» — победители никогда не сдаются, бык — символ года, когда я родился. — А что означает тигровая лилия? Тэхён продолжал блуждать пальцами по узорам, поднявшись до самого предплечья, повторяя рисунок родинок, который я надёжно спрятал под татуировкой цветка. — Пожалуйста, люби меня. Я выжидающе посмотрел на Тэхёна, ожидая того момента, когда он скажет: «Я помню!». Надеялся, что эта фраза напомнит ему наше общее прошлое, что Тэ не забыл меня. Но… этого не произошло. Он не вспомнил меня… И я отвернулся, чтобы Тэхён не заметил, как предательски заблестели глаза. — Обязательно! — Тэхён обнял меня со спины и горячо прошептал в шею: — Ma Fleur de lys.