Долгий путь домой

      Я прополоскал рот и сплюнул в раковину. Уперевшись руками, я попытался унять дрожь. В дверь постучали, словно такт ещё имел значение. — Входи.       Тот, кто называл себя настоящим Гарри Поттером, прошёл внутрь и протянул мне одежду. Я выпрямился и без лишних слов принял её. Он отвёл глаза в сторону, пока я переодевался. И на том спасибо.       Мы вернулись в гостиную, которая приобрела чистый вид, а на столике уже стояли чашки с чаем. — Питер, я не нашла еды, — Гермиона уселась в кресло и устало потёрла лоб. — Но я могу трансгрессировать до… — Не надо, ты и так много сделала. — тот, кого она назвала Питером, уселся на пуф и указал мне на диван, точно он тут был хозяином. — Садись и выпей что-то крепкое без градуса.       Я медленно опустился и вновь посмотрел на Питера. Во всём, начиная от его позы и до манеры говорить я слышал Гарри. Сумасшествие. Наверное, я… — Думаешь, что допился до горячки, и всё это тебе кажется, — он улыбнулся и пожал плечами. — Не самый плохой исход. — Если вы говорите правду, — я потёр лоб, горячий, может у меня жар? — То значит тот парень из газет подставной? — И да, и нет, — Гермиона так же не притрагивалась к чаю. Казалось он был здесь только для того, чтобы создать подобие уюта. — Гарри Поттер из газет действительно является человеком, который носит это имя. Но дальше всё то, что я расписала тебе в письме. — А говорят, Тёмный лорд был жесток, — я всё-таки взял кружку и отпил. Мята и ягоды. Что-то новое за последние несколько недель. — Но я не понимаю, зачем вам я? Решили создать клуб неудачников? — Мы хотим изменить историю, — Питер посмотрел мне в глаза, и я увидел там столько боли, что все мои страдания показались глупыми и неуместными. — Вернемся в прошлое, — голос Гермионы прозвучал глухо и как-то отстранённо. — И сделаем так, чтобы Гарри Поттер никогда не рождался. Питер будет тем мальчиком, который сразит Волан-де-Морта. — Безумие, — я нервно рассмеялся. — Вы же… это невозможно и опасно. — Знаем. Но мы нашли заклинание… — Ты нашла, — Питер тепло улыбнутся Грейнджер, и мне показалось, что за этой улыбкой скрывалось нечто гораздо большее, чем признательность. — Я нашла… — она смущённо убрала прядь с лица. — Мы вернёмся во времена молодости родителей Гарри Поттера и помешаем им… — Заделать маленького Поттера, —мне уже было не по себе, и в то же время смех так и грозился вырваться из моих лёгких, а потом я сделал ещё один большой глоток чая. Появились намёки на аппетит, по крайней мере я был бы не прочь съесть печенья. — Вы безумцы. В чём я и не сомневался во времена нашей учёбы. Только зачем вам я? — Тебя не жалко, — Питер усмехнулся. — И тебе нечего терять в отличии от других. — Заманчиво. — Значит, что ты согласен? — Нет, я же сказал, что это безумие. — я допил чай и поставил кружку на столик. — Спасибо за то, что прибрались у меня, это дешевле, чем покупать нового домового эльфа. А так же за то, что легендарный Гарри Поттер или кто ты там набрал мне ванну. А теперь извините, но у меня по плану осушить одну из старых бутылок моего покойного отца. — Драко… — начал Питер. — Я всё сказал. Пошли вон.       Я даже чувствовал ликование, видя на их лицах разочарование. Они медленно поднялись и, переглянувшись, пошли прочь. Как только дверь за ними закрылась, ликование моё тут же пропало. Пустота, которая всасывала в себя всё, вновь заполнила мою грудь. Отодвинув портрет отца, я достал одну из бутылок и посмотрел в его лицо. Вытащив зубами пробку, я опустил голову. До чего же тошно, аж удавиться охота! — Иди за ними, — раздался тихий голос Нарциссы. — Мама! — я резко повернул голову, увидев её бледное, сильно похудевшее лицо. На ней был серый халат не первой свежести, а на голове бардак. Но впервые в её глазах появилось что-то кроме ужаса и пустоты, которая была мне понятна, как никому другому. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что ты должен помочь им. — Я могу умереть… — А разве себя может назвать живым человек, который мёртв внутри? — Нарцисса развернулась и, точно призрак, скрылась в коридоре.       Я помнил, как будто это было вчера, её крик, когда она нашла Люциуса. Спустя две недели после победы Гарри Поттера. Я был в саду, тогда лишь вино помогало мне уснуть или стакан бурбона. Сидя в тени и стараясь не думать хотя бы минуту о телах, разбросанных, словно не убранные игрушки по замку, я всё равно находился в замкнутом круге. Они приходили в мои сны с окровавленными лицами и просто смотрели, точно винили в содеянном. Среди них была наша бывшая преподавательница. Всё её лицо было в змеиных укусах, но её, видимо, это совсем не трогало. Она просто садилась на столе, куда рухнула когда-то мёртвой, и смотрела на меня. А затем крик матери выдернул меня, не хуже удара Грейнджер на третьем курсе. Ворвавшись в дом с палочкой в руках, я просто замер в гостиной, смотря на то, как Нарцисса Малфой обнимает тело мёртвого мужа, издавая пронзительный крик. Отец просто смотрел в потолок пустыми глазами, наверное, он тоже будет приходить в мои сны. Теперь в мой рацион вошёл ещё и виски.       Я выбежал из дома и бежал так быстро, что слёзы брызнули из моих глаз. Я даже забыл про обувь, надеясь, что эта странная парочка решила проделать свой обратный путь хотя бы частично пешком, по-магловски. И был прав. Когда я увидел их силуэты, не спеша шедшие по дороге, мои носки уже были чёрные, и к ним прилипали мелкие камушки, которые вонзались в мою стопу. Потом я обнаружу маленькие порезы, но сейчас это ничуть не волновало меня. — Эй! Чёрт! Эй! — я, задыхаясь, продолжал бежать, хотя боль резала лёгкие.       Первая обернулась Гермиона. Она остановилась и широко раскрыла глаза. Затем её губ коснулась лёгкая улыбка, и она повернула лицо к Питеру. Тот, проделав ещё пару шагов, тоже остановился и посмотрел сначала на подругу, а потом на меня. Что-то в его лице изменилось, и я уже подумал, что он врал, когда говорил, что ему меня не жаль. Остановившись, я склонился и, оперившись руками о колени, попытался отдышаться. Перед глазами всё рябило, а щёки мои были влажные от слёз. Я ощутил, как рука Питера легла на моё плечо и крепко сжала. Гермиона молча встала рядом. А я просто продолжал тяжело дышать, надеясь не выплюнуть свои лёгкие.

***

— Ну и кто твои настоящие родители? — этот вопрос прозвучал в темноте спальни, которую мы теперь делили с Драко. — Что? — я резко открыл глаза и уставился в тёмный потолок. — Ну, Поттеры ведь не твои родители, но кто-то же тебя на свет произвёл, — силуэт, лежавший на полу, перевернулся на бок. — Ты их ещё не искал? — Если честно, — во рту у меня пересохло. — Я даже не думал об этом. — Уу, — я знал, что он улыбается. — Чувствую, я забрал покой у тебя на всю оставшуюся ночь.       И это было правдой. Очередной вопрос без ответа. Драко был прав, где-то должны быть мои настоящие родители, если они живы. Если… Вдруг их жизни тоже положили на алтарь победы Гарри Поттера. Закрыв глаза, я ощутил, как слёзы выступили у меня на глазах и, стоило мне сомкнуть веки, скатывались от уголков прямо к ушам и шее. — Ненавидишь их всех, да? — Есть такое, — я вновь открыл глаза. — Ощущение, что меня вывернули наружу. — Игрушка в руках великого Дамблдора, — хохотнул Драко, но его смех больше напоминал кашель. — Жаль, что отец не дожил до этого, он бы нашел в этом иронию. Два злодея в борьбе за господство. — его голос сделался тише. — Победившей стороны нет, есть победивший человек.       От этих слов меня бросило в холод. Казалось, словно Дамблдор появился в нашей спальне, и его синие глаза, которые раньше были олицетворением доброты, силы и ума, теперь наблюдали за нами с циничным холодом и презрением. Может мы сделали неправильную ставку, и стоило вернуться в прошлое и убить Дамблдора? Но тогда кто сразит Грин-де-Вальда? Нет, стоит придерживаться изначального плана. — Не боишься разрушить мир, который так старался спасти? — Чёрт, Драко! — я даже улыбнулся. — С каких пор ты стал философом? — С тех пор, как моя кровь превратилась в бурбон. Ну так? — Нет, — я соврал, но так даже было лучше. — А ты? — А мне плевать на него. В отличии от Грейнджер. Её душу так же положили на алтарь мира, а сейчас ты делаешь тоже, что сделал Дамблдор с тобой. Просишь пойти за тобой и отдать всё, включая то, что даже не принадлежит тебе. — я услышал, как он зевнул. — Мои веки тяжелеют, как и твоё сердце. Оно больше не такое доброе, Поттер. — Я Питер… — Да, какая разница. — фыркнул он и отвернулся. — Все мы оказались лишь куклами, в которых засунули свои руки более сильные волшебники.       И больше он ничего не сказал, а вскоре я услышал его размеренное дыхание, оповестившее меня о том, что Малфой уснул. Я же такой награды не получил, пролежав без сна до самого рассвета.