***
Сириус упал на траву и, сплюнув кровь, окрасил зелёные стебельки красными брызгами. Какой-нибудь сумасшедший увидит в этом красоту. Римуса били сразу двое, парень накрыл голову руками, защищая ту от удара. Когда я обогнал Лили и достал палочку на ходу, в моей голове была лишь одна мысль: неужели я единственный, кто помнит о магии? — Протего! Щит разделил Римуса и двух слизеринцев, и те упали на землю. — Леоган! — крикнул один из них. — Двуличная крыса, — я узнал в нём молодого отца Грегори Гойла. Здоровый, лицо не блещет интеллектом, но в голове явно чуть больше чем у сына. — Это ты настроил против нас своих гриффиндорских ублюдков, — он тоже выхватил палочку. — Ну же? Признавайтесь, что это вы грохнули Руфуса! — Слагулус Эрукто! — крикнул второй, но палочка его была направлена Лили. — Подавись слизнями, грязнокровка! Девушка ловко отразила заклятье, а её зелёные глаза расширились от ужаса, который быстро сменился гневом. — Риктусемпра! — выкрикнула она, и выстреливший в неё заклятьем резко завалился на бок и, прижав руки к животу, истерично засмеялся. — Сука! — Гойл взмахнул палочкой, но в этот момент сзади на него прыгнул Римус. Его глаза, казалось, сверкнули, и, вцепившись в здоровяка, точно обезьяна, он попытался выхватить палочку. Его приятель уже изогнулся, чуть ли не вставая на мостик, и истошно вопил от смеха. — А! Пошёл нахер! — Экспеллиармус! — я выбил палочку из рук Гойла, и та упала в траву. Люпина скинули вниз, и Гойл резким ударом припечатал его ногой к земле. Раздался неприятных хруст, (неужели рёбра?) и парень издал хриплый вздох. Сириус, чьё лицо напоминало кровавую кашу, наконец-то смог подняться. Я видел, как с его подбородка капает кровь. Лили бросилась на защиту Римуса, но Гойл уже поднял свою палочку и направил на лежавшего. — Ещё один шаг, мразь, и я его косточки по кусочкам раздолблю, — прорычал он. — Отпусти его! — крикнул Сириус и развёл руки в сторону. — Твой дружок уже сломал мою палочку… Можешь продолжать метелить меня, но отпусти Римуса. Я смотрел на всё как будто со стороны. Их голоса перебивал только истошный смех парня, крутящегося на земле. Гойл игнорировал мучения своего друга, лишь пожирая глазами Сириуса. Я видел в этих маленьких, тёмных глазках лишь одно желание доставить — больше боли. — Коньюктивитус, — тихо произнёс я. Гойл дёрнул головой и в ужасе завертелся. — А! А-а! — закричал он, и Римус воспользовавшись этим, откатился в сторону. — Не вижу! Ничего не вижу! — Эй! — раздался оклик позади. — Какого хрена! На стадион бежало примерно десяток слизеринцев. Я бросил взгляд на трибуны и увидел второкурсников гриффиндорцев, которые в ужасе переглянулись. Один из них шмыгнул под лавку. Двое других достали палочки, но куда им… — Лили! — я встал перед ней, приготовившись сражаться. — Бери их и уводи быстрее в замок. — Нет, — девушка встала рядом и направила свою палочку. — Я не убегу. — Дело не в трусости! — К плакучей иве, — прохрипел Римус. Сириус помог ему встать, и он, поморщившись, схватился за рёбра. — Там сможем спрятаться… Одно из заклинаний ударило рядом с Лили, и девушка вскрикнула. Я понял, что другого выхода нет. Со стороны замка бежали ещё люди. Среди них я заметил наши шарфы. Поле для игры в квиддич скоро станет местом битвы. — Лили, уводи Римуса и Сириуса, я останусь здесь. Живо! Я найду вас потом! Быстро! — Ну уж нет! — Сириус крепко схватил меня за шиворот, и я посмотрел в его окровавленное лицо. Кровь залила большую его часть, превратившись в маску, и лишь чёрные глаза оставались живыми. — Я не собираюсь терять ещё одного друга. Я обернулся и увидел, как какая-то девушка в зелёном шарфе вцепилась в волосы третьекурсницы со львом на груди. Другие тоже вытащили палочки или как маглы, как в каком-то дурацком кино закатали рукава мантий, приготовившись драться до последнего. Гойл упал на землю, прижавшись лицом к траве и что-то крича о глазах. Его друг больше не смеялся… Всё его тело колотило от судороги, а с губ бежала белая пена. Лили взяла меня за руку, и я побежал за ними следом. Крики и вспышки заклинаний позади были такими яркими и громкими, что я понимал, что если обернусь, не смогу бежать дальше. Никогда поле не казалось мне таким большим. Неожиданно кто-то сбил меня с ног. Воздух выбился из моей груди, а рука Лили выскользнула из моих пальцев. Я рухнул и ощутил приторный аромат травы, заполнивший мой нос и лёгкие. Удар прямо в нос отразился мгновенно вспыхнувшей болью, и тёплая кровь побежала к моим губам. Барти Крауч Мл. был не таким, каким я его запомнил. Он был молод, строен, но не худават. Первые признаки безумия уже играли в его небесно-голубых глазах. Он казался таким чистым и невинным, что эти искры в глазах никак не сочетались с его образом. — Сдохни! — прошептал он, сжимая руки на моём горле. — Остолбеней! — Крауча отбросила в сторону, а я резко сел, схватившись за горло. Лили всё ещё направляла палочку, а волосы её подобно языкам пламени метались от ветра. Сириус подал мне руку, и я вскочил на ноги, бросив взгляд на лежащее рядом тело. Мимо нас пронёсся один из второкурсников. Он пытался блокировать заклинание противника. Такой же мальчуган, может на год его старше, яростно метал всем, что знал. — Чёрт! — Сириус схватил слизеринского мальчишку сзади и откинул в сторону. Тот, ахнув, упал на живот. Парень выхватил палочку и кинул в сторону. А затем повернулся к гриффиндору. — Пошёл в замок и позвал на помощь! А иначе шкуру сдеру! Тот нервно кивнул и побежал, ловко прошмыгивая под дерущимися старшекурсниками. — Идём, — я побежал дальше. — О Боже! — Лили резко остановилась, и Римус от неожиданности врезался в неё. — Бекки… Девушка лежала вниз лицом, а под ним образовалась лужа крови. Двое парней прыгнули на Сириуса и Римуса, и клубок тел закатался по траве. Лили попыталась их разнять, но одна из рук ударила девушку в челюсть. Я направил палочку, но не мог применить заклятье, был большой риск попасть по… по кому, Питер? По Сириусу Блэку, который врал тебе и был другом человека, который обрёк тебя на такую жизнь? Римусу Люпину, который был его наставником и опорой? По кому из них ты боишься попасть? Мои пальцы сжали палочку крепче. — Питер! — Лили вытерла выступившую кровь. — Не надо, ты можешь… Её слова оборвались, и я, повернув голову, увидел, как Лили медленно осела на колени, а затем завалилась на бок. Позади неё стояла Беллатриса. Опустив палочку, она вскинула тёмные брови и посмотрела на меня. — Так и будешь тратить время или воспользуешься моментом? И резко развернувшись, она быстро последовала прочь, явно давая понять, чтобы я шёл за ней.***
Я резко открыл глаза и сел в постели. Пора. Число на руке превратилось в два. Два дня. По моим расчётам этого должно было хватить. Быстро собравшись, я накинул чёрную мантию и, оглядев в последний раз спальню, выложил письма на стол веером. То, что предназначалось Люциусу, я положил по центру. Всё поместье спало, когда я покинул его.***
Мы чудом обошли поле, оставив позади битву между факультетами. Думаю, так её будут называть потом. Беллатриса ни разу не обернулась на меня, пока мы шли. А я лишь слушал, как отдаляется шум позади нас. Когда мы прошли во внутрь, девушка наконец-то спрятала палочку. — Это сделала ты? — мой голос эхом прокатился по коридору. — Тебе нужен был момент, я его тебе дала, — всё так же шагая впереди, сказала она. — Сириус не так умён, думаю поэтому шляпа отправила его на гриффиндор. А Гойл… Гойл ошибка волшебной природы. К сожалению, даже у чистокровных волшебников случается брак. — Ты поссорила их и… — Скорее столкнула, и приблизила то, что было неизбежно. И рассказала обо всём в гостиной. Бросила пару затравок из разряда, что сейчас Гойла и Маркуса будет бить толпа гриффиндорцев. — Но ты не могла заставить гриффиндорцев прийти на поле. — Нет, — она остановилась и обернулась на меня. — Андромеда рассказала об этом какой-то знакомой с гриффиндора. Я лишь воспользовалась добрым сердцем моей сестры. Идём, — стук её каблуков раздавался на каждой пройденной нами ступеньке. Вскоре мы дошли до этажа, где стояла горгулья, ведущая в кабинет директора. Девушка отошла чуть в сторону и внимательно посмотрела на меня. — Второго шанса у тебя не будет. Пароль — лакрица. Я повернулся к горгулье. Сейчас или никогда. — Лакрица. Статуя сдвинулась с места, показав винтовую лестницу наверх. Я поднимался как в тумане, ощущая только слабое покалывание во всём теле. Начать со слов о моём прошлом? Или сразу выстрелить убивающим заклятьем? Может помучить его? А что, если он убьёт меня первым? Я остановился у двери и посмотрел на Беллатрису. Девушка скрестила руки на груди, а глаза её пылали безумным блеском в полумраке коридора. Хватит трусить, ты знаешь, что он должен поплатиться. И я толкнул дверь. Кабинет был точно таким же, каким я его запомнил. Жужжащие предметы, мягкий ковёр, омут памяти, от которого исходило слабое свечение, и множество портретов директоров. Всё было на своих местах, кроме самого Альбуса Дамблдора. — Директора не будет в школе ближайшие две недели, — продекламировал портрет, висевший недалеко от рабочего стола. — Если у вас назначен приём, вам придётся подождать его возвращения. Моё сердце обухом ударилось о грудную клетку и рухнуло вниз. Две недели… У меня их не было. У МЕНЯ НИЧЕГО НЕ БЫЛО! Ни семьи, ни настоящих друзей, а тот, что оставался единственным, возможно умрёт ради поездки с билетом в один конец из-за моей жажды мести, которая даже не свершилась. Деньги, слава, всё было украдено этим старым ублюдком, которого даже здесь нет! Я рухнул на колени, вцепившись рукой в волосы, и истошно засмеялся, будто сам был под заклинанием. Слёзы брызнули из глаз, и я посмотрел на Беллу, которая стояла в тени, молча наблюдая за мной. Меня охватил жар и холод одновременно, я терял контроль даже над своим телом, что уж говорить о другом… — Кхе, — кашлянул один из портретов. — Молодой человек, не могли бы вы покинуть этот кабинет? — Покинуть кабинет? — я медленно перевёл взгляд на мужчину и улыбнулся. — О, с удовольствием. Но для начала, — я поднялся на ноги и направил палочку на картину. — Я превращу это место в наглядное пособие того, что Альбус Дамблдор сделал со мной. Портрет вспыхнул, и человек на нём закричал. В унисон добавились возмущенные, перепуганные голоса других портретов. Кто-то начал сбегать, но я не дал этого сделать, надломив рамы у каждого. Двое директоров яростно пытались убежать, но врезались в края, истошно вопя. Можно ли убить портрет? Возможно. Не знаю, сколько я пробыл там. Помню лишь как уничтожал один предмет за другим. Я испепелил каждый свиток, обратил в прах инструменты, не пожалел ни одного предмета, который хоть как-то мог быть связан с Альбусом Дамблдором. Тяжело дыша, я остановился у шляпы, которая мирно дремала. Опустив её себе на голову, я закрыл глаза и услышал голос. — Слишком много чёрных мыслей в твоей голове. — Однажды ты сказала мне, что я долен пойти на Слизерин. — Разве? Увы, не помню. — Отдай то, что принадлежит гриффиндору. — Ты не достоин меча, Питер Леоган, — спокойно ответила она. — Твоё сердце больше не храброе. — Оно было храбрым. Но видимо только для того, чтобы воспользоваться им. Отдай меч, иначе я буду садить тебя на голову каждого, кого собираюсь убить, чтобы ты слышала его мысли. Последовала пауза. А затем рукоятка меча больно ударилась об мой затылок. Ахнув, я скинул шляпу и поймал знакомый меч. На последок я оставил надпись на прожжённом ковре «Ради общего блага», скорее ради насмешки, нежели вкладывая в неё хоть какой-то смысл. — Благодарю. Пошли, — махнул я Беллатрисе, которая всё так же наблюдала за мной. Когда мы спустились, то услышали шум. Многие преподаватели уже пришли на помощь, и теперь раненых доставляли в больничное крыло. Затаившись за латами, я дождался, когда проход станет свободным, и двинулся в крыло. — Жди здесь, — не оборачиваясь приказал я Беллатрисе, и почему-то я знал, что она послушается меня. В крыле было столько шума и боли, что никто не обратил на меня внимания. Поэтому я не беспокоился о мече в своих руках. Я пытался найти взглядом Северуса, но видел лишь измученные лица. Кто-то стонал, кто-то просто лежал в ожидании своей очереди. В самом дальнем конце я увидел рыжие волосы и быстрым шагом проследовал к ним. Лили сидела у кровати Сириуса, нижняя губа у неё была разбита, но в остальном она выглядела неплохо. Чего нельзя было сказать о Блэке. Кровь уже убрали, но в ближайшие дни его лицо будет вздутым, с отпечатком ботинка и сломанным носом. — О, Питер! — Лили сжала моё запястье. — Я уже и не знала, что подумать, когда очнулась и не увидела… Меч? — её глаза скользнули по рукоятке. — Откуда? — Неважно, — я подвинул стул и посмотрел на Блэка, который просто смотрел в потолок. — Сириус? Ответа не последовало. Что-то неприятно ёкнуло внутри от этого пустого, холодного выражения лица. Я перевёл взгляд на Лили и увидел, как застыли слёзы на её удивительных глазах. — Римус, — лишь смога произнести она. Наверное, его смерть должна была стать для меня отрадой. Так предполагалось. Но я не почувствовал такового. Закрыв глаза, мне показалось, что весь шум ослаб, и на мгновение я погрузился в перевёрнутый мир тишины и мрака. — Питер, — голос Лили прозвучал словно издалека. — Питер? — Где Северус? — спокойно спросил я, теряя интерес и хоть малейшую способность что-то ощущать, знакомый холод возвращался. — Его уже не было в больничном крыле, когда мы сюда пришли, — девушка посмотрела на свои руки. Я медленно поднялся, продолжая сжимать меч. Более не смотря ни на кого, я покинул больничное крыло и не удивился, когда застал Беллатрису на том же месте. — Бежим со мной, — я встал вплотную к ней и ощутил аромат её духов. Наверное, она в эту минуту ощущала запах пота и пепла. — Прочь из школы. — Бежать с тобой? — усмехнулась она. — Куда? — Куда-нибудь. Или ты думаешь, что школа ещё способна нас чему-то научить? — я ухватил её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Я не зову тебя навсегда, несколько дней и вернёшься обратно к своей безумной жизни. — Сказал тот, кто поджёг кабинет директора, — выдохнула она, но эта сука смотрела на меня с обожанием. Я взял её за руку и повел прочь. Мы вышли на улицу, приятный, тёплый ветерок тут же коснулся нас. Я продолжал держать меч, точно воин, который вёл спасёную девушку. Хогвартс с каждым шагом оставался позади, как и всё хорошее, что было в моём сердце.