Шот четвёртый. Холо

Мне было лет десять, может чуть больше, когда я посмотрел фильм про человека-паука. Сказать, что это взорвало моё тогда ещё не окрепшее детское сознание, это не сказать ничего. Ботан и неудачник Питер Паркер, имеющий весьма поверхностные знания в генетике и биохимии, получил суперсилу просто так, авансом. Тогда я загорелся идей стать супергероем. Сверхчеловеком с неограниченными возможностями. Спасать тех, кто мне нравился, и наказывать тех, кто меня буллил. Для пухленького мальчика в очках на минус шесть и французской буквой "Р" – вполне адекватное желание. Так что, заткнув подальше страх и отвращение к членистоногим, я начал собирать пауков. Сначала просто всех подряд. Потом целенаправленно выискивать тех, которые способны укусить человека. По счастью в нашем регионе ядовитых экземпляров не нашлось, иначе эта история была бы кратно короче. А на просьбу съездить в Астрахань и в Волгоград, отец устроил мне детальный разбор полётов: что за террариум я устроил в своей комнате, почему история браузера пестрит членистоногими, а не порнухой (конечно, он выразился иначе, но думаю, что-то в этом духе он и имел ввиду), а главное откуда вдруг идея путешествий по Золотому кольцу (маршрут явно не по возрасту). Пришлось рассказать. В награду за искренность батя раскрыл мне глаза на жизнь: рассказал о генной инженерии, мутациях, биосинтезе. Вкратце, конечно. Насколько позволял великий и могучий интернет. Мировоззрение юного Захара совершило очередной кульбит, и с этого момента основы современного естествознания стали моими любимыми школьными предметами. В каждую тему я погружался с головой, искал дополнительные материалы, забегал вперёд, научился сращивать информацию смежных направлений: химию с биологией, физику с химией (почему преподаватели дают эти знания разрозненно, не понятно). К пятнадцати я уже слыл гением и вундеркиндом. Среди взрослых, конечно. А среди сверстников – задротом. Максимум какое из супергеройских имен мне можно было приклеить – это Мастурмен, потому что единственными любимками для меня оставались левая и правая ладошки. Впрочем, это абсолютно не напрягало. Уже тогда я решил, что семейная жизнь не для меня. В мире достаточно людей способных производить потомство. У меня на эту жизнь другие планы. Да... Планы... Шаг за шагом, пунктик за пунктиком. Бакалавриат, магистратура, аспирантура, докторская. И вот, как говорится в рекламе "много дошиков спустя", я неожиданно и совсем не по плану оказался здесь. В СИЗО. В компании двух зеков. И мне предлагали сыграть в какую-то мандавошку на третьего сокамерника. Ну, уж нет. Настолько низко падать я не собирался. И даже готов был гордо заявить об этом, когда за спиной раздался металлический щелчок. Рука Сазона, как пылесосный хобот, махом смела со стола все атрибуты игры, оставив разве что нацарапанное поле. А вслед за этим распахнулась дверь и вошли два полицмена. Один из них держал в руках небольшую бежевую коробку с надписью "Захар Зарецкий". – Ботаник, тебе тут передачка, – с неприятной ухмылкой сообщил тот, чьи руки оставались свободными, и, сдвинув фуражку на затылок, добавил, – чё, похоже надолго к нам? – На семьдесят два часа. Уже меньше, – постарался не терять лицо я. – Посылку забрать можно? – я бестактно ткнул указательным пальцем в своё имя на картонке. – Ну, судя по всему, твои дружки менее оптимистично настроены, – ответил второй и сунул коробку мне в руки. – На, обживайся. После чего оба покинули камеру, оставив мне очень неприятное предчувствие. "Обживайся"? "Дружки"? Да, нет. Габор обещал. Я ему нужен. Я его золотая жила. От таких денег не отказываются. В коробке лежала распечатанная упаковка сухарей Кириешек (оч смешно), зубная паста и щётка, пакет карамелек без обёртки, кусок мыла банного (тоже подъёб? или просто средство гигиены?) и целый блок сигарет Максим, одна сторона которого пестрила "импотенцией", стыдливо прикрытой мужскими руками, вторая – "гангреной". Судя по фото – гангреной ступни после обморожения. Видимо, предостерегая от курения в трусах на морозе. Не знаю, какое из заболеваний так приглянулось Сазону, но увидев блок, он едва через стол не перепрыгнул. – Кур... – зек закашлялся от волнения, харкнул на пол и потянул костлявую с обгрызанными ногтями лапу, хрипя, – курево на общак! Видя такой интерес, я отодвинул коробку подальше и изобразил ухмылку а-ля Джонни Депп. – Не вопрос. Весь блок подарю, в обмен на комфортное пребывание здесь. Всего несколько правил: ты не лезешь ко мне, не цепляешься к пацану... – в общем-то, этого было достаточно, но фраза получалась рваной, нужен был ещё один, завершающий пункт, и я, глядя на заплёванный пол, добавил, – и перестаёшь плевать на пол. Сазон выпрямился, потянул подбородок вперед, брезгливо скривил губы и мерзко-скрипуче завыл: – Не по масти речь держишь. Цацки на общаг выложил и ша на шконку, пока на парашу не послали. В надежде на поддержу "мятый" уставился на "шарпея" Магыча. Их беззучный диалог-гляделки продолжался с полминуты. Если бы я не был учёным, то мог бы поклястся, что между этими двумя состоялся сеанс телепатической связи, после которой бугай, к моему удовольствию, занял нейтралитет: – Хули ты меня рисуешь? За него Габор писанулся. С ним и перетирай. – и повернувшись ко мне, – Слышь, Химик, ты тоже не борзей. Курево на общаг. Это закон. Кропаля забирай. Пох. Но если чё прокосячит, ответ за него тебе держать. И слышь, Сазон, харкать кончай. Хата не хлев. – Кончать бабу будешь, – окончательно обиделся Сазон, вырвал у меня из рук блок, выковырял из него "импотенцию", сунул в карман и пошёл снова долбить в дверь и проситься на прогулку. И только Кропаль всё это время следил за нами молча, будто его это совершенно не касалось. Словно сериал смотрел. И, кажется, даже расстроился, что серия закончилась и теперь придется ждать следующую.