Ещё один шанс

– Ты точно уверен, что хочешь этого? Шэнь Цзю, одетый в свои обычные многослойные одежды главы пика, сидел на кровати, рассеянно вертя в руках простой деревянный гребень. Лю Минъянь, кинувшая на него вопросительный взгляд, убирала со стола оставшуюся после завтрака посуду. Не вся из предложенной старшей омегой еды была съедена, но она все равно выглядела довольной. Что он мог ей ответить? Был ли он на самом деле готов к ещё одной встрече с другими пиковыми лордами? Вряд ли. Особенно теперь, когда они знали о его истинной природе и скрывать её не было уже смысла. Му Цинфан пообещал не говорить им, даже Юэ Цинъюаню, всего, и Шэнь Цзю был ему за это благодарен, но утаить его сущность омеги было уже невозможно. Сам шиди Му, несмотря на все возражения своего шисюна, продолжал ошиваться где-то неподалёку и навещать его при каждом удобном случае. Шэнь Цзю было почти физически неприятно впускать кого-то постороннего в свой дом, но ради здоровья щенка он был готов потерпеть. – Всё будет хорошо, – пытаясь успокоить то ли Минъянь, то ли самого себя, ответил наконец омега. Лю-цзе бросила на него скептический взгляд, но возражать не стала. Удивительно, но покидать бамбуковый домик ей хотелось ещё меньше, чем самому Шэнь Цзю. – Мы и так пробыли здесь слишком долго. – неохотно отметил он. Лю Минъянь пренебрежительно фыркнула. Видимо ей две проведённые в этих стенах недели достаточными не показались. Впрочем, как и ему. Но заслуженный отдых когда-то должен был подойти к концу, как бы они ни хотели просто остаться здесь. – Мало ли, что успели натворить эти пустоголовые идиоты за время нашего отсутствия. Пик Цинцзин к тому же внезапно остался без присмотра своего главы на долгие полмесяца. Для совершенствующихся, способных проводить годы в длительных уединенных медитациях, это не было таким большим сроком. Да и ученики на Цинцзине были не так уж плохи, и мастера залов были вполне способны с ними справиться. Но почему-то Шэнь Цзю казалось, что стоит ему ненадолго отвести взгляд, и эти глупые дети мигом ввяжутся в какую-нибудь сомнительную миссию или авантюру, из которой вернуться с длинным списком травм и потерь. Учитывая нелюбовь остальных членов школы к Цинцзину, даже в Цанцюне они не могли оставаться в полной безопасности. Шэнь Цинцю всеми силами старался отгородить своих учеников от последствий его вражды с другими лордами, но это было не так уж и просто. Молодые культиваторы старались во всем подражать своим учителям, а потому точно также развязывали конфликты и вступали в драки с членами пика учёных. Особенно этим славились ученики Байчжаня, который соперничал с Цинцзином на протяжении многих поколений. На пике воинов, учитывая продолжительное отсутствие Лю Цингэ и его самого адекватного заместителя, сейчас скорее всего царил абсолютный хаос. Вот уж чьи идиоты были способны запросто убиться без надлежащего присмотра, так это его. Почему-то Лю Минъянь сильно взволнованной не выглядела, но она всегда была доброй и слишком верила в своих пустоголовых зверят. Так что да, им стоило покинуть своё родное убежище хотя бы с целью убедиться в том, что два враждующих пика всё ещё стоят на своих местах и никто никого не убил. Несмотря на всю разумность этого действия, решиться на его осуществление было не так-то просто. Прошло почти две недели, но этого было недостаточно, чтобы забыть о происшествии на пике Цюндин. Другие горные лорды, как будто и не помня той катастрофы, жаждали встретиться с Шэнь Цинцю снова и слонялись около пика учёных в поисках так необходимых им ответов. К счастью, на саму гору вход им был строго запрещён по настоянию ответственного за здоровье главы Цинцзин Му Цинфана, а потому им оставалось только ждать выхода Шэнь Цинцю из своего добровольного уединения. Лю Минъянь, судя по появившейся у неё на лице в момент рассказа об этом злой усмешке, была страданиям лордов только рада. Пусть изводят себя тревогой, судачат о допущенных ошибках и варятся в собственной вине. Они этого заслужили. Шэнь Цзю собирался покинуть свой дом только ради проверки учеников и возобновления их уроков. Никаких пересечений с этими напыщенными мудаками, которые абсолютно точно найдут в чём его обвинить и над чем поиздеваться. Никакого Юэ Цинъюаня с его видом побитой собаки и вечно виноватым взглядом. Никаких зверей с пика Байчжань и глупых травмирующих спаррингов. Только его маленькие ученики, занятия по искусству и самообороне. Даже эти действия казались Шэнь Цзю едва выполнимыми, но попробовать стоило. Несмотря на эти рассуждения, успокоиться почему-то не получалось. Мысли продолжали блуждать, а тело - цепляться за остатки тепла, наполненного их ароматами гнезда и сонной неги. Позади него раздался тихий шорох и тонкие изящные руки выхватили у Шэнь Цзю многострадальный гребень. От медленных движений зубьев по длинным прядям чёрных волос по его спине пробежала дрожь удовольствия. Коротко выдохнув, Шэнь Цзю откинулся на крепкое тело поддерживающей его девушки и довольно заворчал, прикрывая глаза. Лю Минъянь, продолжающая осторожно распутывать его волосы, успокаивающе прожурчала: – Не волнуйся. Я буду там вместе с тобой. Пусть только посмеет кто-нибудь косо посмотреть в нашу сторону, – Шэнь Цзю, даже не оглядываясь, мог сказать, что в стальных глазах девушки жёстко блеснуло пламя решимости. Такой знакомый ему защитный гнев, от которого хотелось расслабиться, доверить сильной старшей омеге все свои проблемы и только мурчать в ответ на её поддержку. – Ты сам вправе решать, с кем тебе видеться, а с кем нет. И что им рассказывать. Никто не будет тебя больше ни к чему принуждать. – Как будто кто-то из них заслуживает этого, – презрительно проворчал Шэнь Цзю, жмурясь от удовольствия и лениво играя с концами своей верхней мантии. – Тогда ты можешь просто проведать своих маленьких учеников и вернуться сюда. Они-то уж точно будут рады тебя видеть. Разве они не милашки? Шэнь Цзю, всё ещё млеющий от её ласковых прикосновений, что-то задумчиво промычал. Его ученики были никакими не милашками, а маленькими исчадиями ада. Такими, какими он их воспитывал, чтобы выжить в суровых реалиях этого жестокого мира. С другой стороны, Лю Минъянь считала милыми даже учеников с пика Байчжань, так что было бы глупо верить в её объективность. Закончив прочёсывать волосы омеги гребнем, девушка собрала большую их часть в пучок небольшой нефритовой шпилькой (сил на то, чтобы наряжаться более экстравагантно и поддерживать привычный образ элегантного главы пика у Шэнь Цзю не было) и присела рядом с ним. Поймав взгляд его зелёных глаз, она серьёзно спросила: – Ты не скажешь мне, кто отец твоего ребёнка? Шэнь Цинцю подсознательно напрягся, выбрасывая из головы образы произошедшего в пещере Линси. Нет, он уж точно не собирался говорить Лю Минъянь, что был вынужден переспать с её младшим братом. Шэнь Цзю не знал, как отреагировала бы на это заявление девушка, а рисковать потерять её поддержку он был не готов. Слишком близок он был к тому, чтобы окончательно сломаться. Проклятые гормоны, проклятые пиковые лорды и альфы, проклятый Лю Цингэ и его неумение себя контролировать! – Это было несчастным случаем, – отведя взгляд, решительно заявил он. – Просто глупой ошибкой, – И ничем более. Лю Минъянь грустно посмотрела на него, но не стала расспрашивать дальше. Она встала, помогая омеге подняться и расправляя складки на его нежно бирюзовых верхних одеждах. Осмотрев свой внешний вид на наличие несовершенств в стоящее у стены зеркало, Шэнь Цзю схватил один из лежащих на столе вееров и двинулся к выходу. Отворив дверь, он блаженно втянул окружающий дом аромат свежего леса и бамбука. Глава Цинцзин как никогда был сейчас благодарен своему Учителю за этот подарок. Во всём мире он не смог бы найти места более спокойного и умиротворённого, чем этот домик прямо посередине его пика, со всех сторон окружённый тишиной и природой. Солнце ласково согревало бледную кожу, тёплый ветерок трепал концы стекающих по спине прядей волос и разносил знакомые и родные до боли в сердце запахи дома. Да, пик Цинцзин, как и сама секта Цанцюн, не был идеален. Несмотря на поддержку своего Учителя, Шэнь Цзю многое пришлось пережить здесь по вине ненавидевших его тогда старших учеников. И всё же, почему-то именно это место он мог назвать своим домом. Здесь у него было за что бороться и что защищать, и он не собирался просто сдаваться и оставлять свой пик на растерзание другим горным лордам. Не после того, сколько усилий он приложил, чтобы превратить Цинцзин в лучшее место для своих учеников. Идея выйти из дома и прогуляться по своему пику уже не казалось ему такой плохой.

***

Мин Фань пустым взглядом уставился в листок с сочинением одного из своих шиди, даже не пытаясь вчитаться и понять в нём хоть что-то. Как бы он ни пытался сосредоточиться, мысли продолжали скакать в сторону уединенной бамбуковой рощи в центре пика Цинцзин. Приближаться ко второму (более личному) дому его Шицзуня было строго настрого запрещено, поэтому как бы ему ни хотелось прокрасться туда и хотя бы одним глазком проверить своего Учителя, сделать этого Мин Фань не мог. Таковы были правила. О произошедшем на Цюндине они знали только по слухам. Не было достоверной информации о состоянии пикового лорда Цинцзин, но то, что они слышали было неутешительным. Как и постоянные визиты в бамбуковый домик Му Цинфана. Они не знали точно, для чего их Шицзуню потребовалась помощь главы пика целителей, но ни один из возможных вариантов не мог быть хорошим. Мин Фань был зол. Его всегда выводили из себя придирки других горных лордов к его Учителю, но на этот раз они перешли черту. Мин Фань видел, пусть и издалека, каким вернулся тогда его Шицзунь и не мог не желать вцепиться посмевшим до такого довести главам в глотку. Как они могли такое допустить? Сильнейшие заклинатели одной из известнейших и влиятельнейших школ в мире людей? Двенадцать лордов горных вершин должны были быть едины в своих помыслах и стремлениях. Они должны были быть примером для всех учеников, идеалом праведных заклинателей, к которому бы тем хотелось стремиться. Вместо этого они проводили свои дни в пустых склоках и сплетнях, оскорбляя и клевеща на своего старшего боевого брата, как будто он не был главным стратегом секты, тем, кто не раз и не два спасал их самих и школу Цанцюн от козней демонов и заговоров других сект. Среди горных лордов не было никакого мира и порядка, лишь насмешки и презрение, унижения и ножи в спину. Мин Фань, как и многие его шиди и шимэй, слишком рано понял, что нельзя было доверять взрослым. Что не каждый старший заклинатель заслуживал их уважения и не каждый из них был достоин и честен. Бедные наивные богатые детишки с других пиков, которые верили в благородство и праведность. Никакой праведности в этом мире не существовало, он был несправедлив и полон опасностей и обмана. Поэтому на пике Цинцзин существовали некоторые негласные правила. Они были установлены старшими учениками и тайно передавались каждому ребёнку, поступающему на пик. Годы назад Мин Фань, только присоединившийся к секте, не сразу смог понять всей их значимости. Но теперь, наученный горьким опытом, он со всей серьёзностью передавал их другим ученикам и обучал их самому главному. Выживанию. Эти принципы были призваны защитить их, членов пика Цинцзин, от всех остальных: членов других сект, враждебных пиковых лордов и их учеников, посторонних людей. Мир был опасным местом, а они слишком дорожили своей единственной семьёй, чтобы рисковать её потерять. Поэтому каждый ученик Цинцзина должен был соблюдать некоторые правила. Не доверять никому, кроме своего Учителя и боевых братьев и сестёр. Не перемещаться за пределами пика в одиночку. Не подпускать учеников других вершин слишком близко к стратегически важным объектам на пике. Всегда иметь при себе спрятанное оружие и медикаменты. Не рассказывать другим слишком много о себе и своём прошлом. Не раскрывать всей своей силы и навыков. Правил было намного больше, но все они были исключительно важными. Возможно, кому-то они могли показаться чрезмерными или излишне жестокими, и некоторые младшие ученики сначала думали так же. Ровно до первого раза, когда они оказывались безоружны перед лицом надвигающегося на них свирепого зверя. Или пока притворяющийся человеком демон не заманивал их в ловушку в надежде растерзать на части и полакомиться сладкой человеческой плотью. Или пока особо жадный богач или чиновник не продавал информацию о призванных в их город на помощь слабых молодых заклинателях каким-нибудь демоническим культиваторам. Мин Фань был уверен, что именно из-за отсутствия у других пиков и школ подобных правил юные совершенствующиеся так часто погибали на своих первых миссиях. Потому что как бы долго они ни отрабатывали свои приёмы и формы, как бы усердно ни развивали своё ядро, они ничего не знали о реальном мире. Слишком многие из них происходили из богатых семей, слишком изолированным было общество школ заклинателей, слишком сильно их оберегали учителя и родители от грязи и жестокости настоящей жизни. На пике Цинцзин смерти среди учеников были редкостью. На памяти Мин Фаня такое случалось только один раз. И ему никогда бы не хотелось повторения подобного. Слишком больно было видеть опустошение и горе в глазах своих братьев и сестёр. Слишком сильно и неожиданно это ударило по нему самому. Особо разрушительно эта смерть повлияла на их Учителя. Пусть он не показывал своего горя, как привык скрывал от всех свои эмоции, но они знали его лучше. Видели тщательно спрятанную боль и вину в его глазах. После того дня уроки на Цинцзине стали ещё суровее. Шэнь Цинцю, приняв произошедшую неудачу на свой счёт, всеми силами пытался не допустить повторения подобного. Он стремился превратить своих учеников в острое и смертельно опасное оружие. Они были этому только рады. Слишком сильно им запомнилось охватившее тогда пик чувство беспомощности и опустошения. Помимо основного свода на Цинцзине также существовали особые правила, разработанные специально для защиты их Учителя. Конечно, если бы тот узнал об их существовании, точно пришёл бы в ярость и заставил всех своих учеников бегать вокруг пика до потери сознания. Но Шэнь Цинцю в их секте не любили. Ни другие пиковые лорды, ни следующие их примеру ученики. И они были единственными, кто мог хоть как-то попытаться о нём позаботиться. Никого больше в Цанцюне не волновало благополучие их Шицзуня, поэтому они могли только постараться как можно больше облегчить его ношу. Для этого и существовали правила. Не оставлять своего Учителя без присмотра наедине с другими пиковыми лордами. Стараться держать главу секты Юэ подальше от него. Помогать ему скрывать свои поездки в город. Не будить Шицзуня, если в любое время суток ему наконец удастся заснуть. Заставлять его поесть хотя бы раз в несколько дней, несмотря на все попытки Учителя отвертеться. Шэнь Цинцю был суровым учителем. Он многого требовал, не приемлел малейших проявлений слабости, наказывал провинившихся, заставляя их переписывать книги в библиотеке до ломоты в пальцах и упражняться с мечом до боли во всём теле. Шэнь Цинцю также был хорошим учителем. Его лекции были доступными и понятными, он всегда подробно отвечал на их вопросы, не стыдил их за непонимание и стремление к большему, только за лень и нежелание развиваться. Он позволял своим ученикам самим выбирать себе занятия по душе, и даже находил новых учителей или учился сам, если на пике не было подходящих мастеров. Шэнь Цинцю учил их тому, на что на других пиках не обращали внимания: тактике и использованию своего ума, умению анализировать ситуацию и находить слабые места противника, способности познавать новое и использовать эти знания на практике. Часто учеников Цинцзина принижали за то, что они были немного слабее зверей с Байчжаня. Но никто почему-то не вспоминал, что Цинцзин был пиком учёных и одно то, что они были способны на равных сражаться с тратящими всё своё время на битвы и физическое совершенствование учениками, было доказательством их усердной работы над собой. Байчжань был пиком воинов, Цяньцао - пиком целителей, а ученики на Андине были способны только на административную работу. Цинцзин же был другим. Каждый ученик этого пика должен был быть готов позаботиться о себе и своих братьях и сёстрах в критических ситуациях. Их учили искусству и науке, сражению с использованием различных видов оружия, тактике и ведению переговоров, медицине, умению создавать и использовать массивы и талисманы. Возможно, дело было в их недоверии к остальной части секты, но члены Цинцзин полагались только на себя и знали намного больше, чем кто бы то ни было ещё. Многие дети пика Цинцзин до поступления на него не имели ничего. Мин Фань слышал, что во времена прошлых поколений горных лордов на Цинцзин часто брали детей дворянских семей и чиновников (также, как и на большую часть остальных пиков). Он не знал, было ли это правдой, но сейчас всё было по-другому. Большинство учеников пика были сиротами, ненужными своим родителям или проданными в рабство детьми, сыновьями и дочерьми бедняков и куртизанок. В обществе их относили к людям второго сорта. Какими бы благородными ни считали себя заклинатели, видеть рядом с собой грязных бездомных попрошаек и отчаявшихся сирот у них желания не было. Мин Фань не знал, почему его Шицзунь решил пойти против принятых в среде самосовершенствующихся традиций и принять их на свой пик, но был ему благодарен. Возможно, Шэнь Цинцю понимал их как никто другой и знал, что больше ждать помощи было не от кого. Возможно, он просто был слишком добр и не мог не попытаться спасти их, когда любой другой человек просто прошёл бы мимо. Принятые на Цинцзин ученики скрывались, держались особняком и были готовы защищаться и защищать. Никому нельзя было рассказывать об их истинном происхождении, иначе они рисковали подставить не только себя и своих сестер и братьев, но и своего Учителя. Поэтому они прятались, выжидали и учились. Учились вести себя как истинные представители дворянства, как благородные учёные и заклинатели. Мин Фаня смешило то, как часто богатые детишки с других пиков принимали их группу разрозненных сирот и беглецов за высокомерных аристократов. Что ж, это и было их целью. Завоевать себе место в этом мире, вырвать его клинками, зубами и когтями, чтобы больше никто не посмел смотреть на них свысока и причинять боль. Мин Фань был главным учеником пика Цинцзин. Пусть он был далеко не старшим из них, пусть он ещё не пробудил полностью своей сущности альфы и едва ли стал достаточно сильным по меркам взрослых заклинателей. Это не имело значения. Врождённые инстинкты и полученный за годы жизни на улице опыт делали его особо осторожным и недоверчивым по отношению к другим. Он знал, что должен защищать доверенных ему Учителем детей, учить их и делать сильнее. Жизнь на Цинцзине, несмотря на все трудности, была прекрасной. Сложно было представить себе более единого пика, семьи ("Стаи" – шептал ему внутренний альфа, прихорашиваясь от самого факта её наличия и своего места в ней), чем его боевые братья и сестры. У каждого из них были свои травмы и страхи, сильные и слабые стороны, но они все пытались жить с ними и двигаться дальше. И всё было хорошо. Мин Фань учился и учил своих младших, передавая им все свои знания и опыт, помогал им найти своё место на пике. Вместе с другими старшими учениками прогонял ставших слишком дерзкими зверей с пика Байчжань, пытаясь вдолбить в их головы хоть каплю здравомыслия или банальной логики. Не получалось. Что было довольно неудивительным. Ученики пика учёных никогда не сражались в полную силу и часто полагались на свой ум и тактические манёвры, которые Байчжановцы почему-то называли грязными трюками и бесчестными уловками. Как будто главной целью всех заклинателей было не выжить и вернуться к своей семье, а показать себя как можно более благородным, честное слово. Ученики пика Цинцзин были готовы на всё ради выживания. Относительно мирные деньки закончились с приближением очередного собрания пиковых лордов Цанцюн. Обычно в это время их Учитель вёл себя особенно нервно и напряжённо, с головой закапываясь в работу и составление отчётов, игнорируя все их попытки отправить его поесть и поспать. В этот раз всё было по-другому. Что стало первым тревожным звоночком перед ворвавшимися в их жизнь переменами. Шицзунь вёл себя странно. Он выглядел ещё более уставшим и отрешённым, проводил больше времени в своём втором доме и скинул всю бумажную работу на Мин Фаня, даже не притрагиваясь к своей обычной подготовке к встрече. Да и в целом Шэнь Цинцю уделял их обучению гораздо меньше времени, чем обычно, невольно настораживая этим привыкших к жёсткому учебному графику лорда Цинцзин и часто проводимым дополнительным занятиям учеников. Началось такое необычное поведение Учителя чуть меньше месяца назад, когда тот вернулся из очередной поездки к своим сёстрам (да, ученики пика Цинцзин знали, зачем их Шицзунь навещал бордели. В конце концов, некоторые из них являлись детьми работающих там девушек или были спасены ими и направлены к самому Шэнь Цинцю). Мин Фань не знал, произошло ли там что-то плохое, но верил, что если бы кто-то из девушек пострадал, Шицзунь обязательно рассказал бы об этом. Так что всё должно было быть хорошо. Верно? Что бы ни произошло, это сильно ударило по их Учителю. И как оказалось, встреча пиковых лордов стала для него последней каплей. Увидеть пострадавшего Шицзуня, возвращающегося с пика Цюндин при поддержке одного из мастеров пика Байчжань и главного целителя секты, было пугающе. Услышать из доносящихся до их пика слухов о раскрытии его омега-сущности и последовавших за этим событиях - безумно мучительно. Замереть в ожидании на долгие две недели, не зная, в каком состоянии находится их Учитель - до боли в сердце страшно. Знали ли ученики Цинцзина об истинном вторичном поле своего Учителя? Нет. Были ли они удивлены? Тоже нет. В конце концов, кто как не омега мог так хорошо заботиться о своих учениках и их безопасности? Конечно, альфы по природе своей считались намного более сильными физически, но не было в мире никого опаснее и свирепее защищающих своих щенков и территорию омег (Мин Фань, как член одного из пиков с наибольшим количеством представителей этого пола, не мог не знать об этом). На пике Цинцзин беты, альфы и омеги были равны. Никто из его членов не стал бы относиться к Шицзуню хуже только из-за его вторичного пола. (Возможно, они бы только стали ещё более осторожными и защитными по отношению к нему, но после произошедшего это случилось бы в любом случае.) Оставалось только донести это до своего Учителя и защитить его от новой встречи с посмевшими оскорбить его лордами. – Мин Фань, Мин Фань! – с криком влетела в его комнату Нин Инъин. Выглядела девушка ужасно растрёпанной, волосы выбились из её обычных косичек, а глаза пылали чёрным огнём возбуждения. Мин Фань тут же вскочил, гадая, должен ли он пойти набить кому-то морду. К счастью, причина такого поведения его шимэй было намного более благоприятной. – Учитель вышел из своего уединения! Шицзе видели его неподалёку от библиотеки, – воскликнула она, хватая Мин Фаня за руку и таща к выходу. Тот тут же забыл про непроверенные сочинения и бросился за ней. На этот раз они собирались сделать всё правильно.