Ещё один шанс

Лю Минъянь хмуро направилась к выходу с пика Цинцзин, сжимая рукой холодную рукоять меча. Нет, она совсем не злилась. Как можно злиться на своего шумного безмозглого младшего брата? Который все эти месяцы пропадал неизвестно где, уйдя, не сказав никому ни слова и не предупредив ни о чём? Не отправил ни одного сообщения за всё это время и вернулся с криком ненавистного именем А-Цзю на губах? Конечно нет, она не злилась. Она была в ярости. А ей ведь только удалось отправить беспокоящегося о своих маленьких учениках и делах пика Шэнь Цзю отдыхать. Несмотря на старания Мин Фаня, за время его отсутствия скопилось достаточно много требующих внимания пикового лорда бумаг. А А-Цзю не был бы А-Цзю, если бы не попытался разобраться со всеми ними в первый же день. Он был слишком упрям для своего блага. К счастью, Лю Минъянь, после стольких лет общения со своим братом, была вполне способна с этим справиться. В своей упёртости и стремлении к ранней смерти от переутомления, Лю Цингэ был поразительно похож на своего ненавистного шисюна. Когда Минъянь наконец дошла до площади перед радужным мостом, там уже собрались перешептывающиеся и агрессивно посматривающие на виднеющуюся за барьером фигуру Бога Войны ученики пика. Лю Минъянь, так и видевшая взъерошенные перья и злобно размахивающие хвосты этих потревоженных зверят, не могла не ворковать при виде этого зрелища. Она любила своих детей с Байчжаня, но в их головах было место для одних лишь мечей и битв. Так же, как и у их главы. Ни дня на пике не проходило без того, чтобы кто-нибудь не сломал другому парочку костей или не уничтожил половину тренировочного поля. Это не значит, что ученики Байчжаня не дорожили своими боевыми братьями и сёстрами. Перед лицом общей опасности сложно было найти команды более сильной и свирепой, чем эти вечно ссорящиеся друг с другом дети. Просто их привязанность и восхищение выражались по-другому. Через резкие слова и решительные удары скрестившихся клинков. За годы на пике в качестве ученика и мастера, Лю Минъянь научилась видеть эти маленькие проявления чувств в каждом их выпаде и взгляде. Маленькие Цинцзиновцы же были такими очаровательными в своей очевидной искренней заботе о своём Шицзуне и друг друге, что её сердце не могло не растаять. Они были точно такими же, как её А-Цзю: опасными и скрытными, как ядовитый клинок, и в то же время готовыми любыми средствами отстаивать и защищать то, что им дорого. На пике Цинцзин было куда больше нежных прикосновений и слов, чем можно было подумать. Так же, как и тайной решимости сделать всё, что угодно ради своей семьи. Лю Минъянь была готова поспорить, что дай им волю и немного больше времени, эти ученики нашли бы способ сделать барьер пика звуконепроницаемым только ради того, чтобы позволить своему Учителю отдохнуть и не встречаться со своим раздражающим шиди. Минъянь встала рядом с одним из встречных ранее учеников А-Цзю (кажется, его звали Мин Фань?) и покосилась на колотящего в стену, словно разъярённый зверь, младшего брата. Омега тяжело вздохнула. Судя по отсутствию у Цингэ видимой реакции, с той стороны барьер был непрозрачным, а это значит, что она ничего не могла сейчас сделать. Разве что точно также перекрикиваться через массив, но, в отличие от главы Байчжань, она имела хоть какое-то чувство приличия. Поэтому она предпочла просто молча ждать, также нервно посматривая на всё больше и больше выходящего из себя младшего брата. Спустя несколько минут к ним присоединился устало потирающий виски и на ходу поправляющий растрёпанные волосы Шэнь Цзю. Лю Минъянь сочувственно посмотрела на него и пожелала, чтобы всё это поскорее закончилось. Она была сколько угодно готова выбивать любую засевшую в голове своего брата чушь, лишь бы А-Цзю наконец получил необходимые в его состоянии спокойствие и отдых. Её брат-идиот, всё это время продолжавший бить по не дающей ему войти преграде, видимо, совсем потерял терпение и разразился длинным потоком ругательств. Вау, это действительно было чем-то новым. Её диди довольно часто ссорился с главой пика Цинцзин, но никогда не опускался так низко, чтобы откровенно неприлично выражаться. Что же всё-таки произошло? Лю Минъянь снова нахмурилась. Такая реакция её брата казалась ей слишком резкой для его обычных придирок к главе пика Цинцзин. Случилось ли за это время что-то ещё? Минъянь не знала, какие слухи ходили о Шэнь Цзю после последнего собрания пиковых лордов, но вряд они могли быть настолько плохими. Неужели её диди так отреагировал на открытие истинной природы своего шисюна? Девушка сомневалась, что это так. Она знала, что её брат мог быть растерян после долгих лет пребывания в заблуждении, может, даже зол из-за такой большой лжи. Но откуда бы взялась в нём ярость? Ненависть? Переглянувшись с ней и озадаченно пожав плечами, Шэнь Цзю направил часть своей энергию в сторону защитных массивов и опустил барьер. Поднять его мог любой достаточно сильный член секты, но вот для снятия требовалась команда самого лорда, его главного ученика или одного из доверенных мастеров зала. К счастью, барьер был запущен не на полную мощность, поэтому для его отключения требовался всего лишь небольшой толчок ци в любом месте пика. В противном случае, снять его можно было бы только при помощи капли крови и ци нынешнего главы пика в главном узле, расположенном в зале прямо посередине Цинцзина. Завораживающе замерцав, некогда светящийся нежно-зелёным купол медленно погас. Тут же послышался тяжёлый топот и яростное пыхтение некого Бога Войны. Ученики подняли свои мечи и защитно выстроились перед стоящими вместе Учителем и Лю Минъянь (боже, они были такими милашками!), скрывая их от глаз взбешенного пикового лорда. А-Цзю, увидев такую яростную охрану, только устало покачал головой и жестом остановил готовых броситься в атаку детей. Те заметно надулись, но не смогли ослушаться Учителя. – Шэнь Цинцю! Выходи, подлый трус! – ещё больше разозлившись от открывшейся ему картины, прорычал Лю Цингэ. – Не смей прятаться за своими учениками!! Лю Минъянь, впервые увидев так близко ссору своего брата и его главного соперника, крепко сжала лежащую на мече ладонь. Она знала, что Цингэ часто спорил и сражался с её дорогим А-Цзю, как бы она ни старалась его остановить и переубедить на счёт истинного характера главы Цинцзин. Но это каждый раз разбивало ей сердце. Она понимала, что таковым был язык привязанности её брата (по крайней мере, она надеялась, что это была привязанность. Иначе зачем её диди каждый раз искал встречи с Шэнь Цзю еще со времен их ученичества?). Он просто не мог выражать свои чувства по-другому. Если его близость проявлялась в виде спаррингов и вызовов на дуэли, она не могла с этим ничего сделать. Однако теперь казалось, что эти сражения были не такими безобидными и честными, какими их всегда описывали другие мастера и главы пиков. Её брат явно был сильнее А-Цзю, а тот к тому же едва выносил присутствие альф рядом с собой. Неужели все эти годы Цингэ просто набрасывался на своего шисюна, подавлял любое сопротивление омеги и заставлял того склонить голову? Для её маленького упрямого Шэнь Цзю такое унижение было подобно смерти. – Мин Фань, – не обращая внимания на крики своего шиди, строго приказал глава Цинцзин. – Отведи остальных учеников на дальние тренировочные поля. Вы всё ещё должны отбыть наказание за свои самовольные действия в моё отсутствие. – Но Шицзунь... – начал было главный ученик, но тут же замолчал, поймав тяжелый взгляд главы пика. Он покорно поклонился и, всё ещё с едва скрываемой яростью поглядывая на Бога Войны, двинулся прочь, уводя с собой всех собравшихся на входе мальчишек. Шэнь Цзю, проводив их взглядом, вежливо кивнул стоящим неподалёку мастерам залов, и те также покинули площадь. Лю Минъянь подумала, что этот разговор можно было провести в куда более подходящей и уединенной остановке, но промолчала, видя явное нетерпение своего брата. Лю Цингэ же, едва ли заметив исчезновения остальных людей поблизости, всё в той же слепой ярости смотрел прямо на Шэнь Цзю, неотвратимо приближаясь к нему и с каждым шагом становясь только злее. – Шэнь Цинцю, – прошипел он, угрожающе протянув руку и пытаясь схватить того за воротник. Лю Минъянь, заметив резкое вздрагивание и знакомый страх в глубине зелёных глаз А-Цзю, тут же вмешалась, прервав движение брата ножнами со своим мечом. – Диди, – строго отрезала она, вставая прямо перед младшим омегой и скрывая его от глаз Лю Цингэ своим телом. – Потрудись-ка объяснить, что здесь происходит и почему ты готов напасть на собственного шисюна. Лю Цингэ поражённо застыл и перевёл на неё взгляд, сменив выражение лица на обеспокоенное. – Минъянь! – сразу же забыв о пиковом лорде Цинцзин, воскликнул он, схватив её за руки и внимательно осматривая с ног до головы. Старшая Лю опешила от такой разительной перемены в его поведении и искреннего беспокойства в глазах, но быстро взяла себя в руки. Она тут же жёстко схватила младшего брата за ухо и оттащила от себя. – Цингэ, нельзя вот так вламываться на пик своего старшего боевого брата и не проявлять к нему никакого уважения. Извинись перед главой Шэнь. Лю Цингэ очнувшись от своего странного тревожного состояния, снова мрачно покосился через её плечо (несмотря на высокий для омеги рост, Лю Минъянь всё ещё была ниже своего диди) на стоящего за ней Шэнь Цзю. – Что он с тобой сделал? Всё в порядке? С одной стороны она не могла не смягчиться от его очевидного беспокойства. Лю Цингэ всегда слишком переживал за неё и пытался защитить от всех бед. Но предположить, что А-Цзю мог причинить ей боль... – Конечно, всё в порядке, – удивлённо посмотрев на него, твёрдо заявила Минъянь. Этот разговор казался ей всё более абсурдным. – С чего ты взял, что что-то могло случится? И не увиливай от извинений, тебе всё ещё нужно быть вежливым со своими старшими. – Цзецзе, тебе не стоит доверять этой подлой гадюке! Один бог знает, какие мерзости он может совершить, если ему позволить. Этот грязный развратник, не умеющий держать себя в руках. Его давно следовало привлечь к ответственности и наказать за все совершенные за эти годы грехи! Сердце Минъянь не могло не похолодеть от этих слов. Разве таким видели её дорогого А-Цзю другие члены секты? Все эти годы они настолько его ненавидели? Его боевые братья, их ученики, даже её собственный диди? Она знала обо всех ходящих по Цанцюну слухах, но даже представить себе не могла, что всё было настолько плохо. Шэнь Цзю, как всегда делающий вид, что ему плевать на подобные высказывания, стоял на том же месте, опустив взгляд на землю. Но она могла видеть страдания и боль, скрытые в уголках его глаз. Едва заметная дрожь, вызванная нахождением рядом разъярённого альфы и сотрясающая всё его тело, вызывала у неё еще больше беспокойства. Она уже хотела оттолкнуть своего брата, отослать его подальше, успокоить взволнованную омегу, сделать хоть что-то, но не успела. Из кустов неподалёку вылетел блеснувший на солнце снаряд, который Цингэ молниеносно отбил мечом (это что, была заостренная шпилька??). Следом оттуда выскочила маленькая девочка в одеждах пика Цинцзин. Лю Минъянь помнила её. Утром они встретили её вместе с Мин Фанем. Та Инъин, к которой по слухам Шэнь Цзю относился особенно предвзято и которую он сегодня так тщательно помечал своим запахом, как своего ребёнка. И которая очень странно смотрела на саму Минъянь. Лю Цингэ, рассмотрев напавшую на него молодую ученицу, растерянно опустил меч и застыл, не зная, что делать. Нин Инъин, воспользовавшись его замешательством, тут же оказалась рядом и отвесила своему шишу болезненную пощёчину. – Не смей так говорить про моего Шицзуня! Лю Цингэ в шоке уставился на защищающую своего Учителя миниатюрную омегу. Все в секте знали её, как маленькую наивную любимицу Шэнь Цинцю, в проявлении интереса к которой того часто обвиняли Ци Цинци и остальные сплетники (Минъянь мутило даже от мысли о том, что кто-то мог об этом подумать). Нин Инъин тем временем выхватила висящий на талии веер и, раскрыв его резким, но элегантным движением, приставила острую кромку прямо к горлу младшего Лю. О да, она точно была ученицей А-Цзю. – Инъин, – осторожно начал Шэнь Цзю, с долей тревоги поглядывая на текущую из тонкого пореза на шее его шиди алую кровь. – Опусти веер. – Нет! – с яростно расширенными глазами, прокричала она, ещё сильнее вдавив лезвие в тонкую кожу. Истекающие из раны кровавые струйки стали больше, а воздух вокруг наполнился запахом терпящей бедствие омеги. – Все эти годы, пока они поносили наш пик и нашего Шицзуня, мы молчали. После всех встреч на Цюндине, когда Шицзунь возвращался раненым и на грани искажения ци, мы молчали. Когда этот безжалостный зверь вызывал Шицзуня на свои глупые спарринги и бесчисленное количество раз оставлял на нём раны и ломал ему кости, мы молчали. Даже когда Шицзунь вернулся с последнего собрания пиков, мы молчали и только закрыли пик, – к последнему предложению её голос больше напоминал рычание. Запах омеги стал еще более острым. Диким. – А теперь он смеет вламываться на наш пик и кричать что-то о жестокости и приличиях?? От резкого крика Инъин и опасности в её голосе, все затаили дыхание. Лю Минъянь и Шэнь Цзю безмолвно переглянулись, пока владыка пика Байчжань пребывал в шоке от сказанных молодой девушкой слов. Коротко кивнув старшей омеге, Шэнь Цзю очень медленно приблизился к своей ученице, накрыв держащую веер руку своей. – Инъин, – успокаивающе пророкотал он, медленно разжимая её пальцы. Нин Инъин не сопротивлялась и только смотрела на него пустыми глазами. Веер с тихим шорохом упал на землю, оставив после себя в воздухе след из красных капель. Лю Минъянь тут же молниеносно оттянула своего брата подальше, пока Шэнь Цзю заключал ребёнка в свои острожные объятия. – Тише, тише, закрой глаза. Всё будет хорошо. – Баба... – прохрипела Инъин, прижимаясь к его груди и пряча там свои горячие слёзы. – Ммм, – успокаивающе проворковал тот, с лёгкостью отзываясь на непривычное обращение. Он медленно погладил её по стекающим по спине волосам, не решаясь выпустить свой запах в присутствии шиди. Нин Инъин крепко обхватила его своими маленькими дрожащими руками и, подняв растерянный взгляд, доверчиво спросила: – Никто ведь больше не посмеет тронуть Бабу и его ребёнка?.. – Конечно, Инъин. Всё будет хорошо. Лю Минъянь видела, как её брат, и так пребывающий в шоке от всего происходящего, буквально застыл от этих слов. – Р-ребёнка? Он посмотрел на Минъянь каким-то странно больным взглядом, растерянность в котором снова сменилась слепой животной яростью. – Как ты посмел, развратное животное! Инъин, только начавшая ровно дышать и успокаиваться после своего приступа, снова напряглась и тихо зарычала. Шэнь Цзю кинул на Лю Цингэ угрожающий взгляд, всё также нежно поглаживая свою ученицу по спине, но тот проигнорировал его. – Ты посмел протянуть свои жадные конечности к моей сестре? Грёбанный насильник! Нин Инъин от его тона зарычала уже громче, с дикими глазами пытаясь вырваться из объятий своего Шицзуня. Лю Минъянь нужно было остановить это. Её брат явно всё не так понял. А-Цзю нельзя было волноваться. Маленькая Инъин была в шаге от самой настоящей дикости. Минъянь должна была что-то сделать... Шэнь Цзю наконец перевёл на своего шиди взгляд, в котором пылали угроза и чистая ненависть. – Убирайся отсюда! Лицемерный ублюдок! – прорычал А-Цзю, а из его глаз полились злые слезы. – Ты смеешь говорить мне что-то о насилии? После всего, что произошло в пещерах?? Грязное животное! Лю Минъянь замерла. В её голове пронеслась цепочка мыслей. Пещеры Линси. Уход обоих пиковых лордов в уединенное совершенствование. Досрочный выход главы пика Цинцзин. Сбежавший сразу после этого Лю Цингэ. Нежелание А-Цзю говорить с ней о произошедшем. Она побледнела. Нет. Нет, это не могло быть правдой.... На лице Лю Цингэ после первоначального замешательства отразилась смесь ужаса и стыда. Лю Минъянь увидела красный. – Лю Цингэ, – отчеканила она каждую букву, угрожающе сжав плечо своего брата. – Что ты сделал?? В воцарившейся после этого тишине можно было отчётливо услышать успокаивающее мурчание Шэнь Цзю и тихие всхлипы, принадлежавшие то ли ему, то ли его ученице, то ли обоим сразу. – Я... – побледнев, как призрак, попытался что-то сказать Цингэ. – Я не... – Убирайся отсюда! – внезапно даже для самой себя прорычала Лю Минъянь, отталкивая своего брата и отступая к А-Цзю и его ученице. – Пошёл прочь! Лю Цингэ посмотрел на них отчаянным разбитым взглядом, рассеянно опустив руку на всё ещё кровоточащую рану на шее. Спустя несколько секунд на площади остались стоять только Минъянь и две рыдающие омеги. Осторожно приблизившись к ним и заключив обоих в свои объятия, Лю Минъянь выпустила свой запах, сделав его настолько успокаивающим, насколько смогла. Шэнь Цзю тут же расслабился, стекая на землю. Минъянь что-то умиротворённо проворковала, нежно поглаживая его по шее. Воздух вокруг медленно наполнился мягким ароматом бамбука и ванили. Нин Инъин, уткнувшаяся носом в плечо своего Шицзуня, сонно засопела, прикрывая глаза. Лю Минъянь тихонько вздохнула. Будет ли нормально, если они сейчас снова уйдут в уединение, прихватив с собой эту маленькую девочку?