Дитя Даат

Все готово было к церемонии: свадебные наряды из переливчатых шелков, что ткали подземные пауки, огненно-алые для Ликейроса, нежно-золотистые для Эрха, с самого утра на дворцовых кухнях что-то жарилось-парилось, все вокруг пропиталось аппетитными ароматами. В кои-то веки Эрху на завтрак подали не привычный уже стакан молока, а жареное мясо с подливой и свежий хлеб, а ведуну в горло кусок не лез. Казалось, что он не венчаться будет, а на плаху взойдет. Ну, дурацкое чувство, лишенное оснований. Но жуткоооо! Ой, как жутко! А потом пришло понимание, отчего так страшно: разом вспомнились слова Владыки Люцифера о том, что другие демоны могут претендовать на него, Даат. И как представилась кровавая бойня вместо свадебной церемонии - так Эрх поседел бы, не будь он и без того альбиносом. Вот понимал прекрасно, что глупости намыслил себе, а поделать ничего не мог. Явились слуги, облачать жениха. Ликра Эрх не видел с самого утра, ему сказали - дурная примета, если старший супруг младшего увидит до церемонии. Свадебные одеяния были многослойные, из тончайшего шелка. Нижние штанишки - совсем прозрачные, поверх них - длинная широкая рубашка, такая же, нежно-нежно кремовая, как облака перед закатом. Сверху - еще одна, чуть плотнее, затканная золотистым узором из переплетающихся трав, подпоясали ее широким газовым поясом, с золотыми и жемчужными кистями. И надели поверх всего этого великолепия широкую накидку с капюшоном, расшитую золотом и алым шелком, украшенную узорочьем из мелких рубинов и совсем бисерного золотистого жемчуга. Тяжелый шелк спрятал тоненькое тело целиком, от кончиков пальцев до носков мягких сапожек из замши, капюшон укрыл расчесанные и заплетенные в сотни косичек роскошные волосы Даат. Не жених - сокровище под покровами. От чужих глаз упрятанное, а пуще того - от глаз будущего супруга. Эрх дрожал под своими шелками, что осиновый листочек. Едва в голос не закричал, когда его взяли под руки и повели вниз. Он и не видел, куда ведут, обмирал, сердце, кажется, не в груди - в горле колотилось. Едва ноги переставлял, а как услышал многоголосый хор, поющий что-то на демонском - вовсе замер столпом соляным. От гимна во славу Тьмы гремел воздух над Армагеддоном, отражался эхом в колоннах и переходах демонского города. Все ближе и ближе. Через златотканый шелк пробился яркий свет, будто Эрха вывели через Врата в горний мир. Он встрепенулся, вскинул голову, но все равно ничего не увидел - капюшон был глубок. Вот его подвели, словно бы в самый свет поставили. И чьи-то руки протянулись откинуть с его головы ткань. Эрх заморгал, ослепленный, услышал тихий ласковый шепот: - Не бойсссся, всссе ххххорошшшо, я ссс тобой. И увидел, наконец, сморгнув слезы, своего жениха. Ликейрос, огнегривый, в тяжком алом шелке, в украшениях из опалов и гранатов, был прекрасен. Пламя, золотое, с редкими синими искрами, короной венчало его чело, плясало язычками на кончиках острых рогов. Не было в этот миг ни единого демона, что сравнялся бы красотой и величием с Ликром. Даже Владыку, стоящего у алтаря, затмил собой демон-военачальник. - Какой ты… - восхищенно шепнул Эрх, не в силах отвести глаз. Так и подошел с Ликейросом к алтарю, не глядя, куда идет. Не замечая, что ради него любимый сотворил поистине чудо: синее небо с плывущими по нему облаками над площадью. Иллюзия, конечно, но не отличить от настоящего неба. Сейчас, в этот самый миг, спроси кто ведуна, что ему дороже: жизнь в горнем мире, но без Ликра, или жизнь рядом с демоном, но в самых глубинах Преисподней, ответил бы не задумываясь: хоть в сердце Звезды, но с любимым. А венчальная церемония, что демоны сохранили еще со времен до Раскола, была воистину красива и величественна. Старая Акса когда-то объяснила Эрху, что обычай венчания и обручальные кольца привнесли в этот мир именно демоны. До этого и люди, и стихийники, сочетаясь браком, просто связывали запястья паре лентами. Кольца же демонов значили вечность, связывающую брачующихся, а венцы, которые силой магии образовывало пламя над головами новобрачных, значили, что в этот день нет никого выше и чище их, что сами боги отмечают их. Откуда же этот обычай повелся у демонов, не помнят даже они. Ликейросу поднесли зачарованную шкатулку, он поставил ее на алтарь, и с тихим перезвоном крышка ее откинулась. На бархатной подушечке засверкали кольца, созданные магией демона. - Берешь ли ты, князь Ликейрос Аурифламмас, Повелитель Огня, в супруги Дитя Даат, Эрха Белогрива? - зычно, на всю площадь, да и не только, вопросил Владыка. - Беру! - в голосе Ликра прозвучал рев пламени, а глаза засияли синим огнем. - Берешь ли ты, Эрх Белогрив, Дитя Даат, в супруги князя Ликейроса Аурифламмаса, Повелителя Огня? У ведуна пересохло все, от губ до нутра. Он страшно боялся, что голос сорвется, и ответ он просто пропищит, как пичуга. Но он открыл рот и почти выкрикнул: - Да, беру! Ликр взял из ларчика кольцо с рубином и надел его на пальчик Эрху, который едва устоял, осознав, наконец, что обратной дороги нет, и теперь никто не посмеет разделить их. И он чуть вздрагивающими пальчиками надел белое, с алмазом, кольцо на руку любимому. И грянул гром! Это конники князя ударили бичами, а взвившиеся на дыбы Кошмары разом грохнули пылающими копытами о землю. Суккубии и ламии запели высокими чистыми голосами осанну паре. Эрх, покачнувшись, осел - на руки своему теперь уже мужу. Прильнул, обессиленный переживаниями, дрожащий, обвил тоненькими руками шею Ликра, шепча срывающимся голосом: - Унеси, унеси меня скорее, домой! Ликр… мой, мой! Ли-кей-рос! Демон проявил крылья и сорвался с места алой молнией. Им вслед неслись непристойные шуточки инкубов и сочные смешки ламий, позади, слуги выкатывали на площадь громадные бочки с вином, выносили столы, дичину, яства со всех концов мира. Готовя угощение для каждого, кто пожелает. Новобрачным же не было дела до пира. Эрх до сих пор еще никогда не был в этой комнате дворца. Не сказать, чтоб очень уж большая, но и не маленькая, полукруглая, с громадным балконом-террасой, отделанная струящимися тканями всех цветов пламени. Посреди комнаты стояла огромная кровать, укрытая сверху легким газовым пологом, будто невесомым шатром. Сейчас его удерживали собранным златотканые ленты и снизанные в длинные нити драгоценные пиропы. Ликр вошел в комнату и опустил Даат на низенькую оттоманку у изножья постели. Медленно, словно священнодействуя, расстегнул золотую фибулу, удерживающую плащ Эрха, тяжелый златотканый шелк стек с его тела, расплескавшись по полу. Ликейрос наклонился к любимому и нежно поцеловал его в алеющие, как маков цвет, щеки. И взялся развязывать сложный узел пояса. Тяжелые кисти, жемчужно-золотые, то и дело касались бедер Эрха, и от каждого движения тот тихо вздрагивал и дышал все быстрее. Наконец, и пояс свернулся змеей на полу поверх накидки. Словно в награду за это, твердые губы демона приласкали нежное ушко Даат, вырвав из его груди всхлип. Эрх не шевелился, будто зачарованный тем, как неспешно Ликейрос лишает его тело всех покровов. Проворные пальцы распутали шнуровку верхней рубахи, спустили ее с плеч и ниже, оглаживая тело сквозь прозрачный газ нижней сорочки. Вот и золотой шелк распластался по коврам. Демон опустился на колени, на мгновение прильнул лицом к тому месту, где, через два слоя ткани явно видимо было желание юного супруга. Провел ладонями вверх от щиколоток до бедер, медленно и нежно. Эрх, не сдержавшись, застонал умоляюще. Он вдруг понял, что почти раздет, а вот на демоне все еще княжеское полное облачение из тяжелой алой парчи и браного золотыми узорами шелка. Зарылся непослушными пальцами в густые кудри супруга, потянул вверх, вынуждая встать. И вцепился пальчиками в его плащ, нетерпеливо дергая застежку. Расстегнул, откинул ткань, туда же, где валялись его наряды. На секунду прильнул к его груди, провел коготками по ней, отыскивая под многослойным одеянием соски. Ликр рвано выдохнул, но не шевельнулся, позволяя юноше творить все, что вздумается. Он радовался уже тому, что Эрх проявил инициативу. Ведун расправился с мелкими рубиновыми пуговками камзола просто - срезал их когтями, не заморачиваясь расстегиванием. Ликейрос рассмеялся. Расшитый золотом шелк упал к его ногам. На демоне остались только кушак, штаны и сорочка. Эрх зашипел, как рассерженная ящерка, раздергал, развязал, путаясь коготками в ткани, пояс. Посмотрел с вызовом: мол, теперь мы в равных условиях. Ликр снова расхохотался, поднял его на руки, прижимая к своей груди. Их обоих окутало золотое пламя, мгновенно испепеляя оставшиеся на телах тряпки. И Эрх аж выгнулся от того, какой горячей была кожа его любимого демона. Обхватил его за талию ногами, чувствуя упирающееся в ягодицы орудие. Поерзал, лукаво поглядывая в переливчатые, пламенные очи из-под длинных серебристых ресниц. Демон зарычал, ладони легли на упругие половинки мальчишеского зада так, будто созданы были по мерке. - Возьми-возьми-возьми меня, Ликр! Хочу! Твой! - горячечно зашептал Эрх в приоткрытые губы, прильнул все еще неумелым, полудетским поцелуем. - Тсссссс, не торописсссь, мое ссссчшшшассстье… - однако, терпение демона было небезгранично. Только не тогда, когда такое бесстыдно-стыдливое, алеющее от собственной смелости, создание трется, обвивает всем собой, жадно, ласково, будто согретая солнцем гибкая змейка. И вот уже Эрх уложен в атласные простыни, и ароматное масло растекается по нежной чешуе, и пальцы демона скользят, нежа, лаская, выглаживая ее. И губы его трогают все самые чувствительные местечки, заставляя Эрха выгибаться, стонать неприкрыто, бессвязно умоляя снова и снова: - Возьми, возьми… Прошу! Ликр! - и требовательно, на выдохе, вскриком: - Ли-кей-рос! Пламя мое… Раскрылся бесстыдно, бестрепетно, обнял ногами, вскидываясь навстречу. Принимая в себя без боли, только долгим прерывистым стоном обозначив, как взметнулось внутри, омыло огнем до самого сердца наслаждением. Ликр перевернулся, не отпуская его. Изумленно распахнулись алые глаза на пол-лица. - Делай, чшшто ххочшшшешь, любимый, - и только руками придерживал, гладил, ласкал пальцами. Эрх несмело двинул бедрами, ахнул, до упора насадившись на его плоть, поерзал, закусив губу. Закинул голову назад, хлестнул тонкими косичками по ногам демону. Это было не так, как в прошлый - первый - раз. И так же ослепительно-прекрасно. И сейчас демон позволил… позволил… все. Все, что пожелает Эрх. Ведун и сам еще не понимал, чего желает. Но пробовал, склонившись над Ликром, трогал губами его кожу, чувствуя вкус, чуть солоноватый, запах, как от молнии. Прикусывал остренькими зубками соски, удовлетворенно слушая захлебнувшийся шепот-стон. Ерзал на бедрах, чуть приподнимаясь и опускаясь снова, чтоб ощутить в себе раскаленное, вздрагивающее орудие. И Ликейрос не выдержал первым. Снова перевернулся, подмял под себя, зацеловал до привкуса крови податливые тонкие губы, заласкал до несдержанных вскриков, вскинул длинные ножки себе на плечи, сжимая ладонями хрупкое тело. Задвигался, ускоряя и ускоряя темп, пока Эрх не закричал отчаянно-тонко, выплескивая жемчужное семя на себя и на демона, ухватившись за его рога, раскрывая мутные от наслаждения глаза: - Еще! Еще, любимый! И демон повиновался, часто дыша и взрыкивая, вновь возводя юного супруга на вершину наслаждения. И уже с ним вместе срываясь с нее, выплескивая в жаркую, как сердце Преисподней, глубину тела Даат свое семя. - Да-да… да… Ликр, люблю тебя… - Люблю тебя… - одновременно, - Вовеки веков… И ссссмерть не разссслучшшшит нассс никогда. На площади дотемна гуляли на свадебном пиру обитатели Армагеддона. И потом еще долго горели костры и факелы, плясали упившиеся вина рогатые всадники Крылатого Легиона, смеялись и ластились к ним суккубии. Демоны праздновали. Владыка Люцифер мрачно напивался в своем замке, отчасти завидуя своему военачальнику, отстраненно поглаживая прелести Лилит, своей фаворитки-ламии. А новобрачные спали, сплетясь в тесном объятии, видя один на двоих сон. И Мать Тьма укрывала их своим пологом.