Шот четвёртый. Холо

До Светки у меня была только одна женщина – воспитательница детского сада. В смысле не моя воспитательница. Работала она в детсаду дошкольным педагогом. Ну и меня, тогда ещё восемнадцатилетнего несмышлёныша, кой-чему обучила. Как и положено женщине бальзаковского возраста, Алевтина (тётя Аля, а позже Алёнка) обладала пышными тестообразными формами и неуёмным темпераментом. Она имела меня во всех укромных местах города. В нескольких дешёвых гостиницах, на квартирах подруг, в ночном парке за пустующей беседкой и даже пару раз на крыше нашей пятиэтажки, рискуя нарваться на рогоносного мужа. Но речь не об этом, а всё-таки о формах. Крупная и мягкая, как гигантский антистресс, с большими приятно прохладными в летнюю жару грудями, с глубокими складками на боках, в каждую из которых можно было спрятать ладонь и не только, она очень долго была моим секс-идеалом. Я утопал в этой женщине, расходуя избыточный тестостерон и воплащая в реальность мальчишеские фантазии. Позже в моей жизни появилась Светлана. Как и предыдущая моя пассия, она так же взяла меня в оборот, не особо интересуясь моими желаниями. Просто привела к себе домой под предлогом дружеского чаепития и заклеймила сексуальной печатью в нужном месте. Я был не против. В сравнении с Алёной Светка – девочка-стройняшка. Приталенная одежда, кружевное бельишко, ножки – свечки. Но при всём при этом и она всегда была не лишена женских мягкостей на животике, боках и попе. Не говоря уж о двух очаровательных пухленьких грудках, идеально умещавшихся в мои ладони. И вот теперь, скрипя тюремной койкой, меня снова склоняли к сексу. Причём, то тело, которое забралось ко мне в постель с твёрдым намерением стать моим третьим сексуальными опытом, отличалось от первых двух кардинально. И дело даже не в первичных половых признаках. Совершенно лишённый жировой прослойки, Кропаль сам по себе на ощупь напоминал эрегированный фалос. Стройный, крепкий, жилистый, обтянутый тонкой кожицей, легко скользящей по напряженным мышцам. Прикасаться к нему было неловко и стыдно. Кринжово, если говорить на языке нашего времени. Я, как испуганная девица, вжимался в матрас и не знал куда девать собственные руки. Зато он определённо знал, куда девать свои. Я был готов к тому, что дело снова закончится минетом, но на этот раз пацан пошёл куда дальше. Его ладонь сменила мою на мастурбационном посту и фапала так, что у меня колени подрагивали при каждом взмахе его руки. Второй – он крепко держал меня за шею, не позволяя вертеть головой. И... целовал. Нагло и откровенно. Ничуть не смущаясь половой несовместимости. Целовал, как подросток дорвавшийся до объекта своих желаний. Дотягиваясь языком до нёба. Всасывая до боли нижнюю губу. С клацаньем ударяясь передними зубами о мои так, что звук резонировал по всей челюсти уходя прямиком в мозг. Я же лежал бревном, растерянно приоткрыв рот и лишь иногда прихватывая губами штурмующий меня язык. Всё моё внимание было сосредоточено в области паха. Я надеялся как можно быстрее кончить, чтобы остановить это гомосексуальное безумие. Но по закону подлости, у меня не получалось. Оргазм гулял вокруг члена, дразня лёгкими приливами, но тут же отступал, едва я поджимал ягодицы в ожидании семяизвержения. Ужасно хотелось вставить в горячее, влажное, скользкое. Мне хватило бы пары точков, чтобы разрядиться. Но "горячее и влажное" облизывало мне лицо, рот и шею и спускаться ниже не спешило. Пришлось, надавить пацану на плечи, напоминая, зачем "мы здесь сегодня собрались". В ответ Кропаль неприятно хохотнул , но намёк понял и пополз в нужном направлении. Господи, меня ещё никогда так не трясло от нетерпения. Упираясь пятками в скрипучую шконку, я тянулся бедрами к его лицу, подставляя отяжелевший и зудящий от возбуждения член. "Я животное. Чёрт, Захар, ты животное. Давай же..." – я ткнулся головкой в его губы, но в ответ получил лишь каплю слюны, щекотно покатившуюся вниз. Две шершавые ладошки подхватили меня под ягодицы, приподнимая ещё выше. – Пожалуйста, – я даже не понял бы, что произнёс это вслух, если бы снизу ни послышался ответ на мою мольбу: – Хочешь, чтобы я отсосал? Грубо. Прозвучало режуще грубо, но почему-то так метко, что я попытался поймать пошляка за затылок, чтобы как и в первый раз насильно прижать к себе. Однако наученный предыдущим опытом Кропаль ловко увернулся и переспросил: – Хочешь? – Да. Пожалуйста, – сдался я, чувствуя, как чужие руки сжимают ягодицы, будто проверяя их на упругость. – Грабли тогда за голову убери. Ещё раз вижу, что ими размахиваешь, будешь дрочить в одиночестве. – Понял, – я спешно сунул руки под подушку и почти сразу получил желаемую награду. Горячую награду. Мокро скользящую, истекающую слюной, нежно царапающую острыми зубками. Выдыхая беззвучные "о" и "уфф", я терзал потрескивающую наволочку и подмахивал бердами, как кобель на случке. То что вытворял этот чертёнок, вырубало мозг в ноль. В отличии от Светки, кокетливо игравшей только с оголённой головкой, Кропаль загонял его прямо в горло, даря ощущение полноценного секса, даром, что орального. Я забылся. Потерялся в ощущениях. И очнулся только тогда, когда тонкий смоченный палец растлявшего меня монгола нырнул между ягодиц и больно преодолел сопротивление сжатого сфинктера. Вздрогнув от неожиданности, я вскрикнул и уперся ладонью в коротко стриженую голову. – Руки! – напомнил Кропаль, выпустив тут же шлёпнувший о живот член, но продолжая короткими толчками буравить не привыкший к таким надругательствам зад. – Ты чё творишь?! – моя рука заметалась перед муками выбора: оттолкнуть этого потомка (подонка) татаро-монгольского ига и закончить дело самостоятельно или вернуться под подушку и позволить мерзавцу завершить начатое. – Да ладно, чё ты?! Кайфово же. – он игриво лизнул член, и я замычал, ощущая, как прокатилось по телу это самое "кайфово". – Продолжим? Отвечать "да" казалось позорным, но и отказываться было глупо. Процесс запущен и реакцию уже не остановить. Проще её ускорить. А уж потом рассуждать о результатах и целесообразности. Поэтому я молча закинул руки за голову и снова погрузился в эндорфиновый рай. В какой-то момент член перестал чувствоваться совсем. Центр удовольствий сместился туда, где орудовали тонкие, изогнутые в подобие буквы С пальцы. Потеряв контроль над собственным телом, я даже приподнял колени, открывая бо́льший доступ к своей, до этого момента невинной, заднице. Кропаль видимо прочитал в этом жесте знак, призывающий переходить на новый уровень и резко выпрямившись, уперся ладонями в подставленные коленки. Там, где только что были его руки прижалось нечто мягкое, пульсирующее... Само собой, сложно было ошибиться в природе упиравшегося в меня органа. – Э! Э-ээ! – встрепенувшись, я заёрзал, отползая вверх по шконке, подальше от торчащей между ягодиц угрозы. – Всё, Кропаль, хватит. Это уже перебор. – Да ладно тебе, – он подхватил меня за бёдра и резким рывком вернул обратно. – Я же не вставляю. Просто подразню чутка́, – наверное, он даже подмигнул, так беззаботно и легко это прозвучало. Не знаю, почему я опять сдался. Слабак. Признаю. Но в тот момент реально все мысли покинули верхнюю голову и ушли тусоваться в нижнюю. Думать рационально стало нечем. "Играй гормон" вырубил во мне систему гендерной безопасности, и естественно, "подразню чутка́ " постепенно перешло в фазу "да расслабься ты, кайфово же". Вскоре его губы глушили моё рычание и стоны, чресла с тихими шлепками ударялись о подставленные ягодицы и гибкое совершенно безволосое тело ужом извивалось в моих рука. Разноцветные светящиеся кляксы в зажмуренных глазах могли бы стать темой для нового экспрессионистского шедевра, будь я художником-авангардистом. Сквозь тянущую боль в меня проникало такое "кайфово", какого я не испытывал ни с одной из двух своих женщин. Акт грехопадения свершился. Однако весь этот фейерверк ощущений оборвался так же неожиданно, как и начался. Кропаль вдруг вцепился скрюченными, как лихорадке, пальцами в плечи; шумно засопел, зарываясь лицом в растительность на моей груди. Его прохладная, чуть влажная от пота кожа покрылась россыпью мелких мурашек. Тело передёрнуло, как от прокатившегося по душе металлического шара. После чего он тихо и хрипло простонал и замер, оставив меня лежать в качестве живой биотермической грелки. "Уснул? – уставившись в клетчатое брюхо верхней шконки я постепенно начал приходить в себя. – Точно уснул... Обалдеть". Я попытался выбраться из-под татаро-монгольского гнёта, но потерпел фиаско. Узкая 80-сантиметровая шконка не позволила мне осуществить задуманное. Лишь мерзко заскрежетала, будто посмеиваясь и передразнивая то, что на ней происходило несколькими минутами ранее. "Да уж. Есть над чем поглумиться. Меня только что опустил тот, кого я так бодро защищал с момента знакомства. – под рёбрами кольнуло и сердце, уже вроде бы успокоившееся после завершенного секс-марафона, снова заколотилось чаще. – Ну, почему сразу "опустил"? Это был просто секс. Обычный секс двух половозрелых людей. По обоюдному согласию. Ну да, не совсем традиционный. И... в тюрьме... на нарах... Блядь... Он меня опустил!" Я скосил глаза на спящего на мне Кропаля. Тот будто почувствовал мой взгляд и завошкался, плотнее прижимаясь мокрым пахом к моему бедру. "И что теперь? А если в камере всё же есть видеонаблюдение? – я получил ещё один прямой укол адреналина в сердце, отчего оно сделало кувырок и забарабанило со скоростью ливнивых струй, бьющих в черепичную крышу. – Да нет, если бы было видеонаблюдение, то смерть Сизого уже бы повесили на меня. Или нет? Или они зафиксировали, как Мага ночью добивает приятеля? Но даже если нет камер, кто сказал, что завтра Кропаль не растрезвонит всем о том, что случилось? Если эта "чудесная" новость дойдёт до Габора, он от меня открестится, к бабке не ходи. А если он от меня открестится, я пойду по этапу. Возможно, сразу по двум статьям, да ещё и с клеймом петуха. Зашибись ты, Зоха, себе перспективу нарисовал! Блядь, о чём я думал?! Сказано было "сиди на жопе ровно и ни с кем не общайся". Чё, блядь, непонятного?!" Цепь рассуждений раскручивалась всё быстрее, нагнетая тревожность и страх на грани панического. Лежащее на мне юное тело всё больше ассоциировалось с прямой угрозой не только всем моим жизненным планам, но и мне лично. Шансы на то, что он окажется порядочным и благородным человеком, были ничтожно малы. Все его манеры, повадки, разговоры – указывали на то, что это такой же подонок, как Сазон, Паля и прочие ЗеКа. Просто ещё не до конца оперившийся. А теперь он вполне сможет утвердится за мой счёт. Спустя четверть часа ситуация показалась мне и вовсе безысходной. Я был уже в полной уверенности, что парнишка по имени Кропаль подставит меня при первой же возможности. Я погиб. Бездна преступного мира заглотила меня целиком, стоило окунуть в неё всего лишь мизинец. И раз уж так произошло, то не всё ли равно идти по этапу за одно убийство или за два?