Ещё один шанс

Лю Цингэ шёл по улицам какого-то маленького неизвестного городка, расположенного неподалёку от места его последней охоты, и скучающе осматривался по сторонам. Он вышел сюда спустя недели блужданий по лесам и горам, в порванной одежде, с ног до головы залитый кровью и внутренностями демонических зверей. Владелец гостиницы, в которой он остановился, чтобы очиститься и сменить мантии, смотрел на него широкого раскрытыми испуганными глазами, но несколько лишних монет и взгляд на богато украшенный меч культиватора быстро помогли уладить дело. Теперь Лю Цингэ наконец был чист и снова похож на человека, да и чувствовал себя намного лучше. Впервые за дни после происшествия в пещерах Линси паническая потребность куда-то бежать утихла, а голова стала на удивление ясной. И первая эмоция, которую он ощутил, вспомнив своё поведение в последние недели, была смущением. С какой стати он все эти дни бегал от этой высокомерной Цинцзиновской гадюки? Почему он решил, что тому вообще было какое-то дело до его существования и непристойных мыслей? Неужели он думал, что сможет просто избегать Шэнь Цинцю вечно? Разве смог бы он так избавиться от всех этих нелепых снов и фантазий в своей голове? Лю Цингэ был одним из пиковых лордов секты Цанцюн, её главным защитником и клинком. Неужели он просто струсил пред лицом каких-то глупых видений и собственных, вышедших из-под контроля чувств? Ему давно следовало прекратить эти нелепые попытки побега от реальности и вернуться в секту. Там он наверняка получит пару разочарованных взглядов от главы секты, Му Цинфана и своей сестры, что будет неприятно, но вполне обоснованно. На этот раз даже сам Цингэ был вынужден признать свою вину за такой детский и глупый поступок. Шэнь Цинцю будет только рад как следует проехаться по всем его ошибкам и безрассудным действиям, как обычно пряча ехидную усмешку за своим веером. Что удивительно, но Лю Цингэ даже не был особо против. Почему-то больше мысли об этой змеюке и его вечных саркастичных замечаниях не вызывали в нём ни капли злости. Был только интерес. Интерес и желание узнать владыку пика Цинцзин лучше. Пролезть через все его маски, забраться под кожу и понять наконец, есть ли там что-то стоящее этих попыток. Что-то кроме колкостей и изливающегося на всех вокруг яда, что-то, что Шэнь Цинцю все эти годы так отчаянно защищает и никому не даёт увидеть. Есть ли там причины и ответы на терзающие Лю Цингэ вопросы. Ему хотелось чего-то большего. Не просто статуса вечного соперника и заклятого врага Шэнь Цинцю. Хотелось подойти ближе, намного ближе и наконец заполучить то, что так долго жаждало его сердце. Потому что Цингэ устал. Устал бороться со своими очевидными желаниями, нелепыми попытками привлечь чужое внимание и жаждой большего. Больше встреч, больше сражений и брошенных невзначай прикосновений. Столько лет прошло с их знакомства на турнире двенадцати пиков, когда они были просто детьми, ссорящимися по любому пустяку, а их отношения не изменились ни на каплю. Лю Цингэ слишком долго бегал в последнее время от своих чувств, чтобы бояться теперь их признавать. Проходя мимо торговых рядов с мыслью посмотреть примирительный подарок для Минъянь (он был очень плох в выборе красивых безделушек и украшений, но ради сестры готов был постараться), Лю Цингэ почему-то остановился у прилавка с изысканно выглядящими веерами. Он осторожно провел пальцем по одному с рисунком бамбука и зачарованно уставился на него. "Интересно – не мог не задаться он вопросом. – Смотрелся бы он хорошо рядом с нереальными зелёными глазами повелителя пика Цинцзин?" – Да я вам говорю, в последнее время демоны вконец распоясались! Совсем страх потеряли, раз дошли до самого Цанцюна. Лю Цингэ, услышав название родной секты, растерянно дрогнул. – Ужасно, ужасно! Столько этих чудовищ и в самом сердце такой прославленной секты. – Как только пробраться смогли, – разочарованно покачал головой один из болтающих продавцов поблизости. – И главное в момент, когда никого из пиковых лордов не было поблизости. Сердце Лю Цингэ пропустило удар. – Хорошо что Мастер Лю с пика Байчжань была рядом. Демоны вылетели с горы в ту же секунду! – Да, да, удивительная девушка. Не зря её называют сильнейшей омегой в Цзянху. Даже демоны её боятся! Лю Цингэ до скрипа сжал лежащий в его руке веер. Неужели пока он бегал от своих же мыслей и желаний, демоны напали на оставшуюся без защиты секту? Где были остальные главы пиков? Они все покинули секту или просто не смогли прийти вовремя? Была ли в этом вина Лю Цингэ? К счастью, Лю Минъянь действительно смогла справиться с ситуацией. Цингэ не мог не испытывать гордости за свою сестру. Она была достаточно сильна, чтобы потягаться с ним и другими пиковыми лордами. Лю Цингэ с детства восхищался своей старшей сестрой и хотел быть на неё похожим. Он долго и упорно тренировался, оттачивал приёмы владения мечом и совершенствование, чтобы быть лучшим. Смог поступить в ту же секту и на тот же самый пик, завоевал место главного ученика, а позже и должность главы Байчжань (по его мнению, Лю Минъянь куда больше заслуживала этого титула, но он не стал с ней спорить). Даже будучи пиковым лордом, Лю Цингэ ценил помощь своей сестры. Он мало что знал о чём-то, кроме сражений, поэтому первое время в новой роли ему приходилось полагаться на Минъянь в работе пика и обучении своих учеников. Постепенно он научился всему и прочно занял свою позицию главы Байчжань, но вклад Лю Минъянь в первые недели после внезапного вознесения прошлого поколения пиковых лордов был бесценен. Лю Цингэ никогда не сомневался в силе своей сестры, но почему-то сейчас, услышав сплетни о произошедшем нападении, он не мог не поддаться панике. Представлять себе Минъянь одну против целой орды демонов было до боли в сердце страшно. Несмотря на все попытки успокоиться, волнение внутри никак не унималось. Если бы его сестра была ранена, кто-то сказал бы ему об этом, ведь так? Не сам ли Цингэ всё это время избегал любого контакта с Цанцюном? Рефлекторно бросив монету продавцу и всё ещё сжимая в руках купленный веер, Лю Цингэ тут же вскочил на меч и на всей доступной ему скорости направился в сторону секты. Даже не спросив у сплетников, когда именно произошло нападение.

***

Нин Инъин никогда не была такой наивной, какой старалась казаться. Благодаря своим тётушкам и Учителю, она с детства понимала, что люди были готовы на всё ради удовлетворения своих эгоистичных желаний и корыстных побуждений. Мир был опасным и жестоким местом. Особенно для омеги. Сама Инъин, в отличие от многих других, знала, что омеги сильны. Те из них, кто не родился в дворянских семьях, окружённый роскошью и потаканием всем своим капризам, вынуждены были выживать в борделях и на улицах, где кто угодно мог воспользоваться ими, причинить боль, а после выкинуть, как надоевшую игрушку. Инъин могла быть тогда совсем маленькой, но она помнила первые годы своей жизни, проведённые в Тёплом красном павильоне. До того, как её забрал Учитель, до того, как она впервые поднялась на мирный пик Цинцзин. Павильон не был плохим местом (в конце концов, Шицзунь всегда присматривал за своими цзецзе), но даже там встречались иногда грубые клиенты и высокомерные альфы. Те, кто смотрел на них, как на грязь под своими ногами, как на средство для удовлетворения своих низменных потребностей. Из жизни в борделе Инъин также знала, что в мире не было никого сильнее защищающей свою семью омеги. Теперь, когда раскрылся истинный пол её Учителя, она была ещё больше в этом уверена. Омеги были сильны. Не все из них и не так, как сильны представители других полов, но всё ещё сильны. Их сила была в решимости защищать то, что им дорого. Бороться до конца, до последней капли крови и целой кости в теле за своих близких. Дикость омеги была намного страшнее дикости альфы. Потому что когда омеги чувствовали угрозу для своих близких, они теряли любой рассудок и инстинкт самосохранения и были готовы на всё. На омег, даже на учеников сект совершенствующихся, смотрели свысока и не ожидали никакого сопротивления, отпора. И в этом тоже была их сила. В том, чтобы притвориться бедной, беспомощной жертвой, не способной спасти себя и причинить кому-либо вред. А потом, когда они расслабятся и отвернутся, всадить нож в спину и закопать труп. (В конце концов, Нин Инъин и её шицзе были учениками Шэнь Цинцю.) На Цинцзине омег обучали точно также, как и всех остальных, может даже ещё суровее. Нин Инъин, будучи дочерью любимой Ли-цзе своего Шицзуня, знала, что занимает особое место в его сердце. А потому её обучение было ещё более строгим и серьёзным. И она была этому только рада. Несмотря на репутацию самой милой и наивной ученицы Цинцзина, Инъин могла победить в бою почти любого ученика своего и других пиков. Многие члены Цинцзина были способны потягаться с сильнейшими учениками Байчжаня. Однако, в отличие от этих пустоголовых обезьян, они не выставляли напоказ свою силу и не ходили крушить остальные пики. Они знали, как и когда можно было её применить и почему было важно скрывать свои истинные способности. Поэтому они выжидали. Никогда не выступали в полную силу на соревнованиях пиков, терпели все нелепые драки с Байчжановскими идиотами, пропускали мимо ушей все слухи о собственной слабости и высокомерии. К сожалению, им также приходилось игнорировать сплетни о своём Учителе, закрывать глаза на неуважительные и оскорбительные действия других лордов и их учеников. Шли годы, и они терпеливо сносили все посягательства на свой пик и своего Шицзуня, переступая через попытки остальных в секте добиться их унижения. До последнего собрания пиковых лордов. После происшествия на Цюндине, их Учитель ушёл в уединение. И они не смогли больше терпеть. В конце концов, в чём смысл иметь силу, если её нельзя использовать для защиты дорогих им людей? Предприняв необходимые меры для обеспечения безопасности и комфорта своего Шицзуня, ученики Цинцзина стали терпеливо ждать его выхода и надеяться, что ему станет лучше. Они не знали, какие отношения связывали главу пика учёных с одним из мастеров Байчжаня, но видя в день происшествия реакцию Учителя на присутствие Лю Минъянь и её заботу о нём, они позволили девушке остаться. Помимо неё, единственным, кто допускался в дом Шицзуня и то только в случае необходимости, был Му Цинфан. Как только Нин Инъин услышала о том, что Учителя видели за пределами его дома, она тут же схватила Мин Фаня и отправилась на его поиски. Она не могла больше ждать и томиться в неизвестности, не зная, всё ли с ним в порядке, и что она могла для него сделать. Удушающее чувство беспомощности было хорошо знакомо ей из жизни до Цинцзина, но теперь, когда она стала сильнее, Нин Инъин больше не была готова просто терпеть его. Издалека заметив главу пика Цинцзин в его любимой бамбуковой роще, Инъин с криком бросилась к нему. – Шицзунь! Разделяющие их метры исчезли за долю секунду, и девушка оказалась подхвачена нежными руками, прижавшись к родному с детства человеку. Ей захотелось расплакаться. Она не была той хрупкой, ранимой девушкой, которой старалась казаться. Но оказавшись снова в тепле знакомых объятий, она не могла не сломаться. Даже когда Учитель скрывал свой аромат омеги, он пах чем-то до боли домашним и родным. Чем-то привычным с первых её дней и лет в этом мире, чем-то свойственным только ему и этим ценным. Даже искусственный запах подавителей не мог перекрыть этот запах. Запах дома. Теперь же, когда она могла учуять идущие от него слабые отголоски бамбука и ванили, которые бередили старые чувства в её душе (оставлял ли Шицзунь свой запах в гнезде Тёплого красного павильона? Инъин не знала), этот аромат наконец приобрёл название и форму. И Нин Инъин не могла не захотеть утонуть в нём с головой и никогда больше не покидать. Из её глаз полились давно сдержимаемые и требующие выхода слёзы. Инъин плакала за все эти дни, проведенные в неизвестности и ожидании новостей о состоянии её Шицзуня. За всех своих шицзе и шисюнов, что каждый раз с тревогой и нежеланием провожали главу Цинцзин на встречи с другими лордами. Она плакала за своего Учителя, который всегда был сильным ради них, который так долго страдал в одиночестве. Он не заслуживал этого. Ни кривых взглядов, ни презрительных слухов и осуждения. Они все просто пытались выжить в этом мире и уберечь своих близких, так почему же они не понимали? Шэнь Цинцю обнял её, улыбаясь едва заметно, но так, как улыбался только ей, и осторожно стёр с её щёк горячие капли. Он всегда заботился о своих учениках, как бы ни пытался скрыть это за маской равнодушия и суровости. Они научились видеть это в каждом его едва заметном жесте и движении глаз. Ученики пика Цинцзин были жадными. Они цеплялись за каждую каплю дарованного им тепла и принятия и никогда не отпускали. И никому не позволили бы это у себя забрать. Постепенно слёзы Инъин утихли, и она наконец отступила на шаг от своего Шицзуня, смущённо поправляя сбившуюся причёску. Внимательно осмотрев её растрепанный вид, глава Цинцзин растерянно моргнул и нахмурился. Словно пребывая в каком-то трансе, он начал рефлекторно потирать свои запястья о её волосы. Нин Инъин утонула в запахе свежего бамбука и ванили. Уставившись широко раскрытыми глазами на его действия, Инъин оторопело покосилась на пребывающего в точно таком же шоке Мин Фаня. Тот всё это время молча стоял рядом, не решаясь прерывать милование двух омег и терпеливо дожидаясь своей очереди для разговора с Учителем. Нин Инъин тяжело вздохнула. Этот альфа порою был слишком застенчивым и скромным, чтобы просить других о ласке и физическом контакте. Поэтому так весело было его дразнить, заставляя краснеть и вырываться из своих щедрых объятий (они с шицзе должны были убедиться, что каждый на их пике получал достаточно любви и объятий. В конце концов, они были единственной семьёй друг для друга). Сейчас их глаза были наполнены одинаковым непониманием и растерянностью. Что случилось с их Учителем? Неподалёку послышался весёлый смешок. Нин Инъин тут же напряглась и перевела взгляд на ранее незамеченного в порыве чувств человека. Мастер Лю, легко ступая по земле как небесная фея, подошла ближе, заставив Учителя оторваться от своего занятия и посмотреть в её сторону, растерянно наклонив голову. Нин Инъин восторженными глазами уставилась на стоящую рядом с Шицзунем омегу. Она слышала про сильнейшего война Байчжаня, способного победить даже самого повелителя пика (в конце концов, какой бы старшей сестрой была Лю Минъянь, если бы не была в состоянии поколотить своего бестолкового младшего брата?). И не могла не восхищаться ею. Лю Минъянь не была похожа на обычную омегу: она была хоть и стройной, но довольно высокой, с заметными жёсткими мышцами и силой в теле. Мастер Лю держалась гордо и решительно. Её походка была лёгкой, как у опасного хищника, а взгляд уверенным и острым, как хорошо заточенный клинок. И всё же, когда она осторожно провела рукой по волосам Учителя и мягко улыбнулась им всем, Мастер Лю выглядела именно так, как знакомые Нин Инъин омеги. Твёрдо и несгибаемо, но в то же время ласково и тепло. Такими же по немногочисленным оставшимся у Инъин воспоминаниям были тётушки из Теплого красного павильона. Такими же были её шицзе на пике и Учитель. Переведя взгляд с одной омеги на другую и почуяв их запах друг на друге, Нин Инъин кое-что поняла и восхищенно вздохнула. В конце концов, её Учитель был лучшим. Он даже смог захватить сердце сильнейшего воина пика Байчжань! (К счастью, никто не знал, какие сумасшедшие мысли царили в голове этой маленькой наивной девочки. Иначе у её Шицзуня точно случился бы сердечный приступ.) Учитель, словно очнувшись, наконец, от своего странного состояния, знакомым жестом прикрыл лицо веером и вежливым кивком поприветствовал своих учеников. Нин Инъин с Мин Фанем почтительно поклонились, заработав одобрительный взгляд из-за веера. – Как поживает секта в моё отсутствие? Мин Фань выпрямился, привычно давая отчёт о происходящем на Цинцзине и деятельности других пиков. Шэнь Цинцю задумчиво промычал в ответ и начал также тщательно втирать свой запах и в его волосы. Маленький альфа замер всем телом, стараясь даже слишком глубоко не дышать. Заметив строгий взгляд Шицзуня, он тут же продолжил говорить, стараясь не коситься на лежащую на его голове изящную ладонь. Когда альфа закончил, Учитель одобрительно кивнул и, в последний раз поправив его волосы, убрал руку. (Нин Инъин видела, как её шисюн едва заметно разочарованно выдохнул.) – Я удивлён, что никто из этих идиотов ещё не пришёл на Цинцзин, требуя ответы на свои вопросы, – презрительно заметил Учитель, задумчиво постучав веером по ладони. Мин Фань и Нин Инъин испуганно переглянулись. – Об этом... Нин Инъин замялась, отводя взгляд. Ленивые движения веера Учителя остановились, когда он медленно взглянул на неё. – Инъин? В ушах девушки его строгий голос был похож на голос дьявола. – Чисто теоретически.... – начала она, медленно отступая за спину Мин Фаня. – Возможно, это потому что мы подняли барьер пика? На всём Цинцзине, казалось, воцарилась гробовая тишина. – Вы сделали что?! – потрясенно воскликнул Шицзунь, нервно схватившись руками за свой живот. Лю Минъянь осторожно поддержала его за плечо, успокаивающе проговорив: – Тише, А-Цзю, тебе не стоит так волноваться. Нин Инъин удивлённо обдумала эти слова, ещё раз перевела взгляд с Учителя на Мастера Лю и обратно и покосилась на его живот. – Шицзунь? – побледнев, едва слышно спросила она. – Неужели...? Шэнь Цинцю только вздохнул и смиренно кивнул. Мин Фань вопросительно наклонил голову, понятия не имея, о чем они говорят. На лице Инъин расцвела счастливая улыбка. – Шицзунь, поздравляю! – мысленно она разрывалась от счастья. Она так давно хотела себе шиди! Ребёнок Шицзуня был бы намного прекраснее любого принятого на пик ученика. Тут она снова серьёзно задумалась: – А кто...? Вдруг взгляд Инъин снова перешёл с Учителя на Мастера Лю. Её глаза вспыхнули от понимания. Нин Инъин мечтательно вздохнула. Какая женщина! Омега, но даже смогла подарить её Учителю ребёнка. Только такой прекрасный и сильный человек мог покорить её Шицзуня. Мин Фань всё также растерянно смотрел на трёх воркующих омег. Он решительно что-то не понимал в этом разговоре.