В море корабли

День. На судне наверняка продолжает играть музыка, веселятся люди. Матвей проснулся раньше положенного, не ожидая того от себя, и просто отключил будильник, чтобы тот не затрезвонил ему на ухо. Снова хотя бы подремать не получалось. Терзало что-то смутное. Как же там Оля? Если снаружи наверняка было шумно, то в его маленькой каюте стояла тишина. Интернета не было, особо ни с кем не поговоришь, только сам с собой. И потому в голове одна за другой стали вставать в очередь мысли, а потом и вовсе толпиться, торопясь одолеть Матвея первыми. Он думал… думал… Чем занимается сейчас Оля? Ходит ли к подругам или просиживает всё время на работе? Нашла ли себе другую, более подходящую партию? Не может же она вечно и правда терзать себя, находясь рядом с таким увальнем? Алёна попыталась утешить его словами о том, что Оля чувствует, как сильно её любят и ценят, но такого недостаточно. Матвей видел себя словно бы неполноценным человеком, когда не знал, куда податься и где наконец найти себе хоть какую-то долгую работу, потому что отовсюду его либо увольняли, либо он поддавался порыву и сбегал сам. Не хватало ещё начать пить, как его отец. Говорят ведь, что яблоко от яблони недалеко падает? Будущее, в котором Матвей деградировал до состояния губки, способной только впитывать себя капли алкоголя, его пугало. Оля достойна лучшего человека. Не слабовольного труса. Надо быть смелым. Всё же возможность поговорить с кем-то вроде Алёны порадовала Матвея. С другими официантами он не столько общался, потому что они, в отличие от него, получили образование, чтобы обслуживать богатых клиентов на круизах, и сразу догадывались, кто здесь по блату и едва ли справляется с нагрузкой, беря на себя только самые простые обязанности. Диалогов с дядей и его коллегами, может, и хватило бы, но разница в возрасте зачастую превращала их в лекции, которые быстро Матвея утомляли. А простая и болтливая Алёнка, ровесница, быстро занимала его простыми и интересными темами. Хотя ещё больше от тяжёлых дум уводила сама работа, которая Матвею на самом деле понравилась, хотя он и не был в ней прям хорош. И… Бум! Матвей подскочил на кровати и вцепился в её края, чувствуя, как сотрясается маленькая каюта и словно бы начинает наклоняться. Замутило и стало сложнее дышать. Словно бы вдох больше не сделать, кто-то сжал шею в тиски и не отпускает. Матвей спрыгнул с кровати и распахнул дверь каюты, видя, как по коридору потекла морская вода с характерным запахом, дополняющимся неприятным запахом сырости. Соль… Неужели они врезались во что-то, и в корабле появилась пробоина?! Нужно срочно… спасаться! Быстрее! Матвей рванул по коридору, напугал какую-то старушку и кинулся к дяде, который уже вовсю занимался приготовлением закусок на ночь. Он чуть не поскользнулся на мокром полу и залетел на кухню, впечатываясь в шкаф и поспешно удерживая в нём тарелки, хотя и в нынешней ситуации от них не было уже никакого толка. – Ёпттвоюмать, Матвей, не бегай по коридорам! – прогремел Алексей, вытирая руки полотенцем и грозно свёл брови к переносице. И только сейчас дошло: никто никуда не спешил. Все продолжали заниматься своей работой, словно бы и не было никакой тряски. – Там… вода в коридоре, – запыхавшись, пробормотал Матвей, пытаясь объясниться. – И вы что, не почувствовали? Мы сейчас как будто врезались во что-то… удар был сильный… – Удар? – переспросил Алексей, не выглядя впечатлённым, и Матвей кивнул. – Вода? Они вышли в коридор под насмешливые взгляды других взрослых поваров и не увидели на полу ничего, кроме небольшой лужи, словно бы случайно пролитой здесь уборщиком. Что за чертовщина… – Но здесь… правда что-то было! Я не шучу! Затрясло так, что у меня все органы с места на место переставились! – пытался донести до дяди Матвей, ходя за ним хвостиком по кухне. – Да объясни ему уже, – проворчал какой-то уставший мужчина, только собиравшийся пойти в каюту спать после смены. – Свой же вроде. Алексей вздохнул и посмотрел на племянника с раздражающим видом, как будто бы сейчас ему придётся объяснять ребёнку, почему небо голубое, а трава зелёная. Матвей даже цокнул от уязвлённого эго и нетерпения, что же ему надо объяснить. – Понимаешь ли, – начал дядя, отвлекаясь от работы ненадолго, – этот лайнер уже очень старый по сравнению с другими и единственный, кто ещё бороздит это море время от времени, потому что оно особо больше ничего из себя не представляет. И, видимо, из-за всей этой древности и не самых лучших санитарных условий, у нас у всех иногда случаются такие галлюцинации. – В смысле? – ошарашенно переспросил Матвей, удивлённый услышанным фактом. – Ну, вот, давно уже так. Я сколько здесь ни работаю, уже и сам навидался: каких-то новых людей встречаю, каюты вдруг преображаются словно из апокалипсиса пришли к нам, вон, туалет, как у Алёнки было, тряска, рыбы, музыка вдруг из детства моего заиграет, хотя тут её нет в репертуаре… Не знаю, что здесь влияет так на мозги, но все через это проходят. Мы уже не реагируем. Я так глаза закрываю и жду, когда всё закончится. Молодых мы обычно в это не посвящаем, вот они и убегают отсюда быстро. И пассажиров обычно успокаиваем, мол, им это от волнения видится. Но нет у меня объяснения, понимаешь? Чушь это всё. Больше не волнуйся по таким пустякам. Матвей долго переваривал услышанное, даже когда Алексей продолжил готовить и послал его самому готовиться к работе. Он ещё передал какую-то просьбу от Филиппа, мол, у того кости заболели, и помощь нужна будет в уборке в какую-нибудь из следующих ночей, и попросил оказать содействие, так как никто больше не хочет работать с этим стариком. Матвей покивал и ушёл в каюту, переодеваться и приводить себя в порядок. Целый коллектив, куча людей на борту – и каждый видел нечто подобное. Но разве может что-то вызывать такие галлюцинации похожего характера буквально у всех? И правда… чушь это всё…