***
Когда число на руке превратилось в 26, я понял две вещи: Джеймс Поттер больше не будет доставать Северуса, теперь его любимая мишень я. Ну а вторая, это то, что Лили Эванс влюбилась в меня. — Это так странно, — мы сидели с Северусом у озера в тени дерева, и я кромсал в руках сорванные листья. — Может я действительно сильно ударился головой? — Это было бы самое простое объяснение, — Северус не отрывался от учебника, делая какие-то пометки. — Но думаю, ты прав. Я наблюдал за вами на занятии трансфигурации и в столовой. Она смотрит на тебя так, как… — слова сошли с его губ, а перо заскрипело быстрее. — Прости, я этого не хотел, — я отбросил листья. — Ну, в твоих планах не было же нас свести, — угрюмо усмехнулся он. — В любом случае, это была бы плохая идея. — Ты… — Нет, я не перестал её любить, — Северус внимательно посмотрел на меня. — Просто я пересмотрел свои взгляды и, — он вновь опустил глаза. — Я не смог бы сделать её счастливой. А она заслужила это счастье… только не с этим подонком Поттером! Я улыбнулся и посмотрел на озеро. — Кто бы мог подумать, что я буду сидеть вот так с тобой и рассуждать что моя экс-мать похоже неравнодушна ко мне. Северус поднял голову, посмотрел на озеро, а затем разразился долгим, немного кашляющим смехом. От этого меня тоже пробило, и я смеялся, пока не пересохло в горле.***
— Эй, Питер! — Джеймс кинул в меня бумажкой, что я благополучно проигнорировал. — Ты случайно не знаешь, вонючку в мужском туалете взорвал я? — А откуда я должен это знать? — холодно поинтересовался я. — Ну, ты же ведёшь счёт моих грехов в Хогвартсе, — Джеймс саркастично улыбнулся. — Тогда запишу ещё один, — я провёл рукой по воздуху. — Ужасная причёска в виде рогов. Некоторые в гостиной прыснули. Они не поняли прямого посыла, приняв это за шутку. Но лица Мародёров одновременно вытянулись, и в каждом из них я увидел нескрываемый страх. Первым встал Сириус и, пройдя мимо меня к выходу, ненадолго склонился к моему уху. — Это ваши проблемы с Джеймсом. Не нужно подставлять других.***
Он снова был в замке. Шум боя ещё доносился до него, но в этих коридорах он звучал приглушённо, словно потеряно. Драко переступил через чьё-то тело и достал палочку. Каждый его шаг сопровождался шорохом и хрустом обломков. На груде камней лежала девочка, в её светлых волосах запеклась кровь. Как второкурсница могла оказаться здесь? Зачем она вообще пошла в бой? Позади его кто-то позвал. Это была та девочка? Обернувшись, он никого не увидел, но его имя звучало всё громче. Драко кинулся бежать, но вновь и вновь вбегал в коридор, где на обломках лежало тело. Его имя прозвучало у самого уха, и, громко вскрикнув, он закрыл уши руками. — Драко! — Люциус коснулся меня, и я резко сел, ощущая, как прижимаю руки к ушам. Тошнота тут же накатила на меня и, отпихнув мальчика, я выблевал всё содержимое вчерашнего ужина и вино на ковёр. Он поморщился, но не отошёл. Мне стало стыдно, и, вытерев рукавом пижамы рот, я вновь рухнул головой на подушку. — Никогда не пей, Люциус. Паршивая затея. — Но ты же пьёшь, — тихо заметил он. И правда. Я даже улыбнулся, а затем, взяв палочку с прикроватной тумбочки, я очистил ковёр. На руке теперь было 19. Неплохо. Возможно, я пробуду в пьяном угаре, пока парочка гриффиндорцев, как обычно, спасают мир… Нет, они его не спасают. Они делают это ради справедливости. Красивое слово. Жаль, в жизни эта сука редко появляется. — Я так себе человек, Люциус. Тебе не стоит брать с меня пример, — я вылез из постели и посмотрел на своё отражение. К завтраку лучше привести себя в порядок. — Читай книги, изучай магию, рассматривай бабочек… — Значит твоя страсть — это вино? Или самоуничтожение? — Я… — не договорив, я повернулся на мальчика, который явно засмущался. — Откуда ты знаешь эти слова? — Прочитал в одной книге. — Молодец, — я наклонился над тазом и, заполнив его водой, умыл лицо. Стало легче. — Вот и читай дальше.***
Я подняла выше лампу, рассматривая фолианты. Их красивые переплёты так и манили коснуться их. Я протянула руку к одному из них, когда услышала шаги. — Я знала, что ты придёшь, — поставив лампу на стол, я достала палочку. — Нас не должно быть здесь, Гермиона, это нарушение правил, — раздался голос Тома, и его шаги остановились. Я не видела его, лишь тень на стене возвышалась над стеллажами, в свете редких ламп. Если я умру сейчас, Питер и Драко умрут тоже. Закрыв глаза, я вспомнила, как впервые получила письмо, как села на поезд. Шляпа выкрикнула Гриффиндор, а не Слизерин, пусть сейчас на моей груди и находится их герб. — Я гриффиндорка, и умру таковой, — прошептала я. — Я знаю, — раздалось совсем рядом. Я резко открыла глаза и повернула голову. Том стоял по другую сторону стеллажа. — Знаешь? — Слишком проста для слизеринки, шляпа ошиблась, — Том, кажется, усмехнулся, но я не была уверена. — Вот уже около года ты упорно копаешь под меня. Ты не хитришь, не пытаешься хоть как-то скрыться. Только представители этих гордых львов делают такие глупости. — Убьёшь меня, как Миртл? — О, — я услышала удивление, но не страх. — Ты слишком умна, грустная потеря. Хочу узнать, в какой момент я совершил ошибку, вызвав в тебе сомнения? — Не помню, — честно ответила я. Огонь в лампе мелькнул, и тени дрогнули. — Наверное… наверное, после смерти Миртл. — Я спросил не это, — его голос звучал спокойно, даже убаюкивающе. Змея приготовилась к удару. — Что выдало меня? Фраза? Тон? Действие? — Возможно, я не верила тебе с самого начала, — я наблюдала за его тенью, но она не шевелилась. Я ждала, когда его рука поднимется для удара, но тень замерла, как и её владелец. — Слишком ты сладок, Том Реддл. — Жаль, — разочарование было искренним. — Я не хотел бы в будущем повторить этой же ошибки. — Не ошибись с тем, как будешь прятать моё тело… — О, нет, — он добродушно рассмеялся, точно от хорошей новости. — Это было бы очень глупо. В столовой слышали, где ты будешь, и подозрения тут же падут на тех, кто был рядом. Включая меня. Зачем мне казаться врагом того, кого я хочу убить? Пусть лучше окружающие думают, что я заинтересован тобой. Бал, открытие дверью перед тобой, редкие комплименты при других, а затем твоя внезапная смерть разобьёт моё сердце. Твои страдания перед неизвестной смертью сделают этот учебный год по-настоящему интересным, — шаги вновь зазвучали, и тень стала отдаляться, Том покидал библиотеку. — Если бы ты была не так умна и по-глупому храбра, ты была бы замечательной сторонницей, Гермиона. Я осталась одна, по-прежнему сжимая палочку. Казалось, я даже не дышала, а когда судорожный вздох всё-таки сорвался с моих губ, моё тело рухнуло на стул. Закрыв глаза, я создала над собой звуконепроницаемый купол и закричала.***
Сегодня класс был в волнении, так как урок будет вести сам Альбус Дамблдор. Я сидел за последней партой, когда Лили Эванс остановилась и указала на место рядом. — Можно? — Ээ… — я выпрямился и смущённо уставился на лист пергамента. — Тут занято. — Правда? — она подняла брови над глазами, которые были точно изумруды. — Да, — раздался голос рядом. Северус кинул сумку на парту и сел рядом. — Привет, Питер. — Привет, — я облегчённо выдохнул и пожал плечами. Девушка уставилась на нас двоих, словно не верила своим глазам и ушла за парту к своей подруге. — Иди в мракоборцы! Клянусь, спасёшь пару раз так кого-то от нежелательных поклонников, и тебе дадут орден Мерлина! — Неплохо, — Северус достал учебник и пергамент. — Однако я предпочту что-то более значимое и великое. Как насчёт человека, который изобретёт заклинание от… Голоса в классе затихли, и все повернули головы. Сначала я подумал, что они смотрят на нас, но обернувшись, я заметил Дамблдора. Его борода уже покрылась сединой, пусть ещё редкие каштановые пряди и пробивались среди побелевших волос. Синие глаза светились мудростью и силой, но я же сразу ощутил ненависть к ним. — Добрый день, — профессор прошёл мимо парт и остановился у стола. — В связи с недолгим отъездом вашего учителя по семейным делам, я проведу сегодняшнее занятие. Открываем учебники на теме, которую вам задавали на дом. На протяжении всего урока многие студенты слушали Дамблдора чуть ли не с открытым ртом. По правде сказать, занятие действительно было интересным. Помимо отработки техник, поднимались различные вопросы, и все мы откладывали палочку или перо, слушая ответы профессора. Ближе к концу занятия, руку поднял Сириус, и некоторые девочки, которые явно тащились от его волос, тут же стрельнули глазами в сторону парня. — Профессор, но если это заклинание способно превратить любую материю в воздух, то почему это заклинание не внесли в список запрещённых? — А вы, мистер Блэк, планируете превратить кого-нибудь в воздух? — Только если это будет его мать, — прыснул Джеймс. — Превращая человека в воздух, мы не оставляем никаких улик о совершённом преступлении, — проигнорировал Сириус продолжая размышлять. — Разве это заклинание не становится таким же смертоносным, как те, что входят в тройку непростительных? — Хороший вопрос, — Альбус кивнул. — Отмечу, что на сегодняшний день, к людям его ещё не применяли… — Откуда вы знаете? — спросил Джеймс. — Может улики просто не находили? — Возможно, — добродушно отметил профессор. — Однако, каждое заклинание оставляет следы. И если пропадал человек и был подозреваемый, обязательно смотрели палочку. И чаще всего там бывало заклинание, входящее в список непростительных, но никак не заклинание превращение материи в воздух. — А вдруг, — на меня повернулись некоторые. — Они нашли способ скрыть преступление? — Разговоры достойные уроков защиты от тёмных искусств, — Дамблдор пожал плечами. — Тогда это будет самой великой загадкой в истории магии, как они смогли скрыть следы заклятья. — Считаю, что в таком случае ложь тоже нужно поставить в ряд преступлений, — Джеймс бросил на меня взгляд, думая, что мои слова относятся к нему, но я лишь продолжал смотреть в глаза профессора. — Даже пусть ложь была во благо. — Вы судите в силу своего юного возраста, — серьёзно заметил он. — Ложь, пусть и не считается хорошим поступком, но иногда она спасала людям жизнь… — И порой отнимала её. — И такое тоже было, — Дамблдор облокотился о край стола и обвёл класс взглядом. — Вы юны. Вам кажется, что в мире есть только тёмная и светлая сторона. Порой, действительно встречаются по-настоящему тёмные волшебники… и маги, чьё сердце настолько чисто, что способно поменять ход событий. Но чаще всего люди полны горестей и радостей, ошибок и достижений. Впереди каждого из вас ждёт долгий путь, и как вам известно, тучи в последнее время сгущаются. Никто не может вас заставить принять правильную или неправильную сторону, но я хочу, чтобы вы подумали, — его взгляд скользнул по мне и Северусу. — Правильное ли решение вы приняли и чего оно будет вам стоить. Все с шумом вышли из кабинета, обсуждая прошедшее занятие. Слова Дамблдора если и не поменяли мировоззрение, то явно стали поводом для обсуждения. Всеобщий кумир, великий волшебник. Смотря на всех, я вспоминал, что и сам был таким когда-то. Горечь тут же появилась во рту, быстро сменившись гневом. Я шёл так быстро, что едва не врезался в других ребят. Знакомые стены, ставшие мне домом, теперь олицетворяли предательство. Я скрежетнул зубами, а в следующий миг полетел на пол. Упав прямо в лужу, я ощутил, как воздух выбился из меня одним ударом. — Ох! — медленно сев, я обнаружил, что лежу рядом с женским туалетом. — Опять Плакса Миртл залила… — мои слова оборвались, таки не закончив мысль. Всё внутри точно перевернулось. Когда я зашёл внутрь, то сразу понял, что ничего словно и не менялось. Им по прежнему редко пользовались, вода на полу свидетельствовала о частых потопах, как и включённые краны. Я закрыл каждый, остановившись у последнего, со змеёй. — Что… ты… здесь… делаешь… — с паузами проговорила Миртл, вылетая из самой последней кабинки. — Я? — повернувшись, я уставился на серебристого призрака с двумя хвостиками и круглыми очками. — Пришёл спасти Хогвартс от потопа. А ты? — Устраиваю этот самый потоп, разве ты не видишь? — она прокружилась надо мной, а затем замерла прямо напротив. — Но ты мальчик, ты не должен заходить сюда. — Знаю. Просто… — я огляделся. — Мне стало грустно, и я захотел побыть один. — Грустно? — она подлетела вплотную, и я мог видеть через неё кабинки туалетов. — О, тебя тоже обижают? — Да, — это было не совсем той ложью, которую я недавно грозился поставить как преступление. — Тогда чувствуй себя, как дома! — она взлетела вверх и скрылась в одной из кабинок. Я вновь повернулся к крану, долго смотря на него. Я принял своё решение. Альбус Дамблдор должен умереть.***
Люциус занимался в библиотеке с учителем, который объяснял ему суть родословной. Вот оно — начало конца. Когда ты понимаешь, в чём твоё превосходство над другими. Горько усмехнувшись, я пожалел, что рядом нет бокала. Мальчик послушно слушал всё, что ему говорят, а я сам вспоминал свои уроки. Отец с гордостью сжимал моё плечо, когда я правильно называл все фамилии. Когда наступил небольшой перерыв, Люциус подошёл к окну и стал смотреть на сад. Встав рядом, я подобно ему, сжал его плечо. — Ты, молодец. Хорошо учишься… — Ты так говоришь потому, что чувствуешь вину за утро, — тихо проговорил он. — Вину? — это было правдой, я не хотел, чтобы он видел меня таким. — Ну, мне и правда стыдно, что ты видел, как меня тошнит… — Дело не в тошноте, — его глаза, которые передались и мне, посмотрели на меня, и по моей коже пробежали мурашки. — Просто ты слаб. — Слаб? — Да, как все мужчины нашего рода… — Люциус вновь посмотрел на сад. — Так сказал отец незадолго до смерти. Он сказал, что все Малфои обречены быть слабыми. Такова плата за наше богатство и чистую кровь. Если бы… — на какой-то миг он замолчал, словно боялся следующих слов, но опустив голову, всё-таки продолжил. — Если бы я не родился Малфоем. А был, ну, каким-нибудь Долгопупсом, Блэком или Поттером… У них тоже чистая кровь, но они не такие слабые… Я убрал руку с его плеча. В окне отразилось моё бледное отражение. Не в силах что-либо ответить ему, я просто ушёл, слыша, как стучит кровь в моих ушах.***
До самого позднего вечера я просидел в гостиной у камина, притворяясь, что делаю уроки. Но все мои мысли были далеко внизу. Смогу ли я открыть Тайную комнату? И сможет ли Дамблдор противостоять Василиску? Огонь в камине почти потух, лишь угольки светились, точно глаза дракона. Я остался один, и сердце моё было готово сбежать. Отложив книги, я медленно встал и, проверив палочку, пошёл к выходу. Когда я выбирался из портретного разъёма, мне показалось, что услышал рядом чьё-то дыхание. Полная Дама спала, и, видимо, её сопение донеслось до меня. Миртл хныкала и о чём-то причитала в самой дальней кабинке. Вода вновь бежала из некоторых кранов, кроме того, что был со змейкой. Протянув руку, я коснулся её и, глубоко вздохнув, издал шипящие звуки. Тут же раздался треск, и раковина отодвинулась в сторону. Давно я там не был… Глубоко вздохнув, я прыгнул вниз. Как и туалет, это место было таким же. Я шагал, слыша хруст костей крыс, обломков камней и воды, которая хлюпала при каждом шаге. На какое-то время темнота совсем закрыла пространство, и вот я вышел к свету, где меня ждал знакомый люк. Я посмотрел на змей и ощутил нарастающее волнение. Разбудив Василиска, я могу повлечь и другие жертвы. Чем я буду лучше Волан-де-Морта? Ответ был прост. Я пришёл сюда не за тем, чтобы задаваться вопросами совести.***
Вся гостиная украсилась, напоминая ученикам, что скоро занятия будут позади. Запах ели и сладостей заполнял каждый уголок, как и смех. Я раскрыла газету, сидя у камина и читая последние новости. Грин-де-Вальда видели в Британии. В мире маглов продолжается кровопролитная война, но Министерство магии по-прежнему придерживается политики невмешательства в их дела. — Первостепенной задачей Министерства, — зачитала вслух моя соседка (да как же её зовут, всё никак не могу запомнить её имя), держа в руках свою газету. — Является охрана собственных границ. В нашем мире сейчас тяжёлые времена, вызванные тёмным волшебником Грин-де-Вальдом. Буквально вчера было взорвано хранилище летучего пороха, в чём подозревают лично мага, — она отложила газету и посмотрела на меня. — Родители сказали мне оставаться на каникулах в школе, сказали что тут Дамблдор, а значит безопаснее. — Думаю, тебе стоит их послушать, — я последовала её примеру и тоже отложила газету. — Если Грин-де-Вальд уже в Британии, это значит, что Дамблдор должен будет скоро выступить. — Он всё время отсиживался здесь, точно трус, — бросила она. — А ещё Гриффиндор заканчивал! — Не все гриффиндоры храбрецы, — прошептала я, посмотрев на камин. Лицо Петтигрю всплыло передо мной словно наяву. — И не все Слизеринцы плохие. На моей руке было число 25. И я боялась. Но не своей смерти, а того, что она приведёт к гибели других. Я должна дожить до окончания отчёта чего бы это ни стоило. И будто в подтверждение этого, пламя в камине ярко вспыхнуло.***
С шуршанием Василиск уполз, пока я стоял повёрнутым к каменному лицу. Желание остаться здесь и спрятаться ото всех было так вело, что я бы мог даже поддаться ему. В эту минуту я не испытывал ничего, странная пустота заполнила всю мою грудную клетку, и я был даже рад этой давящей тишине. Опустив голову, я посмотрел на свою руку, когда за моей спиной раздался шорох. Повернувшись, я с ужасом увидел Джеймса Поттера, направившего на меня палочку. Часть его тела по-прежнему была скрыта мантией невидимкой. — Так значит это было твоё дыхание, — прошептал я, даже не пытаясь достать палочку. — Опусти палочку, Джеймс. Здесь не стоит использовать заклинания. Неужели твоя неприязнь ко мне так велика, что ты решил проследить за мной? — я шагнул ближе к нему. — Я видел, как ты заходишь в женский туалет, и сразу понял, что ты что-то задумал. Черт! — Джеймс качнул головой. — Я так и знал, что с тобой что-то не так… — Да, не так, — ярость звенела в моем голосе. — Тебе не стоило этого делать, — я сделал ещё шаг. — Обвини меня еще и в шпионаже… — О, нет, — я злобно усмехнулся. — Я обвиняю тебя в трусости, — мы уже стояли лицом к друг другу. — Что? — его щеки вспыхнули. — Ты назвал меня трусом?! — Да. Ты поставил жизнь чужого ребенка на кон судьбе, а затем, вместо того, чтобы оставить заслуженную славу, единственное, что оставалось у него, ведь вы ублюдки отняли даже семью, забрал ее себе. — Что ты несешь? — Джеймс смотрел на меня, как на безумца. А я ощущал себя таковым. — Это неважно, когда Дабмлдор узнает… — Вот оно отличие Гриффиндора от Слизерина. Первые всегда действуют напрямую, — и я нанес удар. Кулак пришелся прямо в скулу, и очки Джеймса слетели на землю. Вскрикнув, парень попытался ударить меня заклинанием, но я вовремя увернулся, и красная вспышка прошла рядом с моим лицом. Попав в одну из каменных змей, она отколола у неё нос. Тот с грохотом рухнул на землю, и звук прошёлся эхом по огромному залу. Очередная вспышка прошла ещё ближе, и я в один прыжок оказался за статуей. Джеймс ударил следующим заклинанием, и камень за моей спиной затрещал, очередной кусок упал, издав ещё более громкий звук. Я выхватил свою палочку, когда увидел надвигающуюся тень. — Не поворачивайся! — крикнул я, но было поздно. Джеймс повернулся на звук, и два жёлтых, ярких глаза встретились с ним взглядом. Я никогда не видел, как происходит смерть от взгляда Василиска, но она мало чем отличалась от заклинания Авада Кедавра. Джеймс вскрикнул и, пошатнувшись, сначала упал на колени, а затем завалился на спину. Змей издал шипение и, упав на живот, гад пополз дальше, игнорируя меня. — Джеймс? Джеймс! — я упал на колени рядом с его телом и, положив руку на грудь, стал делать массаж сердца. Тридцать нажатий. Один вдох. Тридцать нажатий. Один вдох. Тридцать нажатий… Один вдох… — Джеймс, — глухо повторил я, оседая назад и смотря в его спокойное лицо. Треснувшие очки лежали рядом. Если бы я не сбил их ударом, они бы отразили взгляд Василиска, и передо мной лежала бы статуя… Если бы. Если бы не Дамблдор и моя подмена, если бы не маховик времени, если бы… какое красивое, но бессмысленное выражение. Когда я встал, Василиск уже уполз обратно, и лишь редкое капанье воды нарушало тишину. Я нагнулся и закрыл глаза Джеймсу, ощущая лишь нарастающий холод внутри меня. Взмахнув палочкой, я приказал телу лететь за мной, заранее нацепив очки на мертвого. Мои шаги гулко разносились, то хлюпая, то шурша. Когда мы выбрались наружу, на меня смотрела Миртл. Она готова была закричать, но я приложил палец к губам. — Он был задирой, Миртл, — я покачал головой. — Ты же помнишь, кто это такие? — Да, — она пролетела над раковинами и зависла над нами. — Ты…ты убил его, ради меня? — Да, Миртл. Ради тебя и всех, кого обижают, — соврал я ровным голосом. — О, — ее глаза наполнились слезами. — Я…я никому не скажу! Правда! — Знаю, милая. От этих слов её серебристые щеки вспыхнули подобием румянца, и она тут же скрылась в кабинке. Я оставил тело в коридоре. Порезав руку и накапав чуть крови, я увеличил ее в количестве, а затем написал на стене «РАДИ ОБЩЕГО БЛАГА». Сделав пару шагов назад и оценив надпись, я переместил взгляд на Джеймса. Он так же безмятежно лежал, точно спал. Накинув мантию невидимку, я двинулся прочь. Время было заполночь, и дойдя до гостиной, я обнаружил, что число на руке изменилось на 21.